Вейн снова отвернулась и Люси подбежала сзади, обняла сестру, поцеловала в щеку.
— Вейн, ну не дуйся! Давай, тебе тоже платье выберем? Голубое тебе очень идет, наденешь его на праздник? Вейн, ты меня слушаешь?
— Конечно, Люси, — девушка обернулась и погладила сестру по щеке, тронула ее шляпку, — с лентами будет лучше…
Утром в замок приехали гости: семья из прилегающих земель, друзья Александра, родственники, живущие за озерами. К тому же прислужники накрыли столы для жителей долины, и оттуда потянулись желающие послушать приглашенных менестрелей и отведать запеченного кабанчика. Так что в Далькотте стало чрезмерно оживленно и шумно, но это оживление было радостным и, поддавшись общему настроению, девушки тоже вышли во двор, накинув на плечи меховые пелерины.
И ахнули. Весь двор был украшен желтыми светочами, они мягко сияли в наступающих сумерках, освещая брусчатку, накрытые столы и улыбающиеся лица. В толпе Вейн приметила Александра, который смеялся, слушая долговязого усатого мужика. Леран тоже был здесь и, увидев лейн, пошел им навстречу.
— Вейн, Люсинда! А я уже хотел отправить за вами кого- нибудь!
Под навесом заиграла музыка, там расположились певчие и музыканты, и деревенские, уже отведавшие хозяйского вина, бросились туда, на ходу размахивая руками и подпрыгивая в танце.
— Пойдем, посмотрим! — потянула сестру Люси.
Деревенские выстроились кругом, выхватывая из толпы парней и девушек, и хохоча в голос. Задорные звуки музыки манили пуститься в пляс, ноги самой собой отбивали ритм, а губы начинали улыбаться.
— Хочу танцевать! — воскликнула Люси.
— Лейна Люсинда, ведите себя благоразумно! — отдернула ее подошедшая мистрис Алесс, но привычной строгости в ее голосе не было, наставница тоже не устояла перед всеобщим весельем.
— Отведайте угощения! — потянул их к столу Леран.
Кабанчик, приготовленный на углях, оказался великолепным, как и закуски. Пока мистрис Алесс разговаривала с гостями, Люси под столом протянула Вейн кубок.
— Ты с ума сошла? — прошипела та.
— Не будь занудой, — ответила Люсинда, — пей, пока наша мышь отвернулась.
Вейн хмыкнула. За любовь наставницы к серым платьям сестра еще в детстве прозвала ее мышью. Девушка торопливо оглянулась и осторожно поднесла кубок к губам. Резкий запах хмеля ударил в нос. Она сделала несколько глотков. Вино было терпким и сладким от меда, вкусным и казалось совсем легким.
Лейна отпила снова и с удивлением посмотрела в опустевший кубок.
— Мне оставь, — прошипела Люси. — Надо дождаться, когда мистрис устанет и спать пойдет, тогда и потанцевать можно будет!
— Так она нас раньше в кровать отправит, — улыбнулась Вейн, с удивлением прислушиваясь к своим ощущениям. Ей стало совсем тепло, голова сладко кружилось и хотелось чего- то неизведанного и чудесного… и танцевать тоже!
— А мы сбежим! — хихикнула Люси и снова незаметно отхлебнула из кубка, — уууу… смотри, как они здорово прыгают! Я тоже так хочу! И почему нам нельзя веселиться, как остальным!
Вейн посмотрел на круг деревенских. Там веселье уже шло полным ходом, высокий, рыжий парень кружил юную девушку, и та хохотала. Большинство отплясывали хороводом, взявшись за руки и совершая прыжки и подскоки в такт музыки, несколько девушек кружилось в центре, и яркие ленты в их волосах мелькали разноцветными всполохами.
Сестры с легкой завистью наблюдали за их весельем.
«Нормы, правила, ярлыки сильно осложняют нашу жизнь, правда, Вейн?» — вспомнила она и повернула голову. И сразу наткнулась на взгляд Александра, словно он все это время смотрел на нее.
Или мужчина смотрел на Люсинду?
Утренний разговор с сестрой отозвался внутри глухой злостью, и Вейн нахмурилась. О, мудрые виры, неужели она… ревнует?
Девушка поспешно отвернулась, а потом и вовсе ушла к Лерану и долго слушала престарелого дера из соседних земель, который нудно и монотонно желал им с нареченным долгой и счастливой жизни.
