«Мы никогда не сдаемся?»
Никогда?
О да! Но со мной-то ты сдался, приятель.
Он снова рассмеялся: лицо очень похожее на то, что было у него до того, как он отрастил бороду. Фрост едва ли замечал, что его смех привлек внимание нескольких человек на поле. Однако никто не связал его с изображением безбородого лица на плакате.
Вдруг он перестал смеяться.
На ограде он увидел еще один плакат, такой же, как первый:
РАЗЫСКИВАЕТСЯ / подозреваемый в убийстве / ГАРРИ ФРОСТ / НАГРАДА / 5000 долларов / (вооружен и опасен — не приближаться! «Мы никогда не сдаемся»!!) / Телеграфируйте или позвоните / «Детективное агентство Ван Дорна» — но только на рисунке было показано, каким, в представлении детективов, Фрост должен выглядеть с бородой.
Холодная дрожь пробежала по его спине. Художник почти угадал. Он изобразил не совсем то, что Фрост видел, глядя в зеркало, и на рисунке не было очков, но лицо казалось знакомым. Фрост остановился и стал разглядывать плакат, сердито отталкивая людей, которые натыкались на него, и не обращая внимания на их упреки, которые стихали, когда люди замечали его габариты. Наконец Фрост выпрямился и медленно пошел дальше, решив, что даже сейчас его вряд ли свяжут с рисунком на плакате. Не в такой толчее. К тому же никто, кому известно его имя, не посмеет его выдать.
К дьяволу ван дорнов! Он натянул им нос десять лет назад, натянет опять.
Он пошел между летательных аппаратов, вдыхая знакомый запах бензина и масла, резины и брезента, лака для пропитки, и начал осторожно приближаться к желтой летающей машине. Подойдя к ней на пятьдесят футов, он сунул руки в карманы, правой погладил «Уэбли» со спиленным стволом, а левой взялся за рукоять выкидного пружинного кинжала, который давал возможность неслышно избавиться от защитника.
Джозефина стояла спиной к нему. Она взобралась на ящик из-под мыла и нагнулась к мотору. Фрост приблизился. Сердце его колотилось в предвкушении. Лицо раскраснелось, руки вспотели. Он крепче сжал оружие.
Неожиданно он остановился.
Ему не понравились механики Джозефины. Он спрятался за бипланом «Райт модель А» и стал наблюдать за ними через передние рули. Ему не потребовалось много времени, чтобы подтвердить свои подозрения.
Одежда правильная, типичная: жилеты, галстуки, рубашки, кепки. И все молоды, как и следует ожидать от людей, увлекающихся летающими машинами. Но они больше наблюдают за толпой, чем смотрят на самолет. Ван дорны! Механики на самом деле детективы.
В голове снова понеслись мысли. Ван дорны не только охотятся за ним с помощью плакатов, они охраняют Джозефину. Почему?
Уайтвей! Это Уайтвей. Купить неисправную итальянскую машину — дорого. Не меньше стоит поезд поддержки. Но если использовать Джозефину для рекламы гонки, это окупится сторицей. Престон Уайтвей нанял детективов, чтобы охранять свои вложения в Джозефину.
Или это нечто большее, чем защита вложений?
Фрост вдруг почувствовал, что его череп вот-вот взорвется.
Уайтвей влюбился в нее?
На земле и в воздухе гудели самолеты. Куда ни посмотри, все движется: грохочущие машины, летчики, ван дорны. Он должен взять себя в руки. С Уайтвеем он разберется потом. Сначала Джозефина.
Но ван дорны, охраняющие Джозефину, помнят плакаты. Ее охранники остановят всякого, кто хоть немного похож на первый рисунок.
Фрост заметил, что взгляды детективов то и дело устремлялись к стоящему поблизости высокому рыжеволосому мужчине в просторном пиджаке и в котелке. Подозреваемый? Думают, Гарри Фрост выкрасил волосы в рыжий цвет, похудел на несколько фунтов и подрос на два дюйма? Этот парень похож на франта с Пятой авеню. Но на лбу тонкие шрамы, какие бывают у боксера. И он постоянно озирается, хотя старается этого не показать.
Это не подозреваемый, решил Фрост. Еще один чертов ван дорн — глава группы, судя по тому, как смотрят на него остальные. Неожиданно Фрост сообразил, кто этот щеголь — Арчибальд Эйнджел Эббот IV. Неудивительно, что его не потрудились переодеть механиком.
Арчибальд Эйнджел Эббот IV был слишком известен, чтобы работать под прикрытием. Он всегда занимал высокое положение в аристократическом обществе — самый завидный жених Нью-Йорка. Потом газеты сделали его еще более известным, когда он женился на дочери железнодорожного магната Осгуда Хеннеси. Его жене предстояло унаследовать всю империю. Фрост недоумевал, почему Эббот не сменил пистолет на клюшки для гольфа.
