— Он в машине, — успокоил его Глен. — Пойду принесу.
— Его нашел именно Глен, — объяснила Мелани.
Она подробно описала, что именно произошло, что сказал Эл и как он был взволнован. Потом рассказала о странностях погоды, с которыми они столкнулись по дороге сюда, хотя никак не связала их с черепом, предоставив профессору самому делать выводы, и уже собиралась перейти к приключениям вчерашнего дня, но тут вернулся Глен с тяжелым деревянным ящиком. Пейс бросился ему помогать. Они ухватились за ящик с обеих сторон и боком пошли по открытой галерее.
— Моя лаборатория сзади, — сказал Пейс и кивнул Мелани. — Подержите дверь?
Она обогнала мужчин, открыла дверь, и Пейс повел их вокруг здания к отдельному входу, который вел в просторное помещение со стенами из шлакоблоков, многочисленными полками и стеклянными витринами, парой глубоких металлических раковин, соединенных зеленым садовым шлангом, и длинными деревянными столами, на которых были разложены разнообразные кости и артефакты.
— Поставим сюда, — сказал Пейс.
Они взгромоздили ящик на пустой участок стола у самой стены. Пейс взял отвертку и принялся вскрывать запечатанную крышку.
— Вы связались с Элом? — спросил Глен.
Пейс покачал головой.
— Пытался пару раз вчера вечером и один раз сегодня утром, но он не отвечал. Оставил ему сообщения на автоответчике.
— Мы тоже.
— Должно быть, очень занят, раз не смог перезвонить, — предположила Мелани. Она вдруг представила, как Эл откапывает погребальную камеру, в которой было захоронено что-то темное, высокое и скользкое, но не мертвое.
Она тут же отогнала эту мысль.
— Может, стоит еще попробовать, — предложил Глен.
— Давайте. Телефон на полке рядом с раковиной, — Пейс махнул рукой.
Глен и Мелани подошли к телефону, Глен достал из бумажника листок с номером и набрал его. Ответом были длинные гудки — трубку никто не брал. Глен снова оставил сообщение, сказав, что они в каньоне Чако.
В другом конце лаборатории Пейс аккуратно снял крышку, извлек череп и положил его на стол. Потом, ловко орудуя инструментальным ножом, снял пузырчатую упаковку.
Череп выглядел все так же устрашающе. Мелани смотрела на огромные зубы, узкие щели глазниц, провал носа. Это существо — неважно, кто — было омерзительным, скорее монстром, чем человеком, и она не могла представить живое существо, которому мог принадлежать череп.
Пейс буквально лишился дара речи. Он молча рассматривал череп, осторожно обводя его контуры пальцем.
— Ничего себе, — наконец проговорил он. Потом поднял взгляд на Мелани и Глена. — Вы дозвонились до Эла?
— Не отвечает, — покачал головой Глен.
— Очень плохо.
Несколько секунд все пристально рассматривали огромный череп.
Пейс начал расспрашивать Глена о находке, рассчитывая услышать его версию. Слушая рассказ, он изучал череп, поворачивая его, затем достал увеличительное стекло и тонкий загнутый инструмент, чтобы обследовать острые, непропорционально крупные зубы.
— Значит, ни один из вас не видел погребальную камеру, которую описывал мне Эл, правильно?
— Мне… не захотелось ее смотреть, — признал Глен.
— Я тоже не пошла, — сказала Мелани. — Но Эл был очень взволнован, и я должна признать, что звучало это впечатляюще. Насколько мне известно, он сделал фотографии.
— Снимки? Черт! Он должен был прислать их мне…
— Когда вернемся, мы ему напомним, — сказал Глен.
— Он рассказывал мне, что там погребены сотни тел, и что они выглядели… как будто их просто там сложили, как будто это массовое захоронение, и у них не было времени на традиционные обряды, как будто сразу умерли много людей и требовалось быстро предать их тела земле.
— Как вы думаете, в чем могла быть причина?
Пейс не ответил и снова перевернул череп. Такое впечатление, что тот неодобрительно смотрит на них, подумала Мелани. Неужели у него изменилось выражение? Нет, это невозможно. Просто раньше она этого не замечала. Или теперь придавала внешней форме черепа несуществующую эмоциональную окраску… И все же ей казалось, что выражение, застывшее на лице черепа, выглядело иначе, стало еще злее и неприятнее.
— Что это, по-вашему? — спросил Глен, вглядываясь в череп. Голос его звучал тихо; в нем чувствовалось благоговение или страх, а может, и то, и другое. — Эл рассказал о своей теории — о вашей теории — некоего катализатора, возможно, существа, ставшего причиной исчезновения индейских племен. Думаете, это он?
