Неподалеку было несколько заведений. Я выбрала «Тардис», где подают хорошую еду по пристойным ценам и играет тихая музыка. Он находится на реке Мелони, на небольшом острове, вверх по течению от водопада.
«Тардис» мне нравится. Официантами служат роботы, очень дружелюбные, и еще туда почему-то нередко заглядывают симпатичные мужчины. Но в тот день все они, казалось, были слишком усталыми либо женатыми. Я спокойно пообедала в одной из кабинок, глядя на реку и не особенно торопясь – не потому, что день тянулся медленно, просто я не люблю спешить, когда ем в одиночестве. Я даже заказала десерт – вишневый пирог, но половину его пришлось оставить: одна из проблем «Тардиса» заключается в том, что порции слишком велики. В детстве я придерживалась дурацкого убеждения: в ресторанах знают потребности каждого и подают именно то, что тебе нужно. «Доедай до конца, милая, – постоянно говорила мама. – Не разбазаривай еду».
Так или иначе, я расплатилась и направилась к двери, но мое внимание привлекла женщина за одним из столиков – высокая, худая, серьезная, явно не из тех, кто готов отпустить колкость в твой адрес. Она была одна и даже не посмотрела в мою сторону.
Я все еще думала о ней, шагая к машине. У «Тардиса» есть своя парковка, но она слишком мала, и нужно приходить заранее, чтобы занять место. Имелась и другая, побольше, на берегу реки, – эта соединялась с островом посредством длинного крытого виадука, по которому можно было пройти пешком или воспользоваться движущейся дорожкой. Обычно я оставляла скиммер на большой стоянке – мне нравилось скользить над рекой, особенно поздней осенью, когда та выглядела просто великолепно. На ней копошилось множество чаек, галианов и прочих птиц, которые ошивались возле ресторана в надежде на подачку. Я шагнула на движущуюся дорожку, глядя, как мимо проплывает река.
Мелони в этом месте сужалась и в километре ниже по течению превращалась в каньон Шамбур, где среди огромных валунов с ревом неслась вода, устремляясь затем с двадцатиметровой высоты в Шамбурский водопад. Владельцы «Тардиса» много лет пытались перенести ресторан на скалы прямо над водопадом, но, к счастью, их усилия неизменно вызывали такой сильный протест, что политики не осмелились дать добро.
Я уже наполовину пересекла реку и тут вспомнила, что уже видела женщину за столиком – в поезде до Карнавии. Именно она села на станции Крематорий. Гробовщица.
Я оглянулась на «Тардис», похожий снаружи на полуразвалившийся лодочный сарай, – это лишь добавляло ему очарования. Мимо с криками пролетели чайки. Я подумала было, не повернуть ли обратно, но потом решила, что это простая случайность.
Через час после того, как я вернулась в офис, Джейкоб сообщил, что звонит Брайан Льюис.
– Он хочет поговорить с Алексом.
– Я отвечу, – сказала я.
Я пыталась выяснить местонахождение экземпляра конституции Конфедерации, принадлежавшего Стивену Сильверу. Во время ее подписания было отпечатано триста двадцать шесть брошюр. Одна в конце концов попала к Сильверу, знаменитому на весь мир коллекционеру. После его смерти брошюра исчезла. Она стоила целое состояние. Алекс искал ее уже два года, но так и не напал на след. Поэтому мне потребовалось около минуты, чтобы сосредоточиться на фигуре, материализовавшейся посреди кабинета. Сперва я решила, что Брайан вспомнил о деньгах, которые мы предлагали ему за разрешение взглянуть на плиту.
– Привет, Брайан, – сказала я. – Как дела?
Вид у него был невеселый.
– Бывало и лучше, Чейз. Алекс здесь?
Кажется, я уже упоминала, что Брайан – мужчина достаточно крупный. Раньше, на поле в Коннельтауне и над океаном, он казался мне недовольным и враждебно настроенным. Но сейчас он выглядел совершенно беззащитным.
