Отход противника подтверждали и пленные, и перебежчики. Несмотря на это, войска Западного и Калининского фронтов не предпринимали активных действий. Правда, на одном из участков 5-й армии Западного фронта 22 февраля ударная группа (29-я гвардейская стрелковая дивизия, 35-я стрелковая бригада) предприняла попытку прорвать вражескую оборону. Ей удалось преодолеть первую и вторую траншеи врага. В бой были введены 153-я танковая бригада и лыжный батальон. Танкисты успеха не имели, а лыжники, прорвавшись в тыл противника, были окружены и разгромлены. Командующий 5-й армией генерал-лейтенант Я. Т. Черевиченко «как не справившийся с выполнением боевых задач» 27 февраля приказом Ставки ВГК № 0046 был освобожден от должности и направлен в распоряжение Ставки. Командармом-5 стал генерал-лейтенант В. С. Поленов, передавший командование 31-й армией своему начальнику штаба генерал-майору В. А. Глуздовскому. Одновременно приказом № 0045 был освобожден от должности командующий войсками Западного фронта генерал-полковник И. С. Конев «как не справившийся с задачами руководства фронтом», а вместо него командующим назначен начальник штаба фронта генерал-полковник В. Д. Соколовский[169].
Модель подошел творчески к подготовке и проведению операции «Движение Буйвола», которая была подготовлена втайне от солдат 9-й армии. По указанию Моделя саперные и строительные части (всего 29 тыс. человек) оборудовали в тылу 100-км оборонительную «Линию Буйвола». Было построено 200 км новых и 600 км полевых дорог, 1000 км железнодорожных путей, 1300 км проводных линий связи и 450 км дальнего кабеля. Имущество – орудия, боеприпасы, бензин (около 100 тыс. тонн) – было эвакуировано 200 железнодорожными составами. Одновременно требовалось, как пишет генерал Гроссман, «отправить назад по их желанию 60 000 гражданских русских». В действительности тысячи мирных жителей насильственно угоняли на принудительные работы в Германию, разлучая жен с мужьями, детей с родителями. В меморандуме, обнаруженном после войны в бумагах рейхсминистра по делам оккупированных восточных территорий А. Розенберга, отмечалось:
«Группа армий «Центр» намеревается захватить 40–50 тысяч подростков в возрасте от 10 до 14 лет… и направить их в рейх. Это мероприятие первоначально было предложено 9-й армией… Предполагается использовать этих подростков на немецких предприятиях в качестве подмастерьев и учеников…»[170]
Многочисленные факты издевательств и массовых убийств гражданского населения и советских военнопленных военнослужащими 9-й армии в Ржевском выступе были опубликованы на Нюрнбергском процессе:
«В Сычевке беспощадно расправлялся с женщинами, детьми и стариками комендант города обер-лейтенант Кислер. 7 января 1943 г. он согнал около 100 евреев – женщин, стариков и детей, сначала избил их, потом вывел на окраину города и расстрелял… При отступлении немцев от деревни Драчево Гжатского района в марте 1943 года помощник начальника немецкой полевой жандармерии лейтенант Бос согнал в дом колхозницы Чистяковой 200 жителей из деревень Драчево, Злобино, Астахово, Мишино, закрыл двери и поджег дом, в котором сгорели все 200 человек. Среди них были старики, женщины и дети… В городе Ржеве на центральной площади, где раньше был памятник Ленину, по приказу командующего 27-м германским армейским корпусом генерал-майора Вейса комендант города майор Куртфельд установил виселицу, на которой повесил десятки мирных граждан… В Вязьме имелся госпиталь для военнопленных в неотапливаемом каменном сарае. Лечения и ухода за больными никакого не было. Ежедневно умирало от 20 до 30 человек. Больным выдавали в день полкотелка супа без хлеба. По данным врача Михеева Е. А., в один из дней в этом госпитале умерло от истощения и болезней 247 человек. Кроме того, немецкие солдаты избрали в виде мишени для стрельбы больных пленных красноармейцев, когда они проходили по двору госпиталя… В феврале 1943 года перед отступлением из Вязьмы фашисты привезли группу арестованных советских граждан и пленных красноармейцев на станцию Новоторжская, что около Вязьмы. Пока истощенных голодом людей переводили от Новоторжской до лагеря, многие из них падали от изнеможения. Немецкие конвоиры таких пристреливали. От Новоторжской до Вязьмы было пристрелено 43 человека… После освобождения города Сычевки от немецких оккупантов там в лагере в огромном рву было обнаружено свыше 3000 трупов пленных красноармейцев и советских граждан. Осмотр трупов свидетельствует о зверских истязаниях: у многих перебиты руки, ноги, проломлены черепа, отрезаны носы, уши, выколоты глаза, отрезаны половые органы… В деревне Харино в январе 1943 г. фашисты согнали на скотный двор 79 военнопленных красноармейцев и сожгли их живыми»[171].
