Артур взял, лежавшую на подлокотнике, её руку безвольную и вялую, как у марионетки… Ладонь была жесткой, но не грубой — рука привыкшая к поводьям, а может и к оружию… Она повернула к нему своё лицо.
— Почему ты не убил меня?! — их взгляды встретились, и в его ушах застучало, — Почему ты не убил меня? Зачем ты мучаешь меня?! Лучше убей меня! Прошу, убей меня! Я не могу больше жить… убей меня!..
Вместо ответа он провел ладонью по её щеке…
— Дурочка! — в его голосе звучала только усталость, — Ты так торопишься умереть?
— Моя жизнь кончена, чужак! — её глаза были сухи, а голос твёрд, — Я должна умереть, я хочу умереть!..
— Что за глупый фатализм? — внезапно раздался голос Басманова, ещё минуту назад он тихо подошёл сзади, но только теперь вмешался в разговор, — Я навёл кое-какие справки по линии агентурной разведки… — он посмотрел на Артура, — Нам не за что преследовать эту «красотку», она совершенно чиста во всём, кроме происхождения…
— Значит, пусть живёт? — в голосе Артура прозвучал горький сарказм, — От своих отбилась, к чужим не пристала!
— Ну, знаешь?! Это ты зря! Я ведь всё-таки не Понтий Пилат, и рук умывать не собираюсь! — непроизвольно они перешли на русский язык, и девушке оставалось только напряжённо вслушиваться в непонятные фразы.
— Ну и что же мы всё-таки будем с ней делать? — Артур резко повернулся лицом к капитану, — Пошлём пасти овец, или сделаем официанткой в столовой?
— А ты женись на ней, парень! — Басманов вытряхнул из пачки сигарету и сунул в рот, — Девочка я вижу красивая, эффектная, да и тебе очень нравится… — он глубоко затянулся и выпустил первый клуб дыма, — Для неё, кстати, это было бы лучшим выходом!
— Ну, она, например, думает совсем по-другому… — Артур немного расслабился.
— Знаю! Слышал! — Сергей хитро прищурился, — Но женскую любовь надо ещё завоевать, так что дерзай, десантник! — тон его стал серьёзным, — Я поговорил с твоим напарником — комнату он освободит! Будешь рядом с ней жить, есть из одной тарелки и так далее… и что из неё получится, целиком на твоей ответственности… Тем более, что «начальство» решило забрать тебя из взвода…
— В чём дело, шеф? — казалось, Артур совершенно забыл о девушке, — За что?
— Не «за что», а «почему»! Офицерские курсы, парень! Думаю, что ты быстрее меня станешь генералом… — Басманов тяжело вздохнул, думая о чём-то своём, — И вообще-то, солдат, приказы не обсуждают! С завтрашнего утра ты больше не мой подчинённый… и честно говоря, мне будет очень жаль… Хотя, куда ты денешься, с «подводной лодки»?! С погонами или без, ты всё равно вернёшься ко мне, и тогда мы поговорим… снова!
— Капитан! — девушка в белом костюме тихо подошла по проходу между кресел, — там, внизу, одна девушка хочет Вас видеть, ей очень плохо…
— Иду, милая, и спасибо тебе! — Басманов упругим шагом направился к спуску на первый этаж, но у самой лестницы снова обернулся, — Помни, Артур! Ты отвечаешь за всё! — этой последней фразой он придавил Артура, будто бетонной плитой.
Он уже ушёл, а у парня всё ещё стучало в ушах, — За всё… за всё… за всё!.. — только голос «подопечной» вывел его из состояния ступора.
— Что он сказал, солдат? — зелёные глаза смотрели настороженно.
— Твоя судьба в твоих руках… — Артур нагнулся и достал из ранца аптечку, — а теперь, милая, надо заняться твоими царапинами, так что сиди спокойно и не дёргайся, хотя это может быть немного больно…
— Женщины из рода ор Холн не боятся боли! — она выпрямилась как пружина, — Я не…
— Хорошо, хорошо! — мягкой салфеткой он начал оттирать засохшую кровь с её щеки, — я тебе верю, но, пожалуйста, не вертись!
Минут через двадцать он придирчиво рассмотрел свою работу, — Ну вот и готово, ты прямо, как индеец в боевой раскраске, хотя уже, наверное, завтра от твоих царапин не останется и следа…
— Зря стараешься, чужак! — из-за спинки кресла высунулась прыщавая физиономия.
