– А куда? – оживилась Марина.
– Сегодня цветет… – начала было Наташа, но ее перебили обе подруги разом:
– Папоротник!
Наташа смущенно кивнула, а русалки закружились по болотцу, не переставая охать и восклицать:
– Так здорово!
– Настоящий цветок!
– Красотища, наверное!
– Случается же такое!
– Везет тебе, – иссякнув, присвистнула Тина. – Я никогда не видела цветения папоротника.
– Я тоже, – поддакнула разом погрустневшая Марина, уже успевшая припрятать свой гребень под булыжник.
– Я обязательно принесу цветок вам. – Наташа вся загорелась новой идеей. – Вы увидите, обещаю!
– Не сможешь, – вздохнула блондинка.
– Почему?
– Сама узнаешь, – сообщила мягким, словно масляным, голосом брюнетка.
– Пора идти, – подытожил Кир, взглянув на небо. – До встречи, девочки.
– Не упусти свой шанс, красавчик, – подмигнула ему Марина. – Такую романтику нельзя проворонить!
А Тина помахала рукой.
Как только ребята отошли, русалки начали что-то обсуждать. Наташа не разбирала лепечущей речи, но слышала в голосах радость и оживление. Кажется, ничто не могло огорчить подружек надолго.
Кир взял быстрый темп, и Наташа едва поспевала за ним.
– Куда ты спешишь?
– Папоротник зацветать начинает сейчас. Но увянет еще до рассвета. Дорога предстоит длинная, и я не хочу, чтобы ты пропустила самое красивое.
– А как ты его найдешь? – Наташа смутилась от его заботы, но прекращать допрос не собиралась.
– Легко, – без конкретики уверил Кир, немного замедляя шаг.
Наташа еле отдышалась и, тяжко вздохнув, поравнялась с другом. Но через несколько минут она опять отставала и сжимала ладонью левый бок, который стало нещадно колоть. Дыхание снова сбилось, а ступни горели огнем.
– Может, отдохнем?! – взмолилась Наташа, не выдерживая и приседая на корточки. – Я больше не могу… Сколько еще идти?
– Нет, терпи, много, – разом на все ответил нетерпеливо стучащий ногой друг.
– Пожалуйста.
Кир сдался. Он оперся спиной на осину и поджал губы. Но тут же, при первом порыве ветра, отдернулся от дерева.
– Нам нельзя здесь находиться, – вдруг заявил он и потянул подругу за рукав.
Выхода не оставалось – только идти. Почему нельзя, кто может помешать и отчего Кир такой невеселый – Наташа не понимала ничего, а друг – назло, что ли? – не проронил больше ни слова.
А шли они около часу. Будто специально выбирая худшие места – дебри с торчащими из земли узловатыми, загнутыми корнями и сучьями под ногами.
За спиной постоянно слышался негромкий хруст и шуршание. Наташа списывала эти звуки на страх, но иногда очередной шорох усиливался, и казалось, что кто-то вот-вот дотронется до нее и утащит в свое жуткое логово. Возможно, именно поэтому Кир и спешил, хотя особо напряженным не выглядел – лишь изредка кривился да хмурился.
– Все! – из последних сил вскрикнула Наташа. – Я больше не могу. Иди куда хочешь, но без меня.
Плевать на мечты о папоротнике. На Наташу навалилась такая усталость, словно тело придавили многотонной глыбой.
– Таш… – в голосе Кира появились испуганные нотки. – Немножко осталось, не сдавайся.
– Я честно не могу, – она всхлипнула и плюхнулась на землю. – Только если ты меня понесешь…
Ноги нестерпимо болели. Она сняла кроссовки и посветила на них фонариком – около больших пальцев надулись огромные кровоточащие мозоли. То есть сказанное ею в отчаянии оказалось правдой: сама бы Наташа не прошла и сотни шагов.