— Если хотите знать мое мнение как специалиста-антрополога, то я вынужден сказать, что у меня недостаточно данных для такого вывода и что, скорее всего, я не смогу дать определенного ответа на этот вопрос, сколько бы анализов ни проводил. — Он умолк и провел рукой по волосам. — Но если речь идет о внутреннем чувстве, моем ощущении… Да. Я думаю, это он.
Пейс помолчал, потом закрыл череп синим брезентом.
— Давайте я вам кое-что покажу.
Они вышли наружу. Пейс тщательно запер за собой дверь, затем вернулся в туристический центр, попросил рейнджера Стива никого не пускать к нему в лабораторию, пока он не вернется, и повел Мелани и Глена по начинавшейся за домом дорожке, вымощенной камнем; от туристов дорожку отделяла ржавая цепь с дешевой алюминиевой табличкой «Только для сотрудников». Они поднялись на невысокий холм, обогнули два открытых раскопа, в данный момент безлюдных, но явно рабочих. Впереди, на краю низкой, изъеденной эрозией горы с плоской вершиной, Мелани увидела небольшие руины без крыши.
Было жарко, и она пальцем смахнула пот с лица. Удивительно, но исчезнувший древний мир, который ее окружал, казался чужим и враждебным. Да, это история Соединенных Штатов, но Мелани чувствовала себя сторонним наблюдателем, не имеющим отношения к этим руинам и этим людям; она вспомнила слова Уоллеса Стегнера[5], который называл прошлое своей страны «чужой археологией». И это правда. В Африке, Скандинавии или Азии люди могут углубиться в землю и найти кости и артефакты своих предков. И предков своих предков. И так далее. Вплоть до начала времен. Но не американцы. Даже до появления британцев это был континент, на который много раз приходили завоеватели, и земля хранит лишь останки погибших культур и исчезнувших цивилизаций.
Они добрались до развалин каменного строения, которое напоминало дом на одну семью. Это было странно. Мелани знала, что анасази жили в поселениях, похожих на многоквартирные дома, — соединенных между собой постройках, вмещавших целую деревню. До сих пор ей не приходилось видеть маленького дома, стоящего отдельно, не соединенного с остальными.
Она хотела спросить об этом Пейса, но тот уже входил в низкую, почти квадратную дверь; нырнув под деревянную притолоку, он оказался в комнате без крыши. Мелани и Глен последовали за ним.
Внутри стены из необожженного кирпича были гладкими; они на удивление хорошо сохранились в сухом пустынном климате. Стены покрывали рисунки — стрелы и дротики, угловатые птицы и примитивные, прямоугольные люди. Присутствовали и цвета — белый, коричневый и черный, — но раскрашены были только мелкие фигурки. Большие птицы и люди изображались схематично, и лишь головы и ступни у них были цветными.
— Насколько мы можем понять, это нечто вроде склада. Хотя непонятно, почему он расположен так далеко от других построек. Кроме того, для склада строение слишком маленькое, а рисунки указывают на «церемониальное назначение», — он виновато улыбнулся. — На самом деле мы не знаем, что это за строение. Можем только гадать.
Пейс шагнул вперед и показал на рисунки.
— Я хочу, чтобы вы взглянули на эту роспись, а потом сравнили с тем, что я вам покажу.
— На что нужно обращать внимание? — спросил Глен.
— Ни на что. Просто я хочу, чтобы вы запомнили стиль и технику, особенности примитивного искусства.
— Ладно, — сказал Глен.
Мелани подошла к правой стене, внимательно осмотрела рисунки и постаралась запомнить их, потом кивнула.
— Готово.
— Сюда, — Пейс провел их через еще одну маленькую дверь в длинную узкую комнату, где косые лучи утреннего солнца освещали многофигурную фреску на торцевой стене. — Мы не показываем это публике, — пояснил он. — По очевидной причине.
И действительно, такого наглядного изображения половых актов, как на фреске, Мелани еще не приходилось видеть. Это были не схематичные безликие фигуры с преувеличенными женскими гениталиями или гигантскими фаллосами, часто встречающиеся у примитивных племен с культом плодородия. На гладкой стене из необожженного кирпича были изображены чрезвычайно подробные и яркие сцены оргии, причем отдельные эпизоды заключены в черные рамки, как будто зритель должен смотреть на них через окно. В одном из «окон» пожилой мужчина стоял на пне, держа в руках пенис, и то ли эякулировал, то ли мочился в жадно раскрытые рты трех молодых женщин, лежавших на земле с раздвинутыми ногами. В другом необыкновенно толстая женщина стояла на четвереньках, а сзади нее сидела другая, более стройная, и ее лицо было погружено в ягодицы первой. Две женщины лизали эрегированный член лежащего мужчины. Мужчина совокуплялся с медведицей. Еще с десяток персонажей участвовали в самых извращенных половых актах.
