Это Африканская степь.
Негры. К северу. От русских. Живут. Полная перверсия.
Всё, дальше мы пока не заплывали. Что же, теперь пойдём выше, посмотрим, что кроется в дымке, что нам вкусного, или не очень, приготовлено.
Африканцы занимают огромную площадь правого берега Волги, как утверждают вожди Каира. Есть ли они на нашем берегу — никому неизвестно. Вряд ли, уж очень широка река в этом месте. Хотя присматриваться надо, численность африканцев впечатляет. Как мы поняли, Смотрящие с африканцами поступили своеобразно. Мало того, что дали кому-то из африканских стран "селективки", так ещё и наплодили монокластеров сверх всякой меры. Египтяне бомбятся, в том числе, и с сомалийцами; так этих чертей кураторы поделили на три части и каждой вручили "монку" со складом. И такое, похоже, Смотрюги сотворили со многими народами Чёрного континента. У кого на Земле-1 была война-свара, с государственными непонятками, тех кураторы просто забрасывали отдельно, гордыми племенами, по 24 головы с каждой драчливой стороны. И всем по "складишочку" — за добрые глаза.
Не понимаю — шанс им дали, что ли?
В общем, ребята, скажу так: в Замке Россия все уже поняли, что "северные" африканцы вскоре станут для нас серьёзной проблемой, похлеще арабов или мелкобандитствующих "паков" с "афгандосами".
Египтяне эту проблему уже прочувствовали.
Никаких набеговых рейдов в нашу сторону с их стороны больше нет, теперь все силы Нового Каира брошены на удержание северных границ анклава. Один раз они уже попросили у нас военной помощи, но Сотников не любит принимать такие решения на лету, дипломатично маринует их, выжидает и традиционно прикидывает пропорцию "ништяки-траблы". Или выгодного момента ждёт. Но помочь обещал.
Так что, как-то помогать мы будем, отношения с Каиром у Замка теперь партнёрские, уже три молодые коровки стоят в русских стойлах, привыкают к новому для них языку хозяек. Быка ещё нет, придётся опять брать взаймы, когда подрастут. Кроме того, египтяне, пользуясь благоприятными условиями своего огромного оазиса, занялись у себя рисом и хлопком, так что дружить всё равно придётся.
А вот с франками всё даже не прохладно — холодно; козами, гады, так и не поделились. Почему-то замыкаются в себе, ничего не хотят, никуда не лезут, окрестности не чешут. Мы так ни разу и не пересеклись с их сталкерами, похоже, они так на своей дороге и сидят, таинственный блокпост караулят. Ни хрена это не разведка. И от египтян французы отмахиваются, боятся лезть в разборы, на что арабцы решили: "Ну, ладно, суки" и выбрали себе новую мишень, теперь партизанят вдоль Сены, щипают жителей Республики, вот как всё повернулось.
Анекдот, только что дрались, теперь обсуждаем вариант совместной драки с третьим гадом. Гоблин, кстати, рвётся в бой, плечом к плечу с "абдуллой". Армейцы тоже всегда готовы, им бы пушку испытать в деле, Гонта готов её машиной таскать по всей степи и гвоздить всё подряд.
На последних тёрках с Саидом Нафалем Командор получил трёх последних белых пленных, — в обмен на своевременно "запасённых" казаками Туголукова арабов, к нам перешли две молодые словенки и один мужчина-грек, жестянщик из Салоник. Этот грек шороху наделал! Человек сложной судьбы, познавший два зиндана — отбился от своего монокластера и был схвачен африканцами, у которых его отбили арабы.
Теперь сталкерам в "Книгу жалоб и предложений" вписан втык за ненайденных греков.
Кряж отходит к западу, "Дункан" выходит на простор.
Берега далеко, панорама сразу потеряла деталировку, стала скучной, рассматривать нечего. Лишь огромная река и кучевые облака над ней.
Крякнул динамик громкой связи.
— Сталкеры, с какой стороны пойдём? — поинтересовался Коломийцев.
