Молли кивнула. Задранные вверх руки немели, постепенно утрачивая чувствительность. Жёсткие кольца врезались в кожу. Сколько ей ещё так стоять?
Спенсер подошёл поближе, склонился, придирчиво проверяя чуть ли не каждое звено в цепях и каждый замок на наручниках.
– Смотай в клубок, – едва шевельнулись его губы, как бы случайно оказавшиеся возле её уха. – Спрячь всё, иначе нам конец!
– Вы начинаете, мой юный друг Джонатан?
Молли узнала голос старого герцога Бедфорда.
Да-да, «мой юный друг»…
Она невольно подумала о Билле Мюррее. Наслаждается ли он своей новой жизнью? Купил ли своей «мамаше», как он называл миссис Мюррей, дом на тёплом южном взморье?
Господи, почему я думаю об этой крысе? Какое мне до неё дело?..
– Мы начинаем, досточтимый герцог, – кивнул Спенсер.
– Я бы попросил вас тогда подняться сюда, к нам, – прогудел сверху голос маркиза Дорсета.
– Но я…
– Наши операторы достаточно компетентны, Джонатан, дорогой. – Слова маркиза переполняла патока.
Спенсер застыл, покачиваясь с носка на пятку и сжав кулаки. Костяшки побелели.
– Достаточно компетентны, – с напором повторил маркиз.
Спенсер бросил последний быстрый взгляд на Молли.
«Сверни в клубок», – казалось, умоляли его глаза. Покрасневшие, опухшие – он, похоже, давно уже не знал сна.
– Разумеется, любезный друг мой Эммануил, – отрывисто бросил Спенсер. – Если вы так убеждены в моих паранормальных способностях дистанционно воздействовать на нашу аппаратуру, то для вашего спокойствия…
– Благодарю вас, – прежним сладким голосом перебил его Дорсет. И бросил, уже совершенно по-другому, резко, сильно, уверенно: – Начинайте!
Глава 4
– Начинайте! – для вящей убедительности повторил маркиз.
Молли окатила волна паники, всепоглощающего страха. Такого не было никогда, ни за Карн Дредом, когда она впервые оказалась среди Rooskies, ни в подземельях Норд-Йорка, ни даже в застенках Особого Департамента.
Но сейчас…
Чего она боится? У неё достаточно силы. Она не будет колебаться, она…
Она должна окончательно понять, что здесь происходит.
Пэры научились оздоравливать, омолаживать себя, используя силу магиков. Прекрасно, но почему нужно их убивать? За Карн Дредом умеют лечить, Империя – те же пэры – всегда бы смогли договориться…
Мысль эта неожиданно поглотила её. Она боролась со страхом, грозившим затопить её сознание, превратить в маленький дрожащий живой комочек, в обычную девчонку, которой совсем недавно исполнилось тринадцать.
Она не знала, что такое «свернуть силу в клубок», она не представляла, как это сделать. Сжаться, втянуть, спрятать магию – как это? Как можно втянуть и свернуть то, чего нет? «Локоть-ладонь-пальцы» способно силу вызвать, а не спрятать!
Жужжание камер, словно громадных жуков. Боль в скованных запястьях. Слепящий свет, обрушивающийся и давящий со всех сторон.
Почему им надо убивать магиков?!
Магии много – достаточно договориться с «варварами», остановить войну, научиться, научить – и…
А вместо этого они убивают.
Или пируют, когда погибает магик. Как птицы-падальщики, грифы.
Магия – как её спрячешь?
И всё-таки она старалась. Сознание продолжало цепляться за мысль, казалось бы, совершенно постороннюю.
Магия никуда не денется, ей просто некуда деться, нерастраченной.
Легко сказать – сверни магию. Не одеяло, не простыня, не одежда – как свернуть?
Можно свернуться в клубочек самой, можно накрыться с головой одеялом, втянуть руки под свободный свитер, вытащив их из рукавов…
Если б она могла разобраться, как устроена эта камера, что у неё внутри, на что именно она смотрит, что именно фиксирует – она поняла бы, и как от неё прятаться.
Линзы, объективы, циферблаты. Иногда проверяющий смотрит в окуляр, иногда считывает показания приборов. Объектив улавливает свет. Магик, выходит, как-то ещё и светится?
Не зная, что делать, Молли от отчаяния инстинктивно начала и впрямь сжиматься в комочек. Как учила её госпожа Средняя, когда они только начинали с классического «локоть-ладонь-пальцы»? Что твердила ей госпожа Старшая, когда дело дошло до огненной Жар-Птицы?
Держи, не разжимай пальцы! Даже если обжигает!
Она что было сил зажмурилась и потянула в себя всё вокруг, задерживая дыхание, напрягая каждый мускул. Вспыхнула рвущая боль, Молли терпела. Никто ничего не должен заметить! Ведь в тот раз, когда Спенсер заметил это в ней, она ничего не делала, вообще ничего, спокойно сидела.
