— База странников! — Пашка подскочил в кресле и чуть не стукнулся головой о потолок.
— База очень старая.
— Они все старые, — сказал Пашка. — Все равно туда не заберешься.
— Ах, вы такие забывчивые, друзья мои! — вздохнул корабль. — Я же видел там цистерны с горючим. А если я их видел, значит, они были видны.
— Я помню, — сказал Аркаша, — ты говорил, что вход был разрушен землетрясением.
— Значит, — сказал Гай-до, — предохранительный механизм, который уничтожает базу, если туда попадает посторонний, вышел из строя.
— Повтори, — сказал Пашка торжественно.
— Вышел из строя.
— Чего же ты молчал! — закричал Пашка. — Мы немедленно летим на планету Пять-четыре, забираем горючее странников… и, может быть, сокровища!
— Нет, — сказал Аркаша, — я категорически возражаю. Мы должны сообщить об этом в Верховный совет Земли. Туда снарядят экспедицию. Этим должны заниматься взрослые.
— Очень разумно, — сказал кораблик. — Я преклоняюсь перед вашей разумностью, Аркаша.
— Я тоже преклоняюсь, — сказал Пашка. — Я думаю, Аркаше пора возвращаться к ботаническим опытам. Квадратный арбуз — вот цель жизни!
— Это почему? — обиделся Аркаша. — Нельзя сказать правду, чтобы ты сразу не накинулся.
— И никаких гонок, разумеется, не будет, — сказал Пашка.
— Почему же?
— А очень просто, — ответила за Пашку Алиса. — Потому что мы должны будем в первую очередь отдать в Верховный совет нашего Гай-до. Его будут там расспрашивать и проверять. Может, он больной. Может, его так повредило ракетой, что он начал придумывать разные фантазии.
— Правильно! — подхватил Пашка. — И потом, конечно, Гай-до разберут на части.
— Не надо! — закричал кораблик.
— И, уж конечно, ему никогда не подняться в космос.
— Не надо!
— А потом на планету Пять-четыре полетит экспедиция, в которую ни за что не возьмут ни одного легкомысленного ребенка. Туда полетят профессора и академики, а потом напишут миллион статей о возможном применении отдельных предметов… А мы прочтем об этом в газетах.
— Что же ты предлагаешь? — спросил Аркаша.
— Совершенно ясно, — сказала Алиса, — Пашка предлагает полететь туда самим.
— Полететь туда самим, поглядеть хоть одним глазком на сокровища странников. Я живу на свете только один раз! — Тут Пашка встал в гордую позу, чтобы все поняли, что живет он не зря. — Я не знаю, сколько подвигов и великих открытий я успею совершить. Но когда мне говорят: «Гераскин, ты можешь!» — я бросаю все дела и иду!
— Мне нравится, как говорит Павел, — сказал кораблик. — Я его понимаю. Но, к сожалению, я должен возразить: это путешествие может оказаться очень опасным.
— И мы вообще не долетим, — добавил Аркаша. — Это же настоящее космическое путешествие с большим прыжком. Его категорически запрещено делать человеку, не имеющему диплома космонавта. И вы подумали, что скажут наши родители?
— Отвечаю по пунктам, — сказал Пашка. — Во-первых, мы долетим, потому что полетим туда не на обыкновенном глупом корабле, а на нашем друге Гай-до. Он сделает все, что нужно. Ты сделаешь, Гай-до?
— Сделаю, — сказал кораблик.
— Второе. Никому мы ничего не скажем. Потому что нам, конечно, запретят лететь. А родители наши сойдут с ума от страха за своих малышей. При всех положительных качествах они совершенно отсталые, как и положено родителям.
— Я с вами не играю, — сказал Аркаша.
— Я и не ждал, что ты согласишься, — сказал Пашка. — Для этого требуется смелость, а смелость дана не каждому. Но ты должен дать слово, что будешь держать язык за зубами.
— Я не могу дать такого слова.
— Тогда мне придется тебя обезвредить, — сказал Пашка.
— Попробуй.
— Я найду подходящее подземелье и заточу тебя на то время, пока нас не будет.
— Ладно, мальчики, — сказала Алиса. — Хватит ссориться. А то вы наговорите глупостей, а потом будете целый месяц дуться друг на друга.
— Скажи, Алиса, — вступил в разговор кораблик, — а наш друг Паша в самом деле намерен провести в жизнь свой страшный план и посадить Аркадия в подземелье?
— Нет, — ответил за Алису Аркаша. — У него нет под рукой подходящего подземелья.
Аркаша повернулся и ушел.
Пашка бросился было за ним, но потом махнул рукой.
— Беги, предатель, — сказал он.
— Он никому не скажет, — сказала Алиса.