Мы с Сомовым переглянулись,
— Давайте к правому ближе, Владимир Викторович, посмотрим на негрильский берег! — отозвался Гоблин.
— Близко не подойду, — заранее отметил капитан, потом что-то определил рулевому и вышел к нам, на палубу.
— Ну и что, молодые люди? Пострелять захотелось?
— Это мы завсегда, — осклабился Гоб. — Только дай повод.
— А будет повод, — поправив фуражку, неожиданно заявил дед.
— В смысле? — не понял я, оторвавшись от бинокля.
— Вы вот, ребятки, всё на тот берег смотрите, — Коломийцев по-отечески похлопал меня по плечу, — а опасность… она придёт с этого, так всегда бывает. Бог, как Миша любит говорить, не фраер, найдёт, как нас испытать.
— Так вроде же их нет на нашей стороне, — неуверенно прогудел Сомов.
— Откуда ты знаешь, что там есть, — лениво отмахнулся Коломийцев, — если дорога перекрыта. Гоша, ближе не ходи, так достаточно! — это уже рулевому; новый парнишка в экипаже, мы ещё плохо знакомы.
Дорога на север, наша главная магистраль, действительно перекрыта, в пяти километрах за крайним северным знаком "Гоблин-2". Не людских рук дело, пологая осыпь с горы — большой земляной конус намертво блокирует магистральную грунтовку, машина на ручник, все унывают. Ну, залезли мы наверх, посмотрели сверху в дальние дали — за осыпью грунтовка змеится, чёрт знает куда ведёт. И не проедешь никак, справа гора, слева овраг. Целый день тыркались, всё пробовали обойти препятствие низиной, потом решили через лес проникнуть — фиаско, лишь время потеряли. Там такие заросли, что и бензопила не поможет, да ещё и сплошные ямы.
Переночевали там же, в машинах, а утром мы с Монголом оставили этих двух "кабанов" в лагере, манной каши для энергетики вмазали и рванули на марш-бросок — "двадцатку" пилить, налегке, лишь автоматы за спиной, водичка с сухарями, да сахарок.
Вымотались мы с Бикмеевым изрядно и без результата — не нашли ничего интересного. И следов машин нет на дороге, даже старых. Единственная удача — Шам на обратном пути цесарку на полянке снял, молодую, не жирненькую. Вкуснятина. Стало ясно, что туда, на север — только пешком, надолго, и с подготовкой. Поэтому разведку северного сектора мы из оперативного плана вычеркнули, свернули до более спокойных или, наоборот, неспокойных — времён. А ведь там должен быть чей-то кластер, по всем прикидкам так выходит. И дистанция подходящая.
— Волга здесь широкая, переправляться сложно, — усомнился я.
— Хех… В спокойную погоду моторной лодке нет разницы, километр тут, или четыре. Да и с самого начала чернокожие могли осесть по обеим сторонам. Вы же сами мне говорили, что тут где-то селективный кластер, по логике, упасть должен?
— Не должен, — вмешался Гоблин, — а может быть. Предположительно.
— Хорошо, — легко согласился капитан, — тогда почему он не проявился? А я скажу, почему. Или там африканцы гнездятся и таятся до поры, или они разбомбили кого непутёвого. Так что, этот берег поважней для нас будет, в плане разведки.
— А если там нет никого — время убить?
— Про правый берег вам и египтяне расскажут. А про этот кто?
Сомов задумчиво посмотрел на абрис редких береговых деревьев, "передового дозора" Африканской степи. Потом перевёл глаза на наш берег, может и не африканский, но куда как более загадочный, дело Коломийцев говорит.
— Пробил ты меня, Владимир Викторович, умеешь, — решил Гоблин, — на обратном в наш бережок шнифты воткнём.
Ну и ладно. Мужики отвалили к борту, деловое обсуждают, дед даёт Мишгану ценные советы, как берег осматривать.