28 февраля Модель отдал приказ начать 1 марта в 7 часов вечера отход основных сил 9-й армии. Отход прикрывали арьергарды, которые оставались на позициях в течение суток.
«Вечером 2 марта 1943 года последние немецкие арьергарды, – докладывал Модель в штаб группы армий «Центр», – невытесненные врагом, покинули уже давно оставленный город (Ржев. – Авт.). В интересах общей операции в полной боевой готовности тем самым армия без всякого вражеского давления сдала территорию, завоеванную в тяжелой борьбе, об успешную оборону которой более года кроваво разбивались массовые натиски бесчисленных вражеских подразделений и для завоевания которой у противника сегодня еще нет сил. Таким образом, бойцы за Ржев покинули непобежденными тот участок фронта, чье одно только название осталось для них воплощением солдатского испытания и в будущем стало стимулом к боевому самопожертвованию».
Войска Западного и Калининского фронтов получили приказ перейти в наступление в 14 часов 30 минут 2 марта. Но поскольку противник уже начал общий от
вод своих войск с Ржевско-Вяземского плацдарма, наступление сразу же приняло характер преследования. Весенняя распутица в условиях лесисто-болотистой местности и обилие различных заграждений, применяемых «мастером отступлений» Моделем, резко снижали темпы преследования, сковывали маневр подвижных отрядов. Войска продвигались в сутки не более чем на 6–7 км. Это вызвало недовольство у Сталина. 2 марта в 17 часов 45 минут командующим Западным и Калининским фронтами была направлена директива № 30062 Ставки ВГК, в которой говорилось:
«Противник перед левым флангом Калининского фронта и правым флангом Западного фронта начал отводить свои войска на юг и юго-запад. Преследование отходящего врага проводится вяло и нерешительно.
Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
1. Немедленно принять меры к энергичному преследованию отступающих войск противника.
2. Создать подвижные отряды преследования из разных родов войск во главе с храбрыми, инициативными командирами и направлять их в тыл врага.
3. Общее преследование противника должно направляться не по маршрутам его отхода, а по плану наступления наших войск.
4. Ставка обязывает представить план наступления войск левого крыла Калининского фронта и правого крыла Западного фронта в связи с отходом противника не позже 23.00 2.3.1943 г.»[172].
Однако было уже поздно. Соединения 9-й армии спокойно и планомерно совершали отход. От каждой пехотной дивизии были выделены группы прикрытия силою батальон – полк при поддержке 2–3 минометных батарей, 1–2 батарей 75-мм полковых орудий и 1–2 батарей 105-мм орудий. Эти группы (арьергарды) сдерживали натиск советских частей, осуществлявших преследование. Главные силы дивизий отходили перекатами по 40–45 км. Они использовали для обороны промежуточные рубежи, созданные через каждые 10–12 км.
3 марта части 30-й армии генерал-лейтенанта В. Я. Колпакчи вступили в Ржев. 8 марта войска 31-й армии генерала В. А. Глуздовского освободили Сычевку, 10 марта – соединения 41-й армии генерала И. М. Манагарова заняли Белый. 12 марта войска 5-й и 33-й армий Западного фронта освободили Вязьму. Через десять дней советские войска вышли к «Линии Буйвола», где были встречены плотным огнем частей 9-й армии, что вынудило их перейти к обороне.
«Движение прошло планомерно, – отмечалось в отчете штаба группы армий «Центр». – Враг не смог помешать отводу войск. Но он никоим образом не должен считать себя победителем. Наши войска понесли незначительные потери. Благодаря планомерному течению событий и частичным местным успехам над врагом, они чувствуют себя полностью победителями. Они вышли из движения с большим моральным удовлетворением. Сражение выиграно»[173].
Войска Моделя, выведенные из-под Ржева, были переброшены в район южнее Орла для укрепления обороны на этом направлении.
«Движение прошло планомерно, – отмечалось в отчете штаба группы армий «Центр». – Враг не смог помешать отводу войск. Но он никоим образом не должен считать себя победителем. Наши войска понесли незначительные потери. Благодаря планомерному течению событий и частичным местным успехам над врагом, они чувствуют себя полностью победителями. Они вышли из движения с большим моральным удовлетворением. Сражение выиграно»[173].