Но Кир, к ее удивлению, отреагировал спокойно. Он с трудом, но подхватил подругу под поясницу и коленки, прокряхтел что-то невнятное, а затем поднял ее на руки. И понес.
Наташа начала требовать, чтобы он ее отпустил, и вопить о том, что она ничего не просила.
– Как это не просила? А минуту назад? – изумился Кир.
– Я пошутила, – с надрывом произнесла девочка.
– Ладно, отпущу.
Кир немного ослабил хватку, но недостаточно для того, чтобы Наташа могла выпасть из рук.
– Правда?
– Нет, шучу, – ухмыляясь, заявил он. – Не брыкайся! Я донесу.
– Отпусти! Я тебя ударю, если не отпустишь!
Наташа усиленно вырывалась из вынужденных объятий, хотя пальцами сама же и цеплялась за ворот рубашки друга – свалиться-то не хотелось. Она прилагала все больше усилий и подумывала о необходимости покусать Кира, но тут ее глаза столкнулись с его отрешенным взглядом. И Наташа вдруг обмякла, потеряв былую решимость. Что-то в глазах друга заставило ее передумать.
Сердце тревожно екнуло.
Кир ступал аккуратно, и двигались они куда медленнее, чем раньше. Наташа так разомлела от размерного покачивания и тихого дыхания друга, что забылся даже долгожданный папоротник. На него оставалась целая ночь, а чувство защищенности могло рухнуть в любой момент.
– Тяжело? – прошептала она в самое ухо, готовая сгореть от смущения.
– Терпимо, – поправил Кир, сдувая с глаз челку.
– Я могу сама…
– Лежи уж, – он беззлобно усмехнулся. – Почти дошли.
И действительно. Местность изменилась… Нет, внешне она осталась прежней, но явственно почувствовалось присутствие нереального. Воздух приобрел сладковатый привкус. Исчезли насекомые, звуки. Все потонуло в безмолвии.
Когда Наташа встречала в книжках выражение «звенящая тишина», она никак не могла представить, как это. А теперь поняла, насколько правдиво определение.
На место уютному сумраку пришла непроглядная темнота.
И вдруг сквозь тьму начал пробиваться робкий солнечный луч.
Наташа потерла глаза, не веря увиденному. Лучу неоткуда было взяться – он не напоминал свет от фонарика или фар автомобиля. Скорее – солнечный. Да только исходил он снизу: разливался метра на два над землей, оставляя верхушки деревьев и высоких кустов темными.
Кир бережно опустил девочку, и та, прищурившись, смогла разглядеть источник света. Глаза привыкали постепенно, приходилось часто моргать и прикрывать лицо ладошкой.
Посреди зарослей кустиков и невысоких деревцев рос обычный папоротник. Широко раскинулись его зубчатые листья. И ничего примечательного в нем не было, кроме алого бутона размером с пятирублевую монету, полыхающего с левого края. Сердцевидные лепестки светили ярче любой лампочки, а когда Наташа вовремя не отвела взгляд – на мгновение ослепили. Длинный тонкий стебелек подрагивал – хотя ветра не было, – от чего бутон раскачивался точно маятник, но не клонился, а гордо смотрел вверх.
Девочка приблизилась к папоротнику и плюхнулась на корточки, шумно вдохнув. От цветка исходил невероятный запах: смесь корицы и апельсина.
– Чудеса, – выдавила Наташа.
Кир улыбнулся. Он выглядел радостным, но не озадаченным или восхищенным, словно частенько любовался цветущим волшебством. Впрочем, кто его знает? Папоротников по миру много, и если все цветут в разное время, то при желании можно поглазеть на многие из них.
– Кстати, каждый чувствует только свой любимый запах, – назидательно сказал друг в непривычной учительской интонации.
– И какой у тебя?
– Что-то душистое… Мята, что ли, – замялся Кир.
– А у меня – корица. Хотя мяту тоже люблю, у меня даже шампунь мятный. – В доказательство слов она принюхалась к пряди волос. – А его можно потрогать?
