Казалось, он сейчас задохнется от негодования: с лица отхлынули все краски, а ноздри гневно раздувались. Следующее предложение друг проговорил по слогам:
– Ты меня обманула?!
– Я побоялась сказать тебе правду, – прошептала Наташа, прекрасно понимая, насколько сильно виновата. – Прости, пожалуйста.
– Отлично. Зачем со мной вообще чем-то делиться? – взвился, словно ужаленный, Дима. – Для чего меня слушаться? А если бы тебя убили?! Что за русалки?! Он тебя чем-то опоил?!
– Настоящие… – голос осип. Наташа почти плакала. Слезы комом застряли в горле. – Они существуют… И духи есть… И домовой… Кир… он хороший. Дим, ты поверь. Я могу доказать.
– Не вешай мне лапшу на уши, – Дима показательно потеребил ухо.
– Но я не вру!
– Чем вы занимались? Наташа, скажи правду, – взмолился он, нервно оттягивая ворот футболки, будто тот мешал ему дышать.
Слезы все-таки покатились по щекам. Какую еще правду она могла сказать, если только что открылась полностью? Спешно соврать? Неужели обман был для друга привлекательнее? Впрочем, Наташа Диму прекрасно понимала. Если б ей предложили такую отговорку, то она повела бы себя точно так же.
– Дим, я докажу! Ну, пожалуйста, не обижайся.
– Я не обижен. – Дима рывком поднялся со скамейки. – Пока.
– Дим… – зарыдала Наташа. – Подожди! Я позову домового! Он все скажет! Дим!..
Глаза застелило пеленой, и уходящая фигура друга смазалась, вскоре превратившись в окончательно неразличимое пятно. Наташа прижала ладони к пылающим щекам и принялась раскачиваться из стороны в сторону.
Вроде и не обманула, но почему тогда на душе так пакостно?
– Наташенька. – Позади беседки встала бабушка, положив ладони на дрожащие внучкины плечи. – Не плачь, милая.
– Он ушел… Бабуль, я не врала… Я… А он не верит…
– Не волнуйся, родная. Все мы ошибаемся. Уже завтра ты поймешь, что плакала зря.
– Знаю-знаю, – шмыгнула носом Наташа, – тебе мои проблемы кажутся мелочью.
– Вовсе нет. Но сама увидишь, милая моя, они будут важны для тебя только сегодня. Завтра будешь смеяться над тем, что сейчас кажется окончательно и бесповоротно непреодолимым.
– Не бу-у-ду…
Бабушка рукавом вытерла слезы с лица внучки.
– Давай попьем чаю с малиновым вареньем, а? И ты успокоишься. Дима хороший, он простит.
– О чем вы говорили? – вздрагивая от всхлипов, спросила Наташа. – Когда я только подошла?
– О твоем новом друге. И извини, внученька, но он не внушает мне доверия. Теперь – особенно. Познакомилась с ним, и сразу какие-то секреты начались, поздние возвращения. Почему ты не сказала Диме, с кем гуляешь? Я думала, он знал.
– Но я не обязана отчитываться перед ним! – Наташа, стыдливость в которой уступила место обиде, ударила кулачком по столу. Ложки в чашках печально звякнули. – Он – друг, а не сиделка! Почему я должна рассказывать ему обо всем?!
– Прежде всего, – вздохнула бабушка и загадочно добавила: – он – молодой человек, а те не терпят соперников. И скоро ты это поймешь. А пока прекрати плакать. Сама же понимаешь, что Дима подуется и вернется. А не вернется – значит, плохой друг.
И Раиса Петровна, задумавшись о чем-то своем, ушла за вареньем.
Весь день Наташа прождала Кира, который смог бы порадовать ее, но тот, как назло, не появлялся. Теперь бы она пошла хоть на кладбище, хоть в центр земли – главное, чтобы с кем-то.
