«Этому может поддаться кто угодно», – говорит д-р Родс, который проводил два крупных исследования на тему трудоголизма.
В первом исследовании трудоголиков д-р Родс представил типичный случай: 39-летняя женщина, которая в конце концов обратилась за помощью к психиатру, ког– да ее подкосили мучительные головные боли, хроническая усталость, приступы рыданий, потеря веса и запоры. Когда результаты медицинских и лабораторных анализов показали, что она не страдает никакими заболеваниями, д-р Родс поинтересовался у нее насчет ее привычек, связанных с работой.
Фанатичная домохозяйка
Он выяснил, что она известна всем своим друзьям как фанатичная домохозяйка. Вместо того чтобы доверить своей дочери погладить ее же собственную одежду и прибраться у себя в комнате, мать семейства не может удержаться и делает это сама. «Я знаю, что она использует меня, – жаловалась д-ру Родсу пациентка, – но я просто не выношу, если захожу в комнату и вижу беспорядок». Эта женщина не способна была и нанять прислугу, даже притом что работала на двух работах, поскольку не могла терпеть, если что-то выполнялось не в совершенстве. Ее домочадцы настаивали, что в доме достаточно чисто, но не могли разубедить женщину, которая продолжала маниакально наводить чистоту («Журнал Американской медицинской ассоциации»).
Эта женщина, возможно, была слишком снисходительна к своей дочери. Но в других случаях нереалистичные ожидания, предъявляемые к молодым людям, способны превратить их в юных трудоголиков. «Студенты… часто испытывают подобные трудности, когда пытаются «сделать как можно лучше», не имея реалистичного представления о том, каким должно быть это их «лучше», – пишет доктор медицины Джеймс К. Сэмз, адъюнкт-профессор психиатрии Вирджинского университета в Шарлоттсвилле, откликаясь на исследования д-ра Родса. Неправильное представление школьника, «и особенно студента колледжа о себе как о человеке, обладающем неисчерпаемой энергией и способном бесконечно восстанавливаться, может привести к тому, что невнимательный врач упустит из виду возможность перенапряжения, вызывающего в этой возрастной группе неопределенные симптомы, и ошибочно диагностирует мононуклеоз» («Журнал Американской медицинской ассоциации»).
Когда трудоголизм входит в привычку и проявляются более серьезные симптомы, его жертвам требуется дать новый настрой, чтобы они осознали свои физические и эмоциональные потребности и начали уделять им внимание. Для этого необходимо помочь им понять происхождение их тяги к работе, а также обговорить с ними другие паттерны трудового поведения.
«Скорее всего, виновата «трудовая этика», – говорит д-р Родс. – Поразительно, но в моей области мало кто занимается конкретно проблемой перенапряжения и, напротив, чрезвычайно много говорится о неспособности или нежелании работать. Очевидно, мы все настолько сходимся во взглядах, считая лень первородным грехом, что не обращаем внимания даже на обсессивные случаи перенапряжения».
Эта позиция хорошо иллюстрирована в комментариях некоторых трудоголиков, участвовавших в исследовании д-ра Родса. Один мужчина, 55-летний юрист, который никогда не работал меньше 65 часов в неделю и не брал отпуск в течение пяти лет, чувствовал себя виноватым, если ощущал усталость. Если он уходил с работы раньше или приходил не очень рано, его тоже мучила совесть. «Я чувствую себя грешником, если не работаю», – говорил он д-ру Родсу. Получив совет «расслабиться и устроить себе выходной», другой трудоголик ответил: «Чтобы научиться веселиться, нужно основательно постараться».
«В большинстве случаев трудоголик пытается решить свои жизненные проблемы с помощью непосильного труда, отвлекающего от них внимание, – объясняет д-р Родс. – Перенапряжение может символизировать усилия по поддержанию чистой совести. Трудоголик как бы говорит миру: «Видите, меня не за что осуждать. Я делаю все, что могу, даже работаю до полного изнеможения».
«Я понял, что нелишне сравнить их перенапряжение и все уменьшающуюся эффективность с превосходным мощным автомобилем, колеса которого крутятся в снегу. Необходимо не сжигать больше горючего, не гнать двигатель быстрее и зарываться все глубже, а отпустить педаль газа, чтобы можно было возобновить нормальное движение вперед», – говорит д-р Сэмз.
