Она складывает пожитки — чем богата — в шкаф. Потертый бинокль: в саманном доме от него толку не было из-за ограниченной видимости, зато сейчас он будет незаменим. Винтовка и боеприпасы. Она оставила запас патронов тут, в «НоваТы», так что теперь сможет им воспользоваться. Когда патроны выйдут, винтовка станет бесполезной — но, может, Тоби научится делать порох.
Она ставит зубную щетку в ванной, прилегающей к спальне. Можно было не тащить с собой старую щетку — тут, в «НоваТы», их большой запас, все розовые; а в кладовой — целая полка мини-тюбиков зубной пасты для гостей, двух видов: органическая «Вишневый цвет», биоразложимая, с микроорганизмами, уничтожающими зубной налет; и «Поцелуй в темноте», с усилителем хроматического свечения.
Изготовители последней утверждали, что после нее весь рот светится в темноте. Тоби никогда ее не пробовала, но некоторые женщины клялись, что это просто чудо. Интересно, думает Тоби, как отреагировал бы Зеб на светящийся бестелесный рот в темноте. Впрочем, сегодня ей не удастся это выяснить: ночью она будет нести вахту на крыше, а светящийся рот — великолепная мишень для снайпера.
Ее старые дневники: она забрала их из комнаты, где раньше спала на массажном столе — видимо, в порядке умерщвления плоти, по-монашески. Вот ее письмена, в регистрационных журналах «НоваТы» с логотипом из поцелуйных губок и подмигивающего глаза. Она записывала все вехи календаря вертоградарей, дни памяти святых, праздники, фазы луны; и ежедневные происшествия, если таковые были. Это помогло ей сохранить рассудок. Потом, когда время потекло снова и в него вошли настоящие люди, Тоби бросила дневники здесь. Сейчас они — словно шепот из прошлого.
Может быть, письмена и есть шепот из прошлого? Голос, которым говорил бы твой призрак, если бы мог говорить? Если так, зачем она учит этому Черную Бороду? Уж наверное, без этого умения Дети Коростеля были бы счастливее.
В унитазах есть вода — плюс куча дохлых мух. Тоби нажимает на смыв: похоже, система сбора дождевой воды, установленная на крыше, все еще работает. Это огромное счастье. Кроме того, в салоне большие запасы туалетной бумаги — розовой, с запрессованными в нее лепестками цветов. В «НоваТы» много экспериментировали с использованием ботанических объектов для туалетной бумаги, но не все эксперименты оказались удачными — у некоторых клиентов обнаруживались неожиданные виды аллергии.
Впрочем, надо бы повесить объявление, чтобы люди пили только кипяченую воду. При виде воды, вытекающей из настоящего водопроводного крана, некоторые могут увлечься и забыть об осторожности.
Умывшись и надев чистую розовую накидку из кладовой для сотрудников, Тоби присоединяется к остальным. В главном вестибюле идет оживленная дискуссия: куда девать париковец на ночь? Обширный газон «НоваТы» уже зарос луговым разнотравьем, так что пасти овец днем можно прямо тут, но после наступления темноты их надо стеречь или загнать в помещение: поблизости могут быть львагнцы. Крозье ратует за то, чтобы загонять овец на ночь в спортзал: он успел к ним сильно привязаться и беспокоится за них. Дюгонь указывает на то, что в спортзале скользкий пол — овцы запросто могут поскользнуться и поломать ноги, не говоря уже о навозе, с которым надо будет что-то делать. Тоби предлагает огород: он обнесен забором, еще почти целым — свиноиды сделали подкопы, но их можно быстро засыпать. А часовой на крыше сможет поглядывать на овец и поднять тревогу, если они станут необычно блеять.
Но где же будут спать Дети Коростеля? Они не любят закрытых помещений. Они хотят спать на лугу, где к тому же есть для них еда. Но поскольку рядом рыщут больболисты, к тому же, скорее всего, объявившие войну, — это исключено.