Этот вопрос молнией прошил бунтующее сознание Гарри Фроста.
Женившись на богачке, Арчибальд Эббот поступил правильно, продолжая работать в «Детективном агентстве Ван Дорна» за жалкие гроши. Уходить от дел — неблагодарная игра. Сам Гарри Фрост понял это слишком поздно. Он утратил свою проницательность. С восьми лет он мечтал о том, чтобы не работать ради выживания. И осуществил свою мечту. А что это ему дало? Он стал посмешищем. Его обманули Джозефина и Марко Селер… да в прежние дни он раздавил бы этого мошенника одним пальцем.
Фрост снова потрогал оружие. Джозефина по-прежнему с головой была погружена в мотор. Он мог схватить ее за горло, дать ей увидеть, что это он, а потом перерезать горло. Но правда заключалась в том, что он не сумел бы к ней подобраться. Слишком много здесь паслось ван дорнов, переодетых механиками. Всех их ему не убить. Они застрелят его раньше. Фрост не боялся смерти. Но будь он проклят, если умрет зря.
Нужна была помощь.
Он спешно вернулся на вокзал и сел в трамвай до Флэтбаша[15]; там он зашел в Бруклинский сберегательный банк. В детстве, живя в нищете, воруя в поездах, выпрашивая пенни на еду, он поклялся больше никогда не оказываться без денег. И, богатея, получая прибыль со всех газетных киосков, помещал деньги в банки по всей стране.
Со счета, на котором было двадцать тысяч, он снял три. Управляющий банком лично отсчитал ему деньги в своем кабинете. После того как Фрост взял деньги, управляющий небрежно выложил на стол плакат, такой же, как Фрост видел на вокзале.
Плакат был адресован банкирам. Он предупреждал: надо быть настороже, если Гарри Фрост или человек, похожий на него, станет снимать деньги со счета. Фрост резко кивнул, оценив лояльность банкира. Оба знали, что банкир больше ничего не может сделать. Если бы Фрост не прикрывал свои потери хитрыми схемами, вовлекающими чужие деньги, банкир отбывал бы срок в Синг-Синге.
Трамвай отвез Фроста на берег.
Фрост прошел на грузовой причал Пенсильванской железной дороги. Буксиры растаскивали баржи с грузами. Из вагонов в загоны гнали стада коров, овец и свиней. Фрост направился к зданию на причале и вошел в дверь, на которой было написано «Только для служащих». Бандиты, переодетые полицейскими, попытались его остановить. Фрост ребром ладони уложил обоих и через другую дверь в задней стене здания прошел на конюшни. Здесь к столбам были привязаны быки и коровы с отчетливым мексиканским клеймом на боку.
Со скотом были два человека. Один сидел за столом, где лежало множество коровьих рогов. Другой снимал рог с коровы, отвинчивая его руками со стержня, на который этот рог был навинчен. Род Свитс, человек за столом, из-за бороды не узнал Фроста. Он достал из кармана пистолет.
— Оставь, — сказал Фрост. — Это я.
Свитс присмотрелся.
— Да будь я проклят!
— Будешь, если не уберешь пистолет.
Свитс торопливо спрятал оружие.
— Не говори, что ты пристрастился к наркотикам.
Рога, срезанные у бычков в Мексике, выдолбленные и навинченные на стержень, заполняли опиумом из Гонконга и в таком виде ввозили. Этим способом Свитс ежегодно доставлял в Нью-Йорк сотни фунтов опия и руководил обширной сетью распространителей, которые поставляли опий в аптеки и врачам. Чтобы защищать такое производство, требовалась целая армия.
— Никаких наркотиков, — сказал Фрост. — Хочу нанять людей.
Людям Рода Свитса безразлична его ненависть к обманщице Джозефине и соблазнившему ее Уайтвею. Их интересуют только деньги. А денег у него много.
Фрост быстро договорился со Свитсом. Потом пошел в салун «Красный крюк», где можно было найти братьев Джорджа и Питера Джонсов. Братья специализировались на повреждении тормозов и баков с горючим у грузовиков, доставляющих газеты. И опять понадобились только деньги; саботажники взялись убеждать Фроста, что вывести из строя летающую машину гораздо легче, чем грузовик.
— Да у них там все связано проволокой, — сказал Джордж, а Питер закончил мысль брата: — Проволока рвется, крыло ломается, машина падает.
Фрост много часов наблюдал за женой в воздухе.
— Летчики это знают. Каждый раз перед полетом они проверяют все тросы.
