Немало родилось из установок и летающих ящеров, вроде Рамы, к которым мама испытывала особую симпатию. Встречались среди них и мелкие особи размером с голубя, например археоптерикс, но был и птеранодон – король юрского неба. Когда он вырос, размах его крыльев достиг 15 метров, и теперь, став взрослым, он реет над Москвой и резвится в воздушных потоках над многоэтажками, похожий на большой дельтаплан.
Птеранодон – одно из самых интересных созданий природы. Он может долгое время парить в воздухе, не делая ни одного взмаха крыльями. До сих пор я не знаю, может ли он вообще ими шевелить. Но в том, что он не в состоянии ходить по земле, я убедился. Его лапы слишком коротки, а крылья, размером с дирижабль, не складываются. Чтобы отдохнуть, птеранодон подлетает к какому-нибудь небоскребу или высокому дереву и цепляется за него когтями, растущими на сгибе крыльев. Клюв этого ящера около метра длиной, но при этом совершенно беззубый. На затылке у него расположен костяной гребень, напоминающий рыбий плавник.
Несколько раз мама пробовала летать с птеранодоном и рассказывала, что он меняет направление полета, просто поворачивая голову.
Хорошо, что папа подбирал для клонирования в основном сухопутных и летающих ящеров, которых первое время можно было содержать в ангаре. Что бы мы делали с океанскими и морскими ящерами, чей вес достигал сотен тонн? Правда, один «рыбоящер» у нас был. Жил он в емкости, вмещавшей более двух тысяч литров, размером с небольшой бассейн. Позднее, когда ихтиозавр достиг длины семи метров и продолжал расти, нам пришлось отпустить его в Москву-реку, неподалеку от Новоарбатского моста.
В тот день, который запомнился нам надолго, из клонирующих установок появилось более трех десятков новых ящеров, а вместе с Рамой и Шпротом у нас стало тридцать три динозавра и один ихтиозавр[2].
Ихтиозавр в переводе на русский означает «рыбоящер». Назвали мы его Водолазом. Для него мы устроили бассейн, в котором поселился и дедушка. Они отлично ладили, дедушка даже полюбил его больше пираний. Когда же ихтиозавра отпустили в Москву-реку, то дедушка, понимая, что она слишком загрязнена, а ихтиозавру нужны более просторные и чистые водоемы, поплыл вместе с ним к морю по сложной сети каналов и шлюзов. Конечной целью был Финский залив и Балтийское море. Заплыв продолжался около двух недель, и потом дедушка вернулся с хорошим известием, что наш рыбоящер уже в Финском заливе.
У нас осталось несколько цветных фотографий ихтиозавра и видеокассета, на которой запечатлен запуск Водолаза в Москву-реку.
В непрерывном уходе за динозаврами прошло несколько недель. В школе я практически не появлялся, да и наш домашний телефон отвечал редко, потому что мама и Нюсяка проводили большую часть дня в ангаре. Сестра, вначале боявшаяся ящеров, потом настолько освоилась, что сама стала считать себя маленьким динозавренком. Изредка я поднимал голову и видел, как среди появившихся ящеров мелькает Нюсяка, с ловкостью мартышки перенимавшая повадки этих громадин.
Например, играя с протоцератопсом Гунькой, Нюсяка становилась такой же толстой и неуклюжей и ползала, как он, а с паразауролофами Бякой и Букой вела себя, как они, и важно топала, опираясь на руки точь-в-точь, как Бука и Бяка опирались при ходьбе на развитые передние лапы.
У мамы было множество других забот, и Нюсяку никто не ограничивал питаться любимым мылом, что она с удовольствием и делала, а однажды любопытный полакантус Вареник сунул морду в тарелку с кашей из стирального порошка, а потом долго чихал и тер морду о хвост.
– Бедняга! Он-то привык, что у них в юрском периоде с экологией было нормально! – засмеялась мама.