Вечер прошел в одиночестве. Часа два девочка подвывала нудной песне, поставленной в плеере на повтор. Пела она плохо, танцевала и того хуже, но сейчас хотелось приплясывать, всхлипывать и клятвенно обещать себе никогда не прощать Диму.
Накатила, как любят говорить старшеклассницы, депрессия. Истинного значения этого слова Наташа не знала, но предполагала, что именно такая она и есть: беспросветная, липкая и зябкая. Казалось, весь мир настроен против.
Слезы кончились ближе к десяти вечера. Урчание в животе напомнило, что днем Наташа устроила голодовку. Она уже даже продумала, как через пару деньков ее найдут в постельке, всю такую исхудавшую, бледную, с безмерной печалью в глазах. И гадкий Дима не только разом помирится с ней, но и станет дружить с Киром. Но голодовка подождет до завтра. Наташа проскользнула на кухню и, словно воришка, принялась накладывать в тарелку картофельное пюре и котлеты.
– Хлеб не забудь, – посоветовала внезапно появившаяся в дверном проеме бабушка.
– Ой! – попятилась Наташа. – Ты меня напугала.
– Надеюсь, аппетит не отбила? Кушай, кушай. Настрадалась?
– Еще как… – с набитыми щеками ответила Наташа.
– На Диму больше не обижаешься?
– Да ну его! Знать не хочу.
Она насупилась. Бабушка потрепала строптивую внучку по макушке.
– Наточка, ты пойми. Он – твой друг, который за много лет ни разу не обманул и не предал. А тот Кирилл…
– Кир, – перебила Наташа.
Раиса Петровна махнула рукой.
– Он – неизвестно кто. Я бы на твоем месте больше верила испытанному за многие годы товарищу.
– Бабушка…
В голосе Наташи появилась мольба. Вновь заводить надоевшую пластинку она не желала. Кир – не предатель, не злодей и не обманщик. А то, что упрямый Дима отказался принять от нее правду и попросту оклеветал человека, чести ему не делало.
– Знаю, ты взрослая и можешь сама решать. Но я за тебя беспокоюсь.
– Не бойся, баб, я справлюсь.
И все-таки Наташа решила простить Диму. Действительно, он же друг. На них не обижаются. Таковы законы.
Глава 12
Скоро будет неприятность
А Кир обещание сдержал – пришел. В пятницу, когда Наташа вся извелась от нетерпения и надумала миллион причин, по которым он мог забыть или перехотеть с ней встретиться.
Как подобает хорошим мальчикам, он постучался, поздоровался с дедушкой – бабушка ушла на рынок – и даже кратко обсудил погоду да премудрости охоты, пока Наташа спешно собиралась. От чая отказался, хотя дедушка трижды предлагал и очень просил, чтобы друзья посидели дома.
«Ага, – думала Наташа, – знаю я такое. Останемся, а в итоге Кир весь день проболтает с ним о рыбалке».
– Может, завтра на речку съездим? – начал завлекать дедушка.
– Я не… – попытался отказаться Кир, но тот и слушать не стал.
– Лодку надувную у соседа попрошу, и мы с тобой часика в четыре утра соберемся и пойдем. Ну? Заодно поближе познакомимся. Ты ж друг Наташки.
– Во-во, – крикнула Наташа, выбирающая между двумя парами футболок. – Он мой друг, а не твой!
– Мы и тебя можем взять, – расщедрился дедушка.
– Ага, щас. В четыре утра. Нет уж, дед, как-нибудь потом порыбачите.
Наташа вылетела в кухню и схватила Кира за руку.
– Идем! – поторопила она его. – Я развитие событий знаю. Еще минут десять, и до субботы вас не дождешься.
Кир рассмеялся. Дедушка помахал на прощание рукой.
Друзья бесцельно слонялись по деревне. При этом Наташа нервно всматривалась в окрестности и при малейшей схожести чьей-нибудь мальчишеской фигуры с Диминой уводила Кира подальше. Он ее странностей не заметил, рассказал несколько случаев, припомнил парочку шуточек подружек-русалок и перешел к делу:
– Если есть желание, ночью могу познакомить тебя еще кое с кем.
