Посреди жилого комплекса размещались спортивные площадки, клуб и кинотеатр, гимнастический зал, школа для детей – членов «Гитлерюгенда».
Здесь же нашлось место для штаба заместителя Гитлера по нацистской партии Рудольфа Гесса. После того как Гесс на собственном самолете неожиданно улетел накануне войны в Лондон, что было представлено «приступом безумия», его место в городке заняли пузатенькие функционеры главного партийного босса Мартина Бормана.
Все здания в городке были не выше двух этажей. С одной стороны из-за глухого забора выглядывали только крыши. С другой – высокий откос уходил к железнодорожным путям вдоль реки Изар и служил естественной преградой для любопытных.
В последний год войны «искусственный рай СС» в Пуллахе прекратил свое существование. Пришлось переоборудовать поселок в казармы для вермахта.
А в декабре 1947 года американцы поспособствовали переезду сюда «Организации Гелена». Денег не жалели. На создание центра связи, системы безопасности, включая подземные бункеры, а также на ремонт и кондиционирование ушла значительная по тем временам сумма в три миллиона долларов.
Чтобы успокоить любопытных и не допустить утечки сведений в прессу, Гелен придумал простой, но остроумный ход. На фасаде появилась правдоподобная вывеска, которая сообщала, что за забором располагается «Южно-немецкая промышленно-эксплуатационная компания».
Одновременно запустили слух, что учреждение занимается секретными научными и технологическими разработками, которые следует оберегать от конкурентов. Отсюда и усиленный режим охраны. Об этом с удовольствием «откровенничали» сотрудники «компании» в соседних пивных.
На несколько лет удалось предотвратить нежелательный интерес к Пуллаху. Кому захочется принюхиваться к секретным и скучным научным исследованиям, когда страна только начинает приходить в себя после военного поражения?
Однако это длилось недолго. Все чаще стали фиксироваться попытки установить наблюдение за сотрудниками, посвятившими себя таинственным «научным изысканиям». Гелен не без оснований подозревал в этом русских и их помощников из восточногерманской разведки.
Тогда Францу Штайнеру и его коллегам пришлось забыть об уютных кабинетах в Пуллахе. Оперативным работникам, или, как было принято говорить, «полевым игрокам», посещение штаб-квартиры категорически запретили.
Встречи проходили на конспиративных квартирах и в офисах бесчисленных фирм, которые занимались реальным бизнесом; даже получали прибыль и с немецкой аккуратностью платили налоги, но главным образом служили прикрытием для офицеров разведки.
Нередко «чистые» сотрудники и клиенты даже не подозревали, что оказались в учреждении, которое финансируется из особых статей бюджета и создано отнюдь не для коммерции, а для специальных операций.
Резидентуры в других странах были вынесены за пределы посольств и размещались в неприметных особнячках или в многолюдных офисах экспортно-импортных компаний.
Все это позволяло обеспечить такой уровень зашифровки разведывательной работы, о котором многим спецслужбам мира приходилось только мечтать.
Как-то Франц поведал сыну, что даже германский дипломат, работавший в одном из посольств ФРГ и завербованный «восточным блоком», не знал, кто из его коллег занимается разведкой, и на все вопросы по этому поводу только беспомощно разводил руками.
Ему не верили, думали, что хитрит, изворачивается или, что намного хуже, специально подставлен под вербовку «кураторами» из БНД. Прояснить ситуацию попросили Франца, который сильно удивил своих русских друзей. Ему стоило немалых трудов доказать, что дипломат не лжет и не пытается ввести в заблуждение. Он реально не может ничего сказать о тайных связях своих коллег по посольству. Что же касается резидентуры БНД, то она вообще находилась в другом городе.
Питер довольно быстро добрался из Хорватии до юго-восточной границы ФРГ и оставил Валерию в гостинице в Мюнхене. Договорились, что она не будет терять зря время и сходит в Старую Пинакотеку, одну из лучших художественных галерей мира, где хранится более девяти тысяч полотен европейских художников XIV–XVIII веков.
Штайнер по собственному опыту знал, что по залам музея можно бродить не один день, а если останутся силы и желание, то стоит перебраться в Новую Пинакотеку с экспозицией более поздней европейской живописи.
– «Мюнхен – город музеев», – обидчиво заметила Валерия. – Ты не боишься, что я уеду в Берлин? Там тоже можно ходить по музеям.
Проявив ангельское терпение, когда Питер сообщил, что придется прервать «медовый месяц наоборот», Валерия уже через день стала хандрить и выражать протест – не очень настойчиво, но вполне убедительно.
