Женщина так расстроилась, что даже выпила чашку чая залпом, как стопку водки. Глядя на нее, Аллочка чувствовала себя преступницей – до сей поры она ничего ужасного в этом не видела. Видимо, Варька тоже, потому что она позволила себе возразить:
– Валентина, а может, все было не так трагично? – пожала она плечами. – Ну, подумаешь – пришел отец к дочке в спальню чуть позже. Но ведь вы сами говорили – он к ней заходил сразу после работы. И что поделать, если работа у него заканчивается так поздно? Целовал, тискал, баловал шоколадом – ну, любил он ребенка, это ведь ни для кого не секрет. И потом, отцы всегда любят больше дочерей, тем более пока они маленькие.
– Не знаю, не знаю... – многозначительно посмотрела на нее Валентина. – Тут ведь еще надо посмотреть – КАК он ее любил! Может быть, Марию он баловал как дочь, а может быть, его тянуло к ней...
Тут она поднялась с кресла и быстро подошла к книжной полке, вытянула книгу со страшной обложкой и грохнула на столик.
– Вот, – словно уличая Варьку в чем-то нехорошем, проговорила она. – Я тоже так думала – любит, балует, отцы больше любят дочерей! Думала, пока не прочитала вот это. Читайте-читайте. Это книга о педофилах! Я ее случайно купила по сниженной цене.
– Ну, блин, ваще-е-е! – изумленно вытаращился на Валентину Степан.
Та только сверкнула на него строгим оком и продолжала тыкать книгой в нос Варьке:
– Почитайте же! Очень поучительная вещь. Я бы даже сказала – настольная книга матери и няни!
Аллочка схватила книгу, рассмотрела ее со всех сторон и разочарованно протянула:
– Так это же художественная литература! Ха! Там вам такое придумают! Назаров-то тут при чем?
– А при том! – наклонилась к ней Валентина. – Я очень пристально наблюдала за отцом Марии – все характерные черты педофила у него были налицо! У него даже внешность подходящая – как у героя в этой книге.
– Ой, на-а-адо же, – всерьез обиделся за своего шефа Степан. – А ты свою-то внешность видела? Типичная виселица. Книжечку она по дешевке купила! И как только Жанна Игоревна тебе Машку доверяла?
– Степан хотел сказать, – быстренько сгладила его реплику Варька, – что внешность обманчива. И еще он хотел спросить – а вы матери Маши говорили о своих опасениях?
Валентина обиженно вытянула шею и уставилась в пол.
– Говорила, конечно. И неоднократно. Жаловалась, что это неприлично, когда отец входит в спальню к маленькой дочери и целует ее прямо... стыдно сказать! В животик! А она... она относилась к этому непростительно легкомысленно – смеялась и говорила, что это не страшно. Вот если бы, говорила она, он заходил к старшей дочери и в животик ее целовал... Это Виолетту-то! Какой ужас!.. Вот это как раз тот момент, когда я в корне осуждала поведение матери.
Степан не был закален допросами свидетелей, и терпение у него кончилось.
– Короче! – хлопнул он по столу ладошкой. – Говори – зачем убила Машу? Чтобы ее от отца-педофила защитить?
Валентину словно отбросило от стола. Она вдруг принялась широко раскрывать рот, переводить взгляд от одного к другому и махать руками.
– Он... он... чтобы я!.. Машеньку?! У меня нет детей... я ее... это ж больше, чем родной ребенок... я...
– Степан хотел спросить, – затараторила Аллочка по Варькиному примеру. – Что вы делали в ночь, когда случилась трагедия?
– Я... я...
– Да вы успокойтесь, выпейте водички... из Варькиной чашки.
Валентина выпила Варькин «чай», отдышалась и заговорила спокойнее:
– В тот вечер мы с Марией режим не нарушали. Мы поужинали, потом я стала девочку купать. После купания я поменяла ей пижамку, дала лекарство – Марию на ее дне рождения просквозило, девочка кашляла, и стала знакомить ее с зарубежными писателями... мы читали Киплинга. А потом она уснула. И я – вместе с ней. И проснулась только тогда, когда меня разбудил Кирилл Андреевич.