Отпускаем педаль газа
Но отпустить педаль газа – не то же самое, что позволить мотору работать вхолостую. Человек, который много работает, которому его работа доставляет удовольствие и который посвящает себя ей целиком, – не то же самое, что трудоголик. «Заболевание вызывает отнюдь не многочасовая работа, – говорит д-р Родс. – Если работа нравится, если при этом человек достаточно свободен, тогда нет почвы для болезни. Но решающий фактор – определенные черты характера, которые дают возможность справиться с ситуацией.
Наиболее разительное отличие здоровых много работающих людей от трудоголиков – то, что они знают, когда надо остановиться. Они могут заметить признаки усталости и сразу на них отреагировать. Скорее всего, они пораньше закончат работу или возьмут отгул. Они включают в свое трудовое расписание отпуск и получают от него удовольствие. Они проводят время со своими семьями, поддерживают связи с друзьями и регулярно занимаются физическими упражнениями. Короче говоря, у них есть куда вкладывать энергию помимо работы».
«Невроз свободного времени»
Один психиатр сказал о трудоголиках, что они страдают «неврозом свободного времени». «Это может показаться глупым, но некоторым людям не по себе без привычной трудовой рутины, – поясняет доктор педагогических наук Ричард Краус, профессор отдела изучения отдыха и досуга Университета Темпл. – Они не могут приспособиться к свободному времени и должным образом его использовать. На уик-эндах они фактически выходят из строя. В самом крайнем случае они могут отправиться в путешествие, но не успеет пройти и двух дней – даже если это два дня, проведенные в Европе, – как они удирают домой. Досуг подразумевает нечто вроде личной свободы, а они не умеют с ней обращаться. Они прячутся в безопасном укрытии рабочего распорядка. Работа для них – это структурированная, организованная, социально одобряемая деятельность с ясным результатом».
Перспектива незаполненного, нераспланированного времени может попросту вызвать панику. «Насколько может пугать вольное бездеятельное времяпрепровождение, видно из того, что в обществе, одержимом трудовой деятельностью – таком, как наше, – мы стремимся организовать даже досуг, – говорит д-р Краус. – Мы тщательно готовимся к свободному времени: мы ходим на занятия и изучаем «способы занять досуг», мы соревнуемся и играем для того, чтобы повысить статус. Нам крайне важно иметь обязанности: мы связаны обязательствами перед клубом, лигой боулинга и отрядом герлскаутов.
Но с другой стороны, изначальный смысл досуга в том, что это время для свободы, размышлений, выбора и ему нет необходимости быть структурированным, конструктивным и даже содержательным. Досуг не настолько однозначен, как работа, у него более широкий диапазон возможностей и результатов. Очень трудно ригидной личности – а именно таковы трудоголики – принять свободу».
Хотя время досуга может быть поистине «свободным временем» только в том случае, если оно остается нераспланированным, это не то же самое, что просто пребывание в покое или безделье. «Именно такое представление о свободном времени выработало общество, ориентированное на трудовую этику, – говорит д-р Краус. – Если вы не работаете, значит, вы либо бездельничаете, либо восстанавливаете силы, чтобы работать дальше. Но досуг – это нечто позитивное. Это время, когда вы можете раскрыть себя, когда вы можете исполнить самое большое свое обязательство перед жизнью и получить наибольшее удовольствие и удовлетворение».
Часть четвертая
Повышение самоосознания
Глава 21
Пусть вам это приснится: новые методики для повышения самоосознания
Фрейд называл их «королевской дорогой в бессознательное» – отчетливо обозначенным путем для исследования подспудной деятельности встревоженной психики. Патрисия Гарфилд, специалист по сну и автор книг «Креативное сновидение» и «Сны вашего ребенка», соглашается, что эти причудливые ночные странствия являются богатейшим источником информации о нас самих и о наших чувствах. Но, добавляет она, сон в действительности больше, чем просто карта внутренних путей нашего психического и эмоционального состояния. Это проводник для личностного роста. И вам незачем стараться слишком глубоко переживать их или анализировать, чтобы получить от них пользу.
«Сны помогают нам независимо от того, обращаем ли мы на них внимание, – говорит д-р Гарфилд, ссылаясь на исследования, в которых люди, систематически лишенные возможности видеть сны (их будили, как только они впадали в дремотное состояние), быстро теряли ориентиры и становились беспокойными. – Но я убеждена, что, научившись лучше осознавать свои сны и далее выводя их на «сознательный» уровень, мы можем расширить нашу жизнь за счет крайне важных аспектов».
