Здесь же самое главное — оливки и свиньи.
В разговоре я в грязь лицом не ударил — просветили уже… Это когда первых тёлушек получил, всё переживал, где нам взять быка, и как мы будем его эпизодически таскать от египтян. Ну что ж, таёжному сибиряку такое невежество простительно, у нас в посёлке всё происходило именно так — просто и натурально. Поэтому мысли о животноводческих банках спермы мне и в голову не приходили. Попробовали — дают Смотрящие, так же, как и свежие яйца птиц. Первую партию подросших поросят скоро повезём в Медовое, следующих — в другой посёлок, ветеринар настаивает на этом, отчаянно боится заболеваний и падежа.
Мы же переправили сюда четверых котят, на радость взрослым и детям. Нехватка домашних животных заставляет детвору приручать скворцов, притаскивать из леса черепах. Собак вообще мало. Единственный на весь анклав заводчик-собаковод, из последний волны потеряшек, сразу и безоговорочно зарубил все идеи приручения местных волков. Утверждает, что тема мертворожденная: выводок будет шкодить и драть птицу даже в пятом поколении. Теперь собирается выводить потребную породу сам, из имеющегося собачьего разноклычья.
Птица у немцев с недавних пор имеется в достатке, корнеплоды в берлинской зоне уже посажены, люди ждут урожая. Посадки зерновых затевать не стали — полосу вдоль реки засадили кукурузой и бахчевыми. Сады в берлинском Посаде хорошие, угробить их зусулы не успели. Ну и маслины, конечно, итогов первого урожая с огромным нетерпением ждёт весь анклав.
Частные огороды тоже в порядке, каждый сантиметр задействован. Хотя в Берлине они ещё не "частные". Это у нас по прошествии полугода владения, хороших результатах хозяйствования и исправно уплаченных налогах, хозяин забирает землю в собственность; пока установили норму до десяти соток. У немцев такой привилегии нет, на них положение распространится только после референдума.
В клубе пахнет жареным.
Уютное место. Три масляных светильника на уличной стене.
Наши крыши более технологичны, на каждой стоят антенны, висят панели солнечных батарей, во многих домах имеются свои резервные мини-генераторы, строения Посада соединяют электрокабели подземной гидроэлектростанции Замка. Ничего этого здесь ещё нет, работать и работать. Но есть другое — признаки и детали уюта при минимализации затрат. Наша художница вообще переселилась сюда — большинство оформительских заказов ныне идёт из Берлина.
Клуб находится в конце единственной улицы города, некогда простой амбар с высокой крышей коллективными усилиями был превращён в подобие большой средневековой харчевни с длинными столами. Флюгер на коньке и кованая вывеска с надписью "Ганновер" над двустворчатой дверью украшают здание.
Играет губная гармошка, тихо тренькает гитара. На гитары спрос велик, в "локалках" нашли пять штук, но у меня заказы ещё на семь. Ребята из старших классов уже собрали группу, а Сотников всё обманывает их, никак не соберётся выписать ударную установку.
Я достал записную книжку и написал на первой странице — "уд/уст. "Людвиг"- надо выполнять, это не мелочи, это признаки нормальной, полноценной жизни сообщества.
Позади здания немцы каждый день на вертелах жарят целую тушу косули или дикого кабанчика. Посетители, из числа наиболее опытных, следят за температурой жаровни и по очереди крутят вертел. Потом каждый сам отрезает себе потребный кусок. Дичи здесь много, очень много. На том берегу наши охотники работают не глубже полукилометра — дикие, нетронутые места. В этом новом мире, пока, во всяком случае, просто невозможно умереть с голоду, белковой пищи переизбыток. Остаётся вопрос сбалансированности питания, но голод нам не грозит.
Мне вспомнилась история первых наших дней в этом мире, когда нервозность порой была очень высока, и мы ещё не знали, какие страхи заслуживают большего внимания — не было понимания момента, не было опыта заказов и добычи нужного на месте.
Вокруг развелось неожиданно большое количество убеждённых мальтузианцев.
И вот, в один прекрасный день, когда на очередном совещании, ближе к вечеру, разговоры о катастрофическом голоде, грозящем вскоре превратить нашу жизнь в нормальный книжный постапокалипсис, меня уже просто достали, я предложил участникам совещания присутствовать при небольшом эксперименте.
Все согласились, куда бы они делись, — ещё ничего не понимая.
Я достал из спальни недавно полученный по каналу спиннинг "Шимано", взял пару "кастмастеров", пару серебряных "ложек", глянул на часы: самое время — и пошли мы всей оравой на речку. Все там были — от Зенгер до Бероева.
Пришли к воде. Там я усадил личный состав подальше от берега, чтобы не мельтешили и не шумели, и начал любимое дело.
