Мысль весьма здравая, тем более что Николай уже чувствовал новую волну врагов. Уже близко. И на этот раз среди них не только охотники.
— Пока дотолкаем телегу, пока перегрузим и смонтируем двигатель… — Строгов прикинул необходимое время. — На все про все минимум четыре часа. Не успеваем. Нас настигнут раньше.
— Придется взрывать.
Николай даже не обернулся на голос. Подобное предложение, да еще сделанное с такой поспешностью и вожделением могло исходить лишь от одного человека. Однако, тут Шредер был прав, минирование провала должно сработать. Во-первых это ловушка для непрошенных гостей. Во-вторых — пробка в туннеле. Те, кто придет по их души, не смогут откапать его очень уж быстро. Все они созданы, чтобы убивать. Созидательный труд отнюдь не их амплуа.
— Взрыв должен быть довольно мощным, — согласился Великий Мастер. — Не знаю скольких гадов мы таким способом прикончим, но это не главное. Главное это завал. Чем больше песка и камня сюда рухнут, тем лучше.
— В комплект спецматериалов модуля входит небольшой ящик аммоналовых шашек. Их там штук десять. — Напомнил Георг.
— Мало, — Строгов скептически покачал головой.
— Есть еще одна граната, — Микульский сам скривился от своего предложения.
— Остается сам модуль, — вывод напрашивался сам собой.
— Господин лейтенант, там же реактор, — Шредер вспомнил «прелести» туннеля через который штурмовой отряд Строгова пробрался в разоренный Ульф. Вспомнил и вздрогнул всем телом.
Николай и сам не забыл подкатывающую к горлу тошноту, боль в суставах, вкус металла на губах и пунцовые пятна перед глазами. Да… далеко не всем удалось тогда пережить этот радиоактивный ад.
— Я все понимаю, — Мастер пристальным взглядом обвел своих боевых товарищей. — Но, разве у нас есть другой вариант? Если есть, подскажите. Я внимательно слушаю.
Ответом стала гробовая тишина.
— Ну, вот и выяснили, — Николай поверх голов глянул на обгоревший стальной диск планетохода, который вот уже несколько дней они называли своим домом. — Значит, быть по сему. Георг, займись… — Строгов перевел взгляд на баварца. — Гости к нам пожалуют примерно через час.
Часа как раз хватило, чтобы дотолкать плазменный ускоритель до заранее отделенной, десятиметровой секции подземного поезда. Налегая на тяжеленную, издевательски поскрипывающую тележку, Николай не переставал думать о Луизе. В том, что его возлюбленная обладает потенциалом страшной разрушительной мощи, он только что убедился. Ясно так же, что Луиза пока не в состоянии управлять дарованной ей силой. Осталось выяснить самую малость — что это за энергия и почему она так намертво приклеилась к хрупкой девушке. Строгов попытался сложить воедино все те крупицы информации, которыми он обладал. А, собственно говоря, что такое он знал? Практически ничего. Отдельные обрывочные сведения, которые сообщили Микульский и Марк, да еще личные наблюдения, сделанные в суматохе бесконечных стычек. Нет, так не годится. Луизой следует заняться всерьез и даже не столько потому, что она — грозное смертоносное оружие, а потому, что она его женщина, его любовь, его жизнь.
Ну, ничего, вот выберемся из этой передряги… Николай усмехнулся своим наивным планам. Как только «головорезы» выберутся из этой передряги как пить дать сразу влипнут в другую, а затем в третью, пятую, десятую.
Худшие опасения Строгова не замедлили подтвердиться. Где-то высоко над головой загрохотали посадочные двигатели. Вряд ли кто-нибудь из «головорезов» слышит их. Тем лучше. Еще минут десять у корсиканцев не будут трястись руки.
Прикрепляя плазматрон к зависшей на стене платформе, Мастер все время поглядывал в сторону, откуда они только что пришли. Вдруг среди преследователей окажется какой-нибудь умник, который смекнет, что покинутый планетоход, в котором на полную катушку пыхтит ядерный реактор — штука подозрительная…
Но нет, не смекнул. Взрыв чуть не сбросил «головорезов» на каменный пол. От него ходуном заходила висящая на монорельсе платформа и гулко загудели кроваво-красные своды. Николаю на мгновение даже показалось, что они перестарались. Учитывая плачевное состояние туннеля, обвал вполне мог докатиться и сюда. Однако, бог миловал. Защитный силовой щит, поставленный поперек туннеля, сдержал ударную волну и летящие вместе с ней камни, песок и пыль. Единственное, что оказалось не по зубам плотному гравитационному полю, так это излучение.
— Марк, что там на счетчике? — Строгов с подозрением глядел в клубящуюся пыльную круговерть за силовым щитом.