Ответом стал легкий кивок.
Наташа незамедлительно протянула руку над бутоном и почувствовала исходящий от него жар. На ощупь лепестки оказались бархатными, теплыми, а ровный стебелек – прохладным и гладким.
– Сорви его, если хочешь, – присев рядышком, предложил Кир.
– Ты что! – возмутилась Наташа. – Он ведь такой красивый!
– Тем более. Здесь его больше никто не найдет, а к рассвету он отцветет. Не бойся, правда, учти, что…
Любопытная Наташа ноготками подломила стебель.
– Он завянет сразу, как ты его сорвешь, – докончил Кир.
Сердцевина из янтарно-рыжей превратилась в коричневую, лепестки-сердечки побагровели и опустились. И вскоре в ладошке Наташи лежал сморщенный неказистый цветочек, похожий на засушенную розу.
Наташа едва не заплакала от жалости.
– Почему ты не мог сказать раньше?
– А кто из нас не умеет слушать до конца? – опроверг Кир, стряхивая с колен землю. – Ну что, пойдем домой?
– А я могу сохранить цветок у себя? Он пахнет даже сейчас. – Она втянула ноздрями воздух, убеждаясь, что аромат не поблек.
– Разумеется, сохрани. Для чего еще было срывать его?
Наташа достала завалявшуюся в рюкзаке коробочку и с дрожью в пальцах положила внутрь бутон. И призадумалась, всмотревшись куда-то вглубь леса.
– Я обратно не дойду, видел же, что ноги до крови стерла… – и, не дожидаясь ответа, добавила: – а ты меня не донесешь.
Кир пару секунд с сосредоточенным видом помолчал и, почесав подбородок, заявил:
– Тогда остается всего один выход.
– Какой же?
– Заночевать здесь.
Глава 16
Драка
В голове Наташи прокрутился целый хоровод трусливых мыслей. Они скакали как блохи, перепрыгивали на позвоночник и превращались в суетливо носящиеся по коже мурашки.
Глава 16
Драка
В голове Наташи прокрутился целый хоровод трусливых мыслей. Они скакали как блохи, перепрыгивали на позвоночник и превращались в суетливо носящиеся по коже мурашки.
«Остаться? В темном лесу?! Без оружия, спальника и запаса еды? Ночью?!»
– Ни за что! – вырвалось у нее.
– Мы это уже проходили, – скучающе ответил рассевшийся на поваленной березе Кир. – Ты покричишь, отправишься в обратный путь, сделаешь пару шагов, передумаешь и вернешься. Если сама понимаешь, что при сложившихся обстоятельствах мой вариант – единственный оставшийся, то, может, сократим список действий до минимального?
– Я тебе сейчас сокращу! Так сокращу, что на всю жизнь запомнишь!
Размахивая кулаками и пылая праведным гневом, Наташа, прихрамывая и морщась от боли в ногах, понеслась через кусты к другу. Тот не только не спешил защищаться – каков наглец! – но и вовсе захохотал.
– Твой топот напоминает медвежий! – воскликнул Кир.
Наташа чуть не задохнулась от возмущения и застыла, пытаясь понять: было ли сказанное своеобразным комплиментом или же грубостью, утверждающей о ее немалых габаритах. И излишней волосатости. И плохом слухе! И косолапости!
Киру повезло, что о медведях Наташа знала ничтожно мало.
Женская интуиция упорно указывала на второй вариант. Она гаденьким голосочком шептала, что друга обязательно следует поколотить. Поэтому Наташа, вооружившись прутиком, медленно надвигалась на Кира, бубня под нос о том, насколько сильно мужчины напоминают парнокопытных. Кир сдаваться не собирался – он поступил хитрее, проворно забравшись на размашистую ель, которая, словно ожидая своего часа, стояла неподалеку, одна среди невысоких тонких осинок.
– Слезай, – медовым голосом попросила заглядывающая наверх Наташа.
– Ни за что, – в тон ей съязвил Кир.