На подобных реках, где человек практически ничего ещё не успел натворить, рыбы не просто много — чудовищно много. Даже на ближних к Енисею безлюдных речках "урожаи" более чем внушительны. Мой личный рекорд на речке в районе Сухой Тунгуски — семнадцать гольцов и тайменей за четыре часа. Мелких я тогда вообще выпускал без взвешивания…
Вскоре рыбалка была в разгаре.
Народ сидел, смотрел, а я с наслаждением ловил рыбу — так, что вообще забыл о присутствующих, просто ностальгически балдел. Закат пламенел, Волга притихла, в большой заводи, на слабом течении реки мерцало водное зеркало с кругами играющей на вечернем клёве хищной рыбы, гоняющейся за косяками мелочи.
Тайменей на Волге нет, по крайне мере, никто их ни разу не выловил, нет и привычных мне гольцов Дрягина или арктических. А вот форель тут водится — изумительных размеров и вкусовых свойств.
Остановился я тогда, когда на траве лежали девять голов, каждая рыбина более четырёх килограмм, и без весов видно. Солнце уже падало за степь, рыба успокаивалась, уходила в глубины, клёв закончился.
— Вот тут лежит пятьдесят килограмм свежего белка, товарищи зрители! — я указал кончиком спиннинга на блестящий ряд крупных пятнистых спин. — Высококачественной, деликатесной рыбы! Один человек натаскал их за два часа. На спиннинг, и с берега! На троллинг возьму больше и проще, а сетями за вечер один накормлю весь Замок. Хотите еды? Идите и возьмите, она тут рядом.
Я немного утрировал, хвастался, но урок пошёл впрок. На следующий день человек десять мужиков с тремя "бенельками" наготове, стояли возле ближнего северного пляжа, и по очереди тягали рыбу. Через пару недель все успокоились, и нормальной промысловой рыбалкой занялись профессионалы.
Бургомистр Берлина умён и хитёр.
Заметив, как мне всё понравилось в местном клубе, он спокойно и по деловому протянул мне бумагу, которую я, после минутного размышления, вынужден был подписать. Введение одной штатной единицы клубного работника. Это ляжет на бюджет, потому такие решения принимает только президент. Мы всё ещё кормим Берлин, хотя, с каждым днём всё меньше и меньше. "Ганновер" же на коммерческое предприятие ещё долго не потянет, одному такое дело не поднять, а большее число работников заведение не прокормит. Однако подобное место отдыха жителям необходимо — подписал. Курцбах вежливо кивнул, позвал степенную женщину, и показал ей бумагу, рассказав, что там значится. Фрау Ирма обрадовалась, поклонилась, и вручила мне цветок.
После клуба мы с Якубом пошли к машине, мне нужно было понять, встретимся мы сегодня с Гонтой, или нет. Водитель включил рацию.
Пш-шш…
— "Горка", ответь "Стилету". "Горка", приём…
Гриша шерстит берега Волги вблизи впадения в неё Шпрее. В пустой Тортуге всё спокойно. Но пару дней назад, как я слышал, очередная группа придурков с правого берега Волги, ничего не знающая о предшествующих событиях, опять попыталась закрепиться на реке, даже две лодчонки притащили на квадрах. Речной патруль квадры отогнал, лодки конфисковал. Но основная база пиратов так и не найдена. Вот Гонта и старается.
Через минуту прапорщик водной пехоты откликнулся.
Пш-шш…
— "Горка" в канале, приём.
— "Горка", здесь "Кабарга", жди.
— Принял. Жду.
Пш-шш…
— Алексей Александрович, трубочку возьмите, Гонта на связи.
— Гриша, это Сотников говорит… Пш-шш… Что там у тебя шипит? Или это у меня? Подожди-ка.
Я обернулся к водителю.
— Стёпа, мы в ЗАС-е? В телефонном режиме?
Тот кивнул головой, мол, говорите спокойно. Но, и хорошо.
— Гриша, приветствую, вы там это, где находитесь?
— Здравия желаю, тварищпрезидент! Нахожусь примерно в двадцати километрах севернее Тортуги, есть контакт.
— Сомалийцы?
Неделю Гонта ищет по реке осиное гнездо сомалийцев пиратов, но пока безуспешно. А вот одиночек находит, и успешно с ними общается. В его распоряжении две мотолодки и три германских бойца. Как говорит Гриша, немцы работают, как звери, во всех смыслах. Охотно, дисциплинированно, моментально учатся и жалости к пиратам не ведают, вошли во вкус.
— Так точно, товарищ Командор. Разрешите доложить?
— Давай.
— Состоялся огневой контакт в преследовании, противник частично уничтожен, остальные рассеяны по степи. В трофеях две лодки, обе без моторов: деревянная вёсельная и алюминиевая с транцем, обе взяты на берегу, у них тут хижина в притоке. Одна большая лодка утоплена вместе с мотором, не смогли иначе, Алексей Александрович, повинюсь.