— Девяносто ритов.
— Это сколько по-нашему?
— Примерно двести сорок рентген, — в голосе Грабовского послышалось облегчение. — Не так много, могло быть и хуже. Однако, это все же не ласковый солнечный ветерок где-нибудь на Ривьере. Для загара многовато.
После этих слов, Марк вдруг бросил работу и начал расстегивать куртку своей боевой униформы.
— Запарился? — Николай краем глаза следил за другом.
Вместо ответа разведчик обратился к Шредеру:
— Ты тоже раздевайся.
— Спасибо, мне и так хорошо, — Георг только приступил к сборке топливной системы и поэтому не хотел отвлекаться.
— Это приказ, рядовой! — лейтенант рявкнул в лучших армейских традициях.
Пока баварец расстегивал магнитные застежки, Марк подошел к Луизе и как галантный кавалер накинул ей на плечи свой, ставший теперь керпично-бурым, камуфлированный «пиджачок». Не понимая в чем дело, девушка с подозрением посмотрела сначала на разведчика, а затем перевела взгляд на Николая. Строгов кивнул в знак согласия. Он понял затею друга. Универсальная аптечка, вмонтированная в боевой комбинезон, справится с последствиями такого не небольшого облучения. Грабовский со Шредером наверняка уже получили дозу антиоксидантов, стимуляторов и бог еще знает чего, что в таких случаях полагается по канонам всемогущей инопланетной медицины. А теперь они предлагали поправить здоровье тем, у кого такой униформы, увы, не оказалось.
— Ян, Луиза, одевайтесь. Только в темпе!
Мастер даже не подумал, стать в очередь на лечение к протонному доктору. Он уж как-нибудь справится сам. Сейчас главное совсем другое. Сейчас главное успеть!
Николай смерил взглядом распотрошенное брюхо плазменного двигателя. Пестрящие непонятными маркировками, упакованные в жаростойкие корпуса электронные блоки, лабиринты труб, ребра высокочастотной катушки, паутина экранированных кабелей. Вся эта хрень цепким плющом плотно оплела грузное тело генератора. Спящим зверем плазмотрон покоился в гамаке из стальных небрежно нарезанных полос, которые Микульский одну за другой старательно приваривал к висящей на стене платформе. И вот этого самого зверя они намерены разбудить. Эх-хе-хе… Мастер горько вздохнул. Кто его знает, может их затея не что иное, как жалкая попытка протянуть хоть еще немного. Краткая отсрочка, всего на каких-то несколько часов.
Глава 10.
— Просьба пристегнуть привязные ремни, не курить и не вставать с мест пока не погаснут сигнальные таблички, — Грабовский с кислой физиономией покосился на щиток управления, молекулярным скотчем примотанный к наскоро приваренным поручням.
Строгов мигом уловил в словах Марка очень уж наигранные бравурные нотки и согласно кивнул:
— Ага, мне тоже боязно. Так и тянет перекреститься.
Друзья прекрасно поняли друг друга. Расчетов никто не делал, предварительных испытаний не проводил. Все они только в общих чертах разбираются как в плазменных двигателях, так и в инопланетных транспортных системах. Ну что же поделать? Другого выхода нет. Хочешь жить, умей кататься на паровозах с реактивной тягой.
— Значит так, всем внимание! — Великий Мастер дал понять, что момент «Х» настал. — Энергии в батареях как кот наплакал, корпус генератора и сопло охлаждать нечем, водорода всего один баллон. Что скозлит первым неизвестно, поэтому… — Николай поднял кверху указательный палец, оповещая о переходе к главной части. — Поэтому с ходу даем полную тягу. Скорость будет бешенной. Держитесь руками, ногами, зубами, короче, всем, чем хотите. Сознание терять можно. Блевать запрещаю.
— Разрешите вопрос, — Микульский примостился рядом с Марком, стараясь как можно плотнее вжаться в стальную плиту, которая отделяла двигатель от пассажирской части платформы.
— Если короткий и неглупый, то да.
— А куда мы направляемся?
— Куда? — Строгов хмыкнул и указал когтистым пальцем на уходящий в темноту монорельс. — Я полагаю, что вон в ту сторону.
Это было сложно назвать ездой. Насколько Грабовский помнил, ездой называлось что-то совсем иное. Он закрыл глаза и попытался представить, что несется на своем любимом «Ягуаре» по скоростному автобану. Ни хрена не вышло. Пришлось представлять по-другому. Его любимый «Ягуар» тянет на буксире пассажирский «Боинг», причем темной-претемной ночью и одна из огромных турбин авиалайнера оглушительно ревет прямо перед самым лобовым стеклом. Ну что ж, уже лучше. Только в этой «романтической» фантазии не хватает жуткой тяжести, которая свинцом налила тело, и страха, что вот-вот полыхнет взрыв, и все они отправятся прямиком на тот свет.