– И никуда не выходили? – спросила Аллочка.
– Я не могла оставить ребенка без присмотра, – твердо ответила Валентина.
– Нет, ну вы же тоже человек! – не удержалась Варька. – По нужде, попить, например, я не знаю...
– Попить? У меня всегда стоит на столе графин с водой. А «по нуждам» я хожу только тогда, когда Мария спит.
Теперь на нее смотрели уже с некоторым уважением – это была действительно не просто женщина, а живой сборник по воспитанию детей.
– Ясно, – кротко мотнула головой Аллочка. – Следовательно, когда у Маши был день рождения, вы тоже от детей никуда не удалялись.
– Это не совсем верно, – строгая няня не терпела неточностей. – Марию, как и других детей, у меня на некоторое время забирали – родителям взбрело в голову, что их дети будут счастливы прочесть стишки. К тому же Марии дарили подарки, поэтому мое присутствие было бы не совсем корректным. Однако я наблюдала за ребенком из-за колонны.
– А Виолетту вы не видели?
– Я работала только с младшей дочерью Назаровых, в мои обязанности не входило следить за Виолеттой.
– С ума сойти... – вытаращился Степан. – Железный Феликс! Ростральная колонна! Крейсер «Аврора», честное слово!
Валентина даже не удостоила его взглядом.
– Еще один вопрос, – спросила вдруг Аллочка. – А как вы спали тогда... когда вас разбудил Назаров?
– Вас интересует – в чем? – покраснела няня. – На мне была...
– Меня интересует – спокойно ли?
– То есть... – сдерживала слезы няня. – Не мучила ли меня совесть? Она еще ничего не знала, моя совесть, поэтому...
– Ну, куда вас все время несет? – поморщилась Аллочка. – Я не об этом! Я хочу знать – здоровый ли у вас был сон? Крепкий ли? А?
– Ну... не думаю, что мое здоровье кого-то интересует... – пожала плечами Валентина. – Но, если угодно, – нет! Сон у меня был плохим: меня все время мучили какие-то кошмары, хотелось проснуться, а не получалось. И потом очень долго болела голова. Но это и не удивительно – после того, что случилось...
Теперь уже женщина откровенно скучала, вероятно, как бы она ни храбрилась, разговор стоил ей немалых усилий.
– Пожалуй, мы пойдем, – поднялась Варька и потянула за собой остальных. – Спасибо за беседу, за чай. До свидания...
Няня Валя стойко проводила гостей до двери и даже нашла в себе силы улыбнуться.
– Ну, и что ты скажешь? – толкнула в бок племянницу Аллочка, когда они спускались по лестнице. – Каково?
– Больная на всю голову! – вместо Варьки ответил Степан. – И как только Жанна Игоревна ей ребенка доверила?
– Вы уже об этом спрашивали. Просто она старалась воспитывать Машу так, как научилась по книгам, – ответила Варька. – Похоже, литература для нее – основной источник знаний, никакого жизненного опыта. Она так стремилась все предусмотреть, и не получилось...
– А я теперь точно знаю... – начала было Аллочка, но стрельнула глазами на Степана и примолкла. – Я тебе потом скажу.
– А что вы хотели сказать? – переспросил Степан.
– Я хотела сказать, – многозначительно посмотрела на него Аллочка. – Что вы теперь просто обязаны назначить мне свидание! Сколько ж можно?!
– Аллочка! – ужаснулась Варька. – Ну, разве так можно?! Где женская робость?! Ты прямо на шею вешаешься!
– Варя хотела сказать, – ехидно ответил Степан, – что со свиданием вы опоздали. Потому что, хотела сказать Варя, мы с Татьяной уже подали заявление в ЗАГС, и я временно на других женщин не смотрю! По крайней мере, до регистрации!