— Я знаю, — ответил Пашка. — Все равно обидно. Пошли, Алиска, нам надо придумать, что сказать предкам.
Фестиваль на Гавайях
Они попрощались с Гай-до и выскочили из него.
День был радостный, солнечный. На площадке перед кораблем стоял молодой мужчина и задумчиво рассматривал его.
Мужчина был Алисе знаком, но она никак не ожидала его тут увидеть и сразу не узнала.
— Тадеуш! — воскликнула она. — Вы что здесь делаете? А где Ирия?
— Здравствуй, Алиса, — сказал Тадеуш Сокол. — Ирия во Вроцлаве с ребенком. А я вот приехал в Москву по делам. У нас конференция. И думаю: разыщу тебя, узнаю…
— А это Паша, мой друг, — сказала Алиса. — Мы хотим с ним вместе полететь на Гай-до.
— Очень хорошо, — сказал Тадеуш. — Я рад.
— Значит, это вы — муж Ирии? — спросил Пашка строго.
— Ты угадал.
— Понятно, — сказал Пашка. Тадеуш ему не понравился.
Они замолчали, глядя на кораблик. Он стоял совсем рядом, но неизвестно было, слышал их или нет. А может, он и не узнал Тадеуша. А если и узнал, то не подал вида. Наверное, потому, что считал Тадеуша виновником всех бед.
— Я себя чувствую неловко, — сказал Тадеуш. — Но жизнь очень сложная штука. Вы это еще поймете. Потом.
— Я уже сейчас понимаю, — сказал Пашка.
Тадеуш только улыбнулся.
Алиса подумала: «Он не так уж и виноват. Это все Ирия решила». Чтобы не молчать, она спросила:
— А вы на планете Пять-четыре не видели базы странников?
Пашка толкнул Алису в бок: замолчи!
— Базу странников? — удивился Тадеуш. — А разве она там есть?
— Нет, — сказал быстро Пашка. — Наукой установлено, что там нет базы странников.
— Впрочем, — сказал Тадеуш, — если бы я выбирал самое дикое место, чтобы спрятать базу, лучше, чем Пять-четыре, не найдешь.
— Вы так и не помните, кто на вас напал? — спросила Алиса.
— Нет. Это случилось очень неожиданно. Хотя, если задуматься, у меня в тот день было странное ощущение, словно за мной кто-то следит. Неприятное ощущение. Там водятся серые шары, большие, как… футбольный мяч. Один такой шар от меня буквально не отставал.
Тадеуш замолк. Алиса вдруг вспомнила мяч на свалке.
— Вот такой? — Она показала руками.
— Да, примерно такой… Простите, мне пора идти. До свидания, ребята. Напишите мне, как прошли гонки. До свидания, Гай-до.
Гай-до ничего не ответил.
Они попрощались с Тадеушем у школьных ворот. Его ждал флаер.
Тадеуш помахал сверху рукой. Алиса помахала в ответ. Пашка махать не стал.
— Где бы добыть оружие? — сказал Пашка. — В такую экспедицию безумие лететь невооруженным.
Алиса только отмахнулась. Она оставила Пашку на перекрестке и пошла домой.
Нельзя сказать, что она была довольна собой. Она отлично понимала, что Аркаша прав: детское легкомыслие — лететь на неизвестную планету, искать базу странников. Надо обо всем рассказать отцу. Тогда прощай, Гай-до, прощайте, гонки, прощай, Большое Приключение. Но как трудно от этого отказаться! А что, если Аркаша обо всем расскажет? Тогда она ни в чем не будет виновата. Все получится само собой. Нет, лучше, если Аркаша промолчит. В конце концов, что тут особенного? И она, и Пашка бывали в космосе, они уже не дети, им по двенадцать лет. Гай-до не обыкновенный корабль. А если открыть сокровища странников — это редчайшая удача!
Алиса почувствовала, что сзади кто-то есть.
Она быстро обернулась и увидела, что по дорожке следом за ней катится серый мяч.
Поняв, что его увидели, мяч резко изменил направление и покатился к кустам.
— Стой! — крикнула Алиса. — Еще чего не хватало!
Кусты зашуршали. Алиса раздвинула их, но ничего не увидела.
Может, показалось? Тадеуш говорил про серый шар, вот и чудится всякая чепуха.
Алиса не заметила, что серый мяч как бы растекся, превратился в серую пленку и обвил дерево, слившись с его корой.
«Пойду домой, — решила она. — Надо будет придумать, куда отправиться на несколько дней так, чтобы не удивить родителей».
Вечером ей повезло. Позвонила папина знакомая и стала рассказывать, какой замечательный фестиваль народных танцев всей планеты начинается на Гавайских островах. Она щебетала полчаса, а потом спросила:
— Почему бы вам туда не слетать?