Наташа довольно закивала.
– Тогда оденься попрактичнее. Пойдем покорять кладбище, – обычным тоном, словно предлагал поход в магазин, уточнил Кир.
Девочка резко остановилась.
– Чего?! – протянула она.
– Не бойся, на нем уже давно никого не хоронят.
Легче не стало. Картинка вырисовывалась жуткая. Ночь. Полная луна. Особняком от всего живого стоит старое кладбище со скосившимися крестами и щерблеными могильными плитами. Всеми забытое и заросшее метровым бурьяном…
– Я не знаю даже… – промямлила она. – Не опасно ли туда соваться?
– Нет, с чего ты взяла? – Кир изумленно вздернул левую бровь.
Наташа развела руками: ей-то ответ казался до неприличия очевидным. По кладбищам гуляют монстры, которые не прочь полакомиться глупыми детишками. Но, наверное, если друг не видел ничего страшного, то так и есть.
– И к кому мы пойдем?
Кто в здравом уме станет обитать среди могил? Ясно, что не сказочный рыцарь в серебряных доспехах. А если и он, то изрядно потрепанный столетиями. Сидящий рядом со скелетом верного коня.
– К упырю.
Глаза Наташи округлились. По закону жанра после слов Кира небо должно было заволочь тучами и грянуть гром, но по-прежнему светило яркое солнце и на все лады пели птахи.
– Я не уверена, что хочу видеть упыря. Точнее – я уверена, что не хочу его видеть.
– Почему?
Они подошли к небольшому пруду, через который перекинулся старенький полукруглый мостик. Кир уселся на проржавевшее покрытие и свесил ноги к воде. Наташа встала рядом, не спеша с ответом.
– Таш, чего ты? Наслушалась страшилок? – прервал затянувшееся молчание Кир.
– Еще скажи, будто твой упырь не пьет человеческую кровь.
Под мостом насмешливо заквакали лягушки. Им ответили стрекотом кузнечики.
Под мостом насмешливо заквакали лягушки. Им ответили стрекотом кузнечики.
– Этот – точно нет, – расхохотался Кир. – У него от нее изжога. Он вообще забавный малый. Таш, неужели бы я стал знакомить тебя с кем-то опасным?
– А вытья? – с иронией напомнила Наташа.
– Я не виноват, что ей понравилась именно ты.
Кир подставил лицо палящему солнцу. Да, загар бы ему не помешал. Бледный он какой-то… Поразительно. Ведь если парень столько времени проводит на природе, то мог бы хоть чуточку «подкоптиться». Вот, например, Наташа за одну вылазку на речку в начале лета умудрилась сгореть и два дня пролежать с температурой под сорок. А он по лесам и болотам бегает – и хоть бы хны.
– Хорошо, – сдалась девочка. – А из-за чего он стал упырем?
– Говорит, будто был величайшим колдуном, да оказался проклят злейшим врагом. Не обращай внимания, у него всегда так: если враг, то злейший, если колдун, то величайший, а если женщина, то прекраснейшая. Любит приукрашивать. Я не особо верю его историям, но и не опровергаю. Кто знает, как оно было лет семьсот назад, когда он умер? Не бойся, честно, Веня тебе понравится. Он любит девушек.
«Под майонезом?» – подмывало спросить Наташу, но она решила не язвить. А вдруг Кир прав и жуткий упырь по имени Веня будет не страшнее домового? Или даже смешнее? Тот тоже умело щеки дует, а на деле прячется после каждого запущенного комочка бумаги.
Решено, ночью так ночью. Было б что терять.
– Кир?
– А?
– Помнишь, я тебя в нашу первую встречу спросила, цветет ли папоротник, а ты тогда вроде как отшутился… А на самом деле… как? – выдала Наташа, покраснев. Очень уж она боялась показаться в глазах друга недотепой.
Кир открыл рот для ответа, но, очевидно, что-то вспомнил и вытаращился на нее так, будто Наташа только что обозвала его.