Д-р Гарфилд, которая записывала свои сны в течение около четырех десятилетий, а также изучала сновидцев по всему миру, открыла, как можно опираться на силу снов и извлекать из них пользу. Она утверждает, что благодаря процессу, именуемому «креативным сновидением», мы можем по-новому взглянуть на собственные чувства и свойства своей личности, укрепить уверенность в себе, научиться более эффективно справляться со стрессом, найти решения тревожащих проблем и высвободить свои творческие силы.
Чтобы выяснить, как это сделать, мы поговорили с д-ром Патрисией Гарфилд. Наша беседа состоялась у нее дома, в Сан-Франциско.
Вопрос. Почему мы видим сны? Обслуживают ли сновидения какую-либо психологическую или физиологическую функцию?
Патрисия Гарфилд, д-р философии. Это вопрос, который продолжает быть источником многих спекуляций и научных изысканий. На физиологическом уровне, я думаю, сновидение является настолько же частью наших телесных ритмов, насколько и колебаний температуры тела, которые мы испытываем в течение суток. У нас нет абсолютной уверенности в том, каковы его функции. Некоторые думают, что видеть сны необходимо для того, чтобы мозг аккумулировал информацию. Есть множество других теорий. Но никто на самом деле не знает точно.
В любом случае на физический ритм сна, который случайным образом изменяется в среднем где-то четыре или пять раз за ночь, накладывается верхний слой: весь психологический опыт, который связан с тем, что происходило с нами в этот день и все прошедшие дни. Вся совокупность наших чувств, ожиданий и надежд на будущее каким-то образом вносит свой вклад в формирование сна.
На самом деле это даже еще сложнее. В сон могут вмешиваться еще и те ощущения, которые вы испытываете в течение этой ночи. Некоторые говорят, что это попытка вашего подсознания объяснить, что происходит. Если, к примеру, у вас подергивается большой палец на ноге, когда вы в состоянии сна, вы можете истолковать это так, будто только что споткнулись о камень. Или, если температура в комнате внезапно упала, вам может присниться, что вы в Антарктиде или что занимаетесь любовью в нетопленом номере отеля.
Так что сон комбинирует множество составляющих: окружающую обстановку, наше физическое состояние и, разумеется, наше психологическое состояние и эмоции, которые мы переживаем, – вот почему сны стали столь популярным инструментом психоанализа.
Для личного использования
Вопрос. Что привело вас к предположению, что сны могут быть таким ценным ресурсом не только для профессионального психотерапевта, но также и для всех нас?
Д-р Гарфилд. С тех пор как мне исполнилось четырнадцать лет и моя мать познакомила меня с теориями Фрейда и Юнга, я веду дневник сновидений. Я всегда видела яркие сны, так что начала записывать свои сновидения и работать с ними, фиксируя ассоциации и т. д. Прошло совсем немного времени, и этот процесс меня захватил. Он оказался для меня полезен.
Во время учебы в колледже и на последипломном курсе я начала осознавать, что со мной происходит нечто исключительное. В то время особого интереса к снам не проявляли. На сны обращали внимание только тогда, когда человек был глубоко обеспокоен и приходил к профессиональному терапевту, который мог истолковать их для него.
Затем в 1972 году я наткнулась на нечто в самом деле поразительное. По предложению д-ра Джо Камийя из Сан-Франциско я провела какое-то время в Малайзии, изучая практику сновидений у сеной, первобытного (по крайней мере по нашим стандартам) племени, которое обитало так далеко в джунглях, что к ним можно было добраться только на лодке по реке или на вертолете. Я имела возможность поговорить только с некоторыми сеной в больнице на окраине джунглей.
Психологически сеной чрезвычайно развиты. Исследователи, жившие с ними и их изучавшие, описывают это племя как мирное, дружелюбное и счастливое. Члены племени не страдают от эмоциональных расстройств или связанных со стрессом психических нарушений. Конечно, мой интерес особенно вдохновило то, какую важность они придают сновидениям: они рассматривают сны как фокус своей жизни. Они планируют свой день, принимают решения, достигают творческого вдохновения, даже определяют, когда переносить стоянку, основываясь на своих снах. Особенно заинтриговало меня то, что они умели относиться к своим снам как к более высокому уровню сознания. С самого раннего возраста они обучались тому, как становиться скорее активным участником, чем пассивным наблюдателем своих снов. И каждый, как говорят, практиковал это, от крохотного ребенка до старейшего члена племени.