Голова словно сама собой упала, подбородок почти упёрся в грудь, однако она втягивала в себя и втягивала – магию надо было сжать, подобно тому, как пальцы сжимали Жар-Птицу. И притом сжать всем существом.
В висках стучало, в ушах звенело. Казалось, это не кончится вообще никогда, она больше не выдержит, она не сможет…
За спиной её что-то загремело, загрохотало, лопаясь и ломаясь. Злобно засвистел пар, кто-то завопил, но одновременно с маслянистым чпоканьем пришли в движение огромные механические руки-лапы, выдвинулись щиты, прикрывая драгоценные камеры.
– Показания! – сквозь гул в голове пробился крик лорда Спенсера.
Ей стало смешно.
– Девяносто семь! Девяносто девять! Сто два, перед тем как сорвало!..
– Ага! – жутким голосом рявкнул лорд Спенсер. – Сто два, перед тем как сорвало!
Наверху загомонили, ну чисто как на базаре, словно и не высокородные пэры.
– Постойте! – возвысившийся голос маркиза резал ледяным ножом. – Показания с двух других камер!..
– Девяносто девять! Сто! Сто один и обрыв!..
– Сто! Сто! Сто пять и сорванная стрелка!..
Внезапно наступила тишина, звенящая, страшная.
– В среднем сто, если не считать сорванной стрелки, – вдруг спокойно проговорил Дорсет. Молли этого никак не ожидала – судя по торжеству Спенсера, его враг должен был сейчас быть уничтожен, раздавлен и с поджатым хвостом жалобно скулить, умоляя о пощаде; а вместо этого маркиз заговорил сам, жёстко и уверенно.
– Показания по второй подгруппе – сняты?
– Так точно, ваша светлость! – отрапортовал запыхавшийся голос из-за спины Молли. – Ноль, один, один со всех трёх камер, мой лорд!
– Что я вам говорил, Дорсет?! – Голос Спенсера срывался. Словно у приговорённого к смерти, когда ему вручили помилование на краю эшафота.
– Что вы мне говорили, Спенсер?! – ничуть не растерялся невидимый маркиз. – Вы показали данные, которые, как я продемонстрировал, относительно легко сфальсифицировать. Вы не осуществили их проверки. Вам это и в голову не пришло. Я имел все основания полагать, сэр, что вами двигали соображения, далёкие от…
Спенсер принялся что-то запальчиво возражать, маркиз не оставался в долгу, но Молли уже не слушала. Силы её оставляли, ещё миг – и она просто повиснет в оковах…
– Да снимите же её наконец! – перекрыл мужские споры высокий женский голос. – Если она таки одна из нас!..
– Ещё один тест! Ещё один! – не преминул тотчас встрять неугомонный Дорсет. – Самый важный и показательный!..
– Не сейчас! – немедля вскинулся Спенсер, и, к удивлению Молли, его поддержало сразу несколько голосов, и мужских и женских.
– Это уже инициация, дорогой маркиз. – Похоже, за неё вступился хозяин Найт-холла, лорд Кавендиш. – И мы, э-э-э, не имеем подходящего материала. Придётся несколько подождать.
– Конечно, – неожиданно легко согласился Дорсет. – Но инициация…
– Разумеется, необходима, – столь же неожиданно поддержал его лорд Спенсер. – Но герцог прав, дражайший маркиз, – материал сейчас отсутствует.
– А следовательно, – решительно вмешался женский голос, тот самый, что требовал снять с Молли кандалы, – следовательно, она получает обратно статус гостьи Найт-холла. И извинения!..
– Разумеется, герцогиня, разумеется, – добродушно пророкотал маркиз. – Или вы думаете, что у меня язык отсохнет принести мисс Моллинэр формальные извинения?..
Щёлкнули замки наручников. Молли почти повалилась на руки служителей. Тугой клубок силы вновь разворачивался в груди, обжигал внутренности, словно обижаясь пренебрежением хозяйки, попытавшейся скрыть свой дар.
Эх, если бы каждый магик такое умел…
Нет, подруга, не обманывай себя. Не смогут. Ты и то едва жива осталась. Так, наверное, сапёр рискует, когда голыми руками должен мины обезвредить, да в темноте, да половину наугад.
Меж тем камера стремительно заполнялась нарядно – как и всегда, впрочем, – одетыми пэрами. Молли окружили, глядя дружелюбно, но и с каким-то нездоровым любопытством, как на неведому зверюшку.
– Прошу прощения, леди и джентльмены, прошу прощения!.. – пытался протиснуться к ней лорд Спенсер, но его опередили Кавендиш с Дорсетом.