– Не обижайся, – старался успокоить ее Питер. – Мы все наверстаем.
– Имей в виду: музеи мне быстро надоедают. Голова начинает кружиться, портится настроение, и хочется поскандалить, – предупредила Валерия.
Чертыхаясь про себя и проклиная все разведки мира, вместе взятые, Питер приехал на арендованной машине в западный пригород Мюнхена.
Совсем рядом располагался замок Нимфенбург с парком, посреди которого сверкала водная гладь бассейна. В школьные годы Питер часто гулял в этом парке и даже фотографировался здесь с друзьями после окончания гимназии.
Эта фотография до сих пор хранилась на видном месте в библиотеке родительского дома. Родителей уже нет среди живых, а в доме все сохранилось так же, как в годы его юности.
Проверившись, нет ли наружного наблюдения, – обязательное требование при посещении конспиративного адреса, где бы он ни находился, – Питер сбросил скорость и остановился перед воротами во двор солидной виллы.
В этом дорогом районе жили в основном богатые бюргеры, предки которых некогда относились к самой влиятельной силе Баварии – пивоварам, сделавшим огромные состояния на пенистом напитке.
Ворота бесшумно открылись и пропустили машину Питера во двор. Ему уже было ясно, что встреча будет важной. Для быстрой передачи очередного задания или обсуждения обычной командировки его вызвали бы в один из офисов, и не обязательно в Мюнхене.
«Видимо, будет солидная персона из Пуллаха. „Деревня“ здесь недалеко», – подумал Питер. Оставив машину на гостевой парковке за домом, он обогнул ухоженную клумбу и без труда нашел приоткрытую дверь на веранду. Здесь его ждал неприметный охранник в свитере и джинсах.
«„Контора“ экономит деньги. Видно, что парень подрабатывает садовником».
Предчувствия не обманули Питера. В гостиной его ожидал один из заместителей директора БНД. «Его зовут Гюнтером, и он руководит операциями в Азии. Хотя кто знает? У них часто все меняется».
Рядом в кресле устроился незнакомый Питеру мужчина. По галстуку и некоторым деталям одежды можно было догадаться, что он приехал из Лондона или с восточного побережья США.
– Извините, Питер, что выдернули вас из отпуска. Обещаю, что пропавшие дни будут компенсированы в двойном размере, – шутливым тоном сказал Гюнтер.
– Ничего страшного. Хотя время – самое дорогое, что у нас есть.
– Абсолютно согласен. Время дорого, поэтому перейдем сразу к делу.
«Почему он не представляет другого коллегу. И вообще, зачем он здесь?»
– Будете кофе или, может быть, пиво? Баварское, лучшее в мире, – предложил Гюнтер.
– Благодарю. Лучше воду. Например, перье.
– Перье с лимоном подойдет?
– Вполне.
– Да, я знаю, что вы не любите пиво. Странно для баварца.
– Мой отец родился в Саксонии. Он был военным. После отставки стал управляющим поместьем и переехал в Баварию.
– Да, я помню.
«Ни черта ты не помнишь! – подумал Питер. – Переходи к делу, раз торопишься».
Привычка начальников демонстрировать свою осведомленность его раздражала. Умный человек скажет меньше, чем думает, а не наоборот.
– Так вот, Питер. Нас серьезно беспокоит ситуация в Пакистане. В Берлине создана межведомственная рабочая группа, которая провела мозговой штурм.
«Для этого штурма желания мало. Нужны еще и мозги. А молчаливого верзилу я, кажется, встречал в Вашингтоне. Он не немец. Но и не американец».
– Результаты анализа удручающие. С точки зрения борьбы с международным терроризмом Пакистан представляет сейчас не меньшую, а большую угрозу, чем Ирак, Иран или Афганистан.
«Смелое заявление. Получается, что, финансируя Пакистан, Америка помогает международному терроризму». Питер выразительно посмотрел, как бы подсказывая эту мысль, но от комментариев воздержался.
– Да, Питер. Не удивляйтесь. Таковы выводы межведомственной рабочей группы, которые доложены канцлеру госпоже Меркель. Это ее очень беспокоит. Дело в том, что правительство президента Мушаррафа не ведет решительной борьбы с террористами.
– Оно и не может этого делать. Угроза гражданской войны вполне реальна. Приходится лавировать. Но власти наносят удары по лагерям террористов, пытаются дезорганизовать их подполье.
– Оно и не может этого делать. Угроза гражданской войны вполне реальна. Приходится лавировать. Но власти наносят удары по лагерям террористов, пытаются дезорганизовать их подполье.