Марк не утерпел. С трудом приоткрыв один глаз, покосился на Николая. Сейчас все завит от его друга. Из всех приборов только две кнопки «включить» и «выключить». И лишь Великий Мастер может сказать, где находится та черта, за которой ускоритель не выдержит.
Зря он подумал обо всем этом. Теперь проклятущий инстинкт самосохранения не только портил жизнь, но и еще до отказа напряг боевой слит. И что получилось — вместо того, чтобы выполнять роль впередсмотрящего, Марк скрупулезно собирает все данные заднего сектора. И на хрена, спрашивается, они сдались? Ведь Грабовский все равно не специалист. Откуда ему знать какие характеристики соответствуют нормальной работе электродугового плазмотрона P-8D, сконструированного гениями из компании «Ролс-Ройс». Однако, все же кое-какое чутье имеется. И оно почему-то подсказывало, что температура в тысячу шестьсот градусов несколько высоковата для корпуса генератора.
Щелчок, и рев за спиной начал быстро утихать. Сквозь бронестекло своего шлема Марк увидел горящие синим огнем глаза Мастера. Тот подмигнул разведчику и с оптимизмом произнес:
— Я тоже считаю, что тысяча шестьсот это многовато. Кстати, а как тебе понравилось парение под крылом «Боинга»? Жутковато, верно?
— Что? — В мозгу Грабовского забрезжило понимание. — А не ты ли, друг любезный, организовал мне весь это полет?
— Каюсь, — Строгов стукнул друга в грудь. — Мне нужны были показания твоего слита, а тратить время на объяснения и разговоры не было никакого резона. Да и как мне показалось, еще минуту назад ты абсолютно не был настроен на рабочий лад. Вот и пришлось взять грех на душу.
— Терпеть не могу все эти твои штучки, — Марк фыркнул и надулся.
За время их короткого диалога скорость упала примерно вдвое и с каждой секундой продолжала уменьшаться. Платформа тормозилась, медленно, но уверенно. Вокруг больше не мчалась сплошная красная пелена, в которую шестьсот километров в час превратили стены и своды туннеля. Однако это ничего не изменило. Шершавые багровые камни ничем не примечательней бесформенной размазни. И первое и второе означает, что никуда они пока не доехали, и шут его знает доедут ли вообще.
— Не скрипи, эскулап, — Николай постарался замять пустяковый инцидент. — Дадим двигателю передохнуть и вновь помчимся дальше.
Марк претворился, будто не заметил сделанный навстречу шаг примирения. Игнорируя Строгова, он сделал вид, что разговаривает сам с собой:
— Сколько же это мы отмахали? Около шестисот километров в час и двадцать три минуты езды. Это получается… — Грабовский умолк. Пару секунд он был немее сомой немой рыбы, а затем с раздражением покосился на Мастера. — Слушай, Ник, нужно умножить или делить? Ты ведь знаешь, все эти формулы…
— Да, знаю я тебя, двоечник несчастный, — Строгов укоризненно покачал головой. — Умножай. Хотя я тебе и так скажу, что получается с гулькин нос — чуть более двухсот километров.
— Действительно мало, — разведчик с тоской поглядел в непроглядную темноту туннеля. — Хотя кто его знает, сколько до ближайшей станции. Вдруг она уже за следующим поворотом.
Поворотов на скоростной подземной линии, конечно же, не было. Это Марк ляпнул так, для красоты слога. А что касается станции… то на ближайших пяти километрах ничего подобного не наблюдалось. По крайней мере так утверждал до нельзя скрупулезная система дальнего наблюдения боевого шлема.
Платформа наконец остановилась. Тихо и бесшумно. Наверняка давно почившие жители Воларда знали толк в технике. Их творение хотя «слегка» и потеряло товарный вид, однако спустя тысячи лет продолжало оставаться надежным транспортным средством.
— Все, приехали, — Строгов первым отстегнул привязные ремни и спрыгнул на землю. — Плазмотрон должен остыть. У нас есть как минимум час. Можно размяться. Спускайтесь вниз, вы нужны мне все.
Господи, что еще придумал этот неуемный маньяк? Вслед за Николаем разведчик спрыгнул на гладкий чистый пол. Пыли здесь не было, да и сам туннель выглядел значительно поновее. Даже в вентиляционных каналах слышалось легкое гудение свежего ветра, гулявшего где-то по поверхности красной планеты.
— Господин лейтенант, если не возражаете, могу поспособствовать охлаждению двигателя нашим традиционным способом, — Шредер не спешил прыгать с платформы. — А то уже припекло.
