— Послушайте, мисс, — неуверенно начал полукровка. — При всем уважении к вашим принципам... я имею в виду, ваше отношение к одежде... может, вам все-таки стоит накинуть хотя бы рубашку?
Роника резко обернулась, и на этот раз едва не вздрогнул сам Уин — устремившийся на него взгляд трудно было охарактеризовать иначе, нежели безумный.
— Холера, неужели вы не ощущаете этого? — В издаваемых мисс Тамм звуках явно доминировал стук зубов. — Совсем ничего? Дьявол, я знаю, что вы, гномы, безмагичнее болотной жижи, но даже вы не можете быть настолько толстокожи!
Гномы озадаченно переглянулись.
— Роника, — медленно произнес Уин, — я готов поклясться бородами трех колен моего рода, что не чувствую абсолютно ничего... кроме разве что пассата.
— Холера...
— А что, по твоему мнению, мы должны чувствовать? — нервно спросил вексиль-шкипер.
— Страх. Ужас. Отчаяние. Там, — наемница мотнула головой в сторону бушприта, — происходит что-то ужасное.
— Что, именно сейчас? — недоверчиво хмыкнул Викки. — Роника, при всем моем к тебе уважении, если ты надеешься, что я поверю в...
Он осекся, глядя на ровное белое пламя, вспыхнувшее на горизонте прямо по курсу кеча. Мгновением позже пламя погасло, а еще полвздоха спустя в том же месте полыхнуло еще более яркое — почти на полнеба — синее зарево, плавно перетекая в фиолетовое, потемнело и медленно растворилось в черноте тропической ночи.
Малыш Уин был поражен ничуть не меньше вексиль-шкипера. Но все же сохранившихся у него остатков хладнокровия хватило на то, чтобы выдернуть из кармана хронометр.
Секундная стрелка успела оттикать почти полный круг, когда замершие на палубе кеча услышали звук — низкий, протяжный, пробирающий, казалось, до самых костей рокот. Он длился секунд пять — а затем наступила тишина, нарушаемая лишь тихим шипением рассекаемых кечем волн.
— Что... что это было?
— Скорость звука в воздухе, — словно не расслышав дрожащего голоса вексиль-шкипера, задумчиво произнес Малыш, — тысяча сто футов в секунду. В морской миле, равной, как известно, одной минуте дуги земного меридиана, этих футов укладывается чуть больше шести тысяч. Таким образом, путем нескольких несложных вычислений получаем дистанцию в десять миль, отделяющую нас от источника этих светозвуковых эффектов.
— Но что это было? — повторил Викки.
— Ты хочешь знать, что это было, вексиль-шкипер? — Какой-то частью своего сознания Малыш не на шутку удивился собственному устало-равнодушному тону. — Я думаю... нет, я уверен, что могу ответить на твой вопрос. Бой. Жестокий и скоротечный, как удар кинжала.
— Но... кто? С кем?
— А вот об этом, — сказал полукровка, — я не имею ни малейшего представления. Разве что ты нам поможешь.
— Я?
— Ну да, — кивнул Малыш, — ведь из нас двоих, Викки, командир субмарины — ты, а не я.
— Он имеет в виду, — голос наемницы показался Уину еще более безжизненным, чем его собственный, — что тебе лучше знать, было ли на борту «Сына Гимли» оружие, чье действие выглядит... выглядит похожим на то, что мы сейчас видели.
— На моей подлодке ничего такого нет! — Вексиль-шкипер явно обрадовался возможности уверенно сказать хоть что-нибудь. — Но, — чуть более растерянно продолжил он, — «Сын Гимли» шел из метрополии. Быть может, на нем установили нечто новое...
— Возможно, — вздохнул Уин. — Это мы узнаем, когда свяжемся с дежурным клерком тревожного стола.
— Ты думаешь... — начал было Викки, затем осекся и озадаченно уставился на свою подзорную трубу. Точнее, на то, что осталось от нее после того, как пальцы гнома смяли металлический цилиндр на манер бумажного свитка.
— Я думаю, — негромко произнес Малыш, — что от экипажа «Сына Гимли» мы этого узнать не сможем.
Малыш оказался прав. Когда первые лучи солнца, скользнув по парусам, запутались в бесчисленных зеркальцах дальнесвязи, глаза всех находившихся на борту кеча — за исключением разве что Милорда Астрогатора — больше подошли бы вампирам. Но четыре часа пристального вглядывания в подсвеченные луной и планктоном волны не принесли ровным счетом никакого результата — Великий океан надежно скрыл следы ночного боя.
