- А мы пойдем на север, а мы пойдем на север, - принялся подзуживать гномов Фолко. - Зато когда вернемся, не будет никого. Ни эльфов и ни Олмера, лишь косточки его, - радостно просипел простуженный Фолко.
- Малчать! Команды пейсдеть не было, - неожиданно в ухо хоббиту гаркнул Отон, как всегда подкравшийся незаметно. Его гипс размок из-за снега и поэтому он его снял, а костыли он сломал об голову заснувшего на привале дозорного орка. Как оказалось, никаких переломов Отон не получал, просто в преддверии доклада перед Вождем, хотел создать впечатление, что рисковал жизнью и пострадал за отечество. Как только пошел снег, и гипс намок, он отправился в пропасть, но на голове Отона теперь красовалась чалма из бинтов, щедро политая кровью орка-дозорного, чью голову Отон разбил костылем. Отон даже потребовал от хоббита сфотографировать его "полароидом" и отослал фотографию вождю, добавив, что, несмотря на предпринятые усилия, твердыню Черных Гномов взять не удалось.
Фолко грустно улыбался. Отону нравилась его придурковатая улыбка и он, ошибочно считая хоббита идиотом, третировал его меньше других. Фолко вспоминал декабрь в Шире и сравнивал нынешнее время года. То, что он видел вокруг, ему явно не нравилось. После безуспешной попытки взять твердыню Черных гномов штурмом, отряд спустился вниз. Спуск был гораздо быстрее подъема, но потерь вновь избежать не удалось. Несколько ангмарцев сорвались в пропасть, спустившись до половины горы. Еще один боец - последний оставшийся в живых мерзкий карлик по имени Шмырдл, неосторожно поскользнулся на кожуре банана на очередном привале и сорвался вниз. Фолко долго еще вслушивался в какофонию, которую издавал карлик, летя вниз, и виновато потупился. Фолко зажал банан еще месяц назад, съел его, а кожуру долго не выбрасывал. То времени не было, то не хотелось сорить в столь дивных, по мнению хоббита местах.
- Да, карлики, похоже, летать не умеют, - глубокомысленно заметил Малыш, проследив траекторию полета. Все неприязненно смотрели на хоббита, а тот делал вид, что скорбит со всеми об утрате еще одного бойца. Меньше всех скорбел Отон, заявивший, что сегодня день зарплаты, и что ее раздадут, когда все спустятся вниз, но подписаться надо прямо сейчас.
- А кто не подпишет прямо сейчас, тот кончит так же, как этот карлик, - пригрозил Отон. - Бананов у нас на всех хватит.
Неделю за неделей после выдачи зарплаты, отряд плутал в окрестностях горы. Отряд пробирался на восток, идя непролазными болотами и непроходимыми чащами, быстрым шагом пересекал пустоши, но раз за разом возвращался к злополучной горе. Отон долго часами сидел перед каждой новой попыткой, пытаясь проложить новый маршрут, но приблизиться к Барскому хребту, где должен был находиться Черный замок, чтобы переправиться через великую реку Востока - Хоар, так и не получалось. В конце концов, Отон приказал бросить жребий и лезть одному из бойцов обратно на гору, чтобы показать в какую сторону надо двигаться. Фолко первым оценил всю опасность миссии и ринулся готовить длинные и короткие спички. По его не лишенным смысла рассуждениям, вероятность падения жребия на него, падала обратно пропорционально скрупулезности и честности хоббита при жребии. Не прошло и полминуты, как первый же боец, орк со странным эльфийским именем Гимадрил, вытянул себе приговор. Нацеленные на него луки, заставили подчиниться очередному сумасбродству Отона. К тому же, у него был стимул - забраться повыше, чтобы стрелы не могли его достать. Орк ловко, словно обезьяна штурмовал высоту и всего лишь спустя час уже был