— Содом и Гоморра, — сказала Мелани.
— Очень похоже, — согласился Пейс. — Особенно с учетом рассказа, записанного пиктограммами, — он указал на боковую стену. — Судя по этой надписи, изображенному на фреске поселению был предсказан ужасный конец как наказание за разврат, причем покарать их должно было некое сверхъестественное существо. Не прошло и пятидесяти лет после создания этих рисунков, как жители поселения покинули каньон Чако, замуровав двери и окна!
Мелани внимательно разглядывала откровенные рисунки. Создавалось впечатление, что фрески были созданы не только другой рукой, не автором рисунков в предыдущей комнате, но и представителем другой культуры. Их стиль и яркие детали выглядели более современными, а такая индивидуальность в изображении даже в европейском искусстве появилась всего пятьсот лет назад.
Вероятно, Глен думал о том же.
— А эти… — начал он.
— Датируются тем же периодом, что и остальные.
Мелани почувствовала озноб — несмотря на жаркое солнце и выступивший на лбу пот.
— А теперь я покажу вам другую сторону этой стены, — Пейс нырнул в сводчатый проход, ведущий в центральное помещение руин.
Потолка тут тоже не было, но комната казалась более темной и явно прохладнее, чем остальные. Мелани обратила внимание на странный запах — не кисловатый, плесневелый, который присутствует в большинстве руин, запах песка, камней и давно угасшей жизни, а более свежий и резкий, слабый, но явно различимый, вызывавший ассоциацию с бензином и гнилыми овощами.
Пейс повернулся к стене рядом с проходом, и Мелани проследила за его взглядом.
Рисунок.
Этот был выполнен в традиционном, примитивном стиле. Он напоминал изображение в предыдущей комнате — или, скорее, фреску на другой стороне стены, только лишенную жизни и индивидуальности. На нем была изображена массивная квадратная фигура с всклокоченными волосами. Гуманоид — то есть с двумя руками и двумя ногами, — но не человек. Однако даже этот грубый рисунок создавал ощущение чего-то чужого. Не «чужого» в смысле пришельца из космоса, а чего-то совершенно неизвестного. Это существо они видели на триптихе в брошенной церкви, что придавало ему еще более зловещий вид.
Все трое пристально разглядывали фигуру.
— Бог, — тихо сказал Пейс. — Или дьявол.
Мелани стало как-то неуютно. Внезапно у нее мелькнула догадка.
— Почему вы привели нас сюда? — спросила она Пейса.
— Я думаю, что вы привезли череп этого существа, сверхъестественного существа, которое, согласно пророчеству, должно было уничтожить поселение анасази — и которое действительно его уничтожило.
Мелани была готова в это поверить. Такого злобного существа, как эта фигура с всклокоченными волосами и опущенными руками, она никогда в жизни не видела. Оно словно отбрасывало тень на всю комнату, и мрачная пелена окутывала стены, пол и даже узкую полоску неба над головой. Сам воздух казался не таким, словно был испорчен монстром, нарисованным на стене. Дышать стало трудно, в горле и груди запершило.
Глен о чем-то спрашивал Пейса, но Мелани не могла разобрать слов, хотя и стояла в двух шагах от них. Звук был глухим и неразборчивым. Она прищурилась, пытаясь читать по губам, потом снова повернулась к рисунку.
Сердце ее замерло.
Неужели его поза изменилась?
Внезапно ею овладело желание — почти непреодолимое — бежать из этой комнаты, из этого здания. Нет, фигура осталась на прежнем месте, но в ней явно появилось что-то новое, и эта перемена пугала Мелани. Она вспомнила о глиняном черепке, который вчера оставила у опустевшей церкви, об исчезающем лице в окне родительского дома. Реальность, поняла она, не твердая и надежная, как думает большинство людей и как всегда думала она, а текучая и переменчивая.
Задыхаясь и хватая ртом воздух, Мелани выскочила из комнаты, потом из здания и под горячими, безжалостными лучами солнца стала ждать Глена и Пейса. Они явно беспокоились за нее, удивляясь, почему она сбежала. Мелани ждала расспросов, но оба не сказали ни слова.
Наверное, то же почувствовали, решила она.
В полном молчании они медленно брели назад, в туристический центр, пока не дошли до бетонной дорожки перед лабораторией и не вошли внутрь.
Череп исчез.