— На крыше, — говорит Тоби. — Там есть ящики с растениями на случай, если кто-нибудь проголодается.
Вопрос решен.
Приходит и проходит послеобеденная гроза. Когда она кончается, свиноиды решают искупаться в бывшем бассейне. Их не останавливает то, что он зарос водорослями и ряской, а также обзавелся процветающей колонией лягушек. Чтобы удобнее было забираться в воду и выбираться из нее, свиньи сталкивают в бассейн, на мелкий конец, всю стоящую рядом мебель. Получилась куча, которая служит опорой для ног. Молодежь плещется и радостно визжит; свиноматки и кабаны постарше окунаются по разу, потом устраиваются у бассейна и снисходительно поглядывают на детей. Интересно, думает Тоби, могут ли свиньи обгореть на солнце.
Ужин импровизируется на скорую руку, но подается очень торжественно, в главной столовой, на круглых столах с розовыми скатертями. Фуражная команда набрала на лугу съедобных растений, так что каждый получает по большой порции салата из зелени. Ребекка откопала запечатанную бутылочку оливкового масла и сделала к салату настоящую французскую заправку. Пареная лебеда, припущенные корни лопуха, вяленая волкопсятина, молоко париковец. На кухне нашлись остатки сахара, и каждый получает по ложке на десерт. Тоби совсем отвыкла от сахара, и сладость проходит по телу, словно лезвие косы.
— У меня для тебя новость, — говорит Ребекка, когда они убираются после ужина. — Твои приятели поймали для тебя лягушку. И попросили меня ее приготовить.
— Лягушку?
— Да. Рыбы не нашлось.
— О черт, — говорит Тоби. Дети Коростеля опять потребуют, чтобы она рассказала им сказку на ночь. Остается только надеяться, что они забыли принести с собой красную бейсболку Снежного Человека.
Стоит тихий, мягкий вечер. Солнце садится. Трещат цикады, птицы устраиваются на ночлег, лягушки квакают из бассейна, какие-то другие твари издают вибрирующие звуки, похожие на жужжание натянутой резинки. Тоби ищет какую-нибудь верхнюю одежду: ночью на крыше может быть холодно.
Она закутывается в розовое покрывало с кровати, когда в комнату бочком просачивается Черная Борода. Он видит себя в зеркале, улыбается, машет сам себе и делает несколько танцевальных па. Потом доставляет вверенное ему сообщение:
— Свиные говорят, что три плохих человека — там.
— Где? — спрашивает Тоби.
— По ту сторону цветов. За деревьями. Они их чуют.
— Скажи, чтобы не подходили слишком близко, — говорит Тоби. — У плохих людей могут быть пистолеты-распылители. Палки, которые делают дырки. Из которых выходит кровь.
— Свиные это знают, — отвечает Черная Борода.
Тоби взбирается по лестнице на крышу, на шее — бинокль, через плечо винтовка в боевой готовности. Несколько Детей Коростеля уже тоже на крыше, все в нетерпеливом ожидании. И Зеб — он стоит, облокотившись на перила.
— Ты очень розовая, — говорит он. — Этот цвет тебе идет. И силуэт тоже. Мишленовский человечек?
— Обидеть хочешь?
— Я не нарочно, — говорит он. — Смотри, какой шум подняли вороны.
И правда. «Кар! Кар! Кар!» — доносится с края леса. Тоби подносит бинокль к глазам: ничего не видно.
— Может, это сова, — говорит она.
— Может, — отвечает Зеб.
— Свиноиды все время говорят, что там трое, а не двое.
— Я очень удивлюсь, если они окажутся не правы.
— Как ты думаешь, это может быть Адам? — спрашивает Тоби.
— Помнишь, что ты сказала про надежду? Что она может помешать. Я стараюсь не надеяться.