– Извини… – попыталась оправдаться она.
– За что?! – он вскочил. – Как же я забыл? Пустая башка!
Сбежав с мостика, он принялся нарезать круги вокруг поваленного дерева, сиротливо лежащего около пруда и исписанного разноцветными маркерами.
– Ки-ир… – пропищала Наташа, когда друг пошел на пятый круг.
– А? – отреагировал тот, но не остановился. – А! Таша, он цветет! Именно в полнолуние цветет!
Из груди девочки вырвался облегченный выдох.
– Наташенька, Таша! – Кир подбежал к подруге и затряс ее за локоть. – Он расцветает раз в столетие! Понимаешь?
– Понимаю, – огорченно согласилась та. – Пролетели мы с папоротником.
– В том-то и дело, что нет. Я совсем забыл! – В глазах друга зажглись сумасшедшие искорки. – В нашем лесу один как раз должен расцвести в эту полную луну!
– Откуда такие подробности?
Кир, к чему Наташа уже привыкла, не ответил, разве что загадочно подмигнул и сказал что-то о хороших связях. Впрочем, и то верно: человек, дружащий с русалками, наверняка знает календарь цветения местных папоротников.
В любом случае, это было неожиданной удачей!
Весь вечер Наташа ждала назначенного часа. Вместо предвкушения чего-то нового, необычного накатил страх.
Одежду Наташа выбрала практичную: продранные на коленках джинсы, немного растянутая после стирок водолазка да старые кеды. Чего красоваться перед упырем? Тем более, он – колдун. А как выглядят истинные волшебники? В высоком остроконечном колпаке и мантии со звездами? Нет, это зарубежные. А наши, русские?
Славянских колдунов Наташа так и не смогла представить. Но у них непременно имелась седая борода.
В комнату зашла бабушка.
– Куда это ты?
– Гулять, – безразлично отреагировала Наташа, завязывая шнурок.
– Надолго?
– На ночь.
– С кем?
Диалог получался занятным. Как в шпионских боевиках: коротко и ясно.
– С Киром.
– Может, позвонишь ему и откажешься? Меня пугают ваши встречи по ночам.
Ага, было бы еще куда звонить.
– Баб, все будет хорошо.
– Ну-ну…
– Я же ходила с ним до этого!
– Тогда он еще не вызывал особых подозрений, – нашлась бабушка. – Теперь, после разговора с Димой, я боюсь. Внучка у меня одна, и ее положено беречь.
– Ба-а-аб…
Наташа состроила страдальческую гримасу. Сама она не любила, когда ее чересчур опекали. Вот если бы совсем не трогали – был бы идеальный расклад. Кормили, поили и не задавали никаких вопросов. Несбыточные мечты, да и только.
– И не канючь. Почему вы не можете гулять днем?
Вряд ли бы бабушка оценила тот факт, что упыри днями спят. Кир так и сказал: «До полуночи идти нет никакого смысла – дрыхнет».
Но узнай Раиса Петровна правду, Наташу точно бы никуда не пустили. Причем в ближайшие пять лет.
– Ночью красивее, – начала нагло врать девочка. – Луна есть, звездочки всякие, созвездия.
– Романтика? – хмыкнула бабушка.
Наташа тут же зарделась и помотала головой.
– Тем более. – Раиса Петровна резко задернула занавески на окнах. – Просто так на звезды в планетарии посмотрите. А ты сегодня никуда не пойдешь.
– Что?! Но так нечестно! Как я его предупрежу? У меня нет его номера! Он ведь ждет!
– Подождет и уйдет. Или к нам зайдет. Общаться дома я вам не запрещаю. Пусть твой Кирилл приходит, дает телефон и адрес родителей, я поговорю с ними.
– У него нет родителей.
– Родственников, – не сдавалась бабушка. – Не могу я тебя отпускать незнамо с кем.
– Я знаю, кто он! – Наташа перешла на крик – времени до встречи оставалось катастрофически мало. – Он не…
– Слышать ничего не желаю.