Стать участником сновидения
Вопрос. Вы можете привести нам пример?
Д-р Гарфилд. Предположим, ребенку из племени сеной приснился кошмар, в котором, по его словам, он до полусмерти испугался, потому что за ним гнался тигр. Его родители сказали бы ему, что в следующий раз, когда он увидит тигра в своих снах, он должен повернуться к нему лицом и прогнать его. Это основополагающий принцип обращения с пугающими образами: смотреть в лицо и побеждать. И в самом деле, в следующий раз, когда ребенок увидит во сне тигра, он не побежит. Он останется на месте и будет сражаться до конца или призовет другие фигуры сна помочь ему побороть тигра. Он делает сознательное усилие и добивается успеха в изменении своего поведения во сне. И в результате он одерживает победу над своим ночным кошмаром.
Вопрос. Но как это возможно – сознательно контролировать то, что происходит бессознательно?
Д-р Гарфилд. Это верно, сон рассматривается как непроизвольное действие. Оно происходит без какого-либо сознательного вмешательства, точно так же, как бьется наше сердце, течет кровь, желудок выделяет кислоту, чтобы помочь пищеварению. И все же сегодня мы начинаем осознавать то, что йогам было известно много веков назад: что сознательный разум имеет власть управлять многими «непроизвольными» процессами. Используя метод биологической обратной связи, люди в лаборатории обучаются, как снизить свое кровяное давление, регулировать температуру своего тела, контролировать количество кислоты, выделяемой их желудком, или повышать частоту альфа-волн в мозгу. Для иных людей нет ничего необычного во вмешательстве в собственный сон. Как вам осознать, что вы спите, в тот момент, когда вы находитесь в состоянии сна? Возможно, вы были внутри кошмара и сказали себе: «Не беспокойся, это всего лишь сон». Так вы поняли, что такое на мгновение стать «осознающим» в то время, когда вы спите. И теперь вы имеете некоторое представление о том, как это возможно – управлять течением и исходом сновидения. Этот момент осознания может быть распространен на все сновидение.
Вопрос. Но так или иначе – может быть, потому, что сюда подключаются психологические факторы – идея вмешательства в сон звучит, вообще говоря, неестественно. Нет ли здесь какой-либо опасности?
Д-р Гарфилд. Нет. В этом нет ничего неестественного. Фактически ваши мысли уже есть вмешательство в сновидение без вашего ведома. Как я упоминала ранее, все, что проходит через вашу психику – люди, образы, звуки, переживания, ожидания, – все это формирует ваш сон. Что подразумевает система сеной – и что я предлагаю в «креативном сновидении» – это то, что мы можем осознанно строить наши сны таким образом, чтобы извлечь из них несомненную пользу для себя.
Научная поддержка
Вопрос. Имеются ли какие-либо научные подтверждения вашей теории?
Д-р Гарфилд. Неопровержимые научные факты? Их еще недостаточно. Но интересно отметить, что «мокрые сны» (распространенные и естественные эпизоды, когда у мужчин во время сна происходит семяизвержение) очень редко наблюдаются в лабораторных условиях. Это показывает, что какая-то степень контроля задействована. Складывается впечатление, что испытуемый, хотя и находится в состоянии сна, «осознает» тот факт, что он находится под наблюдением, и активно противодействует непроизвольному в других обстоятельствах действию, не давая ему случиться.
Мы имеем свидетельства, что принцип сеноев «противостоять и побеждать» может быть правильным способом взаимодействия с пугающими образами сновидений. В процессе исследований группа детей, страдающих ночными кошмарами, была подвергнута трем видам терапии. Первый состоял в том, что детей убеждали, что все это только сон. «Не бойтесь этого, – говорили им. – Это все не реально. Это просто сон». Второй группе предложили подумать о чем-нибудь приятном перед тем, как лечь спать. «Чем бы ты больше всего хотел заняться? – спрашивали их. – Пойти поиграть на площадке с лучшим другом? Побывать в гостях у бабушки? Съесть большую порцию сливочного мороженого? Что бы это ни было, закрой глаза и представь, что это происходит». Детей из третьей группы обучали действиям, имевшим значение для конкретной проблемы, с которой они сталкивались в своих снах. Например, одному мальчику снились кошмары про пожар и пожарные машины. И терапевт взял его с собой в пожарную часть, где он смог забраться на пожарную машину и поговорить со всеми тамошними пожарными.