Когда Вейн все-таки обернулась, не выдержав, Александра под навесом уже не было. Так же, как и Люси.
— Леран, ты не видел, куда ушла моя сестра? — невежливо перебила старичка Вейн.
— Кажется, Ксандр повел гостей в розарий, — чуть удивленно ответил нареченный. — И лейна Люсинда отправилась с ними.
— … вот помню я в дни моей молодости, было принято не запекать лося, а лишь чуть прожаривать сверху, чтобы внутри сочилась сырая кровь… И каждый должен был о отведать кусочек, чтобы год был удачным…
Вейн еще постояла, с трудом удерживая на лице вежливую улыбку и не раз пожалев о том, что подошла. Гастрономические воспоминания старого дера грозили затянуться надолго. От выпитого вина кружилась голова.
— Вейн, ты хорошо себя чувствуешь? Ты побледнела, — забеспокоился Леран, и девушка взглянула на него с благодарностью.
— Простите, воздух слишком сырой… Я, пожалуй, вернусь в замок.
Она кивнула разочарованному старичку и поспешно сбежала, с легким стыдом подумав, что оставила бедного Лерана в одиночестве. Зимний сад встретил Вейн тишиной и теплым воздухом, она прошла между кадками с апельсиновыми деревьями, тронула клетку с маленькими ярко — желтыми птичками. Леран рассказывал, что их привезли с юга, почти из пустыни, и удивительно, что они настолько хорошо прижились в Далькотте. Обычно в зимнем саду всегда можно было встретить садовника, который ухаживал за растениями, но сегодня и он был на празднике.
Девушка дошла до розария и заглянула внутрь. Красные цветы горделиво покачивались на тонких стеблях, когда лейна проходила мимо, словно здоровались. Здесь тоже никого не было, и она повернулась, чтобы уйти. И застыла. На дорожке стоял Александр и смотрел на нее. Просто смотрел, но от этого взгляда Вейн стало жарко и щеки отчаянно покраснели.
— Дер Александр, я искала Люси… — неуверенно сказала она.
Он сделал к ней несколько стремительных шагов и замер, глядя девушке в глаза. И смотрел он как-то… жадно. Словно хотел взглядом прикоснуться к ее ресницам, щекам, губам…
— Лейна Вейн, — глухо сказал он, — я уже говорил вам, что вы просто непозволительно красивы?
— Нет… — пролепетала она, не в силах отвести взгляд.
— Так вот, — с какой-то странной злостью повторил он, — вы красивы. Очень. Вы словно ожившая мечта, Вейн. Моя мечта… Что мне с этим делать, вы не знаете?
Он чуть склонил голову, словно действительно ждал от нее ответа.
Смысл сказанного дошел до девушки, и она чуть испуганно прижала ладонь к губам.
— Дер Александр, прекратите, прошу вас… Вы не должны так говорить.
— Не должен, — он вздохнул, все так же глядя на нее, — а еще я не должен так смотреть на вас. Думать. И видеть во сне… каждую ночь…
— Все, я ухожу! — Вейн решительно шагнула вперед, — пропустите!
Он медленно посторонился, и девушка придержала юбку, чтобы пройти. Сердце колотилось, словно сумасшедшее, голова кружилась и, кажется, уже не от вина. Она прошла мимо него, чуть задев на узкой дорожке. Теплая ладонь легла на ее запястье.
— Не уходи… — тихо сказал Александр.
Вейн застыла, невидящим взглядом глядя на розы. Мужчина не шевелился, только держал ее за руку, стоя позади. И все чувства девушки словно стянулись в одну точку, туда, где лежали, обжигая, его пальцы.
— Мне нужно… идти… — с трудом выдавила Вейн, не очень понимая, куда и зачем. Но зная точно, что оставаться в этом теплом помещении, наполненным ароматом роз, с этим мужчиной за спиной нельзя. Иначе случится что-то непоправимое.
Он разжал пальцы, отпуская ее. Не оборачиваясь, Вейн торопливо пошла к выходу, насторожено прислушиваясь к тишине за спиной и считая шаги. До двери их было всего девять, девять шагов, которые, оказывается, очень сложно пройти.
Раз, два.
Раз, два.
Три, четыре. Как же сладко пахнут розы…
Пять, шесть.
До безумия хочется обернуться.