Затем бабушка сказала, что из дома ее не выпустит, а в окно та пусть и не думает лезть. Все равно услышат и вернут обратно. Только после такого еще и накажут. Последнее прозвучало особенно грозно – Наташу не наказывали лет с десяти.
Девочка сидела в опустевшей комнате и глотала злые слезы. С бабушкой она никогда до этого не ругалась, а уж такого, чтобы та не разрешала идти гулять, – и представить было невозможно.
Время шло. Спальня превратилась в тюрьму, и выходов из нее не наблюдалось. Наташа понимала только одно: Кир будет напрасно ждать ее в условленном месте. И, конечно, обидится. И уйдет. Наверное, навсегда.
– Как же так! – взвыла она.
– Зря ноешь, – влез появившийся из-за комода домовой. – Меньше слез – больше дела.
– Тебе легко говорить. Прошмыгнул в щель и доволен.
Нежданная встреча с Лютым не принесла радости. Не до него сейчас.
– Я помочь пришел, а она сразу с наездом, – оскорбился домовой.
– И чем ты мне поможешь?
Лютый почесал шею, сплюнул через плечо. Влез вначале на кровать, с нее – на тумбочку, затем на стол, а уже потом – на подоконник. И деловито постучал кулаком по оконной раме.
– Ты вали сюда, – заявил он. – А я пойду твоих отвлекать.
– Как?
– Легко.
Издав короткий смешок, домовой, так и не объяснивший причин неожиданной щедрости, спрыгнул на пол и исчез под тумбочкой. Вскоре в соседней комнате раздался громкий звон, словно вся посуда в доме внезапно рухнула на пол.
– Вот и все, – известил Лютый, как ни в чем не бывало, вылезая из-под кровати. – Сейчас им точно не до тебя.
– Ты разбил фамильный сервиз? – ужаснулась Наташа.
– Только уронил. Делать мне нечего, сам же потом и буду об осколки раниться.
– Спасибо. – Наташа хотела пожать помощнику руку, но в последний миг отстранилась, испугавшись, что поставит домового в неловкое положение. Ладонь-то ее была почти с него размером. – Ну ладно, сейчас побег не заметят, а ночью?
– Я не зря называюсь хранителем дома! – Лютый ударил себя по могучей – для его-то габаритов – груди. – Обставлю все лучшим образом. Кыш отсюда.
Наташа распахнула окно и пулей вылетела наружу. Разумеется, позабыв и рюкзак, и дневник, и бутылку с водой, и сварганенные наспех бутерброды с сыром.
«Все равно после шести кушать нельзя, – успокаивала она себя, – правда, я и до шести-то не ела…»
На этой голодной ноте Наташа добежала до нужного поворота, где ждал Кир.
Глава 13
Упырь по имени Веня
Кир не особо удивился, увидев Наташу. В кое-как зашнурованных кедах, запыхавшуюся, растрепанную. И так испуганно озирающуюся по сторонам, будто за ней гналась свора диких собак.
– Почти вовремя, – не поглядев на часы, отметил он.
– Фирма веников не вяжет, – невпопад ответила девочка. – То есть кто бы сомневался.
– Вообще-то я, – робко приподнял руку друг.
Наташа пихнула его в бок локтем, но без злобы – так, чтоб не зазнавался.
– И куда нам?
– На кладбище, – напомнил Кир. – Ты помнишь какое-нибудь рядом с деревней?
Помнила. Одно точно. Оно находилось в нескольких километрах от Камелево. Лес разросся, обступил погост со всех сторон плотной стеной. Почва заболотилась, стала непригодной для захоронений. Кладбище заросло, некогда ухоженные могилы осели, надгробья разрушились, оградки давно спилили и продали как металлолом пьянчуги.
Наташа побывала там единожды, в десять лет, когда отправилась с бабушкой по ягоды. И убежала, зажмурившись от страха. С тех пор обходила те места за километр.