– Прошу прощения, Брайан, но он беседует с клиентом. Чем могу помочь?
– Вы можете с ним связаться?
Судя по всему, он сидел на переднем сиденье припаркованного скиммера. Дверца была открыта, и ноги Брайана свисали через край. У меня возникло смутное чувство, что он куда-то летел и неожиданно остановился, чтобы позвонить.
– Нет, Брайан. Когда Алекс уединяется с кем-то, он отключает связь.
Брайан утер рукой рот и покусал губы.
– Ладно, – пробормотал он, собираясь отключиться.
– Брайан, что случилось?
Он поколебался.
– Ничего особенного, Чейз. Простите, что отнял у вас время.
– Но что-то ведь произошло?
– Мне нужно поговорить с ним.
– О плите?
Брайан выбрался из скиммера – того самого «сентинеля».
– В общем, да.
– Брайан, вы не против, если я запишу наш разговор? Тогда я смогу в точности пересказать все Алексу.
– Конечно. Мне все равно. Записывайте что хотите.
– Хорошо. Включаю запись.
– Ладно.
– Наше предложение остается в силе, Брайан.
– Мне и вправду не нужны ваши деньги. Дело не в этом.
– Допустим. – Последовала долгая пауза. – А в чем?
– В Рэчел.
– Слушаю вас.
– Скажу сразу: я понятия не имею, что происходит и почему с ней творится такое. Но она хорошая женщина…
– Угу.
– Значит, я хотел сказать, что вы с Бенедиктом довели ее до нервного расстройства. Я боюсь, как бы с ней не случилось чего-нибудь.
– Что вызвало у нее нервный срыв, Брайан?
– Я же говорю: не знаю. Понятия не имею, в чем дело. Я знаю только, что она слишком много для меня значит. Такие прекрасные люди встречаются редко. А вы превращаете ее в развалину. Не знаю, что вам нужно, не знаю, в чем проблема, но хочу попросить вас: прекратите. Пожалуйста.
– Брайан, возможно, эта плита создана инопланетной цивилизацией.
– Чейз, вы наверняка понимаете, что это звучит глупо. Так или иначе, мне все равно. Совсем все равно. Даже ради самой ценной вещи нельзя подвергать Рэчел подобным испытаниям.
– Печально слышать такое. Алекса все это тоже не обрадует.
– Угу. Здорово. Вы печалитесь, что превратили ее жизнь в кошмар.
– Вы спрашивали, из-за чего она так расстроена?
– Один раз.
– И что она сказала?
Брайан закрыл дверцу.
– Просто качает головой, – мол, ничего не буду говорить. Не могу.
– Дуг знает, в чем дело?
– Нет.
– А вам самому не любопытно?
– Угу. Конечно любопытно. Но она не хочет ничего говорить, и все.
– Понятно.
– Послушайте… – Голос Брайана дрогнул; он замолчал и глубоко вздохнул. – Жаль, что я не могу от вас откупиться. – Он снова помолчал. – Нет такой возможности. Но я был бы очень рад, если бы вы и ваш босс бросили все это.
– Ладно.
– Так вы согласны?
Я не могла избавиться от мыслей о Рэчел. Она лгала нам, пыталась обвести нас вокруг пальца, возможно даже наняла кого-то, чтобы от нас избавиться. И все же в просьбе Рэчел – оставить ее в покое – проступало отчаяние. Если и это было игрой, ей следовало выступать на сцене. Я хотела заверить Брайана, что мы бросим это дело, что все кончено. Но говорить за Алекса я не могла.
– Я покажу Алексу запись, – сказала я, – и попрошу его связаться с вами. Он появится ближе к вечеру.