Семь.
Оборачиваться нельзя. А почему, вспомнить трудно. И сердце стучит так громко, что не слышно мыслей…
Восемь…
Он догнал ее на восьмом шаге, развернул к себе. Круглая меховая шапочка слетела с головы девушки, и Ксандр обхватил ее затылок ладонью, а второй рукой крепко прижал к себе.
— Вейни…
Один вдох, один взгляд, и он впился в ее губы горячим, лихорадочным поцелуем. Вейн хотела что-то сказать, но не успела, его язык уже ласкал ее, облизывал, пробегал по зубкам и губам. Нежности не было, была страсть и необузданное желание, которые чувствовались в его движениях, в силе, с которой он держал девушку, в его губах, что будили внутри нее что-то первобытное и мощное, неукротимую силу притяжения.
Он пах ветром, снегом и хмелем, его ладони гладила девушке спину, потом очертили контур ее тела, и каждое прикосновение обжигало огнем, опьяняло. Вейн откинула голову и закрыла глаза. Где-то в глубине сознания мелькнула тревожная мысль, что она не должна позволять ему это: трогать ее, целовать, скользить губами по лицу, потом шее в вырезе голубого платья, трогать языком нежную впадинку возле ключицы и снова возвращаться к ее губам, чтобы продолжить безумный, хмельной поцелуй. Ее голова кружилась, и совсем не хотелось останавливаться, хотелось продолжать… В меховой накидке стало нестерпимо жарко, внутри, словно цунами, поднималась горячая волна истомы и возбуждения, и она сама не заметила, в какой момент обвила руками его шею, просто чтобы не упасть.
Или чтобы притянуть его еще ближе? Слиться воедино?
Останавливаться Вейн не хотела…
Он остановился сам, чуть отодвинулся, уперся руками в стену с двух сторон от нее и голову опустил, так что Вейн не видела его глаз. Ксандр молчал, и девушка вдруг совершенно отчетливо осознала, что именно сейчас произошло.
Вот, Тьма, да она же не только позволила ему целовать, но и сама висела на нем, прижимаясь всем телом, и дышала так же тяжело и протяжно, как и он! Позор какой…
— Вейни…
— Не называй меня так, — глухо сказала она, пытаясь вырваться из кольца его рук. Он вздохнул и прижал лейну к себе, одной рукой обхватив поперек тела, а второй приподнял ее подбородок, заставляя смотреть себе в глаза.
— Расставляя капканы, главное не попасться самому… — усмехнувшись, тихо сказал он. И провел большим пальцем по ее губам. Вейн дернулась, снова пытаясь вырваться.
—Отпусти меня! Не то я…
— Ударишь? — в серых глазах горело желание и еще… злость. Вейн не поняла, отчего он злится, но ей стало не по себе. Александр все так же прижимал ее к себе, не позволяя вырваться и уйти. — Я… даже не буду говорить, что сожалею, — продолжил он. — Ни о чем не сожалею, хочу продолжить и целовать тебя без остановки.
— Но так нельзя… Зачем ты это делаешь? Леран… Он ведь твой брат!
Вейн беспомощно прижала ладонь к губам, не зная, как реагировать и что делать. Ударить — глупо. Особенно после того, как сама столь красноречиво и откровенно отвечала на его поцелуи. У нее, наверное, все губы распухли от этих поцелуев!
Ее щеки отчаянно покраснели. Ксандр же, напротив, побледнел, зрачок в серых глазах расширился, сделав их темными.
— Да, брат, — глухо повторил Ксандр и разжал руки, отпуская ее.
Она постояла, ожидая, что он еще что-то скажет, но Александр молчал, и, резко развернувшись, Вейн выбежала из розария, ожидая, что он снова ее остановит. Но дверь с тихим стуком захлопнулась за ее спиной, а дер остался внутри.
Где-то в коридоре звучал веселый голос Люси и Лерана, смеялась тетушка Рута, и доносились звуки музыки и песен. Вейн показалось, что в оранжереи она провела несколько часов, а на самом деле, всего десяток минут.
Она метнулась за угол, в сторону от голосов, не желая никого видеть сейчас. Щеки пылали, ей хотелось на воздух, и девушка пробежала по коридору, выскользнула в боковую дверь. Веселье осталось в стороне, там, на освещенном светильниками и жаровнями пространстве, вовсю праздновали и развлекались, и на одинокую фигуру лейны никто внимания не обратил.
