— Иди ко мне!
— Нет, — прошипел на ухо чей-то голос. Две руки легли сзади на плечи, заставив ее остаться в кресле.
— Иди ко мне! — вскрикнул дух голосом пророчицы. — Помоги мне!
— Марек, милый! — Агния рванулась, но девушка держала ее крепко и успела шепнуть:
— Не поддавайся! Просто задавай вопросы, пока есть время.
— Марек… — По щекам потекли слезы. — Марек… Я не знаю, что спрашивать. Марек, Ариэла арестовали! За то, что он убил Фила Годвина…
— Фила. — Голос споткнулся. Прорицательница захлопала глазами, изображая удивление. — Впервые слышу…
— Да! Он убил его этой ночью! Заколол этим своим кортиком. Представляешь! Теперь-то он за все заплатит…
— Заплатит… Заплатит… Заплатит… Ы-ы-ы!
Прорицательницу внезапно скрутило, словно от невероятной боли. Она завыла, забилась в судорогах, глаза закатились так, что стали видны белки, на оскаленных губах появилась пена. Откуда-то выскочила девушка-помощница, всплеснув руками, кинулась к ней, пытаясь удержать припадочную в кресле. Метнула через плечо испуганный взгляд, и одного этого оказалось достаточно, чтобы Агнию как ветром сдуло. Даже не попрощавшись, она бросилась бежать. Вслед ей неслись дикие вопли прорицательницы и на миг перекрывший их крик девушки:
— Задержитесь!
Сломя голову Агния вместе с Лиманией выскочила обратно в тот проулок и без сил привалилась к стене. В двух шагах от них город жил своей жизнью. По улице ходили люди. Цокали копыта лошадей. Мимо пробежал посыльный-сатир, бросил любопытный взгляд на соплеменницу, но не задержался. Где-то прозвенел колокольчик. Звонко закричал мальчишка-газетчик:
— Свежий номер «Имперского вестника»! Таинственное убийство в доходном доме! Месть или ритуал? Кайтарра снова поднимает голову!
Скрипнула дверь. Выглянула девушка — помощница прорицательницы.
— Что? — вздрогнула Агния.
— Уходите, — быстро промолвила она.
— Но почему? Я только хотела узнать…
— Я бы сама хотела узнать, что произошло, — честно призналась девушка. — Такой припадок с нею впервые… Но она в последнее время работала на износ, так что, может быть, всего лишь совпадение. Когда она придет в себя, я постараюсь ее расспросить, в чем причина. Если хотите, оставьте ваш адрес, я забегу и перескажу.
— Капустная улица, дом шестнадцать. Это в цеховом квартале.
— Я запомню. Кстати, с вас два империала. За визит.
Агния без лишних слов отдала деньги и пошла прочь. Она чувствовала себя странно. Почему Марек ничего не сказал?
Свеча ему не полагалась, и камера постепенно стала погружаться в темноту. Ариэл какое-то время расхаживал по ней из угла в угол, вспоминая свой разговор со следователем и прикидывая, чем ему это грозит. Следствие вряд ли затянется — такая неопровержимая улика, как опознанное орудие убийства, не должна оставить сомнений. Но все равно месяца полтора тут точно придется провести. Потом — суд, короткий и формальный. И… сколько сейчас он получит за убийство, которого не совершал? Если пошлют запрос в канцелярию полка, оттуда может прийти положительный отзыв — лейтенант Боуди был на хорошем счету у сослуживцев, хотя не обошлось и без пары взысканий. Правда, потом, в университете, он не показал себя прилежным студиозусом, но ведь и учился он больше ради Марека, чем ради науки.
Устав ходить, он прилег на кровать. Темнота сгущалась. Из открытого окошка — стекол нет, только решетка, так что зимой тут, наверное, ужасно холодно — доносился тихий шум засыпающего города. Как там Агния? Что делает? Она, конечно, ни разу не навестит его в тюрьме, а вот на суд может и прийти, чтобы полюбоваться на поверженного врага. Эх, если бы знать заранее…
Шорох. Нет, скорее шелест. Крысы? Тут? Так быстро?
Приподнявшись на локте, Ариэл посмотрел в тот угол, откуда доносились странные звуки, и неожиданно почувствовал страх. Тьма в том углу сгустилась так, что казалась каменной. И по ней змеилась белая вязь морозных узоров. Камень на глазах покрывался инеем. И странно, но Ариэл вдруг обрел способность видеть в темноте. Узоры можно было рассмотреть до мельчайших деталей. Но одновременно крепло чувство, что все это — для отвода глаз.
«Догадался, — прошелестел тихий безжизненный голос. — Ты всегда был умным… Умнее, чем хотел казаться…»
— Ты кто? — откликнулся Ариэл. При выдохе с губ сорвалось облачко пара. А тут действительно похолодало.