— Закрой свою грязную пасть, придурок! — Артур привстал с сиденья, — За собой смотри, щенок! Молокосос беззубый!
— Орденское отродье! — прыщавый явно не хотел униматься, — Счас я тебе покажу! — выскочив в проход, он ударил девушку кулаком по лицу.
Это было последнее, что он успел сделать — за его спиной оказался Серёга Бондарцов, некогда простой уличный хулиган из Алма-Аты. Два удара по почкам заставили прыщавого выгнуться в приступе дикой боли, третий — ребром ладони по шее, лишил его сознания. Бесчувственное тело со стуком упало на пол. Сергей уже повернулся, чтобы вернуться на своё место, когда Артур окликнул его.
— Серый, спасибо тебе!
— Не за что, братишка. — Бондарцов плюнул на неподвижное тело и процедил сквозь зубы, — Ненавижу шакалов!
— Что тут происходит? — по трапу стремительно взбежал капитан Басманов, — А ну докладывай, Серёга!
— Падаль! — Бондарцов ткнул носком сапога прыщавого, — Не подчинился команде, ударил девушку… Ну и пришлось прекратить это безобразие подручными средствами!
Басманов посмотрел на девушку, медленно, как во сне, размазывающую кровь из разбитой губы по щеке. — Кажется, это становится проблемой? — он повернулся к Бондарцову, — Ты тоже так думаешь?
Бондарцов мрачно кивнул.
— Ну и ладушки! — он пошевелил лежащее тело сапогом, — Возьмите этого гавнюка, проводите до шлюза и попрощайтесь с ним. Ему тут выходить, он уже «приехал»!
Бондарцов махнул рукой напарнику, два дюжих десантника подхватили безвольное тело под руки и поволокли к лестнице…
— Скажи мне, как тебя зовут, красавица? — Басманов наклонился к девушке
Издеваешься? — девушка устало откинула с лица спутанную прядь медно-золотых волос, — Катр ор Холн, так меня звали до вчерашнего дня, теперь же у меня нет имени!
— Ошибаешься! — Сергей серьёзно посмотрел девушке в глаза, — ты свободный человек и твоё имя останется с тобой… — он поднял голову, — Слушайте, вы все! С этой минуты Катр ор Холн находится под нашей защитой, и каждый, кто не хочет неприятностей, будет держаться от неё подальше. Понятно?! — в его голосе зазвучали нотки угрозы, — Тогда запомните и дышите ровно! У нас никто не смеет обидеть слабого! Наказание — смерть!
Артур взял девушку за руку, — Расслабься, Катр! Расслабься и попробуй поспать, — он набросил на нее свой плащ, — отдыхай…
Девушка откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Постепенно её голова сползла набок и аккуратно улеглась на плечо Артура, ещё немного поёрзав, она, наконец, застыла неподвижно. Мягко посвистывали турбины, вокруг простирался беспредельный воздушный океан… «Джамбо» пожирал расстояния, километр за километром.
***
Катр перешагнула порог и остановилась, после того, что ей довелось пережить за последние несколько часов, она уже не знала чего и ожидать. Всё же оказалось значительно проще, прозаичнее что ли?
Огромные, широкие окна, в половину стены, пропускали в небольшую комнату оранжевые лучи заходящего солнца. Мягкий пол приятно пружинил под босыми ногами. Кутаясь в плащ-накидку, она осторожно прошла в комнату, с любопытством оглядываясь по сторонам… пара кресел, небольшой диван, на спинке которого повисла небрежно брошенная камуфляжная куртка. На небольшом низком столике полупустая бутылка и пара стаканов, один из которых был, в спешке, опрокинут… Присутствовали также другие следы «экстренного покидания», например, в виде рассыпанной по полу колоды карт, приоткрытых дверей в соседние комнаты и звуков текущей, из неплотно закрытого крана, воды. За её спиной лязгнула крышка оружейного ящика — это Артур запер всю свою стреляющую амуницию на замок.
— Осматриваешься? — он вышел на середину комнаты, уперев руки в бока, — не очень то презентабельно, правильно?
— И ты здесь живёшь? — она ещё раз обвела комнату удивлённым взглядом.