на середине пути, на том месте, где отряд сделал вынужденную передышку, и где до сих пор желтела банановая кожура. Орк махнул рукой на Восток. Все посмотрели на непролазную чащу. Потом орк замахал руками, а затем проследовал по пути карлика. Злополучная банановая кожура сыграла и с ним злую шутку. Отон злобно уставился на хоббита. Тот виновато понурился. Вечером, чувствуя свою вину, хоббит на привале ухитрился за ночь сварить самогон. Отон и весь отряд тут же простили хоббиту все его выходки, надрызгавшись до такой степени, что тут же встали и пошли вперед. Удивительно, но когда пьяный угар немного угас, взорам трезвеющего отряда предстал Барский хребет. Марш-бросок пьяного вдрызг отряда неожиданно оказался более успешным, чем недельное блуждание в трезвом виде. Расщедрившийся Отон построил шатающийся отряд и объявил благодарность Фолко. На утро, очнувшийся с жуткого похмелья хоббит, узрел на своих плечах новенькие погоны с десятью звездочками. Рядом валялся патент, выписанный Отоном о присвоении хоббиту внеочередного воинского звания - среднего ефрейтора-прапорщика с выплатой внеочередного пайка досрочно. Хоббит тупо нащупал свою фляжку и глотнул остатки самогона. Ему сразу же полегчало, но легче ему от этого не стало. Он огляделся по сторонам и увидел направленные на него взгляды всего отряда. Судя по всему, голова гудела как колокол, не только у него.
- Линчевать паршивца, - предложил кто-то из хазгов, скорчившись от головной боли.
- Ублюдок, мать твою, ты что за дурь нам дал выпить? - зашептал Отон? морщась от головной боли. - А ну гони еще литра три, а то мы из тебя антрекот сделаем, паршивец мохноногий, чтоб тебя!
После того, как у Фолко ничего кроме засохшей брюквы в рюкзачке не оказалось, он, вздохнув, принялся в спешном порядке перегонять воду из ближайшей грязной лужи (ходить далеко к источнику он не стал, ибо голова болела). В результате длительных манипуляций с кульком сахара и засохшей в позе "зю" брюквы, спустя несколько часов хоббит приготовил какое-то невообразимое пойло, убивающее всех микробов и насекомых в радиусе испарения паров. После того, как весь отряд ринулся за лекарством, вся местность была обеззаражена от насекомых, а трава на лужайке засохла. Вдобавок ко всем бедам хоббита, то, что у него получилось, имело еще и побочный эффект - организм не успевал перерабатывать весь спирт тройной брюквенной очистки.
- Я хочу пи-пи, - пропищал маленький низкорослый орк, выпив стакан самогонки. Больше он ничего сказать не успел. Под его ногами расползлась лужа. Спустя несколько минут, вся полянка оказалась залита годовой нормой осадков, и вконец завял даже кустарник.
Фолко не линчевали только из-за того, что он отказался сообщить рецепт самогонки, зато Отон, лицо которого приобрело угрюмо мрачный красный оттенок, начиная с кончика носа, торжественно сорвал с хоббита погоны и разорвал выданный вчера патент на воинское звание.
Вечером Отон вновь вызвал хоббита к себе в палатку.
Предводитель отряда встретил Фолко на пороге. Его красный нос словно светился в темноте, а его дыхание своим перегаром, Фолко был готов в этом поклясться, светилось в темноте. В этот раз Отон, против обыкновения, надрызгался меньше обычного. Фолко даже подозрительно покосился на не в меру трезвого командира, но решительным шагом вошел в шатер и без приглашения уселся за стол.
Увы, хоббита ждало жуткое разочарование. Вместо привычных бутылок, стаканов, игральных карт и открывашки, на весь стол была расстелена карта Средиземья. Фолко невольно задумался, окидывая шатер взглядом.