Невероятно, но факт! Они обыскали помещение, а Пейс поговорил с персоналом, но никто ничего не знал. Никто не входил в лабораторию, и хотя в других обстоятельствах загадочное исчезновение предмета из запертой комнаты бросило бы тень подозрения на всех, кто находился поблизости, все трое без колебаний поверили объяснениям. Это не обычная кража.
Мелани спросила рейнджера Стива, не звонил ли им кто-нибудь, пока они отсутствовали. Никто не звонил, ответил Стив, и она попыталась связаться с Элом, но стационарный телефон не работал, а сотовый, похоже, тут не брал.
— Как по заказу, — заметил Глен.
Мелани не ответила, но думала она о том же.
Они втроем стояли посреди туристического центра между музеем и сувенирной лавкой, а мимо них сновали туристы, входили и выходили. Мелани посмотрела в сторону музея, и ее внимание привлек череп ленивца в стеклянной витрине.
— Как вы думаете, где он? — спросила она Пейса.
Тот беспомощно покачал головой.
— Понятия не имею. У вас есть идеи?
Идей у Мелани было сколько угодно, но она не хотела произносить их вслух. Ее бы нисколько не удивило, окажись череп в одной из музейных витрин или в багажнике машины Глена, готовый вернуться в Бауэр. Она даже могла допустить, что он уже в Бауэре, перенесся туда каким-то таинственным, необъяснимым образом и вернулся в яму, которую выкопал Глен.
Но интуиция подсказывала ей другое. Мелани была уверена, что череп находится в тех руинах, из которых они только что вернулись, в том внушающем страх маленьком строении, стоящем отдельно от остальных, без крыши, но с непристойными фресками. Мысленным взором она видела его на полу перед фигурой с растрепанной гривой волос в темной и холодной комнате.
Вместе с Пейсом они еще раз обыскали лабораторию и подсобные помещения, осмотрели даже площадку для пикника рядом с туристическим центром, но ничего не нашли.
— Где вы собираетесь переночевать? — спросил Пейс, когда они проходили мимо общественного туалета.
Мелани посмотрела на Глена.
— У нас не было определенных планов, — признался он. — Думали, найдем гостиницу в Галлапе или где-то еще.
— Уже поздно. Галлап далеко, а у нас есть пустой домик. Может, останетесь? За ужином еще раз все обсудим. У меня не было возможности поговорить с Элом, так что я хотел бы поделиться с вами своими мыслями о том, что делать дальше, на чем сосредоточиться. Поскольку связаться с ним невозможно, вы будете моими посланниками и расскажете ему все, что мы обсуждали.
— Ну… — нерешительно протянул Глен.
Пейс провел рукой по своим густым волосам.
— Вероятно, Эл говорил вам, что мы не афишировали свою теорию. И до публикации намерены держать все в тайне, — он махнул рукой в сторону туристического центра. — Так что я не могу рассказать им, поговорить с моими друзьями или коллегами. Но вы двое знаете. Черт возьми, вы были там, вы его нашли!.. — Он вздохнул. — И мне хочется поговорить об этом сегодня вечером.
Глен кивнул. Мелани тоже все поняла.
— Ладно, — сказала она, поймав взгляд Глена. — Мы останемся.
— Отлично, — улыбнулся. Пейс. — Просто отлично.
IIОни выехали рано, еще до рассвета, и вернулись в Бауэр вскоре после полудня.
Их не было всего два с половиной дня, но казалось, что прошел месяц. Дороги, здания, машины на улицах — все выглядело чуть-чуть иначе; такое чувство возникает после продолжительного расставания с мелочами повседневной жизни. Прежде чем поехать на место раскопок, они остановились у дома Мелани, чтобы забежать в туалет. Мелани пошла первой, а Глен тем временем быстро выгрузил чемоданы из машины. На обратном пути Глен согласился оставить свое убогое жилище в мотеле и переехать к ней. Приглашение было бессрочным, и хотя он не сомневался, что останется тут до конца лета и до окончания археологического сезона, что будет дальше, не знал никто.
Пока Глен ходил в туалет, Мелани позвонила родителям. По пути она несколько раз пыталась дозвониться до них, но линия всегда оказывалась занятой. Когда Глен вернулся в гостиную, она уже повесила трубку, и по ее лицу он понял, что с родителями всё в порядке.
Захватив из холодильника две бутылки газированной воды, они сели в пикап Мелани и направились на место раскопок. Мчась по шоссе, а затем по грунтовой дороге, Глен испытывал непривычное чувство тревоги, заставлявшее жать на газ. Он остановился рядом с джипом Эла на забитой машинами импровизированной стоянке, и они, выбравшись из машины, поспешили на холм. Молча — в словах не было нужды. Потом нырнули под веревку.