Среди ветвей мелькает что-то светлое. Не лицо ли? Оно уже исчезло.
— Ждать — хуже всего, — говорит Тоби.
Черная Борода дергает ее за простыню:
— О Тоби! Иди! Настало время услышать историю, которую ты нам расскажешь. Мы принесли красную кепку.
Поезд в «Криогений»
История о двух яйцах и размышлениях
Спасибо. Я рада, что вы не забыли принести красную кепку.
И рыбу. Это не совсем рыба, это скорее лягушка. Но вы поймали ее в воде, и мы сейчас далеко от океана, так что, я уверена, Коростель нас поймет и учтет, что вы не могли идти за рыбой так далеко.
Спасибо, что вы ее приготовили. Что попросили Ребекку ее приготовить. Коростель сказал, что мне не обязательно съедать всю лягушку. Достаточно откусить кусочек.
Вот.
Да, в этой лягушке… в этой рыбе была кость. Да, это была вонючая кость. Поэтому я ее выплюнула. Но нам сейчас не нужно говорить о вонючих костях.
Завтра очень важный день. Завтра все мы, у кого две кожи, должны будем закончить труд Коростеля — труд по уничтожению Хаоса. Труд Коростеля был Великой Переделкой, и от него возникла Великая Пустота.
Но это была лишь часть работы Коростеля. Другой частью его работы было сотворение вас. Он сделал ваши кости из кораллов, найденных на пляже, — они белые, как кости, но не воняют. А вашу плоть он сделал из плодов манго, мягких и сладких. Все это он сотворил внутри огромного Яйца, где у него были помощники. И Джимми-Снежнычеловек тоже был помощником Коростеля и тоже был в Яйце.
И Орикс тоже там была. Иногда она была в виде женщины с зелеными глазами, как у вас, а иногда — в виде совы. И она отложила в большом Яйце два совиных яйца поменьше. Одно совиное яйцо было полно животных — зверей, птиц и рыб. Это были Дети Орикс. Да, и пчелы там тоже были. И бабочки. Да, и муравьи. И жуки, очень много жуков. И змеи. И лягушки. И опарыши. И скуноты, и рыськи, и париковцы, и свиноиды.
Спасибо, но нам сейчас не стоит перечислять их всех.
Потому что тогда мы тут просидим всю ночь.
Давайте просто скажем, что Орикс сотворила очень много Детей. И каждый из них был по-своему прекрасен.
Да, мы можем сказать ей спасибо за всех животных, которых она сотворила и поместила в отложенное ею яйцо. За всех, кроме, может быть, комаров.
Другое яйцо, которое отложила Орикс, было полно слов. Но это яйцо наклюнулось первым, раньше того, в котором были животные, и вы съели большую часть слов, потому что вы были голодные; поэтому у вас внутри есть слова. И Коростель решил, что вы съели все слова, так что слов для животных совсем не осталось, и поэтому они не могли говорить. Но Коростель ошибался. Коростелю тоже случалось ошибаться.
Потому что, когда он не видел, несколько слов упало на землю, несколько — в воду, и несколько слов унесло ветром в воздух. И никто из людей этого не заметил. Но звери, птицы и насекомые увидели эти слова и съели их. Это были другие слова, поэтому людям иногда трудно понимать животных. Животные слишком мелко прожевали эти слова, когда ели их.
А свиноиды — Свиные — съели больше слов, чем все остальные животные. Вы знаете, как они любят есть. Поэтому Свиные очень хорошо умеют думать.
Потом Орикс сотворила совсем новую вещь, которая называлась пением. И дала его вам, потому что любила птиц и хотела, чтобы вы умели петь, как птицы. Но Коростель не хотел, чтобы вы пели. Это пение беспокоило его. Он думал, что если вы будете петь, как птицы, то разучитесь разговаривать, как люди, и тогда забудете про него и его труды — все труды, которые он взял на себя, чтобы сотворить вас.
