— Оно у тебя и так испорчено.
— Сзади…
Лайза бросила беглый взгляд в зеркало заднего вида; показалось или нет, что в отдалении виден свет фар? Не может быть, чтобы опять так близко.
— Что сзади?
— Я сделаю это сзади. Как с плохой девочкой.
Она заерзала на сиденье. Что он имеет виду под "плохой" девочкой? Это как?
Чейзер будто прочитал мелькнувшие в ее голове мысли и ласково пояснил:
— Ты скоро все узнаешь. Совсем скоро. И готовься: когда догоню, свяжу по рукам и ногам.
Пришлось сделать неимоверное усилие, чтобы превратившейся в желе ногой нажать на педаль газа, что, в свою очередь, заставило Мираж нестись сквозь ночь еще быстрее.
Он не обманул.
Догнал, с убийственной точностью профессионального водителя прижал Мираж к обочине, аккуратно вытащил визжащую Лайзу из салона, связал ремнями по рукам и ногам и забросил ее на заднее сидение своего авто. Затем поставил Мираж на сигнализацию, позвонил кому-то (содержание разговора она не услышала), сел за руль и захлопнул дверцу.
На секунду повернулся, довольно похлопал пленницу по бедру и нажал на газ — начался обратный путь в Нордейл.
Лайза, ожидавшая немедленного приведения приговора в исполнение, немного расслабилась и задышала ровнее. Тихо, не в пример стоящему минуту назад реву в салоне ее машины, работал двигатель космолета Чейзера, мелко подрагивало под щекой кожаное сиденье.
Ни перепалки, ни выяснения отношений, ни немедленного "отмщения". Минута, другая — тишина. Влетающий в приоткрытое окно свежий воздух, пахнущий ночным небом, свободой и пыльцой растущих по обочинам диких колокольчиков. Ей постепенно стало спокойно на душе. Казалось, надо бы трепыхаться, волноваться, чего-то ждать, но в этот момент Лайзу оплел кокон тишины и умиротворения.
Комфортно. Даже со связанными руками и ногами в эту минуту она ощущала себя комфортно.
Напряжение вечера дало о себе знать незаметно слипшимися веками, и утомившееся от переизбытка эмоций сознание под монотонный звук работающего мотора соскользнуло в сон.
Она полупроснулась, когда ее вносили в дом. Сонно попыталась обнять теплую шею, уткнулась в грудь и что-то капризно промычала про перетянутые запястья. Затем, какое-то время спустя, почувствовала, что рукам стало легче — ремни соскользнули. Кто-то завозился с путами на лодыжках; спина комфортно растянулась на мягком матрасе.
Лайзе снился шумный Хааст: цветные огни, хоровод прохожих, запах попкорна, близкий шум мотора, а на фоне — шорох одежды и чей-то негромкий разговор по телефону. Спустя несколько секунд видения сплелись в неразборчивый клубок, а затем и вовсе пропали; она перевернулась на бок и соскользнула в глубокий сон.
Он принял душ, смыл скопившиеся за день на теле пот и грязь, растер тело сухим полотенцем и отложил его в сторону. Затем вернулся в комнату, осторожно, стараясь не разбудить, выпутал спящую беглянку из блузки и тесных джинсов и накрыл одеялом.
Выключил ночник, лег рядом.
Какое-то время Мак лежал в тишине без сна и думал о том, что сегодня впервые во время погони он думал не о том, как бы побыстрее догнать жертву, а о волновался о том, чтобы та не слетела в кювет.
Вот тебе и издержки профессии. Дожился.
Отобрать бы у этой симпатичной чертовки права, да нельзя: Лайза без прав — хуже птицы без крыльев, поэтому придется их оставить и всю оставшуюся жизнь волноваться, когда эта пигалица летает на таких скоростях.
Рука отыскала на простыне расслабленную теплую ладошку и мягко сжала ее; спи маленький цветочек, спи уставшая принцесса. Ты сегодня слишком напроказничала и отключилась от перенапряжения. Немудрено.
Будильник он завел с учетом того, чтобы она не опоздала на работу.
* * *Кафе "Лаф-лаф" на углу девятой авеню всегда отличалось изысканным дизайном, легкой атмосферой, романтичной музыкой и широким выбором десертов на любой, даже самый притязательный, вкус.
На этот раз Элли выбрала легкое кокосовое суфле с хрустящими вафлями, кусочки которых теперь гоняла по тарелке, пытаясь собрать на них максимум стружки и ванильного соуса.
— Вкуснота какая! — Когда ложечка оказалась вылизанной дочиста, подруга с восторгом уставилась на Лайзу. — Слушай, поверить не могу! Догнал и ничего не сделал? Просто уложил спать? И все?
— Все. А утром накормил завтраком и отвез на работу.
— Вот это да-а-а!