Я все острее чувствовала, что мне не по себе. Я понятия не имела, что скрывает Рэчел, и сомневалась, что мне хочется это знать. Трудно было поверить, что именно она стоит за покушением на нашу жизнь, но я не представляла, кто еще мог желать нашей смерти. Все больше и больше я убеждалась, что эта история может закончиться плохо для всех, кто имеет к ней отношение. И я решила, что попробую уговорить Алекса прекратить поиски.
Когда Алекс вернулся, я показала ему запись разговора. Он послушал, глубоко вздохнул и сказал, что поговорит с Брайаном сам. Спросив, есть ли у нас горячий шоколад, он налил себе чашку и ушел наверх, но вскоре спустился.
– Я ему звонил, – сообщил он.
– И что ты ему сказал?
– Что нас интересует артефакт, а не госпожа Баннистер: возможно, он имеет историческое значение, и мы не можем просто так взять и отказаться от поисков. Я сказал, что мы готовы ее выслушать. Если она сможет объяснить нам, почему нужно так поступить, мы исполним просьбу.
– А что ответил он?
– Ему это не понравилось.
– Алекс…
– Да?
– Мне тоже.
– Знаю. Кому угодно было бы тяжело. – Он сел. – Прости. Лучше бы мы не видели эту плиту.
Глава 16
Орлы обычно летают в одиночку – в стаи сбиваются вороны, галки и скворцы.
Джон Уэбстер. Герцогиня Малфи
Когда на следующее утро я появилась в загородном доме, Алекс уже ждал меня.
– Возможно, мы подобрались к Коноверу.
Коновер. Друг Таттла, который унаследовал от него бортжурналы, а потом исчез.
– Где он?
– Не знаю. Но, кажется, мы нашли человека, способного сказать, где он.
– И кто это?
– Пинки Элбертсон. Некогда она была его барменшей.
– Его барменшей?
– Что я могу сказать? О ней упоминали многие. По словам некоторых, если он с кем-то и поддерживал отношения, то именно с Пинки.
– Гм… Коновер был алкоголиком?
– Нет. Видимо, они просто дружили.
– Гм… Коновер был алкоголиком?
– Нет. Видимо, они просто дружили.
– И где она?
– В этом-то и проблема.
– Ты не знаешь?
– Знаю. Но это далеко. Нам потребуется «Белль-Мари».
– Куда летим?
– В Звездную Вспышку.
– Похоже, у нас с тобой ничего не выйдет? – спросил Робин, узнав, что мы опять улетаем.
– Не знаю. Может, смогу пристроиться где-нибудь бухгалтером.
– Моего заработка с избытком хватит на двоих.
К счастью, в наши просвещенные времена учителям хорошо платят. Но…
– Не могу представить себя в роли домохозяйки, Робин.
– Из тебя выйдет неплохая учительница.
– Мне не хватит терпения. Если я тебе действительно нужна, принимай меня такой, какая я есть.
– В смысле? Если ты будешь улетать на несколько недель…
Утром, через несколько минут после моего прихода на работу, позвонила Одри.
– Не нужно, – отмахнулась она, когда я предложила соединить ее с Алексом. – Не хочу его беспокоить. Знаю, что он очень занят.
– Да, конечно. Чем могу помочь, Одри?
– Вы больше не получали странных посылок?
– Нет. Мы так и не выяснили, в чем дело.
– Фенн, надо полагать, тоже ничего не знает?
– Если и знает, то молчит.
Она выглядела подавленной и встревоженной.
– Думаешь, это связано с плитой?
– Что говорит Алекс?
– Он вообще не хочет касаться этой темы. По его словам, вопрос остается открытым.
– Я слышала примерно то же самое.
– Что ты думаешь обо всем этом, Чейз?
– Не знаю. В нашем деле несложно нажить врагов. Даже сводя вместе продавца с покупателем, можно рассердить кого-то третьего, не догадываясь, что он причастен к делу.
– Но тут вы не просто рассердили кого-то – вы привели его в бешенство.