– Вы отчасти правы, однако вопрос о границах этого лавирования. Его масштабы таковы, что уместнее говорить о пособничестве террористам. Мы далеки от мысли, что генерал Мушарраф связан с террористами. Нет, конечно. Но в его разведслужбах, в армии, в госаппарате немало пособников исламских экстремистов. Страна расколота противоречиями, даже враждой между провинциями. Государство на грани краха, и нельзя забывать, что Пакистан обладает ядерным оружием. В случае захвата власти исламистами ядерные боеприпасы попадут прямо в руки «Аль-Кайеды». Не говорю уже о том, что страна превратилась в базу подготовки террористов.
– Я докладывал об этом в своих сообщениях. Третья мировая война может начаться именно в Азии и, вне всякого сомнения, будет ядерной.
– Не дай бог! Не пугайте меня, Питер. И не сбивайте. Я знаю, что вы опытный профессионал, но не нужно применять свои навыки против начальства.
«Опять не забыл напомнить, кто здесь старший. Неисправим! Забыл, что гордыня – грех».
Незнакомец с интересом наблюдал за беседой и даже не скрывал, что он скорее на стороне Питера. «Все же он похож на американца, но с аристократическими корнями. Или я видел его в Лондоне?»
– Наши американские партнеры считают целесообразным обсудить с Беназир Бхутто ее возвращение в Пакистан, – невозмутимо продолжил в назидательном тоне Гюнтер. – Они полагают, что в качестве лидера оппозиции ей удастся нейтрализовать недовольство населения. В противном случае этим воспользуются исламские экстремисты, и ситуация окончательно выйдет из-под контроля.
– Означает ли это, что Вашингтон отказывается от поддержки генерала Мушаррафа?
Гюнтер замялся и бросил быстрый взгляд в сторону незнакомца.
«Все ясно. Он американец, – окончательно решил Питер. – Иначе зачем Гюнтеру так деликатничать? Сказал бы прямо, что янки ведут свою игру».
– Видите ли, Питер, в Вашингтоне разные точки зрения на этот счет. Единая стратегия еще не выработана. Администрация привыкла строить свою политику в зависимости от ситуации, – укоризненно добавил Гюнтер и посмотрел на незнакомца с некоторым вызовом.
Но тот проигнорировал эту смелую реплику.
– Американские представители планируют провести встречу с Беназир Бхутто в Лондоне. Если договорятся, то в ближайшее время она окажется в Пакистане.
– Действительно, сюжет для триллера.
– А вы сомневались? Мы просим вас помочь в этой ситуации. Основные вопросы вам понятны, но для порядка получите подробное задание.
– Мне следует выехать в Пакистан? – поинтересовался Питер.
– Не сразу. Прокатитесь в Лондон. В окружении Бхутто среди пакистанцев у вас есть источники. Необходимо использовать эту агентуру и выяснить реальные планы Беназир.
– Она никому ничего не скажет, даже своему мужу.
– Вам проще. Вы ей не муж, и надеюсь, удастся получить стоящую информацию, – попробовал отшутиться Гюнтер. – По крайней мере мы на вас рассчитываем. И будьте готовы к командировке в Пакистан. Туда придется отправиться после Лондона, как минимум на полгода.
– Под каким прикрытием?
– Можете договориться с вашим журналом?
– О командировке на неделю договорюсь легко, но на полгода вряд ли.
– Мы возьмем это на себя, – предложил Гюнтер.
«Да, здорово их припекло».
– Очень прошу не вести с журналом переговоры о моей скромной персоне, – предупредил Питер. – Боюсь, это вызовет негативную реакцию.
– А что вы предлагаете?
– Договорюсь о творческом отпуске на полгода для написания книги. «Пакистанская западня», «Азиатский гамбит», что-то в этом роде. Получу аккредитацию журнала в качестве специального корреспондента. Но платить они будут только за конкретные статьи. Это не покроет всех расходов.
– О деньгах не беспокойтесь. Задание особой важности. Все финансовые и прочие технические вопросы мы решим.
– Да, кстати, я могу поехать в Пакистан с моей невестой? Она фотохудожник. Ей будет интересно познакомиться с Азией.
– Немка, гражданка ФРГ?
– Да, окончила Берлинский университет. Мой коллега, профессиональный журналист.
– Не вижу оснований для отказа. Рад за вас. Умеете совмещать полезное с приятным. А то еще загуляете с пакистанскими красавицами. Но она-то согласится туда поехать?
Питер утвердительно кивнул, хотя в душе был совсем в этом не уверен.
«Вот и проверим наши отношения. Что ни делается, все к лучшему. Так хочется, чтобы Валерия согласилась!»