Пятью минутами позже заспанный лайт-советник Канцелярии Сырых Дел, зевая, дослушал третью — и последнюю — версию вчерашних событий в изложении мисс Тамм и отрицательно мотнул бородкой.
— Нет! На «Сыне Гимли» н' было ничего, с'посб'ного учинить т'кое. Р'зве что, — лайт-советник задумчиво подергал бородку, — р'кеты Ффехта... хотя нет. Т'чно. Совершенно т'чно.
Стоявший рядом Викки недобро прищурился и аккуратно пнул носком сапога бочонок, служивший подставкой для аппарата. Последний, чуть подпрыгнув, жалобно зазвенел, зато изображение лайт-советника перестало подергиваться, а из речи его исчез загадочный акцент.
— Понятно, — вздохнул Малыш. — Простите, что пришлось побеспокоить вас в столь ранний час, советник...
— Это у вас он ранний, — зевнул гном. — А у нас он как бы совсем наоборот. Просто мы вчера прозаседали почти до утра... здешнего утра... и теперь вот еще одно совещание устраивать, — мрачно закончил он.
— Мы...
— Да вы-то тут при чем? — Лайт-советник снова зевнул. — Ладно... Если выясните чего — сообщайте немедленно! И да поможет вам Каменное Небо.
— И что теперь?
Прежде чем ответить, Малыш аккуратно сложил лепестки солнцеловушек и заботливо укутал аппарат чехлом. Согласно прилагавшейся описи чехол должен был быть из драконьей кожи второй выделки, однако имевшийся в наличии подозрительно напоминал обычную свиную, видимо, куда менее популярную среди служащих отдела снабжения. Затем Уин, все еще словно не замечая Викки, достал из внутреннего кармана куртки кубинскую сигару, небрежно смахнул ножом ее кончик, запалил от длинной шведской спички, затянулся...
— Теперь, — задумчиво произнес он как раз в тот миг, когда побагровевший от гнева вексиль-шкипер начал раскрывать рот, готовясь издать свой лучший за утро вопль, — мы можем с удовлетворением констатировать, что знаем о случившемся еще меньше, чем вчера, — то есть не знаем абсолютно ничего.
Австралазия, примерно 35 миль к югу от Островов Сокровищ, рубка броненосного крейсера «Сагири», тайса Ута Бакгхорн.К пяти утра удалось наконец справиться с пожаром и в артпогребе второй башни — вернее сказать, бушевавшее там магическое пламя утихло само, не сумев совладать с трижды заговоренным металлом переборок. Еще через полчаса аварийная партия сумела взломать перекосившийся люк, проникла внутрь артпогреба и обнаружила, что все его содержимое — стеллажи с боезапасом, элеватор подачи, иттё хикё хейсё Кай Аичи и восемь его подчиненных, составлявшие расчет погреба, — превратилось в невысокие кучки спекшегося шлака.
Об этом доложил капитану «Сагири» командир группы борьбы за живучесть, тайи Гэкко Гавви — пожилой беловолосый тануки, выглядевший в асбестовом костюме еще более забавно, чем обычно.
Стоявшая у смотровой щели Ута поначалу не выказала никакой реакции на сообщение. Тануки, все еще замерев в почтительном полуприседе, также безмолвствовал, не без оснований полагая, что для молчания капитана есть весьма веские причины.
— Что с пробоиной? — Голос капитана был непривычно резок. На тайи она по-прежнему не глядела.
— Мы спустили за борт матроса на шторм-трапе, — сообщил Гэкко. — Отверстие в борту примерно два на полтора ярда — точнее он сказать не смог. В кубрике пожар еще полыхает вовсю, и вырывающееся из пробоины пламя мешает верно оценить ее размер.
— Когда вы думаете покончить с огнем?
— Сожалею, тайса, — на всякий случай тануки наклонился еще чуть вперед, сменив таким образом позу «почтение-2» на «почтение-3», — но боюсь, что не могу ответить на ваш вопрос. Будь это обычное, а не магическое пламя, оно бы уже погасло само, давно пожрав все, что годилось ему в пищу.
— Будь это обычное пламя, — отрывисто сказала капитан, — взорвавшийся погреб давно отправил бы нас докладывать духам предков о своем позоре.
— Вы совершенно правы, тайса, — поспешно сказал Гэкко. — Все мы должны возносить хвалу богам, что оружие врага уничтожило снаряды, не вызвав их детонации... Но ни я, ни сеса Амика, которая также пытается постигнуть суть этого пламени, не можем сказать, когда оно погаснет.
— Понимаю, — отвернувшись наконец от смотровой щели, Ута медленно прошла по рубке и остановилась перед Гэкко. — Возвращайтесь к вашей команде, Гавви. И, — последняя фраза догнала тайи уже на пороге, — вы хорошо поработали сегодня.