Вот что значит это слово "рассеяны", а? Отбежали на полкилометра, набивают пустые магазины, или ждут ухода назойливых борцов с пиратством? Что за язык у военных такой?
— Понял, Гриша, давай дальше.
— Из стрелковки взяли два "спринга" и один "кольт", хороший, кстати. Ещё "таурас", револьвер, хромированный, вам не нужен?
— Нет, Гриша, у меня есть. Что ещё?
— Мы без потерь, в хижине освобождён один египтянин. Есть пленный сомалиец… Ох…
— Что вздыхаешь, Гриша?
— Да тупой он, как бубен! Ничего толкового сообщить не может. Или дурку гонит. Зубы выдавлю.
— А ты что, Сенеку там ожидал увидеть?
— Есть наводка на схрон, нужна "сухопутка", будем готовить операцию, завтра пойдём. И это, — Гонта замялся, взял паузу. — Алексей Александрович, у немцев лодок уже достаточно, а я деревянную Белой Церкви давно уже обещал добыть… Да и вторая пригодится в Замке. Переправить бы надо, вместе с "кадрами". Решаемо?
— Понял тебя, понял. Делаем так. Свяжись прямо сейчас с Корнеевым, он гоняет пароход на пробных, сейчас в Россию пойдёт. Подкатит к тебе и заберёт всё, и людей, и лодки, на меня сошлись. По итогам связи доложись Стёпе. Как понял?
— Принял, товарищ Командор.
— Гриша, я так понимаю, что мне тебя тут не дожидаться?
— Нереально, Александрович, пока то, сё… Долго буду возиться, в темноте придём.
— Ну, понял тебя. Тогда позже пообщаемся, когда сам приедешь. Давай, удачи тебе, Гриш, береги людей. СК.
В пределы стен берлинского Замка я всегда вхожу со сложными чувствами.
Тут и ревность, и неизбежное сравнение… и страх.
Крепость уже, двор более вытянутый. Стены пониже, но шире, есть внутренние портики по периметру с арочными перекрытиями и галереями — вот этому позавидуешь. Камень стен мельче и темнее нашего, во внутренних строениях больше средневековья, детали архитектуры поизящней. Но такой центральной площади с фонтаном, как в Замке Россия, тут нет.
Субъективно, Замок Берлин более красив.
Объективно, Замок Россия более грозен. Державен.
Что мне более по душе?
Скажу — сочетание.
Кстати, моя Ленка предложила мне второй день свадьбы отметить именно в Берлине. Дескать, и антураж сменить, и политически выверено; ну, а первый день — в родных стенах. Наверное, она права, а мне по барабану. Я вообще хотел всё это дело учудить в станице. Когда проболтался, Туголуков с корешами пообещали устроить грандиозный "той" на всю степь — невиданной силы и размаха — с гонками на пристяжных гепардах и поеданием печёных яиц кондоров.
Наверное, я с невестой соглашусь, прекрасно понимая, что бургомистр явно в доле.
В Новом Берлине донжон ниже моего, а вот домиков на территории больше и расположены они удобней. Свинарник в замке уже ликвидировали, перенесли на "родное" место, страх перед зусулами пропал, территория надёжно охраняется, хотя Зусулка берлинцев прощупывает, и будет прощупывать ещё долго.
В главный зал центральной башни, где, как и я, живёт бургомистр и находится операторская, я больше не вхожу — одного раза хватило с лихвой…
На всю жизнь запомню я свой первый визит.
Приехал с помпой.
Встретили.
Но не успел я через открытые двери зайти в залу и поздороваться за руку с широко улыбающимся Ульфом Курцбахом, как в операторской тренькнул звонок стандартного приглашения. Сразу заподозрив неладное, я открыл дверь и посмотрел на загоревший синим дисплей, моментально отметив до дрожи знакомую обстановку помещения — как из дома не выходил. Плита, стол, планшет…
Пугающая надпись гласила:
Переключение оператора на новый канал.
Автоматическая регистрация присутствующего оператора произойдёт через шестьдесят секунд.
С трудом выйдя из столбняка, я бесцеремонно растолкал ничего не понимающих хозяев-немцев и сталкеров, столпившихся у меня за спиной, медленно закрыл дверь и крикнул:
— Все назад! В помещение никому не входить!
После чего с проворством боевого единорога драпанул вниз по лестнице — во двор крепости. Остальные ринулись за мной. Мой нукер Якуб вообще решил, что налицо какое-то покушение на шефа, тут же вытащил обрез и с бешеными глазами бегал во дворе вокруг меня, стуча набойками сапожек по брусчатке на поворотах так, что искры летели, и не подпускал к шефу никого, пока Гоблин его не поймал и не зажал подмышкой.