Она полностью взяла на себя заботу обо всех летающих ящерах и стала вожаком этой разномастной крылатой команды. «Моя стая», – говорила про нее мама. Иногда, когда темнело или было облачно, они вылетали из ангара и кружили над городом – впереди мама-вожак, за ней птеранодон Абракадабр, а за ним целая стая – рамфоринхи Рама и Фуфайкин, птеродактили Бомба и Угольник. На плече у мамы сидел археоптерикс Козявка, который сам летал плохо. Иногда крылатая стая переставала слушаться маму и начинала охотиться.
Однажды произошел комичный случай: у старушки пропал пудель, и она утверждала, что его унесло крылатое чудовище, а потом собаку, живую и невредимую, нашли на крыше одного из домов. Открою вам секрет. Пуделя унес рамфоринх Фуфайкин с твердым намерением сожрать его, но мама, вовремя заметив, отобрала у него песика и оставила визжащего пуделя на крыше.
Из-за этого мама рассердилась на рамфоринха и несколько дней не брала его на воздушные прогулки. Впрочем, потом она смягчилась, и Фуфайкин вновь стал одним из ее любимцев. Как ни странно, самым непредсказуемым из всех летающих ящеров оказался археоптерикс Козявка, самый мелкий из них. Во-первых, он перелетал только на короткие расстояния, а во-вторых, он оказался самым настоящим врагом ворон.
В первый же день, удивленные его необычной красной раскраской, на археоптерикса напали две вороны, но они просчитались. Одной он сразу, одним щелчком клюва, отсек голову, а вторая успела спастись и долго возмущенно каркала, сидя на дереве, не понимая, как маленькая птичка может оказаться такой кровожадной. С тех пор Козявка стал охотиться на ворон, видимо, решив, что они – его добыча. Сколько мы ни пытались отучить Козявку от этой привычки – ничего не вышло, и мама вынуждена была или носить его с собой, или оставлять в ангаре в клетке для канареек.
Кстати, он до сих пор остался где-то в Москве. Запомните: археоптерикса легко узнать по красному оперению и клюву с зубами, а подманить его можно мелко нарезанным мясом или чучелом вороны.
Когда через две недели спячка завершилась, кокон лопнул и в ангаре, протирая глаза, весь обсыпанный стружкой, вновь появился Фритт, наше динозавриное семейство приветствовало его дружным гомоном. Папе немедленно пришлось удирать от игуанодонта Витька, который, увидев Фритта, возомнил, что он новенький, и для повышения своего авторитета решил отколотить его костяными кинжалами на передних лапах. Но за папу вступился узнавший его тираннозавр Шпрот, вольер которого оказался не заперт. Он погнал игуанодонта через весь ангар, пока тот не забился за один из инкубаторов.
– Мне показалось, что я в сумасшедшем доме. Все кричат, рычат, горланят! – признавался потом Фритт.
– А кто этот сумасшедший дом развел? С вами, учеными, вечно так. Вначале придумаете атомную бомбу, а потом удивляетесь: что это за мерзость? – сердился дедушка.
Мы прекрасно сознавали, что с растущими не по дням, а по часам динозаврами сидим как на вулкане, и рано или поздно ангар окажется для них слишком тесен, и тогда наша тайна станет известна всем. Так оно и случилось. Однажды утром благодаря анкилозавру Проклу и его хвосту-молоту, а также не без помощи тираннозавра Шпрота ящеры вырвались из ангара и очутились на улицах Москвы. Именно тогда тайное стало явным, а то, что раньше воспринималось лишь как кошмарный сон, обратилось в реальность.
Глава 12
АНКИЛОЗАВР ПРОКЛ ПРОРУБАЕТ ЯЩЕРАМ ОКНО В МОСКВУ
Поспешность нужна для двух вещей – при ловле блох и улепетывании от динозавров.
Наблюдение МаксаСлучилось это душной майской ночью, когда луна была молодой и легкий ветерок шевелил листья сирени». Эту фразу я списал из книжки. В действительности та ночь была не душной, а холодной и сырой, дул сильный ветер. Что касается размеров луны на небе и сирени, то такой ерунды я вообще не помню.