— Тайса позволит мне осчастливить моих подчиненных сообщением о столь высокой оценке? — с надеждой спросил тануки.
— Да, разумеется. Я хотела бы как можно скорее получить у вас список отличившихся. И, — капитан едва заметно улыбнулась, — не забудьте вписать туда свое имя, тайи!
ГЛАВА 3
Примерно 160 миль западнее Талары, борт яхты «Принцесса Иллика», Бренда Ханко.— Итак, граф, — весело сказала я, — помнится, вы обещали поделиться с нами своими познаниями о цели нашего путешествия. По-моему, подходящий момент для этого уже настал.
— Разве? — удивленно спросил Рысьев. — Позвольте... хотя да, припоминаю, я и в самом деле высказал нечто подобное. Но, во-первых, я обещал сделать это чуть позже...
— И с тех пор минуло уже два дня. Или вы непременно желаете дождаться, пока над горизонтом начнет проявляться Иглесиас?
— Ага. Значит, этот остров все-таки был на вашей карте?
— Был, да. Просто прежде я принимала его за след от мухи.
— Простительное заблуждение, — понимающе кивнул русский.
— И?
— Что «и»?
— Вы сказали «во-первых», — напомнил Крис. — Как не столь уж давно заметила мне одна... моя хорошая знакомая: «До сих пор мне казалось, что произнесение данного оборота предполагает следование за ним схожих „во-вторых“, „в-третьих“ и так далее».
— Кажется, я догадываюсь, о которой из ваших знакомых идет речь, — усмехнулся вампир. — Что же касается моего «во-вторых», то оное соображение крайне просто — побывавший на острове сеньор Пломмер может поведать о нем куда лучше меня, никогда на сей берег не ступавшего.
— Что касается моего «во-первых», — раздраженно сказала я, — то все воспоминания сеньора Пломмера сводятся к жалобам на полчища москитов, орды красных муравьев и неисчислимые легионы прочих гадов, угнездившихся в тамошних джунглях. Во-вторых же, — я мотнула головой в сторону бака, — как вы можете легко убедиться, в настоящий момент сеньор Пломмер весьма занят.
Занят сеньор Пломмер был отработкой жалованья палубного матроса — именно в таком качестве я согласилась допустить пребывание этого субъекта на борту моего корабля. Пусть Крису с Николаем и удалось втравить меня в эту авантюру... ну ладно-ладно, признаю, что сама я тоже не очень-то активно возражала, — но вот клуб никчемных бездельников на яхте и так на два члена больше, чем мне бы того хотелось. И пока сеньор Карл не может оплатить из причитающейся ему доли пиратского клада билет первого класса, разговор с ним весьма короток — швабра здесь, а палуба там!
— В-третьих, — добавил Крис, — лично у меня отчего-то сложилось впечатление, что у вас, никогда не ступавшего на сей остров, все же имеются и о нем, и о связанных с ним событиях куда более обширные познания, чем у сеньора Пломмера.
— Ну, о самом острове я и в самом деле знаю не так уж много, — задумчиво сказал вампир. — Это единственный остров в восточной части Тихого океана, на котором процветают влажные джунгли, — так что, думаю, жалобы Карла на тамошний климат и его постоянных обитателей имеют под собой весомые основания.
— Малыш Уин, — неожиданно сказал Крис, — как-то уверял меня, что неподалеку от Австралии есть остров, где муравьи не строят муравейники, а выращивают их... в смысле, выращивают деревья, а потом в них живут[9].
— Ничуть не удивлюсь, если сие окажется истинной правдой, — невозмутимо отозвался русский. — Ибо насекомые эти на редкость сметливы. В Европе, как мне доподлинно известно, они пасут тлей, так же как мы — коров или овец. Так почему вы их австралийским сородичам не заняться садоводством?
— Довольно, — попросила я. — Про джунгли и их обитателей я могу рассказывать дольше, чем любой из присутствующих.
— Охотно верю.
— Так что вы знаете об этом чертовом острове, Николай?
— Как я только что сказал — не столь уж много, — произнес русский. — Открыл его, если мне не изменяет память, испанский мореход Хуан Кабесас в 1526 году. А первый зарытый на нем клад приписывают легендарному Генри Моргану — по крайней мере, именно это утверждалось в доносе, легшем на стол его величества Карла Второго. Сэра и губернатора Ямайки долго расспрашивали по этому поводу в Лондоне, но ничего так и не узнали.