— Что да?
— Мак точно настроен серьезно.
Лайза возила вишенкой по шоколадному мороженому. Да, ей самой казалось немного странным, что тот вечер закончился так, а не иначе. Внутри до сих пор растерянно топталось удивление сродни тому, что, наверное, испытывает нашкодивший кот, хозяин которого вместо кнута неожиданно достал пряник и, догнав, не ударил, а нежно приласкал. Странно, но тепло и здорово.
Хотя и подозрительно.
— А завтра, куда вы едете завтра?
— Я не знаю. Мак вчера предупредил, что сегодня будет занят, но свободен в воскресенье и попросил, чтобы я не строила других планов.
— Здорово. Чую, он что-то задумал.
Лайза задумчиво улыбнулась.
— Точно.
За окном последние дни августа — тепло и уютно. Те самые дни, когда еще пахнет летом, но уже ощущается у ворот близкое присутствие осени. Когда на людях легкие рубашки, а в сумках на всякий случай (ведь случай может быть всяким?) зонты.
Жаркие полудни, прохладные вечера. Отцветающие бутоны цветов, поредевшие одеяла на траве в парках. И все чаще смотришь на небо.
— Ты влюбилась, ты знаешь об этом?
Вопрос ввинтился в мысли Лайзы неожиданно. Настроение тут же смешалось, сделалось неопределенным и взъерошенным.
— Нам просто хорошо вместе. Пока рано делать выводы.
Она сама не знает, что происходит. Еще не знает, но уже чувствует. Чувствует, что стала зависимой, одержимой странными мелочами, всплывающим перед глазами лицом, постоянной нехваткой драйва и адреналина. А еще той нежностью, что вдруг проявлялась, как островок спокойствия посреди вспененного океана, и волшебным образом расцвечивала мир вокруг в мягкие сияющие полутона.
Наверное, скоро придется что-то признать…
— Расскажи лучше про своего кота. — Беспроигрышный шаг, чтобы сменить тему; Лайза знала это наверняка; Элли страсть как любила поговорить про Хвостика. — Я ведь до сих пор его не видела. Какой он?
Подруга попалась.
— Хвостик? Он классный! Знаешь, он вообще от Рена не отходит ни на секунду. И хитрый до одури: когда думает, что ему накладывают недостаточно еды, то валится позади тебя на пол и прикидывается мертвым, мол, пожалейте меня, я помер от голода. Представляешь?… А сегодня вообще Рена за ногу укусил, потому что тот налил себе кофе, а Хвостику корм вовремя не положил…
Лайза мысленно поблагодарила чужого питомца за то, что тема разговора изменилась.
Теперь можно расслабиться, послушать и спокойно доесть вишенки.
Воскресенье.
Лучший день в жизни — он должен быть именно таким: наполненным радостными предчувствиями, веселыми сборами, упаковкой сумки, верчением перед зеркалом и мыслями: "А что же именно сегодня будет? Что-то замечательное, внеземное, чудесное!"
Как раз к тому моменту, когда Лайза закончила накладывать макияж, под окнами просигналил клаксон. Половина двенадцатого утра, выходной и внизу тебя ждет очаровательный мужчина. Как здорово, что она встала пораньше, приняла душ, выбрала подходящий гардероб, соорудила легкую изящную прическу из распущенных локонов и оказалась полностью готовой к выходу. Вовремя. В чудесный день все происходит вовремя.
Во дворе, вопреки ожиданиям, стоял не черный полированный монстр, а хромированный красный кабриолет — настоящая летняя машина с кожаными бежевыми сиденьями и без крыши.
— Вот это да! А я ожидала твою обычную! Привет!
Мак, одетый в темную обтягивающую футболку и голубые джинсы, выглядел сногсшибательно: солнцезащитный очки, пояс с широкой пряжкой, зачесанные назад волосы — брутальная модель, не иначе. Он качнул головой и улыбнулся.
— Я подумал, что эта сегодня нам подойдет больше. Ну, что, готова, мисс? Взяла купальник?
— И шлепки, и полотенце, и сменный комплект одежды — все, как ты просил.
Лайза зачарованно провела пальцами по лакированному крылу кабриолета.
— Где ты его взял?
— Угнал.
— Ну, что ты меня всегда дразнишь? Ты не мог угнать!
— Мог. Но действительно не угнал. Просто сегодня он наш. Отлично выглядишь, кстати.
— Спасибо!
Чейзер услужливо распахнул пассажирскую дверцу и качнул головой, мол, запрыгивай; Лайза тут же расположилась на сидении и тоже надела очки — день выдался жарким и солнечным.
— Повезло нам с погодой, да?
— Точно.
Довольно заурчал мотор. Консьерж с восторгом рассматривал красавицу с откидным верхом сквозь стекло; когда Лайза повернулась, он приветливо помахал ей рукой, а затем жестом одобрения поднял вверх большой палец и улыбнулся.