— А, что? — он настежь распахнул одну из дверей, — не самая плохая берлога. Посмотри, теперь это будет твоя комната…
Катр заглянула в комнату через его плечо — тесновато, но уютно, в принципе если её девичья спальня в отцовском доме и была немногим больше этой комнаты, то там было куда мрачнее…
— Если хочешь — можешь запереться? — Артур указал на дверную задвижку, — и вообще чувствуй себя как дома…
Захлопнув дверь, Катр упала на кровать и разрыдалась, как маленькая девочка — за этими стенами бурлила незнакомая и угрожающая жизнь новой эпохи, абсолютно безразличная к страданиям одинокой, потерявшейся души. От этих мыслей её отвлёк, раздавшийся из-за приоткрытого окна, заразительный девичий смех. Выглянув, Катр, с высоты второго этажа, увидела двух девушек в коротких белых платьях, остановившихся поболтать с двумя парнями затянутыми в тёмно-зелёную пятнистую униформу. В сгущающихся сумерках неоновый свет фонарей сделал их белые платья отливающими нестерпимым серебряным блеском. Девушки выглядели такими раскованными и беззаботными, что от зависти к ним у Катр болезненно сжалось сердце. Они были дома и чувствовали себя в безопасности. Дом и безопасность! Несмотря на высокое положение отца, у Катр никогда не было дома и, сколько она себя помнила, ей всегда твердили о подстерегающих её опасностях… Нельзя ходить по городу одной… нельзя разговаривать с незнакомыми… нельзя… нельзя… нельзя… Всю жизнь её окружала удушливая атмосфера ненависти и подозрительности. Всё что делал её отец и другие Лорды Ордена, только усиливало ненависть к ним… Внезапно она вспомнила вчерашний вечер, как она уговаривала отца отменить казнь заложников, пощадить хотя бы женщин и детей… И вспомнила его ответ, — «У тебя слишком доброе сердце, дочь моя, — этой черни нужно преподать кровавый урок!» Катр истерически рассмеялась, — её отец думал, что его власть, основанная на силе оружия, безгранична. И вот нашлось более мощное оружие, а значит и более могучая власть! И именно она преподала «кровавый урок». С пронзительной ясностью Катр поняла, что дни Ордена сочтены, и все боги Оймена не смогут спасти его от гибели… И если она хочет выжить в этом новом мире, она должна приспособиться к нему… Приспособиться, или погибнуть, — третьего не дано. Сейчас её несёт по жизни, как щепку в бурном потоке и только один человек является её защитником и возможным другом… Катр подошла к зеркалу и критически осмотрела своё отражение, — Ничего, себе — хороша! — буркнула девушка себе под нос, проведя рукой по расцарапанной щеке, — Замарашка, какая-то? — она одёрнула свою рубашку, грязную как половую тряпку, — Даже конюх на такое не польстится…
— А, что? — он настежь распахнул одну из дверей, — не самая плохая берлога. Посмотри, теперь это будет твоя комната…
Катр заглянула в комнату через его плечо — тесновато, но уютно, в принципе если её девичья спальня в отцовском доме и была немногим больше этой комнаты, то там было куда мрачнее…
— Если хочешь — можешь запереться? — Артур указал на дверную задвижку, — и вообще чувствуй себя как дома…
Захлопнув дверь, Катр упала на кровать и разрыдалась, как маленькая девочка — за этими стенами бурлила незнакомая и угрожающая жизнь новой эпохи, абсолютно безразличная к страданиям одинокой, потерявшейся души. От этих мыслей её отвлёк, раздавшийся из-за приоткрытого окна, заразительный девичий смех. Выглянув, Катр, с высоты второго этажа, увидела двух девушек в коротких белых платьях, остановившихся поболтать с двумя парнями затянутыми в тёмно-зелёную пятнистую униформу. В сгущающихся сумерках неоновый свет фонарей сделал их белые платья отливающими нестерпимым серебряным блеском. Девушки выглядели такими раскованными и беззаботными, что от зависти к ним у Катр болезненно сжалось сердце. Они были дома и чувствовали себя в безопасности. Дом и безопасность! Несмотря на высокое положение отца, у Катр никогда не было дома и, сколько она себя помнила, ей всегда твердили о подстерегающих её опасностях… Нельзя ходить по городу одной… нельзя разговаривать с незнакомыми… нельзя… нельзя… нельзя… Всю жизнь её окружала удушливая атмосфера ненависти и подозрительности. Всё что делал её отец и другие Лорды Ордена, только усиливало ненависть к ним… Внезапно она вспомнила вчерашний вечер, как она уговаривала отца отменить казнь заложников, пощадить хотя бы женщин и детей… И вспомнила его ответ, — «У тебя слишком доброе сердце, дочь моя, — этой черни нужно преподать кровавый урок!» Катр истерически рассмеялась, — её отец думал, что его власть, основанная на силе оружия, безгранична. И вот нашлось более мощное оружие, а значит и более могучая власть! И именно она преподала «кровавый урок». С пронзительной ясностью Катр поняла, что дни Ордена сочтены, и все боги Оймена не смогут спасти его от гибели… И если она хочет выжить в этом новом мире, она должна приспособиться к нему… Приспособиться, или погибнуть, — третьего не дано. Сейчас её несёт по жизни, как щепку в бурном потоке и только один человек является её защитником и возможным другом… Катр подошла к зеркалу и критически осмотрела своё отражение, — Ничего, себе — хороша! — буркнула девушка себе под нос, проведя рукой по расцарапанной щеке, — Замарашка, какая-то? — она одёрнула свою рубашку, грязную как половую тряпку, — Даже конюх на такое не польстится…
Стук в дверь прервал её самоанализ.