Волны вообще нет — на реке серебряное зеркало, лишь медленные кольца водоворотов кружат; вода тихо шипит за бортом, "Дункан" идёт ровно, как утюг по простыне, не шелохнётся. Это хорошо, я на бортовую качку с детства слабый. Вот ведь напасть — на машине никогда не укачивает, весь световой день могу ехать по говнам или скакать по горкам, а вот на судне почему-то сразу чувствую.
Тихо, спокойно.
Я лёг на прогретый металл и вытянул ноги, смотрю на ботинки.
Амба ботиночкам приходит, сносились. Удобные, как тапочки, только вот теперь они себя ведут, как тапочки стоптанные. Отслужили своё мои верные "коркораны", напрасно я Гоблина с Серёгой не послушал. Вон у Мишки какие сапожки, новьё. Не такие модные, как "марадеры", но зато не затасканные, целые, ошмётки не торчат, подошва крепкая. Придётся к Сотникову идти, кланяться, а не хочется. Да и тянуть он будет с доставкой, говорить традиционное — "бери стандарт из прошлой партии", потом пять раз забудет, да десять раз вычеркнет за срочностью чего другого.
А пацаны просто заранее вписались в очередь и купили у мастера. Не дёшево им это встало, но продукт получили на зависть. Классные. Их алтаец делает, Трофим с Дальнего Поста.
В этом посёлке народа за последнее время прибавилось, вот и две сербские семьи на границе поселились, чтобы огородничать да охотничать, земли ведь немеряно. Правда, и "пакистанка" не далеко, со всеми сопутствующими факторами, но тут вам не Косово, на своей земле люди живут, при крыше и с пулемётами. Зимние потеряшки, за которыми Демон на снегоходе гонялся, частично там же осели — одна большая семья. Ещё одна семья — инженеры, теперь работают в Замке, муж у Дугина, он с Химкинского завода, где на Земле-1 ракетные двигатели собирали, а жена строитель.
Селиться национально-компактно Сотников никому не даёт. Нет у нас национальных поселений, и не будет. Если потеряшка или влившийся, то ты, в том числе, и такой пункт регламента читаешь, одобряешь и подписываешь в Согласии — первом документе первопоселенца, вливающегося в анклав. По разному люди переживают. Сербам непросто было, хотя, по большому счёту, их сама работа развела, а не Сотников. Бранко Бранкович и Марко Якшич — вояки, бойцы по крови, они с семьями и остались при Замке: Бранко командиром Патруля, Якшич сразу взвод получил. А Вук многих удивил… Кроме меня, я предполагал нечто подобное. Никаким "боевым снайпингом", в чём он зело горазд, парень заниматься у Бероева не стал. Опять пошёл работать в таверну, к белорусам. Играет там на скрипке. И есть в этом что-то правильное.
А вот если ты крестьянин?
В Посаде земли свободной уже нет, только под дома, без участков. А за рекой земли — хоть квадратный километр бери. Вот и перебираются люди в Молдаванку, к русским, сначала словаки, а потом и семья сербов поселилась. В Заостровской классно, конечно, даже шикарно — смотрится она. Но с казачками не всякий уживётся, да и дома там посередь степи, не каждому понравится. А в Молдаванке тихо, уютно, лесок свой, бухточка тихая… За рекой — как другой мир, будто из Подмосковья в Ставрополье переехал.
Честно вам скажу, даже я подумывал с Ольгой там участочек взять, не в кайф мне ездить по выходным к "кержачкам" на Кордон, хмуро там, слишком уж "таёжно".
Замечтался, тьфу-ты… Так вот, о чём я?
Я перевернулся на правый бок, что бы видеть проплывающий вдалеке "наш" берег, противоположный итак шесть глаз обшаривают.
Про что? Да про обувь же!