(Light House Family — Run)
Мелькали вдали крохотные домики, вспаханные поля, далекие стойки вышек электропередач, ровной полосой расстилалась впереди дорога. Воздух прогрелся и напитался стрекотом кузнечиков, запахом лугов и солнечными лучами; вольный ветер трепал выбившиеся из-под ситцевого платка пряди волос. Жарко и здорово.
Из радиоприемника лилась приятная мелодия, гармонично вписывающаяся в поездку; лежали на руле спокойные и уверенные руки водителя.
Глядя на проплывающие по сторонам загородные пейзажи, Лайза осознала, что полностью счастлива. Бывает, за счастьем гоняешься, ждешь его, ищешь, заглядывая во все щели и под кровать, а стоит отвернуться и забыть про поиски, как оно само, словно бабочка, подлетит и тихонько сядет тебе на плечо. Главное, на него пристально не смотреть, и тогда оно, не смущенное вниманием, будет сидеть на плече долго-долго.
А сейчас, наверное, она сама — бабочка. Яркая, легкая, воздушная и наполненная пузырьками радости. Модная, с сумкой от Лилло, в сандалиях со стразами и в цветастом сарафане сидит в самой чудесной машине на свете и проживает свой самый чудесный день.
— Ну, скажи, куда мы едем? Скажи!
— Иногда не стоит знать всего заранее, принцесса. Подожди чуть-чуть и ты все увидишь.
— Но мы точно направляемся в Ланвиль. Я видела указатель!
Чейзер улыбнулся.
При нем, сдержанном и загадочном, она казалась себе персонажем из мультика: неугомонной девочкой, постоянно дергающей медведя за шкуру, прыгающей вокруг и беспрерывно задающей вопросы: "А что будет дальше? А если вот так? А тут? Ну, расскажи-и-и мне!"
Профиль Мака завораживал, и тот факт, что каждая черточка была давно изучена, не мешал Лайзе всякий раз любоваться его лицом. Красивым, мужественным, спокойным лицом уверенного в себе человека. Какие же все-таки притягательные руки. А эти ладони…
Она разглядывала не просто мужчину, а свой шоколадный магазин, фабрику сладостей и поражалась, сколько всего разного может быть собрано в одном человеке. И ум, и упорство, и нежность, и непредсказуемость, и задор, и азарт. Любовь к дорогам, дух путешественника, романтизм и где-то в глубине железная логика. И этот набор противоречий, который не противоречил самому себе, назывался Маком Аллертоном.
— О чем задумалась, душа моя?
Если бы у Лайзы, как у кошки, был моторчик, в этот момент он бы точно включился — так легко и расслабленно прозвучали греющие сердце слова.
— О тебе. И об этом дне. А еще о том, что в тот раз ты просто привез меня домой и позволил выспаться. Не стал… наказывать.
Слева рассмеялись.
— Я же не изверг. У любого человека есть предел, после которого он выматывается, а у тебя был насыщенный день. К тому же, никто не говорит, что я про свои обещания забыл.
— О-о-о… Значит, сегодня?
— Не волнуйся. Просто расслабься и наслаждайся. Это будет самый лучший подарок для меня.
— Хорошо.
— Тем более, принцесса, я ведь не всегда предсказуем. Даже если так иногда кажется.
— Да мне вообще не кажется, что ты предсказуем.
— И более глубок. Ты ведь это хотела увидеть?
Где-то внутри трепетно защекотало. Да, хотела. И одновременно боялась. Что, если Мак окажется "тем самым", и все галочки заполнят необходимые поля и квадратики в анкете "мой идеальный мужчина"? Тогда придется довериться, раскрыться, а это всегда немного боязно.
Да, лучше последовать правильному совету и немного расслабиться. Просто расслабиться.
Мысли прервал заботливый вопрос:
— Ты не голодна? До Ланвиля еще восемьдесят километров. Можем свернуть и поесть в каком-нибудь крохотном городке по пути.
— Нет, я успела позавтракать.
— Хорошо.
— А ты?
— Я тоже успел. Кстати, ты когда-нибудь была там, куда мы едем?
— Нет, хотела, но так и не доехала.
— Тогда ты не знаешь о том, что там начинается море?
— Море?! — Лайза едва не взвизгнула от восторга. — Настоящее море?
— Да. Не залив, не озеро, не бухта — море.
— Как здорово! И почему я об этом не слышала? А мы его увидим?
Мак, не отнимая рук от руля, повернул запястье и взглянул на часы.
— Да. Где-то через полчаса.
— Ура-а-а!!!
День сделался ярче: еще громче застрекотали кузнечики, горячее принялись припекать лучи, а воздух наполнился сладким ароматом счастливого "уже скоро".