Он перебрался на пару ветвей пониже, но, как бы Наташа ни тянулась к нему, Кир все равно находился в недосягаемости.
– Я не причиню тебе вреда.
Будто героиня из шпионского фильма, Наташа откинула прутик и показала «врагу» пустые руки.
– Здесь тоже не причинишь, – справедливо рассудил Кир.
– Мне страшно, – выдала последний козырь Наташа.
Между прочим, она не слишком и обманывала. Игры играми, а полуночную чащобу пока никто не отменял.
– Не верю, – опроверг Кир.
И тут вдали протяжно завыл зверь, разом напомнив о голодающих волках-оборотнях, фильмах ужасов и полной луне. Взлетела ввысь напуганная птица, оглашая лес похожим на карканье криком.
Страх в Наташе цепким паучком пробрался сквозь все внутренности и засел под сердцем. То застучало так часто, словно пробивало себе путь наружу. Девочка в жарком порыве обняла ель всеми конечностями, тщетно попробовав влезть к Киру. Попытка не увенчалась успехом. Только кожу содрала, когда пыталась подтянуться к ближайшей ветке, не обладая достаточной физической силой – на одном лишь энтузиазме.
– Верю, – тут же передумал Кир, спрыгнув к подруге.
Он с трудом разжал ее ледяные пальцы и оттянул от ели, усадил рядом с собой и выдал легонький щелбан, после которого к Наташе вернулась способность соображать.
– Мы не можем тут оставаться, – пискнула она.
– Идти – тоже.
– И что делать?
– Спать, – со знанием дела посоветовал Кир. – Во сне бояться не будешь. Обещаю.
– А если нас съедят? – Наташа насупилась, прислушавшись к карканью неугомонной птицы.
– Станем чьим-нибудь ужином, – Кир прыснул, но посерьезнел, увидев отчаяние в глазах подруги. – Нас никто не тронет, поверь мне. Звери страшатся тебя не меньше, чем ты их. Даже больше – ты хотя бы знаешь, чего следует ожидать.
– Да, но у них есть острые зубы… – и с полной уверенностью добавила, прикусив ноготь указательного пальца: – В три ряда.
– И двадцать длинных когтей, – подтвердил Кир, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Предательская улыбка уже расплывалась по его губам.
Наташа, вдохнув полной грудью, зажмурилась.
«Ничего нет, ничего нет, – словно заклятие, твердила она на долгом выдохе. – Ты проснешься дома, рядом с кошкой и домовым. Нет, лучше без него. Просто дома. Давай же».
Затихший зверь взвыл с новой силой.
– Кир, спаси нас…
– С удовольствием. Для начала засни.
Кир снял спортивную куртку, оставшись в тонкой черной футболке. Наташа смерила друга недоуменным взглядом – неужели ему стало жарко? – но Кир расстелил куртку на земле и разгладил ладонью складки.
– Давай же, ложись.
– А ты как?
– Не маленький – не умру.
– Замерзнешь. – Наташа улеглась на куртку, подложила ладошки под щеку, но заерзала от неудобства и впивающихся в бок веточек.
– Ты ее толщину видишь? Что с ней, что без нее – одинаково. Засыпай.
«Как в такой обстановке вообще можно спать? Разумеется, нельзя. Ото сна следует отказаться и по другой причине: нужно бдеть и ждать удара, чтобы отразить его. Как герои в боевиках. Жаль, пистолета нет. Даже захудалой сабли или старого ножичка. Ладно, что-нибудь да придумается по ситуации. Главное – не спать».
Так решила Наташа. И тут же уснула, убаюкиваемая нытьем в стертых пятках.
И до рассвета ветерок гладил теплым дыханием ее волосы, сдувал со лба выбившиеся прядки. Напевала колыбельные шелестящая листва. И зверь больше не выл.