«Не узнаешь? Да это и не нужно. Я тебя узнал — это главное. Ты ни капельки не переменился…»
— Я могу тебя увидеть?
По голосу определить, кем был собеседник, не представлялось возможным. Мужчина. Не старый. На этом все.
«Смотри».
Во мраке проступил призрачный силуэт, но лица было не разобрать. Впрочем, Ариэлу это особо и не было нужно.
— Я ни в чем не виноват, — сказал он.
«Неправда», — прошелестел тихий голос.
— Я ни в чем не виноват, — упрямо повторил Ариэл. — Ты это знаешь.
«Я много чего знаю. Даже больше, чем ты».
— Агния… — Это имя само пришло на ум. — Где она сейчас?
«Дома».
— С нею… все будет в порядке? Сейчас, когда я и… ну, кое-кто еще… когда рядом с нею никого нет…
«Ты уверен, что никого?»
— Сатирра? Эта трусиха, повсюду рассыпающая свои орешки и не умеющая связать двух слов? У нее даже рогов нет!
«Я говорю о тебе».
Сердце от неожиданности пропустило удар.
— Скажешь тоже! — фыркнул Ариэл, когда снова смог говорить. — Где она — и где я? И потом… она терпеть меня не может!
«И тем не менее…»
— Ей грозит опасность. — Он не спрашивал, он утверждал. — А я сижу тут. И буду сидеть еще несколько лет. Ты… сможешь что-нибудь для нее сделать?
«Все, что мог, я для нее уже сделал. Теперь твоя очередь!»
Камеру окутало волной такого жуткого холода, что Ариэл невольно зажмурился, задерживая дыхание, потому что боялся, что внутри все превратится в кусок льда. Но это продолжалось только несколько мгновений, а потом…
Он открыл глаза и какое-то время просто лежал на койке, завернувшись в одеяло и силясь сообразить, приснилась ли ему ночная встреча или была наяву.
За ним пришли вскоре после завтрака. Два стражника ввели арестанта в знакомый кабинет. Тот же рогач Холодный Туман сидел за тем же столом и что-то писал, тщательно выводя каждую букву. «Отчет за третий квартал», — прочел Ариэл заголовок, написанный вверху крупными буквами.
Следователь был так увлечен перечислением количества принятых посетителей, количества поданных заявлений и описанием того, какая работа проделана и сколько дел раскрыто, а сколько находится в стадии рассмотрения, что не сразу отложил перо. Закончив писать, он переложил отчет на широкий подоконник, придвинул к себе другие исписанные листы и кивнул на табурет.
— Добрый день. Присаживайтесь!
Ариэл сел, тихо звякнув цепочкой кандалов.
— Я пригласил вас сюда, чтобы сообщить, что некоторое время назад некая молодая дама сделала заявление, обвинив вас в смерти своего мужа, — ровным голосом промолвил рогач и заглянул в разложенные на столе исписанные листы. Вперемешку с перечеркнутыми палочками-резами рогачей там были крупным каллиграфически четким почерком написаны несколько имен. Даже на расстоянии в ярд и вверх тормашками Ариэл смог их все прочесть.
— Понимаю, — промолвил он. — И это…
— Это обстоятельство только запутывает ваше дело, — любезно пояснил Холодный Туман. — По сути, это уже второе обвинение в убийстве. И если первое по отдельности раньше не представляло интереса, то, учитывая несчастный случай с Филом Годвином, первое преступление тоже можно считать доказанным. Хотя бы потому, что становится ясно — человек, убивший один раз, легко может убить и второй.
Пока Ариэл сидел в камере, у него было время подумать. Ночной разговор только дал толчок его размышлениям, хотя мало что прояснил.
— У вас есть доказательства? — поинтересовался он. — Улики…
— Немного, но есть. — Рогач полез в ящик своего стола, осторожно со второй или третьей попытки подцепил копытами два листка. — Та молодая дама передала их вчера. Она уверена, что это — письма с угрозами. Вы вымогали у потерпевшего деньги?
Ариэл с удивлением посмотрел на свои старые записки. «Нужны деньги. Вопрос жизни и смерти…» Ну да, так можно подумать…
— Да. И нет, — сказал он.
— Что вы имеете в виду?
— Да, мне действительно нужны были деньги. Да, я в ту пору находился на мели и не мог позволить себе лишние расходы, а с меня требовали определенную сумму, причем как можно скорее. Я просто не успевал собрать ее к сроку и обратился к Мару по-родственному за помощью. Никто никого не собирался убивать. Мне нужно было заплатить за информацию. Личного характера, — добавил он, давая понять, что распространяться на эту тему не намерен.
— Значит, это не записки с угрозами? — дотошно уточнил следователь.