Но вернемся к анкилозавру Проклу и его хвосту-молоту, которым он разнес ангар. Прокл и раньше любил поразмять хвост, заканчивающийся массивными костяными шарами. Обычно перед ударом он начинал его быстро раскручивать, на мгновение замирал, и костяные шары обрушивались на цель...
В ту ночь мамы с Нюсякой с нами не было, дедушка спал на дне бассейна с ихтиозавром, я тоже видел сны, но не в бассейне, а под одеялом, а папа, который после очередной мумификации мог долгое время не отдыхать, сидел в задней комнате ангара и собирал из запасных частей второго робота-повара.
Анкилозавр Прокл был большим лакомкой, он любил оставлять от обеда самые вкусные кусочки плодов, клал перед носом, охранял их несколько часов и съедал перед рассветом. Той ночью игуанодонт Витек, давно зарившийся на такое богатство, воспользовавшись тем, что Прокл заснул, подкрался и стащил у него лакомство. Анкилозавр открыл глаза в ту секунду, когда плоды исчезли в пасти игуанодонта. Прокла охватило справедливое негодование, мгновенно переросшее в ярость, и он завертелся на месте, раскручивая хвост с молотом.
Игуанодонт Витек, видя, что ему несдобровать, немедленно улизнул, а Прокл, ничего не помнивший, кроме своей обиды, стал обрушивать костяные шары на железные листы, которыми был обшит ангар. Поднялся немыслимый грохот, и разбуженные динозавры, пугая друг друга и все круша на своем пути, стали носиться по ангару. Один из листов, оказавшийся приклепанным слабее, чем остальные, отлетел «с мясом», и в образовавшуюся щель кинулся вначале дилофозавр, потом пара летозавров, за ними, едва не застряв, пролез Прокл, и на этом бегство динозавров завершилось бы, потому что для более крупных ящеров отверстие было слишком узким. Но тираннозавр Шпрот со свойственным ему любопытством решил изучить новые территории. Он разбежался и врезался головой в перегородку ангара. Таран этой многотонной махины выбил несколько листов обшивки, и Шпрот оказался на пустыре. Не теряя времени, тираннозавр четырехметровыми прыжками помчался к видневшимся в отдалении домам.
За ним в пролом стали выскакивать и другие ящеры: Детина, Страус, Бомба, Фуфайкин, Гунька и остальные. Только диплодок Гаврила остался, потому что был настолько же глупый, насколько и ленивый. Когда, разбуженные шумом, мы выскочили в ангар, через пролом удирали уже последние ящеры.
– Лови! – закричал дедушка, высовываясь из бассейна.
– Ко мне! Цып, цып! Обедать! – неумело подзывал беглецов папа, но динозавры и раньше не особенно его слушались.
Я схватил за хвост ламбеозавра, но он выскользнул из моих рук, и последний из убегавших динозавров выскочил наружу.
Когда мы нырнули в пролом и оказались на пустыре, несколько ящеров были еще там, но большая часть, напуганная ночным грохотом, разбежалась по окрестностям. Все-таки нам удалось поймать археоптерикса и одного из протоцератопсов, но мы их отпустили, сообразив, что всех динозавров нам не переловить.
Дедушка хотел сосредоточиться и созвать гигантов телепатически, но ящеры были слишком встревожены переменой обстановки и напуганы друг другом, и у Апрчуна ничего не вышло.
Я погнался за игуанодонтом Витьком и пробежал за ним полкилометра. Мне казалось, что я его вот-вот схвачу, но оказалось, наглый ящер забавлялся и дразнил меня. Когда я решил, что он уже выбился из сил, и приготовился схватить его, Витек припустил трехметровыми прыжками, и через полминуты я потерял его из виду. Перед тем как совсем исчезнуть, игуанодонт приостановился, повернулся ко мне, издал торжествующий вопль, в котором прозвучало превосходство ящера, после чего он нырнул за забор и окончательно скрылся.