– Может быть. Так или иначе, я знаю лишь нескольких сумасшедших, и все они питают страсть к артефактам.
Она рассмеялась.
– Вы действительно намерены выяснить, что все это значит? Я про плиту.
– Да, с большой вероятностью.
Одри сидела у себя, в здании Геологической службы.
– Чейз, – сказала она, – у тебя, случайно, не найдется времени пообедать со мной? Я угощаю.
– Всенепременно.
– Устроим девичник.
– Конечно, – согласилась я, с трудом подавив желание пригласить Алекса.
Мы встретились в «Кулисе» на набережной. Я пришла первой, но едва успела сесть, как появилась Одри. Увидев меня, она помахала рукой и прошла мимо стойки метрдотеля. Мы возобновили прерванный разговор, а затем плавно переключились на плиту.
– Честно говоря, не понимаю, – сказала она. – Кого интересуют зеленые человечки, во имя всего святого? Но для Алекса это слишком много значит.
Я заказала цыпленка с рисом. Не помню, что взяла Одри, – мысли ее явно были заняты не только зелеными человечками. Рассеянность Одри передалась мне. Но я не стала настаивать, поскольку знала: рано или поздно она сама расскажет, что ее беспокоит.
Пойти в «Кулис» предложила Одри. Еда была хорошей, обстановка – расслабляющей, мимо проплывали парусные лодки. Но, наверное, Одри думала прежде всего о музыке: пианист играл просто виртуозно.
– Жаль, что я не умею играть так же, – пожаловалась она.
Я знала, как она играет.
– У тебя не так уж плохо получается, – заметила я. – Будь у тебя время, думаю, ты играла бы не хуже. Пожалуй, я не смогла бы отличить одно исполнение от другого.
– Чейз, ты очень добра ко мне. – Глаза Одри блеснули, и она о чем-то задумалась. – Хочу задать тебе один вопрос.
– Слушаю.
– Кажется, я влюбилась в Алекса.
Я посмотрела на нее, улыбнулась и взяла за запястье.
– Могло быть и хуже, – сказала я.
– Это не создаст проблем?
– Для меня? Думаешь, между нами что-то есть?
– Да. Я же знаю: Алекс говорит, что, кроме тебя, у него никого больше нет, и…
– Одри, я люблю Алекса, но в другом смысле. Конечно, я питаю к нему определенные чувства. Я вовсе не хочу, чтобы ты схватила его и увела, разлучив нас навсегда. Но что касается остального, буду только рада, если ты станешь частью его жизни. – Я замолчала, раздумывая над тем, что сказать дальше, а потом решила: черт с ним, будь что будет. – Нашей жизни.
Она облегченно вздохнула:
– Я просто думала…
Я понимала, что она имеет в виду – наши с Алексом долгие путешествия на «Белль-Мари» и другие совместные экспедиции. Журналисты воспринимали нас как пару; прямо об этом никогда не говорилось, но выводы делались соответствующие. Несколькими месяцами раньше родители даже попытались выведать у меня, когда мы с Алексом собираемся пожениться. Я ответила, что этого никогда не будет, и они сочли, что я веду себя чересчур скрытно.
– А как к этому относится Алекс? – спросила я.
– Не знаю. Он слишком уклончив. Возможно, он слишком осторожен в отношениях с женщинами. А может, мне просто так кажется.
– Пожалуй, это в его характере. Я знаю, ты очень ему нравишься. А ему известно о твоих чувствах?
Она подняла брови:
– Не понимаю, как он может этого не замечать. Но ты же знаешь мужчин. – Мы покончили с главным блюдом, и нам принесли десерт – клубничный бисквит для меня и шоколадный пудинг для нее. Когда официант ушел, Одри продолжила: – Чейз, другого такого нет.
– Согласна. Желаю вам счастья.
– Спасибо.
Я не смогла удержаться:
– Если я заявлю на него свои права, ты же не отступишься?