У Аллочки вытянулось лицо, но потом глаза ее просияли:
– То есть, если я правильно поняла – после регистрации... у меня есть надежда?
– Вы поняли неправильно, – все больше улыбался Степан. – У вас – нет, а вот у Вареньки...
– А я хочу сказать! – вклинилась Варька. – Что на чужих мужиков ни до, ни после регистрации смотреть не приучена!
– Тогда поехали, я отвезу вас домой просто по-дружески.
Домой они ехали в полном молчании. Степан ждал, что Варька одумается и на свидание согласится. А что, очень было бы здорово: она – замужем, он – женат! Эдакая романтическая любовь. Варя искренне жалела несчастную Валентину, которая, как могла, любила Машеньку, а ее еще и обвиняют в гибели девочки. И как только она держится? А Аллочка... Аллочка огорчалась, что вот и еще одна их версия потерпела крушение. А ведь как все хорошо складывалось – няня Валя страстно любит Назарова и от избытка чувств лишает жизни всю его родню, он остается один, достается ей, весь больной, – и с сердцем у него проблемы, и с... в общем, ни к черту мужичок получается. Но она его все равно любит. И все сходится!.. Но вот, оказывается, и не все. Ничего не сходится, потому что Аллочка ведь тоже человек – она же поняла, что Валентина переживает, и по глазам было видно – не она это Машеньку. И потом: если няня не врет, то она и в самом деле никуда от девочки не отлучалась, а снотворное подсыпали обеим, и, скорее всего, в тот момент, когда она купала Машу. Но... черт возьми! Но кто это мог сделать, если дома никого не было?! Ни-ко-го!.. Что тут думать – остается только Назаров. Он затащил Жанну в тир, убил дочь... Сначала убил Виолетту, потом Жанну, а потом... погодите-ка, погодит-ка... а ведь все сходится!
– Варька! Я все поняла! – подскочила Аллочка, но, увидев, как быстро к ним обернулся шофер, глупо захихикала: – Я поняла, почему мне не звонит Сигизмунд! Он, наверное, тоже лежит в больнице с инфарктом! Я же ему отказала!
Степан неприлично фыркнул и остановил машину прямо возле подъезда.
– Все. Приехали, – проговорил он и обернулся к Варьке. – Ну, так что? Мы с вами еще встретимся?
– Да! – сунулась к нему Аллочка. – На суде!
И обе дамы выскочили из салона.
Дома их уже ждала Гутя.
– Где вы так долго? Я уже испереживалась вся! Ну, что у вас?
Аллочка вовсе не забыла, что сестрица ездила на встречу с мужчинами, поэтому сузила глаза и ехидно спросила:
– Сначала ты расскажи – достойные клиенты попались? Хороший свадебный материал? Только не лги мне! А то утаила от меня Назарова, теперь вот мы расхлебываем!
Варька выпучила глаза:
– Нет, мам, ты слышала?! Свадебный материал! Это она про мужчин-то так!
– Материал неплохой, – качнула головой Гутя. – Двое серьезных мужчин, работали на Севере, накопили денег, приехали сюда покупать жилье, а заодно решили и качественную хозяйку в дом привести. Очень разумный подход. Хотят познакомиться с женщинами среднего возраста. Сегодня перед сном надо будет анкеты своих невест просмотреть, завтра предложу им на выбор.
– Ты совсем с головой не дружишь, да?! На выбор! Ничего не надо предлагать на выбор! – вытаращилась Аллочка. – Наоборот! Надо им одну мою анкету предложить. Обоим. И даже ничего мне не говори! Я сегодня буду вместе с тобой сидеть и разные свои фотографии на все анкеты клеить. Северяне! Домик купить хотят, хозяюшку ищут, да это ж просто зайки! Мою анкету дашь!
Гутя устало вздохнула:
– Ты уж извини, но я твою анкету и вовсе убрала, от позора...
– Как убрала?!