И тогда Орикс сказала ему: «Перетопчешься. Потому что если эти люди не смогут петь, они будут как… как ничто. Они будут как камни».
«Перетопчешься» значит… о том, что это значит, мы поговорим в другой раз.
А теперь я расскажу вам другую часть истории, в которой объясняется, для чего Коростель сотворил Великую Пустоту.
Коростель долго размышлял. Он все размышлял и размышлял. Он никому не говорил про свои размышления, хотя часть их открыл Джимми-Снежнычеловеку, часть — Зебу, часть — Пилар и часть — Орикс.
Вот что он думал.
Люди, живущие в хаосе, не умеют учиться. Они не могут понять, что они делают с морем, небом, растениями и животными. Они не могут понять, что убивают все это и в конце концов убьют самих себя. Их очень много, и каждый делает свою часть убийства, хотя некоторые из них об этом знают, а некоторые — нет. И когда говоришь им, чтобы перестали, они не слышат.
Поэтому можно сделать только одно. Или убрать большинство людей, пока еще существует Земля, с деревьями, цветами, птицами, рыбами и так далее, или в конце концов все это кончится, и тогда все умрут. Потому что когда кончится все это, то не будет совсем ничего. Даже людей.
«Но разве нельзя дать людям еще одну попытку?» — спросил себя Коростель. И сам себе ответил: «Нет, потому что им уже давалась еще одна попытка. Им давалось много попыток. Время истекло».
И Коростель сотворил много маленьких семян, очень приятных на вкус; когда люди их съедали, то сначала становились очень счастливыми. Но потом те, кто съел семена, становились очень больными, разваливались на куски и умирали. И Коростель рассеял эти семена по всей Земле.
И Орикс помогала ему разбрасывать семена, потому что умела летать, как сова. И Женщины-Птицы, Женщины-Змеи и Женщины-Цветы тоже помогали. Правда, они не знали про умирание, а только про то, что от этих семян люди становились счастливее. Потому что Коростель не открыл им всех своих мыслей.
И началась Великая Переделка. И Орикс с Коростелем покинули Яйцо и улетели на небо. Но Джимми-Снежнычеловек остался, чтобы заботиться о вас, отгонять от вас плохие вещи, помогать вам и рассказывать вам истории про Коростеля. И истории про Орикс тоже.
Вы можете попеть чуть позже.
Такова история двух яиц.
Теперь мы все должны идти спать, потому что завтра нам очень рано вставать. Завтра некоторые из нас пойдут искать трех плохих людей. Зеб пойдет их искать, и Носорог, и Дюгонь, и Крозье, и Шеклтон. И Джимми-Снежнычеловек. Да, и Свиные тоже пойдут. Многие из них. Их дети не пойдут, и матери этих детей — тоже.
Но вы останетесь тут, с Ребеккой, Амандой и Рен. И Американской Лисицей. И Голубянкой. И вы должны держать двери закрытыми и никого не впускать, что бы они ни говорили. Впускайте только тех, кого вы знаете.
Не бойтесь.
Да, я тоже пойду искать плохих людей. И Черная Борода пойдет — он будет помогать нам говорить со Свиными.
Да, мы вернемся. Я надеюсь, что мы вернемся.
«Надеяться» — значит чего-то очень-очень хотеть, когда не знаешь, случится это на самом деле или нет.
Теперь я скажу «Спокойной ночи».
Спокойной ночи.
Черные очки
— Здесь я тебя ждала, — говорит Тоби. — Во время Безводного Потопа. Тут, на крыше. Каждую секунду ждала, что ты вдруг выйдешь из леса.
Кругом мирно спят Дети Коростеля. Какие они доверчивые, думает Тоби. Они не знали настоящего страха. Может быть, они и не могут его узнать.
— Значит, ты не думала, что я умер? — спрашивает Зеб.