Она широко улыбнулась:
– Чейз, я рада, что мы остаемся друзьями.
Четыре дня спустя мы причалили к станции Звездная Вспышка на орбите Гранд-Салинаса. Оказалось, что Пинки Элбертсон действительно владеет гриль-баром «О’кей». В баре сообщили, что она появится через несколько часов, и мы заселились в отель «Неплохо». Похоже, на Звездной Вспышке было принято все преуменьшать. Там обнаружились ресторан «Кербери» с «приемлемой» едой и зал виртуальной реальности «У Джека», где показывали «интересные» представления. Больше всего мне понравился салон красоты «У Кристины», где можно было привести себя в «недурной вид».
Как и на большинстве космических станций, время было достаточно гибким: почти полночь для тех, кто прибывал с планеты, середина дня ― для экипажей транспортных кораблей. Позавтракать можно было в любое время, а понятие ночи становилось чисто субъективным.
Для нас было раннее утро. Заселившись в отель, мы спустились вниз и съели яичницу с беконом, затем отправились бродить по станции ― самой большой в Конфедерации.
Здесь имелся концертный зал ― тем вечером в нем выступала группа «Звездный огонь». В ресторане, где мы завтракали, планировалось выступление какого-то комика. Мы также встретили группу школьников, состоявшую из людей и «немых». Их сопровождали двое взрослых женского пола, по одной представительнице каждого вида.
– Знаешь, – сказал Алекс, – мы с «немыми» приложили столько усилий, чтобы приспособиться друг к другу. Сомневаюсь, что кому-нибудь станет лучше от появления еще одной инопланетной расы.
Я впервые видела вместе детей двух разных видов.
Когда подошло время, мы вернулись в гриль-бар «О’кей». Он был оформлен в стиле старинных вестернов – ковбойские шляпы на стенах, старые шестизарядные револьверы и кобуры, несколько плакатов о награде за поимку Джесси Джеймса и Билли Кида, объявление о ежегодной Клермонтской облаве. Странно, что люди помнили о нескольких ковбоях, но не знали имен крупнейших политиков девятнадцатого века.
– Думаешь, они на самом деле существовали? – спросила я у Алекса.
– Вряд ли.
Мы заказали выпивку и спросили, на месте ли Пинки Элбертсон. Метрдотель спросил, как нас зовут, что-то сказал в рукав, послушал, кивнул, а затем вывел нас из обеденного зала и показал на лестницу.
– Второй этаж, – сказал он. – Вторая дверь налево.
Пинки оказалась высокой смуглой женщиной с черными волосами и хриплым голосом. Она сидела на длинном диване, беседуя с супругами средних лет ― те как раз собирались уходить. Когда они вышли, Пинки пригласила нас в комнату.
– Алекс и Чейз, – сказала она. – Кто из вас Алекс?
Алекс ответил. Пинки предложила нам сесть.
– Чем могу помочь?
– Мы ищем Хью Коновера, – сказал Алекс.
– Он вас знает?
– Мы никогда не встречались.
– Могу я поинтересоваться, в чем дело? Обычно Хью не принимает гостей.
– Мы проводим кое-какие исследования и хотели бы задать ему несколько вопросов о Сансете Таттле.
Губы женщины изогнулись в улыбке.
– Ах, – сказала она, – старина Сансет… – Она внимательно посмотрела на каждого из нас. – Не думаю, что Хью пожелает дать интервью.
– Никаких проблем мы ему не создадим, – ответил Алекс. – Как я понимаю, на станции его нет?
– На станции? Нет, конечно. – Снизу доносились музыка и взрывы смеха. – Он на Баньши.
– Где это?
– В системе Корвалла. Примерно в восьми световых годах отсюда.
– Можете сказать, где именно на Баньши нужно искать его? – спросила я.
Она посмотрела на меня, словно удивившись, что я подала голос.