– А так! Ты зачем вместо своего снимка фотографию нашего кота Матвея приклеила?! А я, дура, не посмотрела! А потом показываю альбом, а мне пальчиком в Матвея тычут: «А что – вы и кошкам женихов находите? А с хомячками не работаете?» Позор!
– И ничего не позор. Просто так я игриво намекнула, что я мягкая и пушистая, как киска!
– Все, Аллочка, все, – отмахнулась от нее Гутя. – Никаких анкет – встретишься с ними вживую, и уж если это судьба – какому-нибудь мужику век с тобой пропадать, так пусть сам выбирает...
Аллочка не стала отвечать на вредные выпадки сестры. В сущности, вариант со встречей ее устраивал полностью.
– А мы сегодня у Валентины были... – напомнила Варька.
Гутя тут же забыла о своих рабочих делах и затормошила дочь:
– Ну, и что? Рассказывайте!
– Да что там рассказывать, – вздохнула Варька. – Мам, не она это, это я вам говорю как психолог.
И все же такой ответ Гутю не устроил, она хотела подробностей. Варька, яростно перебиваемая Аллочкой, рассказала обо всем, что они узнали за этот день.
– Выходит, наша версия была ошибочной... – поцокала языком Гутя. – Ну, и хорошо, то-то мне не очень хотелось верить, что девочек убила няня.
– А в то, что их убил родной отец, тебе верить хочется? – прищурилась Аллочка. – А придется! Потому что я сегодня еще раз подумала... Дело наверняка было так: Назаров был взвинчен – болезнь, то да се... А тут еще Вета подвернулась. И скорее всего, девочка стала у отца что-то требовать, он, конечно, отказал, тогда она...
– Ну, это ясно – она принесла кассеты и фотографии, так? – поторопила ее Гутя.
– Да, и он взбесился, ударил Вету, она неудачно упала и... В общем, трагическая случайность, – продолжала Аллочка. – Дальше мы все знаем, а потом Жанна уехала к подруге, а он уже решил, что она и вовсе его бросила – и сказал нам, что она пропала. Но Жанна вернулась, он ее потащил в тир, но!..
Аллочка выдержала театральную паузу.
– Будешь выпендриваться, полью из лейки, – потеряла терпение Варька.
– Жанну он потащил, но... – снова хитро прищурилась Аллочка. – Но Машенька не могла уснуть! И он дал ей снотворное! Чтобы ребенок не мешал ему и не плакал, но – не рассчитал дозу! Вот она и... – Аллочка победно оглядела родственниц. – Ну, как вам мои размышления?
Дочь с матерью переглянулись:
– Мам, она... нет, она не глупая у нас, просто сегодня переутомилась, – пояснила матери Варька.
– Аллочка, – вздохнула Гутя. – Сначала – да: Жанну Назаров утащил в тир, но ведь только на следующий день погибла Машенька! И с ней в это время находилась няня. И тебе, как всеми признанной сыщице, стыдно упускать такой момент.
– А еще, – тут же подключилась Варька. – Няне и самой кто-то снотворное подсыпал! Я в этом почти уверена. Но зачем? Чтобы она тоже не плакала?! Валентину усыпили специально – чтобы она не забеспокоилась раньше времени, отчего это Машенька так тихо «спит», чтобы Валя никуда не убежала и чтобы потом свалить на нее это преступление!
Аллочка стояла на своем:
– И все равно! О том, что это сделал Назаров, говорят и Жанна, и даже Валентина.
– Валентина не говорила такого, – не согласилась Варька.
– Но хотела сказать! – упрямилась сыщица. – Она мне взглядом намекала. Назаров это!
– Нет, это не Назаров, – раздался вдруг голос от двери, и в комнату вошел Фома. – Варь, подогрей ужин, а? Я так сегодня вымотался...
В кухню кинулись сразу все три женщины – Гутя с Варькой, чтобы быстро подогреть тефтели, которые Гутя в одиночестве уже успела накрутить, а Аллочка – посмотреть, нельзя ли чем-нибудь перекусить, пока ужин еще не согрелся.