— Это же тебе не ссать в радиатор, как ваша безмозглая штурмовая братия обычно и делала в Африке. — Ян Микульский поддал баварцу так, что тот вынужден был сигануть вниз. — Мы тут не токсикоманы какие-нибудь, чтобы потом это все вдыхать.
Строгов, Грабовский и Луиза переглянулись и негромко рассмеялись. Простодушное предложение Георга воскресило в памяти те, такие уже безвозвратно ушедшие времена, когда их мир был не больше одной маленькой планеты. Где жизнь не всегда была легка, но зато проста и понятна, где они просто жили, радовались каждому новому дню и были счастливы.
Но Великий Мастер не дал человеческим душам раскиснуть в едкой кислоте сентиментальных воспоминаний:
— Повеселились и хватит! Мальчики сзади платформы, девочки спереди. Через пять минут сбор вон там.
Строгов указал на приплюснутый параллелепипед силовой подстанции. В отличие от аналогов, виденных Грабовским на Агаве, блок не стоял возле одной из стен, а распластался на полу, прямо поперек туннеля. До стального ящика их реактивная платформа не докатила каких то метров двадцать.
— Время пошло. — Голос Мастера словно подтолкнул корсиканцев в спины. — Пока облегчаетесь, советую подумать о том, как будем жить дальше.
Ах, вот оно что! Марк облегченно вздохнул. Слава богу, в планы Николая не входят какие-то там «спортивные» мероприятия типа толкания пока еще недееспособного реактивного локомотива. Будем чесать языками. Как это там называется у русских? Партийное собрание, кажется.
— Остряк! — Николай говорил громко, так чтобы его слышали и солдаты. — Я хочу услышать мнение каждого. Одна голова хорошо, а пять лучше. Первым слово предоставляется лейтенанту Грабовскому. Разведка, как всегда, впереди.
— Не могу сказать ничего определенного, — Марк и Николай шагали к месту общего сбора плечом к плечу. — Пока мы просто тупо улепетываем, так как не можем оказать должного сопротивления. — Грабовский громко хмыкнул. — Да, собственно говоря, не только должного, а вообще никакого сопротивления. У меня… — Он глянул на счетчик винтовки, — у меня осталось всего четыре патрона.
— У меня шестнадцать, — поддакнул своему взводному идущий сзади Микульский.
— А у меня целый магазин, — проинформировал бережливый Шредер.
— Во, слыхал? Целый магазин у него! — не оборачиваясь, Марк ткнул пальцем в сторону баварца. — Как раз хватит, чтобы в случае чего застрелиться самому, и нам грешным помочь достойно покинуть этот бренный мир.
Проблема боеприпасов, вернее их полного отсутствия, занимала мужчин все то время, пока они шагали до назначенного места сбора. Луиза уже поджидала их там. Девушка сидела на гладкой металлической поверхности, с наслаждением вытянув занемевшие от напряга ноги.
— Я спрашивал о твоих прогнозах на будущее, — Строгов опустился рядом с Луизой и жестом пригласил друга и двух солдат последовать их примеру.
— А… Прогнозы… Вернее планы…
У Грабовского в голове теснилось такое количество планов, что он даже не знал какой выбрать. Однако, как эксперт по безвыходным ситуациям разведчик хорошо знал — правильным обычно оказывается тот путь, который вначале выглядел самым безумным. Итак, какой тут из его проектов лидирует в списке самых головокружительных авантюр?
— Мы не должны идти в лагерь, — Марку нелегко дались эти слова. Они ведь означали, что встреча с Дэей откладывается на неопределенный, может даже очень долгий срок. А если учесть, что на войне день приравнивается к трем… У Грабовского больно защемило сердце.
«С ней все будет нормально, — Великий Мастер проявил деликатность и не стал обсуждать сердечные дела друга на людях. — Примерно через пять часов до лагеря доберется первый спасательный модуль. В нем Моришаль и Хризик. Я поручил им оберегать Дэю».
«Но раз там Хризик, то я могу быть спокойным». — Марк улыбнулся самыми уголками губ. Горькая получилась улыбка.
На это Николай ничего не ответил. Все, что он мог сделать — уже сделано.
— Кто-нибудь хочет высказаться против предложения лейтенанта Грабовского?
Хотя Мастер и обратился ко всем членам команды, но Марк понял, что и решение уже принято, а вопрос, это чистая формальность, ведь неписаные законы наемников полагается чтить.
— Жрать то, что будем? — Георг Шредер не высказался против, а лишь осторожно поинтересовался. — И воды мало. Почти всю в шлюпке оставили. Мы то, с господином лейтенантом, в боевых комбинезонах, нам то пока не горит… А вот все остальные, что пить будут?