Ругая хитрого и коварного Витька на все лады, я вернулся на наш пустырь. Папа уныло стоял с кувалдой и заклепывал отверстие в стене ангара, а дедушка сидел на камне и, подперев голову перепончатыми ладонями, произносил мудрые, но совершенно бесполезные фразы. Заметив меня, он отжал бороду, снял шапочку и, сосредоточенно посмотрев на меня всеми тремя глазами, произнес фразу, которую потом повторяли все:
– Динозавры в XXI веке! Ну и ну!
Понимая, что больше ничего сделать нельзя, мы немедленно отпустили ихтиозавра в Москву-реку и, угнав грузовик, отвезли диплодока Гаврилу в озеро Глубокое под Звенигородом, которое показалось нам самым подходящим из всего, что было поблизости. После я подбросил грузовик на то же самое место, так что даже не знаю, заметил ли хозяин его пропажу.
Понимая, что все силы милиции и спецслужб будут брошены на поиски тех, кто наводнил Москву ящерами, мы замаскировали наше клонирующее оборудование, уничтожили следы пребывания динозавров в ангаре, а на само помещение навесили огромных размеров ржавый висячий замок.
Когда мы возвращались домой после бессонной ночи, на московских улицах царило непривычное оживление. Из переулка вдруг раздался громкий вопль, и выбежали две женщины, а за ними неторопливой походкой с невозмутимым видом вышел паразауролоф Бяка.
На нас он не обратил внимания, а прошествовал в соседний переулок и скрылся между домами, сопровождаемый любопытными.
«Ну, началось!» – сказал дедушка и взгромоздился в подошедший троллейбус. Так начался тот безумный день, первый день нового заселения Земли динозаврами.
Едва мы рассказали маме и Нюсяке о том, что произошло, как по телевизору и радио стали наперебой сообщать самые разноречивые сведения о появлении на улицах столицы громадных ящеров. Говорили о том, что в Бирюлеве тираннозавр заглянул в кинотеатр и распугал всех зрителей; о том, что в магазин на Покровке уверенной походкой вошел динозавр с гребнем на спине, подошел к мясному отделу и требовательно сказал: «Надо!» – после чего перепуганный продавец стал бросать куски говядины, которые динозавр ловко перехватывал на лету и сразу глотал. Хотя описания ящера были противоречивыми, по этому рявкающему «Надо!» мы сразу узнали эдафозавра Машу.
Рассказывали и о том, что бронтозавр, которому в Москве-реке не хватало корма, приучился высовывать голову из воды у плавучих ресторанов. Посетители и повара вначале боялись его, но вскоре привыкли и стали бросать ящеру еду, которую он с жадностью пожирал.
Когда в одном из таких «поплавков» пьяный обстрелял бронтозавра из ружья, тот догадался перегрызть канаты, которыми ресторан был пришвартован к берегу, и оттащил теплоход на мелководье Москвы-реки, где он прочно сел на мель. Что же касается хмельного стрелка, то он мгновенно протрезвел от ужаса и, бросив ружье, в одежде прыгнул в воду и попытался вплавь добраться до берега. Но раньше, чем запаниковавший пьяница выбрался на набережную, бронтозавр настиг его, схватил зубами за шкирку, встряхнул, поднял высоко над водой и посадил на навигационный буй, на котором бедняга просидел сутки, пока его не спасла речная милиция.
История с бронтозавром мне кажется вымышленной, потому что бронтозавр Фисташка не отличался ни большим умом, ни злопамятностью. Попрошайничать еду, высовывая многометровую шею из воды, он мог, но чтобы туповатый ящер перегрыз швартовые – это явная ложь. Скорее всего швартовые порвались, когда Фисташка, почувствовав боль, зацепил баржу боком или широким началом шеи.
Вначале большинство людей воспринимали новость о появлении динозавров как забавную шутку, считая это обычной журналистской «уткой», но чем дальше, тем больше возникало подтверждений, что сообщения правдивы. Из уст в уста передавались новости о том, что люди то там, то здесь видели ящеров и даже успевали их заснять. Потом в «Новостях» замелькали первые видеокадры, запечатлевшие наших питомцев на улицах города.