За время, проведенное в походе после столкновения с Черными Гномами, Фолко уже привык в глубине души к подобным вызовам. Где-то в глубине души он испытывал нечто вроде приязни к спивающемуся в одиночестве воину. Отон после трех стаканов проникался прямо-таки детским вниманием, и с жадностью выслушивал как бесконечные истории, высасываемые хоббитом из пальца, так и его донельзя нелепые нагромождения несуразиц и отдаленные воспоминания тех бредней, что он в молодые годы выслушивал в школе, на ежегодно собираемых чтениях Красной книги Билла-Бо. То, что цвет книги совпадал с цветом крови большинства упомянутых в ней персонажей, а также с цветом носа большинства посетителей данных чтений, а равно и с цветом брюквы, из которой гналось пойло низкой очистки, все это, безусловно, наложило свой неизгладимый отпечаток на мировоззрения Фолко, а теперь оказывало еще более растлевающее действие на Отона.
Отону очень нравилось слушать Фолко, когда тот рассказывал о черной судьбе Тьюрина Систерфака, совершившего великие подвиги, убившего доброго и старого дракона Гландотраха, единственного дракона в составе регулярных войск Моргота, но, в конце концов, покончившего с собой после женитьбы на собственной сестре. Он не смог примириться со сбывшимся проклятием старого дракона.
"История о проклятии Дракона, наложенном на Турина Систерфака", рассказанная хоббитом Отону.
И стоял Тьюрин Систерфак на распутье. И был пред ним камень, на котором горели следующие слова.
- Прямо пойдешь - голову потеряешь. Налево пойдешь - все деньги потеряешь. Направо пойдешь - прослывешь пидарасом, - так гласила надпись на древнем камне, встретившемся у него на пути.
И стоял Тьюрин долго-долго. Голову он складывать не собирался. Деньги у него водились всегда, и расставался он с ними всегда с большим скрипом. И решился он рискнуть пойти направо, ибо был у него чудо-меч, один из тех двадцати мечей джедаев, выкованных Эолом-темным эльфом из небесного металла. И рубил этот меч мифрил. И надеялся Тьюрин отбиться от опасности, угрожавшей его чести и имени.
- Прямо пойдешь - голову потеряешь. Налево пойдешь - все деньги потеряешь. Направо пойдешь - прослывешь пидарасом, - так гласила надпись на древнем камне, встретившемся у него на пути.
И стоял Тьюрин долго-долго. Голову он складывать не собирался. Деньги у него водились всегда, и расставался он с ними всегда с большим скрипом. И решился он рискнуть пойти направо, ибо был у него чудо-меч, один из тех двадцати мечей джедаев, выкованных Эолом-темным эльфом из небесного металла. И рубил этот меч мифрил. И надеялся Тьюрин отбиться от опасности, угрожавшей его чести и имени.
Долго он шел, хватаясь за меч при каждом шорохе. И рубил всех, кто попадался ему на пути. И убил он несчетное количество безоружных орков и туристов, попадавшихся у него на пути.
И ждало его последнее испытание. Огромное озеро, водная гладь, заросшая камышами. Тьюрин осторожно раздвинул заросли и, увидел, как дракон Гландотрах со своим сыном плескался в заводи, играл в догонялки, сверкая своими безумно добрыми глазами...
Гландотрах то и дело обещал сыну сводить его в аквапарк и все такое...
И не выдержали нервы у Турина. Сучок хрустнул у него под ногами. И обнажил он меч и бросился на драконов и изрубил их в капусту за какую-то минуту. И окрасилась вода озера в кровавый цвет. Там и сям тонули отрубленные лапы, крылья и головы несчастного дракона и его маленького дракончика.
И всплыла неожиданно голова Гландотраха и молвила такое, отчего у Турина волосы на голове встали дыбом.
- Ну и кто ты после этого? - грустно сказала голова и затонула, пуская пузыри. Говорили, что именно после этого, а вовсе не из-за того, что Тьюрин женился на собственной сестре, великий герой бросился на свой меч, или же по другой версии, напоролся на него во сне, нажав спросонья на кнопку. Лезвие меча настоящего джедая распороло его грудь, и он погиб. А его сестра сошла с ума и сбросилась с утеса. Вот такая печальная история, короче все умерли, - так закончил свой рассказ хоббит. - Уно уно уно уно моменто, и типа того, - добавил Фолко.