— Это записки с просьбами брату одолжить денег. К тому, что произошло потом, они не имеют никакого отношения! Меня подставили.
— Кто? — Рогач потянулся к перу и чернильнице, явно собираясь записывать все слово в слово.
— Не знаю. Но, думаю, это тот, кому выгодно, чтобы никто не узнал правду о смерти Марека Боуди. Тот, кому важно, чтобы в этом обвинили именно меня. Как вы сказали: если убил одного, значит, мог убить и другого, чтобы обрубить все концы…
— А вы что? Вы могли убить Марека Боуди?
Ариэл задержал дыхание, бросил взгляд на дверь. Там, у порога, замер конвой. С этим рогатым он может справиться, хотя и с трудом — скованные руки не дают простора движения, рассчитывать можно только на фактор внезапности. Один удар — достаточно оглушить и… Но у рогачей очень крепкий лоб. Тут не кулаком — тут кувалдой бить надо. И как быть с теми людьми, что стоят в трех шагах от него? Они не могут не вмешаться. И наверняка у них есть приказ стрелять.
Следователь-рогач сидел за столом напротив, глядя на Ариэла лиловыми влажными глазами. Сейчас он почему-то напоминал чучела оленей и лосей в музее, в зале естественной истории, только был живым и хлопал длинными ресницами. Но мысль об оленях засела в голове.
— Послушай, что я скажу, — понизив голос, заговорил Ариэл, переходя на «ты». — Никому из них не скажу — только тебе. Ты другой. Ты поймешь… надеюсь. Я хотел его убить. Я мог его убить… Я имел право его убить… Ну, ты понимаешь?
Рогач кивнул.
— Но я этого не сделал! Кто-то или что-то сделало это за меня. Я опоздал, понимаешь? Я почти решил это сделать — не мог только решиться действительно отнять у Мара жизнь. Мы же выросли вместе и первые двенадцать лет считали друг друга родными братьями. Это не так-то просто — отнять жизнь у брата, пусть и сводного. Ты понимаешь… по глазам вижу, что понимаешь… Будь это кто-то еще, я бы не колебался и давно все сделал. А с Маром вышла промашка. Пока я думал, пока решался, пока колебался — все и случилось. Я этого хотел, но я этого не делал. Вмешались другие люди и сама судьба. Но это должен был сделать я. Понимаешь? И когда это случилось, я…
— Почувствовал себя обесчещенным, — глухо промолвил Холодный Туман, тоже отбросив формальности.
Да, он знал или догадывался о чем-то в этом роде. В его племени, если кто-то бросал вызов на бой ради самки, считалось нарушением всех обычаев вмешиваться в происходящее. Даже самка, из-за которой спорили, не имела права высказывать свое мнение, а должна была спокойно и смиренно ожидать решения своей судьбы. Нельзя было ни отговаривать противников, ни взывать к примирению сторон, ни тем более пытаться спасти жизнь одному из них, убив соперника. Это значило, что второй самец настолько слаб, что не в состоянии даже самостоятельно выйти на бой, и все его притязания — бахвальство и ложь. В прежние времена такого «победителя» казнили — подобный лжепоединок не мог завершиться его победой. Еще хуже, если это было убийство из-за угла. В этом случае смерти подлежал и доброхот, причем убить его должны были собственные родители, как обесчестившего род.
— Да. Но люди не совершают ритуальных самоубийств, если задета честь такого рода. Я мог отмыться только одним способом — попытаться найти, кому и зачем была выгодна смерть Мара. Я сделал вид, что у меня есть важные дела, требующие немедленного отъезда. Сам затаился, стал выжидать, наблюдать, пытался делать выводы. Увы, за три месяца не произошло ничего! Абсолютно ничего, что дало бы мне зацепку. В конце концов мне надоело ждать. И ведь все эти месяцы я не видел свою женщину… Почти три месяца! Это долго. Тогда я решил выйти из подполья и поискать того, кто вместо меня совершил это убийство. Кто так вовремя избавил меня от Марека Боуди, как раз в тот самый момент, когда я был уже готов пойти на крайние меры.
— И оказался здесь, — кивнул рогач.
— Да, и оказался здесь. Агни ненавидит меня, думает, что это я убил Мара. А я просто не успел его убить! Моя вина только в этом! Но я бы мог убедить ее, мог заставить полюбить себя, заставить поверить… Ведь я люблю ее. На самом деле люблю.
Рогач осторожно положил перо.
— Я не буду этого записывать, — сказал он. — Но если ты настолько хорошо знаешь наши обычаи, то должен понять, что настоящий преступник должен быть убит. Если не рукой своего отца, то твоей. И тогда тебе не миновать наказания — уже за это, несомненное, преступление.