На одном из этих кадров видно было, как утконосые динозавры плавают в небольшом озере, а на другом – как ламбеозавр Игнат роется в мусорнике. Маме стало стыдно за Игната, и она немедленно выключила телевизор, который мы купили взамен разбитого Шпротом.
– Подумать только – кого мы воспитали! Попрошайку! – сказала она, чуть-чуть взлетая над полом от возмущения.
Так как наши динозавры не проявляли агрессивности, если не считать пары съеденных собак и одной коровы, которую сожрал в Подмосковье тираннозавр Шпрот, то на заседании правительства было решено никаких серьезных мер против них не предпринимать, а выяснить, откуда эти гиганты взялись и не природное ли это явление.
Выдвигались десятки невероятных версий, но я перечислю лишь основные. Например, говорили, что из Америки привезли передвижную выставку динозавров, участвовавших в съемках фильмов, и что ящеры – не что иное, как искусно выполненные роботы, которые управляются дистанционно с помощью антенн.
Известный психиатр утверждал, что динозавры – массовая галлюцинация и верить в нее не следует. «Если вы закроете глаза, то сможете пройти сквозь динозавра, потому что он призрак!» – настаивал он. В доказательство своей правоты психиатр завязал глаза и попытался пройти сквозь задремавшего нотозавра Фуфуруфу, но в этот момент ящер пошевелился, и врач, налетев на него, был сбит с ног. Но даже это не разуверило его в полной несостоятельности гипотезы. Он сидел на асфальте, тер лоб, на котором вздувалась шишка, и повторял:
– Характерный случай пространственно оформленной галлюцинации!
– Исключительно твердолобый экземпляр! – отозвался о нем дедушка.
Были версии о биологических мутациях и внеземном происхождении этих гигантов. Какой-то ученый разрабатывал теорию о параллельных мирах. Он утверждал, что существует две, а возможно, и больше параллельных Земли, которые отстоят друг от друга всего на несколько мгновений. И если на нашей планете динозавры вымерли, то на параллельной они существуют, и в результате какого-то космического явления миры на несколько мгновений пересеклись и динозавры из параллельного мира оказались в нашем.
Эту теорию признали самой убедительной из всех существующих, и в газетах стали появляться броские статьи с заголовками типа «ПРИШЕЛЬЦЫ ИЗ ПАРАЛЛЕЛЬНОГО МИРА».
Мама с дедушкой и Нюсяка шутили по этому поводу и оставшегося у нас археоптерикса дразнили пришельцем из параллельного мира. Не смеялся только папа, и уже тогда это нас насторожило.
Как-то за обедом, рассеянно пронеся ложку мимо рта, он сказал:
– Пожалуй, в этом что-то есть... Я думаю, теоретически параллельные миры существуют. Причем где-то рядом. Не обязательно смещаться в прошлое на много лет, преодолевая сопротивление времени, достаточно будет нескольких секунд, и мы окажемся в параллельном мире с другим развитием истории...
Мама с опаской покосилась на папу, почувствовав, что у него созревает очередная идея, и не ошиблась.
Чтобы следить за перемещениями наших питомцев, мы достали подробную карту Москвы и стали отмечать на ней флажками места, где последний раз их видели. Флажков у нас было тридцать четыре, и каждый имел свою форму и цвет.
Тираннозавр Шпрот обозначался маленьким красным флажком, эдафозавр Маша – зеленым, бронтозавр Фисташка – черным, игуанодонт Витек – белым кружком. Вскоре наши тридцать четыре флажка были равномерно распределены по всей Москве и по пригороду. Но иногда по радио и телевидению сообщались явно противоречивые сведения. Говорили, что летозавров видели одновременно в семи местах, чего быть не могло, потому что их всего три. Или часть сведений была ложной, или телевизионщики плохо разбирались в названиях динозавров.