— Я на тебя рассчитывала. Я думала, если кто и сможет выжить в том, что творится, это будешь ты. Впрочем, бывали дни, когда я объясняла себе, что ты мертв. Я называла это «реалистическим взглядом на вещи». Но все остальное время я ждала.
— И как, оно того стоило? — Невидимая ухмылка в темноте.
— У тебя что, проблемы с самооценкой? Ты поэтому спрашиваешь?
— Да, что-то вроде этого, — признается Зеб. — Когда-то я считал себя подарком от Бога человечеству, но эта спесь с меня быстро слетела. С тех самых пор, как мы познакомились, у вертоградарей, я видел, что ты умнее меня — все эти грибы, лосьоны и зелья.
— Но ты был хитроумней и находчивей, — возражает Тоби.
— Согласен. Хотя порой я перехитрял самого себя. На чем я остановился?
— Ты жил у Женщин-Змей, — напоминает Тоби. — В «Хвосте-чешуе». Держа свои мысли при себе, глаза — открытыми, руки — в карманах, а рот — на замке.
— Точно.
Зеба сделали вышибалой. Это была отличная маскировка. Он ходил с бритой головой, в черном костюме, в черных очках и с золотым зубом, в котором был приемник, вещающий прямо в ротовую полость. На лацкане у него был красивый значок с фирменным логотипом: змея, держащая во рту собственный хвост. Адам сказал, что это древний символ, означающий возрождение. Правда, Зеба логотип наводил на совсем другие мысли.
Растительность на лице он реорганизовал по последнему писку моды, распространенной среди вышибал в глубоком плебсвилле: в недлинной щетине выбривалась сетка узких линий крест-накрест. В итоге на лице получалось что-то вроде щетинистых вафель. В это же время Зеб по совету Адама изменил форму ушей. Адам сказал, что для идентификации все чаще используется форма ушей, и Зебу стоит переделать свои, чтобы они не совпали случайно с какой-нибудь древней фотографией, если его вдруг решат поискать. Заплатила за операцию Катрина Ух, у которой был доступ к первоклассным резчикам по плоти. Зеб выбрал уши, заостренные в верхней части и с более мясистой мочкой.
— Сейчас можешь не смотреть, — говорит он. — Я их с тех пор еще раза два переделывал. Но тогда я выглядел как помесь эльфа с Буддой.
— Это и есть типичный ты, — отвечает Тоби.
Работа Зеба заключалась в том, чтобы присутствовать в баре — не улыбаясь до ушей, но и не излучая открытой угрозы. Просто нависать над толпой. Напарником его был крупный чернокожий мужик по имени — на тот момент — Джебедайя, хотя, когда он пришел к вертоградарям, его стали звать Черный Носорог. Мысленно Зеб именовал себя и напарника Зеб и Джеб.
Впрочем, в «Чешуйках» его не звали ни Зебом, ни даже Гектором-Вектором. Он опять получил новое имя — Смок. Как медвежонок Смок, талисман так называемой лесной пожарной службы. Это имя ему подходило. Лозунг на плакате службы гласил: «Только ТЫ можешь предотвратить пожар в лесу». Этим Зеб и занимался: предотвращением пожаров.
Стоило клиентам проявить недовольство — скорчить сердитую мину, выругаться, схватиться за перышки, чешуйки или лепестки внутреннего убранства клуба с намерением их оторвать, по-обезьяньи затрясти банкой пива (за этим обычно следовало швыряние банок с летящими из них струями пены, разбивание бутылок и удары кулаком), — как рядом вырастали Зеб и Джеб. Они переходили от неподвижного нависания к активному точечному хирургическому вмешательству с целью бесшумного и бескровного изъятия агрессора из окружения. Главное было — не дать конфликту перерасти во всеобщую драку. Приходилось действовать быстро, решительно, хотя, конечно, обижать клиента тоже не следовало: клиент, которого огрел по голове вышибала, вряд ли придет в заведение снова.