– И разрешите представить господина Мак-Грегора. – Гюнтер сделал широкий жест, как бы выталкивая незнакомца на авансцену. – Наш американский друг и коллега. Ему поручено координировать операции на пакистанском направлении. Это он будет вести переговоры с Беназир Бхутто в Лондоне и надеется, что вы окажете ему информационное содействие.
– Много о вас слышал, – вежливо сказал Мак-Грегор, поднявшись из кресла и пожав руку Питеру. Ладонь была крепкая и даже мозолистая, как у опытного яхтсмена.
– Надеюсь, хорошее.
Мак-Грегор многозначительно улыбнулся, что можно было расценить по-разному: «И хорошего, и плохого – всякого наслышался».
«Не очень-то он разговорчив. Теперь понятно – американец, но предки из Шотландии. Это чувствуется».
Сев в машину и выехав на зеленую улицу пригорода, Питер представил, как Валерия бродит по залам художественной галереи. «Глаза растерянные, смотрит на картины, а думает, когда я приеду».
В зеркало заднего вида он заметил, что к автобану направляется также «мерседес», только что выехавший из ворот виллы. За рулем – водитель. Боковые стекла прикрыты шторками.
Наверняка там Мак-Грегор. Торопится. Видимо, приехал специально для этой встречи, но с Гюнтером своими впечатлениями не поделился. Осторожный. И правильно. Но вообще-то ситуация непростая. Впрочем, много их было, простых ситуаций?
«И зачем только Валерия со мной связалась! А почему ей не согласиться? Не так страшен Пакистан, как о нем рассказывают. Все будет в порядке», – подумал Питер и нажал на педаль газа.
Глава 7
Без гарантий
Июль 2007 года,
Лондон
– Ваши гарантии? – Беназир Бхутто не собиралась миндальничать с американцем, хотя внешне он был симпатичен.
В солидном возрасте, очень загорелый, с прокаленным ветром и солнцем лицом, пронзительными серыми глазами. «Как на рекламе дорогих яхт для солидных клиентов».
Беназир уже несколько лет знала Джона Мак-Грегора как представителя президента США и предполагала, что он высокопоставленный сотрудник ЦРУ. Встречи проходили не часто – только для обсуждения вопросов особой важности.
«В текущем режиме» ее обхаживали «мальчики» из американского посольства в Лондоне, похожие друг на друга как две капли воды и выступающие скорее в роли почтальонов, а не партнеров для серьезных переговоров. Она к ним привыкла – всего в Лондоне ей пришлось провести шестнадцать лет жизни и еще четыре в Штатах. Целая жизнь!
– Если я вернусь сейчас в Пакистан, вы уверены, что меня не убьют в первый же день? – откинув голову назад, спросила Беназир.
– Вы этого хотите?
– Быть убитой?
– Вы мечтаете вернуться на родину и возглавить свою страну? Я это имел в виду, – деликатно уточнил Мак-Грегор.
– Соединенные Штаты сильно заинтересованы, раз поднимают тему возвращения не в первый раз. Вы можете гарантировать мою безопасность?
– Беназир, я буду предельно откровенен. Никто и ничто не может гарантировать вашу безопасность не только в Пакистане, но и здесь, в Лондоне, или в Дубае, где вы проводите много времени. Опасность – ваша судьба и постоянная спутница. Вы – блестящий политик и сами это прекрасно понимаете. Разумеется, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь в решении вопросов безопасности. А главное – мы поддержим ваше возвращение к власти. Я имею соответствующие полномочия и могу твердо обещать. Америка значительно увеличит финансовую помощь Пакистану в том случае, если вы продолжите политическую карьеру.
– Вы раньше финансировали военных, а они организовали переворот. Мой отец был премьер-министром. Они его свергли, а потом казнили. Сейчас вы финансируете хунту Мушаррафа.
– Вы не совсем правы. Мы помогаем не только вооруженным силам. Америка выделяет деньги на модернизацию системы образования, оборудование школ, университетов, поддерживает национальную промышленность.
– Не читайте мне лекций, Джон. Вы, кажется, учились в провинциальном американском университете, а я окончила Оксфорд. Что толку от вашей помощи? Америку сейчас ненавидят все – и бедняки, и образованные люди. Войнами в Ираке и Афганистане вы восстановили против себя исламский мир! Саддама многие не любили, и даже ненавидели, но при чем здесь простые иракцы? Вы же уничтожаете их, как бездомных собак! И Саддама, кстати, зря повесили. А потом эту гнусную картину увидел весь мир. Под Новый год. Когда большая часть человечества сидела у телевизоров. Наделали столько глупостей! Вам никто не верит.