— Эй, девушка! — раздался весёлый голос Артура, — Можно к вам?
— Входи… — равнодушно пожала плечами Катр и добавила, — Ты же хозяин?
— В смысле, дома? — дверь распахнулась, и на пороге появился голый по пояс Артур, с переброшенным через плечо полотенцем, его влажные, коротко остриженные светлые волосы были зачёсаны назад, — Ну как тебе здесь? — он обвёл рукой комнату, — Жить можно?
— Как вам будет угодно, хозяин?.. — голос девушки, отвернувшейся к стене, звучал безжизненно и сухо, — Вашей рабыне всё равно, хозяин…
Улыбка медленно исчезла с лица Артура, — Тоже мне заладила, — «хозяин», «хозяин»! — он лёгким движением руки погладил девушку по плечу, пытаясь утешить — Запомни, девочка, мы в такие игры не играем! — Перед его глазами молниеносно пролетели события минувшей ночи, пробирающая до костей атмосфера ужаса в оккупированном городе, вспышки выстрелов во тьме, перекошенные от ярости и боли лица, въедающийся в кожу запах крови и сгоревшего пороха… Артур вспомнил, как его палец нажимал на спуск, посылая людям смерть, как отдавал в плечо автомат послушно отзываясь на команды, как падали сражённые им люди… он убивал, убивал впервые в жизни и как ни странно, теперь не чувствовал ничего кроме удовлетворения от хорошо сделанной работы!
— Так не бывает! — девушка резко развернулась в его сторону, — Всегда победитель делал побеждённого своим рабом!
— Ну, да! — Артур неожиданно усмехнулся, — И этому твоему «победителю» приходилось каждую минуту ждать удара в спину, «Пиррова победа»!?
— Что, что? — не поняла Катр.
— А…, был один такой полководец, который, победив в одном из сражений, сказал знаменитую фразу — «Ещё одна такая победа, и у меня не останется армии!»
— И что было дальше? — казалось, девушка заинтересовалась возникшим парадоксом.
— А, ничего хорошего! — Артур равнодушно пожал плечами, — Для него, конечно… Победы он ещё одерживал, но войну всё равно проиграл… Что и требовалось доказать!
— Наверное, так оно и есть, — незаметно для себя Катр, внутренне расслабившись, опустилась на край кровати, — только факты могут подтвердить или отвергнуть слова мудреца…
— Вот, вот! — Артур бросил быстрый взгляд на часы, — Философские беседы будем вести завтра, а сейчас тебе лучше принять ванну и отдохнуть, как минимум до утра…
***Ночью Катр снился один бесконечный кошмар: «Она стоит на самом верху каменной башни, земля под ней качается, как в предсмертной агонии, разверзается трещинами, с громовым грохотом башня рушится в бездонный провал и она летит в бездну вместе с тучей бесформенных обломков, падает в полном мраке и никак не может достичь дна пропасти… А со всех сторон на неё направлены ненавидяще-торжествующие взгляды мертвецов, всех тех, кого Орден принёс в жертву во имя собственных интересов…»
От ужаса она закричала и проснулась от собственного крика в холодном поту с бешено колотящимся сердцем…
— «Пресвятая Дева»! — в дверях, высвеченный падающим через окно светом уличного фонаря, стоял заспанный Артур, кутаясь в накинутый на плечи халат, — Что случилось? Ты, должно быть, подняла на ноги пол города…
— Извини! — девушка села на кровати, обхватив себя за плечи дрожащими руками, — это был кошмарный сон… — она, как могла, постаралась передать ощущения одиночества, ненависти и ужаса, добавив в конце, что ещё никогда ей не было так страшно.