А Кир оказался прав. Во сне было совершенно не страшно. Наташе снилось, будто она падала с утеса, но раскидывала руки подобно крыльям и, в метре от земли, умудрялась взмахнуть обратно. И повторяла прыжок, чтобы через мгновение вновь оказаться у подножия скалы.
Рядом то ли летел, то ли бежал – судя по частому звуку шагов – Кир, который ухмылялся, показывая на горящую закатными лучами даль, и говорил:
– Там хорошо. Пойдем туда?
– Обязательно, – одними губами шепнула Наташа. – Пойдем.
Небо стелилось ровным полотном. В облака друзья погружались, словно падали на объемный слой ваты, а выныривали – как из реки, кашлем восстанавливая дыхание. Наташе казалось, что прошел целый день, но у линии горизонта все так же полыхало сочное алое солнце, похожее на огромное яблоко.
Время текло плавно. Серые камни сменились лугами. Те – сплошным океаном с гневно ударяющимися о берег волнами.
И тут, когда до цели оставались минуты, силуэт Кира стал исчезать. Наташа потерла глаза кулаками, но мальчишеская фигура постепенно размывалась. И вскоре полностью растворилась. Последними испарились подмигнувшие глаза серо-зеленого цвета и искривившиеся в грустной улыбке губы.
– Кир, где ты?! – заорала Наташа, кружа над водой.
Небо затянуло серо-кофейными тучами. По воде пробежали кляксы – то капли смешивались с потемневшим океаном. Полил дождь. Забарабанил по плечам Наташи, скатился ручьем с ее щек. Повис на ресницах.
– Я здесь, – донесся тихий взволнованный голос. – Что случилось?
Наташа заморгала и поняла, что сон отступил. И ответил ей вполне реальный Кир, удивленно разглядывающий, как подруга мечется по смятой куртке.
– Что такое? – напирал друг, склонившись над Наташей. – Почему ты звала меня?
– Я не тебя звала, – пробубнила девочка, с кряхтением разминая затекшие руки. – А Кира из сна.
– Я тебе снюсь? – по-своему понял сказанное он.
– Нет… – Наташа покрылась пунцовым румянцем. – Ладно, снишься. Ничего особенного, не принимай близко к сердцу.
Об лоб разбилась упавшая с неба первая капля. Потом другая, третья. И через мгновение на землю обрушился ливень. Ребята спрятались под колючими ветками той самой раскидистой ели, единственной среди крошечных братьев-деревьев. Осины сгибались под силой ветра. Иголки колотили по щекам.
– Итак, чем мы занимались? – выпытывал Кир с видом сурового детектива.
– Ходили по облакам, – прыснула Наташа. – Помогло? А потом ты исчез и во сне тоже начался дождь.
Она вытянула руку из укрытия и поймала в ладонь несколько капель, которые с любопытством слизнула.
– Неправильно делаешь, – авторитетно заметил Кир, подмигнув. – Открываешь рот и ловишь воду им.
– Не смешно.
– Я разве смеюсь?
– Угу. Близок к этому.
В опровержение сказанного Кир изобразил высшую степень обиды, показательно задрав нос и надув щеки. Приподнятые уголки губ, правда, выдавали хозяина с потрохами.
– Сколько сейчас времени?
– Семь с копейками, – подумав, оповестил Кир – на часы он даже не взглянул. – Да, нужно вести тебя домой.
– Опять по буеракам и косогорам?! – застонала Наташа.
Ответ не требовался, хотя Кир и съязвил, что опостылевшие канавы превратились в сплошную речку, и обратно можно доплыть.
Конечно, дорога попалась отменная. Друзья плелись по самым глубоким – по мнению Наташи – ямам, забирались в непроходимую чащу. Джинсы прилипли к ногам и потемнели от воды. Та заливалась в кроссовки и с наслаждением хлюпала внутри. Волосы завились мелкими кудрями. От куртки Кира Наташа принципиально отказывалась, потому как сама была одета в плотную рубашку и не хотела воровать у друга единственную защиту от холода.