Вторым, — продолжил вампир, — претендентом на превращение Кокоса в «пиратский сейф» принято считать мистера Уильяма Дампира, что забавно, также удостоенного впоследствии британской короной рыцарского звания. Личность, надо признать, столь же незаурядная, как и Морган. Моряк и исследователь, писатель и пират — впрочем, в те лихие времена такие сочетания встречались сплошь и рядом. Точных сведений о зарытом им кладе нет, но есть одна любопытная, особенно для людей моей прежней профессии, странность — в своих книгах, коих не так уж мало, сэр Уильям о Кокосе упоминает всего единожды, да и то ссылаясь при этом на рассказы других. А меж тем сам он плавал в этих местах долго, и в то, что сей островок ни разу не удостоился его посещения, верится с трудом.
— Дрейк там ничего не зарывал? — насмешливо поинтересовался Крис.
— Как ни странно, нет.
— Действительно... странно.
— А много награбил этот ваш Дампир? — с интересом спросила я.
— Немало, — усмехнулся Рысьев. — По крайней мере, вознаграждение за его голову испанский король назначил весьма солидное.
— А еще? — жадно спросила я. — Ведь были и другие?
— Были, — кивнул Николай. — Следующим крупным инвестором «Банк оф Кокос», видимо, можно счесть уже знакомого нам Диего Томпсона. К слову, это также и самая достоверная из связанных с островом историй — капитан брига «Гаттерас» Джон Киттинг действительно привез в Сан-Франциско несколько бриллиантов из «сокровища Лимы».
— То есть Пломмер не врет? Киттинг действительно знал, где сокровища?
— Похоже на то. По крайней мере, — заметил Николай, — я не вижу других причин, способных позволить человеку, которого взбунтовавшаяся команда оставила на необитаемом острове, по возвращении прикупить небольшой особняк и спокойно прожить отведенный ему Господом остаток дней тихой и размеренной жизнью состоятельного буржуа. Другой вопрос, что та карта, которую он вручил на смертном ложе своему другу Джону Фитцджеральду, видимо, кое в чем отличалась от той, что он получил при схожих обстоятельствах от Диего Томпсона.
— Он соврал? Но зачем?
— Кто знает, — пожал плечами вампир. — Впрочем, мне самому больше импонирует версия о том, что изменения в карту внес сам Фитцджеральд. Я видел его тогда, в пятьдесят третьем, во Фриско — болван болваном.
— Лично видели? — недоверчиво уточнил Крис.
— Ну да, — кивнул русский. — Я тогда в первый раз попал в вашу замечательную страну... вторым помощником консула. И, надо признать, Сан-Франциско произвел на меня изрядное впечатление... после Сибири...
— А с чего вы так заинтересовались этим Фитцджеральдом?
— Им сложно было не заинтересоваться, — желчно усмехнулся Николай. — Потому что о планируемой им экспедиции в Сан-Франциско не знали разве что садовые улитки.
— И вправду болван.
— Так вот, — продолжил Рысьев, — даже если Фитцджеральд и сам изменил карту — например, надеясь последовать примеру Киттинга и попытаться набить карманы бриллиантами втайне от остальных участников экспедиции, — то это у него не получилось. Ну да Бог с ним. А тогда, в пятьдесят третьем, меня куда больше заинтриговала другая персона, также заявившая о том, что ей ведомы кое-какие сведения о зарытых на Кокосе сокровищах.
Подходящий момент усомниться в собственном слухе, решила я.
— Что, еще одних?!
— Не совсем.
— «Не совсем» — это как?
— Как вы, без сомнения, помните, — Рысьев чуть заметно качнул головой в сторону орудующего шваброй Пломмера, — по рассказу нашего нового друга Карла, сокровища на пристани Кальяо в сентябре 1820 года лежали грудами в самом прямом смысле этого слова.
— Помним. И что с того?
— Дело в том, — пояснил вампир, — что на борт «Мери Диар» попали далеко не все «сокровища Лимы», как именовали сии богатства испанские историки. Часть из них осталась на берегу и была впоследствии погружена на галеон под названием «Релампаго».
— Только не говорите, — недоверчиво сказала я, — что сами испанцы, испугавшись дальней дороги, решили припрятать оставшееся у них золотишко на этом чертовом Кокосе!
— Отнюдь, — с жаром возразил Николай. — Они...
— Простите, граф, — неожиданно перебил его мой муж, — что приходится прерывать вас, но у меня к вам есть одна небольшая просьба.
— Да; Крис?
— Не могли бы вы излагать вашу, вне всякого сомнения, весьма занимательную историю тоном ниже? Дело в том, что, — Крис оглянулся и, подавшись вперед, перешел на полушепот, — последние полчаса наш рулевой уделяет куда больше внимания вам, чем компасу.