Братья быстро переглянулись. Они мало что знали о летательных аппаратах, но понимали общую логику машин, а больше и не нужно знать, чтобы вывести машину из строя.
Фрост много часов наблюдал за женой в воздухе.
— Летчики это знают. Каждый раз перед полетом они проверяют все тросы.
Братья быстро переглянулись. Они мало что знали о летательных аппаратах, но понимали общую логику машин, а больше и не нужно знать, чтобы вывести машину из строя.
— Конечно, проверяют, — сказал Джордж. — Ищут прогибы, вмятины, слабые места.
Питер сказал:
— Поэтому, как вы говорите, мистер Фрост, мы не собираемся пилить их пилой.
— Но, — сказал Джордж, — крепление троса к крылу они не всегда проверяют.
Он посмотрел на брата, и тот добавил:
— Мы вытащим стальной болт.
— Заменим его алюминиевым болтом, который выглядит точно так же.
— Этого никто не заметит.
— Машина взлетит.
— В воздухе сильно дернется.
— Болт вылетит.
— Машины падают камнем.
* * *Фрост трамваем вернулся во Флэтбаш.
Неожиданно нахлынуло ощущение, что все в порядке.
Он снова в деле. Слишком долго бездельничал. Впервые после измены Джозефины он вновь почувствовал себя живым, полным сил, пусть ему и приходилось скрываться. Как всегда, главным было быстро передвигаться, действовать раньше, чем того ожидают, и никогда не делать того, что ждут.
По Лонг-Айлендской железной дороге он поехал в Джамейку, в Куинс. Там он нанял самую дорогую машину — «Пирс». Проехал мимо молочных ферм округа Нассау к Гарден-Сити и въехал во двор отеля «Гарден-Сити». До Джозефины, до убийства шофера и сумасшедшего дома он встречался тут с Скайлерами, Асторами и Вандербильтами.
Работники отеля не узнали его под седой бородой. Фрост заплатил за большой номер на верхнем этаже и заказал туда ужин. За ужином выпил бутылку вина и уснул прерывистым тревожным сном со странными видениями.
Проснулся на рассвете от грохота молотилок. С колотящимся сердцем он вслушивался в скрип колес; когда надзиратели развозят по коридорам тележки с завтраком, с таким звоном разливная ложка ударяется о кастрюлю. Он помнил такие звуки еще с сиротского приюта. Только постепенно он начал замечать окружающее. Постель мягкая, в комнате тихо. Он посмотрел на открытые окна: теплый ветер раздувал занавески. Никаких решеток. Это не сумасшедший дом. Его не вернули в сиротский приют. На лице Гарри Фроста появилась улыбка. Это вовсе не молотилки. Это летающие машины. Летчики с утра тренируются в Белмонт-парке.
Он позавтракал в постели в трех милях от гоночной трассы, где Джозефина и ее новые поклонники готовили самолеты к гонке.
Глава 6
— Где Джозефина? — спросил Исаак Белл у детективов Ван Дорна, охранявших ворота гоночного поля в Белмонт-парке.
— В воздухе, мистер Белл.
— А где Арчи Эббот?
— Вон там, у желтой палатки.
Белл приехал в Белмонт на взятом в аренду «Пирс-Эрроу», чтобы расспросить Джозефину о привычках ее мужа и о его возможных помощниках. Единственный человек, который провел с ним последние несколько лет, она даже могла знать, где он скрывается.
Белл сразу понял, что Уайтвей выбрал прекрасное место для начала гонки. Поле в Белмонте было огромное. На нем самая длинная беговая дорожка в стране — полторы мили, размерами поле напоминало небольшую ферму. Внутри дорожки — почти пятьдесят акров ровной травы, на которые выходила большая трибуна, способная вместить тысячи платных зрителей. Поле разлиновано многочисленными полосками травы длиной двести ярдов, на них летающие машины могут набрать скорость, чтобы подняться в небо и вернуться обратно; здесь есть также пространство для палаток и временных деревянных ангаров для аэропланов, грузовиков и автомобилей. По другую сторону трибуны — железнодорожная станция, где стоят поезда поддержки.
Белл глубоко вдохнул опьяняющую смесь горелого масла, резины и бензина и почувствовал себя дома. Пахнет, как на автомобильной гонке, только примешивается запах лака, которым летчики промазывают ткань крыльев. На земле множество людей и машин, опять-таки как на автомобильных гонках. Но здесь, в Белмонте, все взгляды устремлены в высокое голубое небо.
Машины поднимались ввысь, парили там, стремительно проносились — свободные, как птицы, но в сотни раз больше. В небе царило разнообразие форм и размеров. Белл видел аэропланы втрое длиннее гоночного автомобиля, с крыльями в сорок футов, и машины поменьше, стройные, как стрекозы.