— Мне некогда, — ответил профессор Селезнев, которому это щебетание уже надоело.
— А Алисочка? — воскликнула знакомая. — У нее же каникулы.
— Сомневаюсь. По-моему, она всерьез увлеклась космическими гонками, — сказал отец.
— Почему же? — сказала Алиса. — Гонки еще только в августе. Я с удовольствием слетаю на фестиваль.
А когда она сказала о фестивале Пашке Гераскину, тот заявил, что с детства только и мечтал наслаждаться народными танцами.
Мать его отпустила на Гавайи. Только умоляла не сражаться с акулами.
На следующее утро мать застала его в тот момент, когда он опустошал холодильник. Глядя честными голубыми глазами, Пашка сказал матери, что не выносит гавайской пищи и потому вынужден тащить с собой на фестиваль целый мешок копченой колбасы, сыра, масла и консервов.
Мать спросила:
— Может, у тебя живот болит?
— У меня железное здоровье, — ответил Пашка.
Два зайца
Конечно, экспедиция была подготовлена не очень тщательно. Но Алиса с Пашкой рассчитывали, что она продлится недолго. Туда и обратно. Да и много ли нужно двум космонавтам отроческого возраста?
С Аркашей в последние два дня перед отлетом они не виделись. Правда, Алиса как-то заглянула в лабораторию и увидела, что Аркаша в одиночестве сидит перед микроскопом. Они поговорили на разные темы, но основной и самой болезненной не касались.
Стартовать решили днем. На виду у всех. Пашка где-то вычитал, что опытные преступники так всегда и делали. Допустим, хочешь ты ограбить старушку-миллионершу. Тогда ты переодеваешься молочником или почтальоном и открыто стучишь к ней в дверь. Никто не беспокоится, включая саму старушку.
Алиса попросила Пашку самому поговорить с Лукьянычем. Дело в том, что Алиса ненавидит говорить неправду. Но в жизни детям время от времени приходится говорить неправду, в первую очередь из-за того, что родители их не понимают. В таких случаях Алиса предпочитала ничего не говорить вообще. А так как Пашка не имел таких железных принципов, он спокойно рассказал Лукьянычу, что они решили провести ходовые испытания Гай-до в атмосфере и совместить их с полетом на фестиваль народных танцев.
Лукьяныч сам проверил, как работает пульт управления, похвалил ребят, что они привели его в порядок, проверил прочность кораллитовой заплаты и дал согласие на полет.
— Только выше пятисот над поверхностью не советую подниматься, — сказал он. — И не гоняйте его на пределе скорости. Все-таки ему еще далеко до готовности.
— Будет сделано, — сказал Пашка.
Алиса, стараясь остаться честным человеком, молчала и укладывала посуду в ниши бортового шкафа, чтобы не побилась при маневрах.
Когда Лукьяныч вышел из корабля, Гай-до, который не проронил до этого ни слова, произнес:
— Странно, говорят, что ваш Лукьяныч разбирается в кораблях, а мне не доверяет.
— Ты не прав, братишка, — сказал Пашка. — Если бы у него были сомнения, никуда бы он нас не отпустил.
В последние дни Пашка называл Гай-до братишкой, и корабль не обижался. Чувство юмора у Гай-до было развито слабо, потому что оно было слабо развито у его конструкторов, но смеяться он умеет.
Алиса села в кресло пилота, связалась с диспетчерской, получила «добро» на вылет за пределы атмосферы.
— У тебя все готово? — спросила она Пашку.
— Готово, — сказал он, пристегиваясь к креслу.
И тут раздался леденящий душу крик. Он доносился снизу.
Алиса и Пашка замерли, словно примерзли к креслам.
Люк, что ведет в трюм корабля, распахнулся, и оттуда выскочил бледный как смерть Аркаша Сапожков.
Он даже трясся.
Как только Алиса и Пашка сообразили, что это не привидение, а самый обыкновенный Аркаша, они накинулись на него.
— Я могла умереть от страха, — заявила Алиса. — Ты об этом подумал?
— И вообще, что ты здесь делаешь? Шпионишь? — спросил Пашка.
— Я сам чуть не умер от страха, — сказал Аркаша, опускаясь в кресло. — Я решил: полечу все-таки с вами. А вдруг будут опасности и я смогу вам помочь. Но мне не хотелось об этом раньше времени говорить… Я прошел в корабль, забрался в трюм и стал ждать, пока Гай-до поднимется.
— Ты что, о перегрузках забыл? — удивилась Алиса.
— Он, может, и забыл, — послышался голос Гай-до, — но я о таких вещах, как безопасность экипажа, никогда не забываю.
— А чего же нам не сказал? — удивилась Алиса.
— А вы не спрашивали, — сказал Гай-до. — Вы не спрашивали, а Аркадий попросил меня хранить молчание. Вот я и хранил.