Перетрусил я тогда крепко. Лишь после выкуренной сигареты и глотка из знаменитой фляжки Демченко пришёл в себя.
Ничего себе!
А если бы Смотрящие меня "переподключили"? Завис бы навеки в Берлине? Не факт, что обратный процесс возможен.
Посмотрев на часы, я, ещё задыхаясь, приказал:
— Демченко. Один. Поднимайся в зал, посмотри через щель, погас экран или нет.
— Понял!
Если процесс начался, то планшет будет гореть ещё сорок минут.
Всё то время, пока сталкер бегал вверх-вниз, я себе места не находил.
— Командор, экран уже погас! — громко крикнул Серёга из окна, молодец, не стал томить меня лишние секунды.
После необходимых пояснений хозяевам и наказа ещё боле тщательно оберегать вполне себе функционирующий канал поставки, я крепко задумался. Нет худа без добра. Я получил второй, пока что запасной, канал. По любому. Теперь, даже если кто-либо разрушит или повредит мою операторскую…
В общем, есть перспективы, есть фактор дополнительной устойчивости кластера.
Именно после этого грандиозного события и бурного, под заслуженную рюмочку, вечернего обсуждения случившегося со сталкерами, мы окончательно поверили в Спасателя.
Это не просто ценный кадр. Это двойная ширина канала.
Что-то пояснять нужно?
Вот только Спасателей в этом мире целенаправленно отстреливают и поедают.
В принципе, всё, что мне было нужно, я в Берлине уже посмотрел, можно возвращаться домой. Перед отъездом решил заглянуть на восточный блокпост — боевой, рабочий, на самом фронтире.
Здесь, на выходе из матерого высокого сосняка в огромную долину зоны расселения зусульских банд, строение блокпоста и КПП берлинцев было не похожи на своего младшего брата у южной дороги в Россию. Настоящий блокгауз соорудили немцы, двухэтажный, крепкий. На втором этаже — пулемётное гнездо, из узкой бойницы в сторону долины смотрит "льюис", второй и последний пулемёт берлинцев.
Возле КПП меня встречали.
Первым выскочил Рольф Холландер, старый вояка, капитан немецких егерей. На нём охрана зоны и Замка, ему же подчиняются мотопатрули. Квадров Бранковича не видно — они в рейде, чистят какое-то подозрительное местечко неподалёку. Наш патруль поработал хорошо, в ближних восточных окрестностях Берлина были найдены пустые хуторки и здания "локалок" монокластеров или давно канувших в воду раздражителей, давно разграбленные зусулами. Что поделать, много времени прошло. А вот сами здания пригодились, их разбирают и вывозят в берлинскую зону.
Капитан бодро отдал честь и, стараясь говорить медленно, доложил обстановку мне и бургомистру. Курцбах так и ходит со мной, не хочет оставлять без внимания, хоть я и предлагал ему стать свободным от начальника. Впрочем, сам на его месте поступил бы также.
К моему удивлению, речь капитана на двух языках я почти понял — уже начинают запоминаться отдельные слова и целые фразы немецкой речи. Да и воин говорит по-русски уже гораздо лучше, чем при первой нашей встрече.
"Шишига" должна вот-вот подойти.
У них тут обычай сложился, традиция.
Когда наш основная "боевая машина пехоты" прибывает в Берлин, всегда происходит одно и тоже. В кабину садится дежурный смены блокгауза и они, в сопровождении головного мотоцикла, едут на ближний холм, что находится в полутора километрах от блока. Там немцы показывают оператору выявленные подозрительные места, либо готовые цели, после чего наводчик, с превеликим удовольствием нарабатывая классность на дальних дистанциях, размеренно, короткими очередями высаживает штатную ленту по зусульным норам. Бандитам это очень не нравится, ДШК пробивает так, что противодействовать невозможно, не даёт окопаться и зацепиться поблизости. "Ночниками" и тепловизорами егерей Холландера мы уже обеспечили, заканчивается монтаж второй РЛС, установленной на блоке. Первую, на донжоне, монтировал Юрка, этой занимается его ученик и подчинённый из числа берлинцев.
Рольф Холландер рассказывает, что в последнее время разведка зусулов стал более интенсивной. Дело в том, что раньше информацией о существовании Берлина владел всего лишь один клан, не больно-то желающий делиться, с кем бы то ни было, такими сведениями. После того, как банде крепко наваляли по сусалам ребята Бранко, пару раз подключавшие к операциям и "тяжёлых" Гонты, численность озорников сократилась раз в пять. Вот тут уже обиженные плохими и злыми белыми людьми зусулы кинулись подписывать основную братву. Нет сомнений, что к теме подключился и селективный кластер Эфиопия — разве могут они в этой ситуации остаться без информации?