Шум оглушал, каждый тип мотора издавал своеобразный звук: «хлоп! хлоп!» радиального трехцилиндрового «Анзани», резкий грохот четырехцилиндровых Кертиса и братьев Райт, гладкое урчание восхитительной «Антуанетты-V-8с», которую Белл знал по автогонкам, и энергичное «блям! блям! блям!» французского «Гном-Омега», чьи семь цилиндров вращаются вокруг центральной оси, распространяя запах горелого касторового масла, похожий на запах кипящего свечного воска.
Пройдя напрямик к большой палатке того самого желтого цвета, который он видел на транспаранте на здании «Инквайерера» Уайтвея, Белл увидел Эббота, и они тепло пожали друг другу руки. Арчи Эббот — рыжеволосый, с привлекательными серыми глазами и ослепительной улыбкой — ростом почти не уступал Беллу. Он был гладко выбрит. Тонкие шрамы на высоком аристократическом лбу свидетельствовали об опыте боев на ринге. Они дружили с колледжа; Арчи тогда выступал за Принстон, а Белл, выступавший за Йель, его уложил.
Белл видел, что Арчи с толком использовал проведенное здесь время. Он подружился со всеми участниками и распорядителями. Его детективы — и те, что переоделись механиками, газетными репортерами, продавцами хот-догов и глазированного попкорна, и те, что в шляпах и мешковатых костюмах патрулировали территорию, — были бдительны и отлично знали местность. Но Арчи не смог сказать об отношениях Джозефины с Марко Селером ничего нового, ничего такого, чего уже не знал бы Белл, а это были лишь предположения.
— Они были любовниками?
Арчи пожал плечами.
— Кто знает. У нее затуманиваются глаза, когда она о нем говорит. Но любит она только летающие машины.
— Может, у нее затуманиваются глаза из-за его мастерства механика?
— Но Джозефина сама отличный механик. Может разобрать машину на части и снова собрать, если понадобится. Она мне говорила, что там, куда она полетит, механиков нет.
— С нетерпением жду встречи с ней. Где она?
Арчи показал в небо.
— Там.
Друзья посмотрели на голубое небо, где маневрировали десятки машин.
— Я думал, Уайтвей раскрасит ее желтым.
— Он так и сделал. Желтая, как палатка.
— Я ее не вижу.
— Она не кружит с остальными. Летает сама по себе.
— Давно она улетела?
Арчи посмотрел на часы.
— Час десять минут назад, — сообщил он. Ему явно не хотелось говорить, что молодой женщины, за чьи безопасность и жизнь он отвечает, не видно уже так давно.
Белл спросил:
— Как мы можем охранять ее, если не видим?
— Была бы моя воля, — ответил Арчи, — я бы полетел с ней в ее машине. Но это против правил. Если они берут пассажира, их дисквалифицируют. Они должны лететь одни. Этот Вайнер из бухгалтерии объяснил, что иначе будет несправедливо по отношению к остальным: пассажир может помочь с управлением.
— Надо найти лучший способ следить за ней, — сказал Белл. — Когда начнется гонка, Фросту будет нетрудно подстеречь ее на маршруте.
— Я собираюсь поставить на крыше поезда поддержки людей с полевыми биноклями и ружьями.
Белл покачал головой.
— Ты видел, сколько тут таких поездов. Твой локомотив застрянет в пробке.
— Я думал о колонне автомобилей, следующих по маршруту.
— Это было бы неплохо. Я думаю о двух машинах, если мы сумеем найти водителей. Мистер Ван Дорн уже жалуется, что я разоряю агентство. Кто вон в той подлетающей машине? В зеленой?
— Билли Томас, автогонщик. Его нанял синдикат Вандербильта.
— Он летит на «Кертисе».
— Синдикат купил три таких, и он может выбрать самый быстрый. Шесть тысяч за штуку. Они очень хотят выиграть. А вот и француз Рене Шевалье.
— Шевалье провел эту машину через Английский канал[16].
Белл внимательно смотрел на грациозный моноплан Блерио. Машина с одним крылом очень походила на стрекозу. Открытая ферма из распорок соединяла обтянутые тканью крылья с хвостом, где были закреплены рули направления и высоты. Шевалье сидел за крылом, в похожей на ящик кабине, стенки которой доходили ему до груди. Он выключил роторный двигатель и медленно приземлился.
— Когда закончим работу, куплю такой.
— Завидую, — сказал Арчи. — Я бы и сам хотел полетать.
— Так полети. Будем учиться вместе.
— Не могу. Когда ты женат, все меняется.
— О чем ты? Лилиан не станет возражать. Она водит гоночные автомобили. Она сама захочет купить самолет.