— Дурак, — сказал Пашка.
— Вот это лишнее, братишка, — обиженно ответил корабль.
— А чего же ты испугался? — спросила Алиса.
— Я испугался? — удивился Аркаша. — Я почти не испугался.
— Ты бы видел свое лицо, когда из люка лез, — засмеялся Пашка.
— Нет… так просто… Я там в пустой контейнер для образцов залез и заснул. А потом мне показалось… наверное, мне показалось, что там что-то живое меня коснулось. Как крыса. Там же темно… Я спросонья и закричал.
— Показалось? — спросила Алиса. — А может, там еще какой заяц есть? Может, какой-нибудь первоклашка забрался? Гай-до, скажи, в трюме больше нет ни одного человека?
— В трюме больше нет ни одного человека, — сказал Гай-до. — Я бы заметил, если бы на борт поднялся еще один человек. В трюме есть органические вещества, но это, очевидно, те продукты, которые загрузили мои новые хозяева. Там есть десяток палок копченой колбасы, двадцать три батона, головок сыра разного размера… четыре.
— Три головки сыра, — поправила корабль Алиса.
— Хватит, — сказал Пашка. — Так мы никогда не взлетим. Аркаша, ты не раздумал с нами лететь?
— Не раздумал, — сказал Аркаша.
— Всем членам экипажа занять свои места! Даю старт.
Прошли пояс околоземных лабораторий и городков на орбите, потом миновали громадный центральный космодром на полпути к Луне, где швартовались грузовые громады со всей галактики, затем справа по борту прошла Луна. На ней были видны многочисленные огоньки городов, заводов и рудников. Гай-до постепенно набирал скорость, так, чтобы не было особых перегрузок. Он щадил своих пассажиров.
Наконец орбита Луны была позади. Марс остался в стороне. Впереди плыл величественный полосатый Сатурн.
— Скоро будем проходить то место, где меня подбили, — сказал Гай-до.
— Как странно, — сказала Алиса, — тут оживленно, будто на улице.
— Может, позавтракаем? — спросил Пашка. — Что-то я давно не ел.
— Мы же договорились как следует позавтракать дома! — возмутилась Алиса. — Почему на тебя нельзя положиться? Пищу надо экономить. Теперь нас не двое, а трое. С твоим аппетитом мы умрем с голоду раньше, чем долетим до Пять-четыре.
— Я не рассчитывал на Аркашу, — сказал Пашка. — Мне бы хватило.
Алиса увидела, что Аркаша побледнел. Он был гордый человек и понимал, что виноват, не подумал о еде.
— Я вообще могу не есть, — сказал Аркаша.
— Поздравляю, — съязвил Пашка.
— Замолчи, умник! — возмутилась Алиса. — Я буду делить свою норму с Аркашей, а ты можешь о себе не беспокоиться.
Тут уж пришла Пашкина очередь возмущаться:
— Значит, я — холодный эгоист, я могу бросить друзей на произвол судьбы, а вы хорошие? Как я жалею, что выбрал вас к себе в экипаж. Столько хороших людей на свете, а мне достались неблагодарные эгоисты.
— Странно, — заметил Гай-до, — в рассуждениях моего братишки полностью отсутствует логика. Насколько я понял, его товарищи добровольно решили не ограничивать его питание, а он на них сердится.
— Что ты понимаешь в человеческих отношениях! — взревел Пашка.
— Боюсь, что ничего не понимаю, — грустно сказал Гай-до. — Я все время ошибаюсь. Когда я думаю, что люди должны вести себя так, они тут же начинают вести себя иначе.
— Извини, Гай-до, — сказала Алиса твердо. — Мы ведем себя как глупые дети, которых нельзя пускать в космос. Я предлагаю забыть о спорах и для начала выяснить, сколько у нас продуктов. Я пойду в трюм и все запишу.
— У меня с собой есть две пачки жевательной резинки, — сказал виновато Аркаша.
— Ими ты будешь угощать туземцев, — не удержался Пашка, потому что он всегда оставлял за собой последнее слово.
Алиса отстегнулась от кресла и открыла люк.
Гай-до включил в трюме яркий свет.
«Конечно, — подумала Алиса, — когда здесь было темно, Аркаша мог напугаться». Сейчас маленький трюм, в котором хранились инструменты, запасные части, продовольствие и снаряжение для экспедиции, фонари, веревки, лестницы, сверла и бурильная установка, которые приволок на корабль Пашка, казался обжитой мастерской. У стены стоял большой холодильник. Рядом на полках — контейнеры.
Алиса сказала Гай-до:
— Я буду тебе диктовать, а ты записывай, хорошо?
— Зачем записывать? — удивился корабль. — Я и так все запомню.