Войска Моделя, выведенные из-под Ржева, были переброшены в район южнее Орла для укрепления обороны на этом направлении.
Генерал Х. Гроссман отмечал, что во время отхода советские войска потеряли свыше 42 тыс. убитыми и ранеными. По уточненным данным, потери войск Западного и Калининского фронтов в Ржевско-Вяземской наступательной операции со 2 по 31 марта 1943 г. составили: безвозвратные – почти 38,9 тыс. человек, санитарные – около 99,8 тыс. человек[174].
После отхода 9-й армии из Ржевско-Вяземского выступа линия фронта отодвинулась от Москвы еще на 130–160 км. Сокращение фронта на этом участке позволило Ставке ВГК вывести в свой резерв две общевойсковые армии и механизированный корпус.
В то время как Модель выводил свои войска из-под Ржева, в карьере Рокоссовского произошло новое изменение. 5 февраля 1943 г. директивой № 46056 Ставки ВГК он был назначен командующим Центральным фронтом, который создавался к 15 февраля на базе управления Донского фронта[175]. Согласно директиве Ставки ВГК от 6 февраля 2-я танковая и 65-я армии Центрального фронта при поддержке 16-й воздушной армии должны были с утра 15 февраля перейти в наступление в общем направлении на Севск, станция Унеча с ближайшей задачей перерезать железную дорогу Брянск – Гомель. Конно-стрелковую группу генерала В. В. Крюкова приказывалось развернуть на левом крыле фронта и направить через Новгород-Северский, Старый Быхов, Могилев, где переправиться на западный берег Днепра и, обеспечив за собой переправы, выйти в район Орши. Правее Центрального фронта на Брянск предстояло наступать 13-й армии Брянского фронта, а через Жиздру на Брянск – 16-й армии Западного фронта. Левее должна была наступать 60-я армия Воронежского фронта в общем направлении на Льгов, Глухов, Чернигов.
После выхода армий Центрального фронта на линию Брянск, Гомель предписывалось нанести главный удар через Климовичи, Хисловичи на Смоленск в целях захвата района Смоленска и перехвата путей отхода вяземско-ржевской группировки противника. С выходом главных сил в район станции Унеча приказывалось захватить Гомель силами двух стрелковых дивизий и западный берег Днепра на участке Речица, Жлобин. Одновременно с переходом в наступление войск Центрального фронта намечалось наступление Западного фронта на Рославль, Смоленск и Калининского фронта – на Витебск, Орша и частью сил на Смоленск, навстречу главным силам Центрального фронта.
Времени на подготовку к новой операции было в обрез. Необходимо было, наряду с перегруппировкой войск, их сосредоточением и развертыванием, разработать план операции, увязать вопросы взаимодействия с соседними фронтами и решить массу других вопросов. Графики переброски войск не выдерживались. Единственная железная дорога Касторное – Курск, с короткой рокадой Ливны – Мармыжи, работала лишь до станции Щигры и не справлялась с перевозкой большого количества войск, техники, военного имущества, а район сосредоточения оказался неподготовленным для их приема. Кроме того, в спешке дорожные части и техника были оставлены на Волге, и это еще более затрудняло продвижение войск к фронту. Части, выгруженные из вагонов в Ельце и Ливнах, должны были сделать пеший переход в 150–200 км по единственной автогужевой дороге Елец – Ливны – Золотухино. Весь февраль бушевали метели. Заносы были настолько велики, что на некоторых участках приходилось вместо грунтового пути использовать железнодорожную насыпь. Утопая в огромных сугробах, пехотинцы и артиллеристы упорно шли вперед, солдаты несли на себе станковые пулеметы, противотанковые ружья, иногда и минометы. Они не имели возможности отдохнуть как следует даже на привалах. В районах, только что освобожденных от противника, очень трудно было и с жилищем, и с питанием, а службы тыла фронта не успевали снабжать войска своевременно всем необходимым.