Ну. У этих, крайних, потеряшек обувщик имелся, он и остался на Дальнем. Теперь они на пару со скорняком обувь делают — закачаешься. Кожи натащили отовсюду, мы тоже участвовали, притащили с Гобом им на пробу кусок шкуры пещерника. Толстая, крепкая… Но ничего хорошего из таких стараний не получилось, шкура, как и сам монстр, быстро разлагается на гниль, не сохранить. А Коломийцев им подсобил со шкурой акулы.
Интересно, когда в последний раз в истории человечества ДШК вёл огонь по большой белой? Зашла рыбка по Волге погулять, называется… А тут Коломийцев-рыболов!
Правда, у большой белой кожура оказалась такой толщины, что ручки катан уже не обмотаешь. А вот как она себя на обуви покажет, скоро узнаем.
Двигатель зашумел иначе, судно прибавило ход.
Что-то щёлкнуло, зашипело.
— Цель! — отчаянно заорал кто-то поблизости. — Групповая, скоростная, низколетящая!
Матушки, так и инфаркт можно схватить! Я вскочил. Что там?
Да это Гоша блажит, рулевой наш, что-то заметил на радаре. Ракетчик-юморист, блин.
Коломийцев даже за бинокль не схватился, сразу убежал в ходовую. А Гоблин на носу встал, держится за леер, смотрит вперёд. Я повернулся к рубке, вопросительно вскинул на деда глаза.
— Два катера впереди, левее к берегу, — прохрипел матюкальник, — дистанция пять километров.
Ага, разгляди их на такой дистанции, да ещё и через миражное марево чистой гладкой воды. Даже через бинокль непросто.
Опять захрипело, противно, дискотечное оборудование кэпу надо менять.
— Боевая тревога! — решил дед.
Не любим мы с Гоблином "тревоги экипажа". По тревоге нам положено напяливать "бронники" и сферы, из комплекта "Пермячка". Экипаж инструкцию выполняет исправно, мы частично, жилет — ладно, сферу — нет. Разгильдяйство, конечно, но сталкерская махновщина дороже.
Хлопнув дверью моторного отделения, на палубу вылетел наш старый знакомец Клим, торопливо вытер тряпкой руки, встал за турель с пулемётом, украшенным щитками двух титановых пластин с большой стрелкой кривизны. Кэп поставил их из-за Клима. Раз уж мальчишка у него на пулемёте… хоть так, психологически. Парень сноровисто скинул чехол со ствола "дашки", завозился, изготавливая машинку — всё быстро, чётко, раз! — снял с фиксатора и покачал стволом, готов разить врага.
— Дядь Гоблин, свали с директрисы, — ломким баском бросил команду пацан.
Сомов медленно повернулся, серьёзно посмотрел на юного помощника механика "Дункана", отчего-то тяжко вздохнул и сказал:
— Лады. Реально ты взялся… Хорошо. Движняк согласовываем. Клим, будь собран, слушай нас чуйкой.
И отошел за рубку, там теперь наше место, до прояснения картины. Не будут сразу стрелять, выйдем на базар. Пальнут хоть раз — потопим, и покатим дальше в прекрасное неизвестное.
Оставшись в рубке один, Коломийцев поменял курс, чуть сбавил ход. Гоша встал к кормовому "максу". Встречные "катера" уже хорошо видно, действительно, это моторки. Они тоже прижали газ и, описывая широкую дугу, начали неспешно догонять с кормы, заходить сбоку. На какое-то время мне показалось, что лодки разделятся, и одна выйдет к правому борту, но нет, они решили идти парно.
Походу, без пальбы пока жить будем.
Однако. Так лихо подходить к боевому судну с двумя пулемётами на палубе… Смело до неприличия.
— Всем спокойно, следите за нами, — рявкнул Гоблин.
Хорошо ему с такой глоткой, и связи громкой не надо.
Лодки выстроились, одна в кильватер другой, медленно пошли к буксиру. О-па! А вот и их база, или нечто подобное! На правом берегу Волги у берега под рощицей высоких деревьев стоят два небольших сарая, кривобоких, не "традиционных", а грубая самодельщина. Возле них лодки, разномастные. Раз, два, три… Четыре лодки, две с моторами. Люди колготятся.