— Догадываюсь. Но, — он поднял голову, посмотрел на следователя, — я знаю еще кое-что… Если, например, это будет поединок… Дуэль… Я участвовал в дуэлях, кодекс знаю. Дуэли не запрещены — сейчас нет никакой войны.
— То есть… — Холодный Туман внимательно смотрел на свои записи, и Ариэл много бы дал за то, чтобы понять, какие мысли бродят в этой рогатой голове. — То есть ты хочешь сказать, что, едва очутившись на свободе, кинулся бы искать своего… соперника, после чего провел бы с ним поединок по всем правилам, сохранив свою честь?
— Да. Сохранив свою честь. Именно так. Я офицер в отставке и прекрасно знаю, что такое честь. Лейтенант королевской армии, двадцать шестой линейный гвардейский полк. Я уже говорил это.
Рогач взял-таки перо и сделал несколько пометок.
— Но мы в любом случае не можем вас отпустить… просто так, бывший гвардии лейтенант Ариэл Боуди. — Тон его опять стал сухим и официальным. — Нужны веские причины. Более веские, чем вызов на дуэль. Причины, которые описаны в законах вашего мира, мира человеков. Например, чье-либо поручительство. Или внесенный залог. Вы знаете кого-либо, кто может выступить поручителем или внести залог? Ваша женщина? Ваше начальство? Ваш… э-э-э… другой какой-нибудь родственник?
Ариэл с готовностью ухватился за эту идею. Нет, мастер Молос и тем более ректор университета и пальцем не шевельнут ради его спасения. Агния тем более откажется. Родственники Марека? Госпожа Парата Боуди? Еще чего не хватало! Никто из тех, кто носил или носит эту фамилию, не считает его своим. Разве только…
— Есть одна женщина. Она может… должна захотеть мне помочь. Если не она…
Если не согласится и она, шансов выйти на свободу законным путем практически не остается.
— Это ваша родственница?
— Почти.
— Она влиятельна? Обеспеченна?
Он кивнул, и рогач, помедлив, подвинул ему чистый лист и чернильницу.
Слишком короткая цепочка ручных кандалов мешала. Тщательно подбирая слова, Ариэл написал несколько строк и протянул письмо следователю. Тот внимательно прочел и само послание, и подпись, опять согласно качнул рогатой головой и, сложив лист, капнул воск. Запечатал и протянул.
— Извольте надписать адрес, кому и куда доставить.
— Особняк герцога Ольторн, ее сиятельству герцогине Ларисе Ольторн в собственные руки.
— Ого! — только и вымолвил Холодный Туман, но спорить не стал.
Семейство Ольторн являлось одним из самых родовитых и уважаемых в столице. Сам герцог много лет был посланником империи в сопредельных странах, являлся одним из руководителей разведки, причем не только внешней, но и внутренней. И если у сидящего перед следователем человека там есть связи, то посадить его в тюрьму за убийство будет очень трудно. Нет, рогач не испытывал к человекам особой расовой ненависти, но, чтобы удержать за собой это кресло, ему необходимо доводить до конца каждое из порученных дел. То есть найти виновного во что бы то ни стало и как можно скорее.
Вернувшись в камеру, Ариэл опустился на колени перед койкой, упираясь локтями в тощий матрас, спрятал лицо в ладонях и взмолился Первопредку, чего не делал со школьной скамьи.
«Пожалуйста, пусть будет так, как я хочу! Тебе ведь не трудно — даже пальцем не надо шевелить! Я все сделаю сам. Ты только мне не мешай. И пусть никто не мешает мне! Дай выйти отсюда. Дай найти того, кто меня подставил. Дай доказать Агни, что я ее люблю! Мне больше ничего не надо. Я… я даже не буду его убивать, этого типа. Я даже не нападу на него первым… Но дай мне отсюда выйти».
День тянулся неимоверно долго. Ариэл то мерил камеру шагами, то падал на койку, стараясь не поддаваться отчаянию. Бездействие оказалось утомительным.
Наступило время ужина. В коридоре послышались шаги, лязг задвижек, скрежет замков. Дошла очередь и до него, но вместо тюремного сторожа с миской супа на пороге возникли два констебля:
— На выход. С вещами!
В третий раз переступив порог знакомого кабинета, он увидел следователя. Холодный Туман опять быстро что-то писал.
— Уже явились? — Он оторвал глаза от документа. — За вас внесли залог. Ее сиятельство герцогиня Лариса Ольторн любезно поручилась за вас и внесла некую сумму…
— Спасибо, — пробормотал Ариэл.
— И вы понимаете, что поручительство столь знатной дамы дорогого стоит. Ольторны — фамилия, приближенная к императору. Если окажется, что они поручились за преступника, это будет большой скандал. Это уже будет политика. Причем может быть, что и международная! Не факт, что герцогу не придется подать в отставку, а ведь он много лет был послом империи.