— Погоди минуту… — Артур почти бесшумно исчез в темноте, в абсолютной ночной тишине было слышно: как он, бормоча, что-то себе под нос, сначала открыл, потом закрыл холодильник, несколько раз тонко звякнуло стекло… Вернувшись, он протянул Катр, высокий, запотевший от холода, стакан до краёв наполненный ледяной, резко пахнущей мятой, водой.
— Выпей это и постарайся заснуть, — вложив стакан в дрожащие руки девушки, парень направился к двери…
— Подожди! — побелевшие от напряжения пальцы вцепились в стакан, как утопающий хватается за соломинку, — не уходи, не оставляй меня одну… Пожалуйста! Мне очень страшно!
— Да? — Артур развернулся и недоумённо поднял брови, — И как ты это себе представляешь?
— Делай, что хочешь! Раздели со мной постель, возьми моё тело, только не оставляй меня одну! — в больших зеленоватых с карим оттенком, глазах показались слёзы отчаянья…
Именно эти слёзы окончательно добили Артура. Присев рядом с девушкой он осторожно обнял её за плечи левой рукой, правой поднося стакан к её губам… — Выпей милая… — его взгляд остановился на, сбегающей по подбородку, тоненькой струйке воды… — и самое главное — ничего не бойся…
Неожиданно Катр выронила уже пустой стакан из ослабевших пальцев, упав на пол, сверхпрочное стекло протестующе зазвенело… А девушка, доверчиво положив голову Артуру на плечо, и, улыбнувшись, прошептала, — Пусть будет, как будет… — горячие руки потянули Артура вниз, — Ложись, рядом, пожалуйста… — Её пылающее тело, обожгло его кожу будто огнём…
Сжав зубы, Артур подумал, — Не сейчас! Не сейчас! — и усилием воли погасил нарастающую волну возбуждения.
— Спокойных снов! — прошептал он лежащей рядом девушке и услышал в ответ такое же тихое, — Спасибо! — когда она обняла его невинным движением маленькой девочки, обнимающей плюшевого медведя. Катр перешла свой Рубикон.
Часть III. Возмездие
(Книга Аваланга)8. Горный цейтнот
Пожары над страной
всё выше, жарче, веселей!
Их отблески плясали
в два притопа, три прихлопа!
В. Высоцкий
В истории очень много говорилось о козырных тузах спрятанных в рукавах особо ушлых игроков, но если вы играете в игру без правил — такая карта не роскошь, а жизненно необходимый инструмент. А игра действительно шла без правил, и ставками в ней были человеческие жизни, все человеческие жизни на этой планете…
Убийца пришёл бесшумно, глубокой ночью. Гвардеец, у покоев её высочества принцессы Мирры, умер, не издав и звука. Смерть принцессы была неотвратима, но в расчёт убийцы вмешалась маленькая деталь — за последний месяц принцесса и графиня Гронзберг стали лучшими подругами, и принцесса даже предложила Жаклин занять соседние комнаты, как она выразилась, — «Как более соответствующие твоему рангу!». Подкрадываясь в темноте к ложу принцессы, убийца неловко задел туалетный столик, на пол со звоном полетели разнообразные баночки, флакончики, бутылочки и прочая парфюмерная тара. От этого шума принцесса проснулась и, заметив тёмный мужской силуэт, истошно закричала. Бросок кинжала настиг её, когда она пыталась вскочить с кровати. С шестью дюймами стали в животе, Мирра, хрипя, скатилась на пол. На этом удача убийцы закончилась. Легкий, почти неслышный скрежет открывшейся двери заставил убийцу повернуться на звук. Сноп ослепительно-голубого света, ударивший прямо по глазам, совершенно ослепил его. Это было последнее впечатление в его жизни. Один за другим сухо треснули два выстрела, и киллер уснул свинцовым сном рядом со своей жертвой. Одна пуля в сердце, одна в голову — его смерть была мгновенна. А вот принцесса была ещё жива и мутнеющими глазами с изумлением смотрела, как её «лучшая подруга» опускает ещё дымящийся длинноствольный пистолет. Свет, падающий из распахнутого дверного проёма и очерчивающий крепкую фигуру Жаклин в одной коротенькой рубашке, казался ей воротами в рай. Это было последнее, что она запомнила из событий той ночи…