– Прошу прощения, леди и джентльмены, прошу прощения!.. – пытался протиснуться к ней лорд Спенсер, но его опередили Кавендиш с Дорсетом.
– Мисс Моллинэр! – официально и даже торжественно заговорил хозяин Найт-холла. – Прошу принять наши извинения и сожаления по поводу случившегося. Это результат… некоторой экзальтации и спешки – уж больно невероятно выглядели изначальные сообщения открывшего вас графа Джонатана, известного своей… увлекающейся натурой.
Молли глядела на лордов поневоле мутным взглядом, слабо кивая. Герцога сменил маркиз, принявшись витиевато и цветисто извиняться. Он, разумеется, всё врал, но врал очень искусно.
Она обессиленно повисла на чьих-то руках, чьих – она не знала. Развернувшаяся обратно сила требовала мщения, огня и крови, а сознание говорило только одно – спать.
– Завтра, все разговоры с мисс Моллинэр – завтра! – Лорд Кавендиш уверенно оттеснял Спенсера.
– Как это?! Почему? – хорохорился тот, в свою очередь напирая на хозяина. – Она моя подопеч…
– Уже не ваша, мой лорд, – сухо отрезал Перегрин Кавендиш, герцог Девоншир. – Если инициация подтвердит окончательно… а я не сомневаюсь, что подтвердит… мы и впрямь будем иметь дело с феноменом, с уникальным ребёнком, которая… Впрочем, обо всём этом мы поговорим на свежую голову, когда все успокоятся и придут в себя. Эй, кто там! Сопроводить мисс Моллинэр в её спальню – да-да, именно туда!
И вновь её волокли куда-то. Ноги Молли заплетались, голова кружилась. «Свёрнутая в клубок» и вновь развернувшаяся магия, казалось, зло мстила собственной хозяйке.
Лорд Спенсер суетился, толкался рядом, пытаясь пробиться к ней, но Кавендиш и его люди окружили Молли плотным кольцом.
– Успокойтесь, граф. Вы оказались правы… почти.
– Почти?! Что значит «почти»?!
– «Почти», потому что полностью и абсолютно нашей ваша бывшая подопечная станет только после инициации.
– Это пустая формальность, лорд Перегрин! С такими показаниями в обеих группах…
– Да, да, мой юный друг. Я отлично всё помню и не страдаю провалами в памяти. Все, у кого обнаруживалось подобное, прекрасно прошли обряд. Но обычай есть обычай. Традиция, если угодно. Поэтому вы, мой дорогой, очень обяжете меня – и других членов корпорации герцогов, – если не станете вмешиваться.
– Вы понимаете, что можете всё испортить?!
– Мы будем очень осторожны, граф. – В голосе Кавендиша прибавилось чуть-чуть льда. – Ваша комната, мисс. Располагайтесь… и я вновь прошу принять наши самые искренние извинения. И, разумеется, наш подарок вам на день рождения, пусть и запоздалый, думаю, вас порадует.
…Молли потеряла счёт времени. День сейчас или ночь? Утро или вечер? Всё, что она могла, – это опустошить графин с ледяной водой и рухнуть в постель. Да, это не тот кошмар, что в «стакане»…
Она натянула покрывало на голову.
Что бы ни случилось дальше, из «стакана» она выскользнула. И доказала пэрам, что она таки одна из них. Ну, или почти доказала. Осталась некая инициация, но сейчас Молли не хотела об этом думать. Или, вернее сказать, не могла. «Свернувшаяся» и «развернувшаяся» магия саднила, словно кто-то запихнул Молли внутрь здоровенный шар, обёрнутый наждачной бумагой.
Столько всего осталось позади. Столько тревог, схваток, побед и поражений. Она должна закрыть глаза и забыть… забыть обо всём…
* * *Стучали. Стучали прямо по голове, и каждый звук отдавался болезненным эхом где-то в глубине мозга.
Молли застонала и кое-как села в кровати.
Горничная в скромном длинном платье и белом передничке, с наколкой в тёмных волосах, накрахмаленной до невозможности.
– Мисс Моллинэр, благоугодно ли вам будет начать примерку?
– П-примерку… чего? – кое-как пробормотала Молли, сонно хлопая глазами.
– Вашего платья, мисс Моллинэр. Сегодня бал. Вы должны блистать, как сказал его взнесённость господин герцог, наш хозяин.
– М-м-м… бал… блистать… – Больше всего Молли хотелось повалиться обратно и накрыть голову подушкой.