— Дядь Вов, ты лучше дверь в рубку закрой, а то гранату могут кинуть, — порадовал Коломийцева Гоблин, ну кто его за язык тянет.
— Тьфу на тебя! — отплюнулся через стекло рубки Коломийцев, но осторожность удвоил.
Ну, почти подходят.
Над первым катером взвилась на вытянутой руке белая тряпка, боятся ещё до начала разговоров под очередь попасть.
— Иху мать, это ж негры! — даже как-то расстроено выдохнул Гоблин, в нарушение всех мыслимых правил ТБ почесывая лоб стволом "люгера".
Типа, "рассказывала мне бабушка про домовых, я не верил, а тут — вот они, знакомьтесь с валерьянкой". Точно, негрильские люди. Ух… Первый раз видим "зуавчиков".
Ну, щас пойдут разборки. Я быстро огляделся, прикинул сектора и крикнул Гоше:
— Давай ствол вверх и не опускай. Только по команде!
Лишний он сейчас. Ещё влепит нам в спины, тут сектора не разберёшь, суда двигаются, крутит их течением, норовит развернуть. Стрелок Гоша неопытный, в боевых не бывал, пусть посмотрит.
— Клим, ты вторую лодку веди.
Мы с Гобом пока позади пулемёта, и ДШК свободно повел своим жутким стволом, нацелился в синий борт лодки и рулевой второй моторки рефлекторно рыскнул. Да куда ты тут спрячешься, Маугли? Лучше не сучи ножками.
Мужик с первой лодки встал во весь рост, махнул рукой, мол, "чисто побазарить надо".
Давай побазарим. Я взял ствол в позицию "в грудь собеседнику", пахан африканской банды держит автомат на плече, за ствол. Что это за хват такой? В рукопашную с автоматом наперевес бросится? А автоматик-то — АК-47, китайский, скорее всего. Мишка отошёл чуть дальше от меня, потом подошёл к рубке.
Точно. Это — вожак стаи. На шее золотая цепь, толстая, блестящая, я и забыл уже, когда в последний раз такие видел. Мешковатые штаны, под светлой камуфляжной курткой чёрная рубашка в едва заметную крупную клетку. На голове намотанный узлом тюк белья. Остальные бойцы тоже в камуфле, старом, разномастном. Да… просто "нэшнл джиографик".
Пахан лыбился. Усы, хлипкая рваная бородушка, странно, думал, у негров не бывает таких кустов. Тип лица отчасти афганский какой-то, не африканский. Где такие водятся? Хотя, у остальных рожи вроде традиционные. Автоматы в лодках держат двое, одинаково с папой, как палочку с котомкой, на плече. Орлы! На второй лодке африканец, словно прочитав мои мысли, стащил "калаш" с плеча и положил на дно лодки. Не надо… Это кто тебе разрешил оружием тут крутить, а?
— Клим, короткая в воду.
Ду-гу-дум!
Три взрыва взбили воду возле второй моторки.
Ох-х! Аж брызги долетели.
— Но-но-ноу!! — заблажил пахан, — Летц спик, спик инглиш!
Гоблин быстро что-то уточнил с капитаном и подошёл ко мне; теперь стоим у борта в трёх метрах друг от друга, ДШК смотрит в сторону, целит в борт второй моторки. В лодке ребята просто замерли, пошевелиться боятся.
Я в английском — чуть получше Гоблина, надеюсь, вы поняли. Но даже нам слышен чудовищный акцент африканца. Тем легче, мы и сами на загляденье акцентированные.
— Хай, парни! Меня зовут Абду Мохамед Афвейне. Черный Абдул, может, вы слышали о таком? Меня на реке все знают! Говорить будем.
Вот и свиделись, Черный Абдулла… Сука, ну и хам.
Это ж насколько нужно уверовать в собственную всесильность и безнаказанность, чтобы так себя вести в секторе работы ДШК?