Девушка тихо обошла замок и прошла на конюшню, отвязала одну из кобылок, вывела из стойла. Седлать лошадей она умела с детства, так же, как и ездить верхом, так что и сейчас справилась за считанные минуты. Шапочка так и осталась лежать среди роз, но Вейн не чувствовала холода. Конюх, который должен был приглядывать за своей вотчиной, вместе с деревенскими отплясывал на празднике и поедал мясо, так что девушка незамеченной прошла до ворот и ступила.
Она качнула головой. Музыка так гремела, и веселившиеся люди так громко хлопали, топали и хохотали, что можно было даже не таиться, никому не было дела до лейны. Только хмурый стражник у ворот окинул ее взглядом, но узнав нареченную хозяина, лишь почтительно кивнул, пропуская.
Вейн тронула поводья, пуская лошадь рысью. На горы уже опустилась ночь, и чуть отъехав от замка, лейна окуналась во тьму, словно в черную воду. Только засыпанные снегом склоны белели под светом синих звезд и луны, да слабо светились вдали сигнальные огни Перевала.
Горечь подкатила к горлу, и девушка тяжело задышала. В голове был хаос, она не знала, что думать, не могла понять, что чувствует. Сцена в оранжерее так и стояла перед глазами, обжигая запоздалым стыдом и, увы, возбуждением. Она не знала, почему так реагирует на этого мужчину, почему тает от его прикосновений, не может и не хочет сопротивляться… Как злиться на него и ненавидеть, если она сама хотела этих поцелуев?
Погрузившись в свои мысли, лейна не заметила, как пустила кобылку уже в галоп, ударяя по бокам и с наслаждением подставляя разгоряченное лицо холодным порывам воздуха. Как ей не хватало этого! Бешенной скачки сквозь ветер, без мыслей, без обязательств, уносится прочь от всего и всех! Свобода…
Сердце забилось радостно, кровь забурлила, и девушка пригнулась к шее лошади, наслаждаясь скоростью. Темные скалы проносились мимо, остро пахло сосновой смолой и снегом. Александр, он тоже пах снегом…
Еще один удар каблуками и кобылка уже почти летит над землей, чуть тронутой ледком.
Белоснежный зверь мягко спрыгнул на дорогу и замер, оскалившись, не спуская желтых глаз с приближающейся всадницы. Кобыла под лейной дернулась, резко затормозила и встала на дыбы, оглашая округу ржанием. Только годы тренировки позволили Вейн не вылететь из седла, но вот удержать перепуганную лошадь сил не хватило. Кобыла рванула в сторону от дорожки, не слушаясь поводьев и гневных окриков, она неслась, не разбирая дороги, гонимая страхом и запахом дикого снежного барса.
— Стой!!! Тпру!!!! Остановись!!! — кричала Вейн, силясь остановить лошадь и изо всех сил натягивая поводья.
Замок остался далеко позади, и сейчас лейна даже не знала, где именно. Вокруг, насколько хватало взгляда, расстилалось белое поле, окаймленное черной кромкой леса. Кобылка замедлилась, успокаиваясь, и только Вейн вздохнула с облегчением, как передние копыта лошади провалились под лед. И с ужасом девушка поняла, что под ними не поле, а озеро… А последние дни стояли совсем теплыми, солнечными, и лед на озерах уже пошел трещинами…
— Тихо, милая, тихо, — забормотала она, успокаивающе поглаживая лошадку. Кобыла нервно перебирала ногами, чувствуя неустойчивый лед. Сухой треск ломающейся ледяной корки отзывался внутри громом. — Вот так, еще шажок, не бойся… Сейчас мы отсюда выберемся…
Узкий зигзаг прорезал белый пласт, и кобыла наполовину ушла под воду. Вейн вскрикнула, когда ледяная вода обожгла тело. Меховая пелерина вмиг промокла и повисла на плечах, словно каменная, так что лейна дернула ленты, сбросила плащ. Тяжелый бархат платья тянул под воду, и Вейн стиснула зубы, не позволяя себе паниковать. Лошадь била копытами, кроша и без того хрупкий лед, и он отламывался кусками, проваливался в черный ледяной омут.
Девушка крепко держалась за луку седла, плашмя прижавшись к лошади и понимая, что сама точно не выберется.