- Вот это герой, - восхищался Отон, выслушивая очередную версию хоббита о том, почему Тьюрин Систерфак покончил с собой. - Он нравиться мне куда больше, чем этот ворюга Берель, отправившийся в Мордор за подвесками из Сильмариллов.
Много расспрашивал Отон и о судьбе Нуменора. Когда он услышал эту историю, то долго сидел, уставившись в одну точку. Из бесчувственного состояния его вывел звук наливаемой хоббитом из графина самогонки.
- Эльфы - казлы! - заявил тогда задумавшийся Отон, а изумленный Фолко признался сам себе, что не видим в Отоне привидевшейся ему потаенной черноты. Бывалый разбойник, Отон почувствовал в только начинавшем тогда Олмере силу и удачливость и пошел за ним, твердо веря, что удастся награбить столько, сколько сможет унести, и не придется за это болтаться на эльфийской виселице. Да, Отон был отъявленным негодяем и мерзавцем, способным полоснуть бритвой по горлу или всадить ножик в спину, но он не был воином Тьмы, он был свободным человеком, и шел за Вождем исходя из своих убеждений.
Сегодня же, трезвый Отон заговорил вдруг об эльфах.
- Скажи мне, половинчик, а какого рожна ты-то попер против эльфов?
- Ну, дык, они типа несправедливо поступили с хоббитами. Фродо вон уничтожил кольцо, Меррис приквакнул главного назгула, а Пипхед спалил живьем полоумного Денетора. Плюс ко всему, Меррис с Пипхедом скорешились с энтами, и царство Сарумана было разрушено. А вместо благодарности Элронд, Арагорн и Гэндальф пробормотали что-то типа великой миссии и доверия, которое они оправдали и похлопали по плечу. А в результате, потомок одного из этих великих хоббитов вынужден зарабатывать себе на здравур, как и все остальные смертные. И вообще, - Фолко пустил фальшивую слезу, - Я живу как Золушка, недоедаю...
Отон с сомнением посмотрел на лоснившееся от "недоедания" лицо "золушки" и промолчал. Кашевар отряда, если и недоедал, то вовсе не из-за недостатка продуктов.
После этого разговора у Отона пропали почти новые часы с наградной надписью "Верному Санделло от Олмера", и он перестал вызывать хоббита к себе.
В одну из следующих ночей хоббиту приснился Радагаст.
Радагаст с трудом разлепил веко на единственном оставшемся глазе после вчерашнего бодуна. Голова трещала так, словно ею вчера играли в футбол. Старый одноглазый волшебник нехотя встал с кровати и, медленно, через всю квартиру, поплелся на кухню. По пути, проходя мимо клетки с попугаем, Радагаст снял с нее шторку. Дойдя до холодильника, председатель ПЛЖиБЗ залпом выпил стакан здравура и, сверкая единственным раскрасневшимся, как у кролика глазом, медленно поплелся назад. Проходя мимо клетки, старый волшебник закрыл ее шторкой. Добравшись до кровати, уже засыпая, он слышит голос попугая:
- Не, ну до чего же зашибись день прошел!
- Что за идиотский сон? - подумал Фолко и рассказал его гномам. Те только рассмеялись в ответ, однако спустя минуту на плечо хоббита приземлился попугай и со словами "зашибись день прошел", вручил клювом письмецо, притороченное к лапке.