– Я сегодня был у Назарова, – уже за столом, работая ложкой, сообщил Фома.
– Охрану видел? – встряла Аллочка.
– А зачем на нее смотреть... – вздохнул Фома. – Состояние Кирилл Андреича прямо-таки незавидное. Никак на поправку идти не хочет.
– Ну и правильно, – махнула рукой Аллочка. – После того, что он сотворил со своей женой, если он еще и на поправку пойдет – это с его стороны вообще свинство!
– Фом, а почему ты решил, что Назаров не мог убить девочек? – спросила Варя.
– А потому, – объяснил ей супруг. – Мне Левка рассказывал – он его карту болезни изучал, ну и зашел разговор о мужском заболевании, о котором вы уже знаете. Так вот, Назаров постоянно лечился, и прогнозы этого лечения были более чем утешительные! Очень хорошие прогнозы были, его могли излечить, и Кирилл Андреевич старательно выполнял все предписания врачей. Все! За такой промежуток времени он ни разу не нарушил режима, ни разу не пропустил ни одной процедуры и указания врачей выполнял очень прилежно.
– Ишь, как его прихватило, – фыркнула Аллочка.
– И что? – не понимала, куда клонит зять, Гутя.
– А то, что одним из предписаний врача было – избегать потрясений! Не мог Назаров убить Виолетту от ярости – даже случайно. Он и таблетки пил успокоительные, чтобы случайно не сорваться.
– Да? – в сотый раз прищурилась Аллочка. – А почему же он тогда с такой злостью на жену накинулся? Человек в спокойном состоянии никогда бы до таких издевательств не опустился!
– А потому и озверел, что как он ни пил таблетки, а после гибели Виолетты все его лечение пошло насмарку, – ответил Фома.
– Да, – качнула головой Варька. – Он, может быть, потому-то еще больше злиться и стал!
– И вовсе нет! – кипятилась Аллочка. – Просто Вета показала ему фотографии, а он и взбесился. Ха! Хотела бы я посмотреть, какие таблетки выдержат, когда тебе такие снимки в нос суют! Вот он и съехал с катушек. И дочь свою шибанул от ярости, а кулак у него – мама не горюй! Что тут думать-то?
– А потом он спокойненько смотался, да? – переспросила Варька. – То есть у него полетело все лечение, он увидел, как жена ему изменяет, швырнул дочь, а сам потихоньку удалился, да? Да он бы после лицезрения этих снимков должен был растерзать и жену, и этого Чернова в мелкие клочья.
– Значит... это не Назаров, не проходит твоя версия, Аллочка.
– Ну, ничего вам не нравится! – дернулась Аллочка и демонстративно отправилась к себе в комнату, хлопнув дверью. – Думайте теперь сами!
Они и думали. Но ничего на ум так и не приходило. Все, кто попадали под подозрение, либо располагали стопроцентным алиби, либо вообще не имели к этому никакого отношения.
Время шло, а следствие так и не продвигалось. Аллочка даже сбегала в милицию, нашла Редько Ивана Дмитриевича, того самого, который приходил к ним после гибели Маши. Он выспросил обо всем, что они знали, а сам своими наработками не поделился. Аллочка собиралась вытрясти из него хоть что-то, но у милиционера были крепкие, закаленные нервы. Он и вовсе сделал вид, что никакой Аллочки в глаза не видел, и попросил «гражданочку выйти из помещения и не портить воздух своими криками!». Это больше всего возмутило бравую сыщицу. Однако с этим возмущением она так и вернулась домой. Надо было хоть немного отвлечься, чтобы потом посмотреть на ситуацию не замыленным взглядом, и Алла Власовна перекинулась на устройство собственной личной жизни.
– Гутя, ну и как отреагировали твои северяне на мое фото? – спросила она сестру, накладывая ночной крем на тугие щеки.