Через полчаса они действительно увидели море. А еще через пятнадцать минут, Лайза увидела настоящую белоснежную яхту — не лодку, не катамаран, не какое-то плавучее средство, а именно яхту — большую, с гладкими формами, отполированными полами и темными стеклами, резко и красиво контрастирующими с белоснежными панелями.
Восторгу не было предела: как же, ведь это не журнальная картинка, а настоящая красавица, которую можно потрогать. Лайза тут же оббегала все, что можно оббегать: этажи, лестницы, каюты. С изумленными вздохами осмотрела каждое помещение, потрогала хромированные перила, прополоскала ладонь в джакузи, установленную наверху, и застыла напротив столика, сервированного на двоих.
— Мы будем тут есть? Мы вдвоем, ты и я?
Мак, глядя на лицо с огромными распахнутыми глазами, наслаждался написанным на симпатичном личике замешательством.
— Да, но только позже. Мы здесь пообедаем и поужинаем. А пока как насчет поплавать?
— Поплавать?
Забыв сказать "да", Лайза уже неслась к каюте, в которой оставила сумку.
Море.
Как давно она не видела море — год, два, три? На прежнем Уровне? В прежней жизни? Она почему-то не могла вспомнить деталей. Помнила, что такие вот слепящие глаза зайчики, бегущие по волнам, и соленые брызги случались в последнее время только на экране телевизора.
А здесь была вода. Настоящая, мокрая, теплая, ласковая. Она укутывала одетые в лоскутки бикини тело со всех сторон, мяла его, чуть сплющивала, закручивалась оставленными пальцами воронками и исходила от шеи волнами.
Море.
Лайза хохотала, отбиваясь от цепких рук Чейзера (плевать на прическу, плевать на макияж), брызгала в него водой, пыталась уплыть, а после, с непривычки быстро выдохнувшись, отдыхала у него же на услужливо подставленном колене. Обнимала за шею, вдыхала запах кожи и морской соли, любовалась смеющимися глазами, в которых отражались блики и пенные гребешки.
А потом, набравшись сил, прыгала в глубину, оттолкнувшись от его ноги и била по упругой поверхности ладошками — просто так, от радости, от свободы, от запутавшегося в волосах счастья. И, истратив силы на очередной заплыв вокруг спокойно покачивающейся яхты, расслабленно отдыхала, лежала на спине, наслаждалась бархатным чувством облизывающей кожу воды.
— Как здорово! Слышишь? Здорово!
Покрытые солеными капельками губы лишь улыбались в ответ.
— А как называется эта яхта?
— Ей даст название хозяин. А пока она новая, ничья. Я арендовал ее на день, чтобы присмотреться. Если понравится, мы купим ее себе.
— Мы купим? — Лайза хохотала в ответ. — Себе?
Она ни на миг не верила в серьезность его слов и не зацикливалась на произнесенном "мы" — слишком прекрасно на душе, — просто смеялась, пропускала через себя каждый солнечный зайчик, каждое дуновение ветерка, каждый миг прекрасного дня.
— И как же мы ее назовем?
— Тебе и выбирать.
— М-м-м… Ну, раз это жемчужина моря, островок посреди океана и девочка — ведь этот девочка? — я бы назвала ее "Мечта". Как тебе?
— Отлично. Пусть будет "Мечта"
Глаза Мака улыбались, а на их дне, прикрытая прозрачной глубиной все тех же волн, сквозила нежность.
— Как такое может быть, чтобы никто не знал, куда ведет это море?
— Может, к краю Уровня? Здесь никого нет, потому что это море не указано на карте.
— К краю Уровня? — Лайза распахнула глаза; мокрые стрелки ресниц слиплись пиками; Мак залюбовался. — А почему оно не указано на карте? И дороги к нему не указаны?
Они стояли на нижней палубе. Ласково плескались серовато-синие волны, облизывали белый борт, стекала с мокрых плавок вода.
— Дорог тоже нет, но некоторые их находят и приходят сюда купаться. А так, как видишь, — Мак качнул головой, указывая на расстелившуюся до самого горизонта водную гладь, — никого.
Да, никого. Лайза задумалась: они приплыли сюда на моторной лодке, которая теперь была прикреплена к задней части яхты, и действительно не встретили по пути ни одной живой души. Что на берегу, что здесь лишь свежий ветер и тишина. Морской простор.
— А к краю Уровня… Это если плыть, то упрешься в невидимую стену?
— Я не знаю, я еще не плавал.
— А кто-нибудь плавал?
— Если так, они не писали об этом отчетов.
— А может, попробуем? Вдруг это море ведет на другой Уровень? Или в другое измерение?
Мак засмеялся. Снял с перил полотенце, накрыл им хрупкие, с разметавшимися мокрыми прядями волос и покрытые солью плечи.