Старый маг был очень обеспокоен, ему по-прежнему не удавалось ни в чем разобраться. Сила Олмера росла, эльфы Серых гаваней обеспокоены. Известия о Пожирателях Скал подтвердились. Эти твари направлялись к Серым Гаваням, покидая Морию. Полчища гномов, собранные Дори вдоволь награбила на землях, где вновь расселились орки. Под руку бесшабашных гномов вновь покорилась Мория. На радостях гномы решили открыть путь воде вслед Пожирателям Скал. Это было бы катастрофой. К счастью для всех, Дори и сотоварищи опять все сделали не так и затопили всю Морию в помоях и канализации, скопившейся за три предыдущие эпохи. В Ангмаре очередной праздник - повесили нового королевского сборщика налогов, а на его похоронах порвали три гармоники. С востока постоянно приходят какие-то проходимцы. Один из них постучался во Дворец Наместника, попросил водички попить, а потом из кабинета Наместника обнаружилась пропажа трех роялей...
Письмо ничего не изменило в жизни наших героев. В концовке Радагаст вновь напоминал о том, что пора бы уже и замочить Олмера...
Отон тем временем, железной рукой вел отряд вперед. Барский Хребет становился все ближе и выше. К счастью, дорога проходила по обжитым ховрарами местам, поэтому Отон без проблем добывал пропитание для своего отряда, расплачиваясь чеками на предъявителя с печатью Олмер-Банка. Ховрары скрипели зубами, но чеки принимали. Это так понравилось Отону, что он приказал в случае возможной стычки решать дело миром, ибо Вождю нужны такие подданные и друзья, которые столь безоговорочно верят в финансовую устойчивость Олмер-банка.
На следующее утро отряд вступил в Ущелье. Благодаря приказу Отона, оружие было в ножнах, а стрелы в колчанах. Лишь четверо втайне проигнорировали этот приказ. Это наша неразлучная троица и сам Отон. Фолко даже не удивился, увидев, как перед ним возникла темная туча стрел, двигающаяся со страшной скоростью навстречу. Заученный кивок головы и забрало скрыло лицо хоббита. Отон был вовсе не так ловок, как хоббит, а мифрильных доспехов у него и вовсе не было. Несколько стрел застряло в его щите, еще одна сбила шлем с его головы. Но предводитель отряда продолжал. Несмотря ни на что выкрикивать приказы, чтобы не сильно отбивались, а то надо решить дело миром. Но в этот момент войско противника показалось из-за груды валунов и одна, особо меткая стрела угодила Отону в палец, причем так искусно, что прямо под ноготь. Отон взревел благим матом и проорал приказ "Руби их всех нахрен, это неправильные пчелы, то есть враги..."
- Да, пиздить не мешки ворочать, - подумал хоббит. Их положение казалось безнадежным. Со склонов кубарем катились какие-то совсем дикие существа, замотанные в мохнатые шкуры, высокие с широкими плечами и низким лбом. Их ушам мог позавидовать и сам Чебурашка.
- Гурры, вместе с пещерными троллями, - отрешенно подумал хоббит. А впереди всех несся тот самый тролль, сбежавший от придирок хоббита из отряда.
Отон бесстрашно бросился вперед, но ему в грудь ударило тяжелое копье. Кольчуга выдержала, но предводитель отряда рухнул как подкошенный, злополучный тролль засветил ему камешком в лоб одновременно с копьем.
К растерянному состоянию отряда добавилась новая напасть - кучка зловредных гурров принялась что-то наколдовывать. Воины спецотряда прямо во время боя начали засыпать и падать ниц прямо перед многократно превосходящим их в числе противником.
Отряд ждало неминуемое истребление. Фолко, Торин и малыш стояли в нерешительности. Их товарищи по отряду падали волнами. Сбежать не было никакой возможности - отряд был полностью окружен. И тогда хоббит вспомнил про талисман Олмера.
- Отон, вставай, налоговый инспектор пришел, - завопил Фолко, принимаясь осыпать врагов стрелами. Торин и Малыш бросились вслед за хоббитом, размахивая топорами во все стороны так, что задели двух орков из своего отряда - гномы в минуты опасности не разбирали ни своих, ни чужих.