Несмотря на то что войска Центрального фронта запаздывали с сосредоточением, пришлось начать наступление имевшимися силами. К этому вынуждала обстановка, сложившаяся на Брянском, Воронежском и Юго-Западном фронтах. Войска Воронежского фронта овладели 16 февраля Харьковом и продолжали продвигаться к Днепру. Однако 19 февраля противник силами танкового корпуса СС, 40-го и 48-го танковых корпусов нанес контрудар по правому крылу Юго-Западного фронта, создав угрозу прорыва во фланг и в тыл Воронежского фронта. Войска Брянского фронта, возобновив 12 февраля наступление, стремились обойти Орел с юга и юго-востока. К этому времени немецкое командование перебросило в район к югу от Орла несколько дивизий. В результате войска Брянского фронта встретили сильное сопротивление противника и за две недели смогли продвинуться всего на 10–30 км, достигнув рубежа Новосиль, Малоархангельск. Не добилась успеха и левофланговая 16-я армия Западного фронта, наносившая удар во взаимодействии с войсками Центрального фронта.
25 февраля войска Центрального фронта перешли в наступление. Соединения 65-й армии, которой была подчинена часть дивизий Брянского фронта, действовавшие в полосе Центрального фронта, двинулись в направлении Михайловка, Лютеж. Правее 65-й армии на Дмитровск наступала 70-я армия, левее – на Севск – 2-я танковая армия, а на левом крыле фронта на направлении Хутор Михайловский, Новгород-Северский – конно-стрелковая группа генерала Крюкова. Наступление вначале развивалось успешно. 65-я армия, поддержанная справа частью сил 70-й армии, отбрасывая противника, достигла Комаричей и Лютежа, а 2-я танковая армия овладела Середина-Будой. Конно-стрелковая группа, не встречая особенно сильного сопротивления, вырвалась к 6 марта еще дальше. Предчувствуя подвох со стороны врага, Рокоссовский приказал генералу Крюкову остановиться и прочно закрепиться на рубеже Севска. Но он продолжил наступление, выйдя к Десне у Новгород-Северского, мало заботясь о разведке на флангах.
В связи с тем что войска Брянского фронта не смогли разгромить орловскую группу противника, создалась угроза его удара по правому крылу и тылу Центрального фронта. Поэтому Ставка ВГК своей директивой № 30067 от 7 марта приказала Рокоссовскому временно замедлить продвижение в сторону Унеча, Почеп, повернуть 65, 70 и 21-ю армии с запада в северном и северо-восточном направлениях «с задачей объединенными силами этих армий разбить дмитровско-орловскую группу войск противника, прервать железнодорожную линию между Брянском и Орлом где-либо восточнее Карачева и помочь тем самым Брянскому фронту ликвидировать орловскую группу войск противника». После выполнения этой задачи войска Центрального фронта должны были с новой силой продолжать стремительное наступление в сторону Рославля совместно с частями Брянского фронта[176].
Получив новую задачу, Рокоссовский приступил к перегруппировке войск, сосредоточивая основные силы на орловском направлении – направлении главного удара. Однако вскоре в планы Константина Константиновича пришлось внести изменения. Противнику удалось севернее Харькова прорваться в район Казачьей Лопани. В результате возникла угроза его выхода через Белгород к Курску и соединения со своей орловской группировкой для нанесения удара в тыл Центральному фронту. Для ликвидации этой угрозы Ставка ВГК 11 марта приказала выдвинуть на север 1-ю гвардейскую танковую армию, которой предстояло совместно с 21-й армией разгромить прорвавшуюся группировку противника. С 13 марта 21-я и 1-я гвардейская танковая армии передавались в подчинение командующего Воронежским фронтон[177].
Таким образом, Рокоссовский для выполнения поставленной задачи располагал только двумя общевойсковыми (65-я, 70-я), одной танковой (2-я) армиями и конно-стрелковой группой. Их положение было тяжелым. Они понесли большие потери в предыдущих боях, испытывали недостаток в боеприпасах и горючем.
12 марта противник нанес удар по флангам конно-стрелковой группы и 70-й армии, которые оказались в мешке и были вынуждены с боями отходить к Севску. Его оборона была возложена на 3-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию, 30-ю лыжную бригаду, 11-ю отдельную гвардейскую танковую бригаду и два истребительных противотанковых артиллерийских полка. Они отразили все попытки противника взять город атаками с фронта. Тогда он предпринял попытки прорваться к Севску в обход с северо-запада и юга. Для этого были задействованы части 82-й пехотной и 4-й танковой дивизий. В половине восьмого вечера 26 марта танки противника ворвались на юго-западную окраину Севска, а к шести часам утра следующего дня полностью овладели городом. Части конно-стрелковой группы без приказа генерала Рокоссовского оставили Севск, отойдя на рубеж отметка 159,5, южная окраина Юрасов Хутор. По приказу Рокоссовского на р. Сев были развернуты дивизии 65-й армии, которые остановили продвижение противника.