– Прошу прощения, мисс, но его взнесённость приказали…
– Ладно! – простонала Молли, зажимая уши. – Давайте вашу примерку…
За спиной горничной как по волшебству возникли ещё одна девушка и немолодая портниха с рабочей корзинкой – обе в таких же скромных платьях, молчаливые, глаза уставлены в пол. Это было странно – ибо все портнихи, по мнению Молли, языком работали так же хорошо, как иголкой. А эта только прошелестела, поправляя на плечах у Молли на живую нитку смётанный наряд:
– Зелёное. Очень пойдёт к вашим волосам, мисс…
Платье было великолепно: яркий, изумрудно-зелёный муаровый шёлк, лёгкий, как паутинка. Верхняя юбка, отделка лифа и рукавов – чёрное, с редким искусством сплетённое кружево, в узорах его угадывались цветы, жуки и бабочки. Молли даже и гадать не взялась бы, сколько может стоить подобная роскошь. Украсить его предполагалось расшитой чёрным же бисером тесьмой – портниха пока только прикладывала её, поворачивая Молли так и эдак. Да, это платье было не чета тому наряду «цвета экрю», которым так гордилась Фанни – но почему-то оно совсем не радовало. Совсем.
И когда с платьем и примерками было наконец покончено, Молли почувствовала себя такой выжатой, как не случалось и после самых трудных заданий госпожи Старшей.
Ей подали обед прямо в комнату, молчаливые вышколенные батлеры быстро и сноровисто поставили приборы, разложили блистающее столовое серебро.
Молли заставила себя поесть, хотя кусок не шёл в горло, и она даже не распробовала, чем именно её кормили.
Голова кружилась, в животе обмирало. Качели судьбы взлетали высоко-высоко и обрушивались вниз так, что заходилось сердце.
Они признали, что у меня есть магия. И почти – почти! – признали, что у меня есть то, «что делает пэра пэром». Та самая «пустота», о которой толковал лорд Спенсер ещё в Норд-Йорке. Сейчас должны думать и решать, что со мной делать и как…
Она зевнула, отодвинула столик на колёсиках.
Но, наверное, это значит, мои мама, папа и братик будут в безопасности? Или… или они сейчас вцепятся в них, ведь Билли-то – магик, как ни крути!
Эх, Ярина, не хватает мне твоего ехидства сейчас…
– Пи-пи-пи… – немедленно послышалось откуда-то из-под кровати.
Молли едва не подскочила. Но, с другой стороны, за ней могут по-прежнему наблюдать. Тогда, в «стакане», выручала полутьма; здесь же, в ярко освещённой комнате, спрятаться было негде.
– Пи-пи-пи…
Молли сделала вид, что роняет шпильку. Встала на колени, заглянула под кровать.
– Тс-с-с, – прошипела ей прямо в лицо вернувшаяся в человеческий облик превращальщица. – Они тебя сейчас обсуждают. За комнатой следят. Подсматривают. Не знают, что с тобой делать. Вроде как все поверили, что ты – из ихних, но… всё равно боятся. Ты им «равновесие нарушишь», как говорят. Всё, вставай с колен! А то, не ровён час, заподозрят чего. Я тебя найду, очень скоро.
Миг – и под кроватью осталась только крохотная серая мышь.
Молли выдохнула, вставая с колен и высоко держа как бы найденную шпильку.
Конечно, они не знают, что делать со мной. Они научились забирать магию, ничего не отдавая взамен. Они вообще не представляют, как это можно делать. Кто-то наверняка уже мечтает, как ставшая одной из них мисс Блэкуотер сокрушает твердыни варваров так же, как она крушила бронированных монстров Империи; другие же…
Другие наверняка думают, как привлечь на свою сторону такую союзницу. Может, даже… как там говорил Спенсер? «Брак с одним из представителей знатнейших аристократических фамилий»?
Она залилась краской.
Папа рассказывал о том, как признаки могут передаваться по наследству. Что, если её дети тоже станут такими же магиками? Носителями двойного… чего-то?
И что тогда? Пройдёт сколько-то лет, и пэры станут ещё сильнее, у них появятся собственные чародеи, они научатся управлять магией…
…Разумеется, если она окажется настолько набитой дурой, что на всё это пойдёт.
Кейти! – вдруг подскочила она. Боже мой, Кейт, я про неё совсем забыла! И Яринка тоже хороша – хоть бы пискнула чего!
Молли уже решительно шагнула к двери, но вовремя успела остановиться.
Я же не должна ничего о ней знать. Я её не видела на броненосце; её не показали мне в Найт-холле. Но…
Я не заперта. Не под замком. Кто запретит мне немножечко погулять по коридорам? Здесь наверняка очень красивые картины. Старых мастеров, я не сомневаюсь.
И она решительно направилась к двери.
Да, замок не заперт. И охраны нет. Хотя… на скамеечке у окна сидят двое, ливрейный лакей и молоденькая горничная. Молоденькая-молоденькая, почти ребё…
Яринка!
Ну сильна, ну мастерица!..
Как она это сделала, хотела б я знать?!