Не только заботами о развитии событий на фронте было вызвано нахождение Рокоссовского на командном пункте. В течение дня его несколько раз вызывали к ВЧ. Сталин интересовался положением войск фронта. Вечером 5 июля раздался очередной звонок. Рокоссовский начал было докладывать итоги дня, но Сталин перебил его:
– Завоевали господство в воздухе или нет?
– Товарищ Сталин, сказать нельзя, был очень сильный напряженный бой в воздухе, крупные потери с обеих сторон.
– Скажите мне точно, завоевали или нет? Да или нет?
– Пока определенно ответить нельзя, но завтра этот вопрос решим положительно.
– А Руденко справится с этим делом?
Рокоссовский посмотрел на командующего 16-й воздушной армией и после короткой паузы ответил:
– Справится.
Вскоре на командном пункте появился маршал Жуков:
– Звонил Сталин и его первый вопрос – о господстве в воздухе. Что вы думаете?
– Товарищ маршал! Замысел командования фронтом по применению истребителей правилен, – сказал генерал Руденко. – Но у противника крупные силы, и сразу их не уничтожишь. Маневр вражеской авиации в ходе сражения немедленно вызвал контрманевр с нашей стороны. В воздух поднимались мощные группы истребителей. Командиры энергично управляли их действиями и своевременно наращивали силы. А вот бомбардировщикам и штурмовикам следует атаковать врага более крупными группами. Я предлагаю первый такой удар нанести перед началом наступления противника в районе Подолянь, Сабаровка, Бутырки и направить туда не менее полтысячи самолетов.
Жуков и Рокоссовский согласились с этим.
К исходу дня 5 июля на северном фасе Курской дуги войска 9-й армии Моделя вклинились в оборону соединений Центрального фронта на 6–8 км лишь на ольховатском направлении (в полосе 13-й армии). Модель вынужден был признать, что цель наступления не достигнута, а силы обороняющихся войск Центрального фронта оказались значительно большими, чем считалось до этого. Поэтому Модель приказал ночью вывести 2-ю и 9-ю танковые дивизии в полосу наступления 47-го танкового корпуса. Им предписывалось 6 июля окончательно сломить сопротивление войск Центрального фронта и выйти на оперативный простор.
Рокоссовский, внимательно наблюдая за развитием событий, пришел к выводу, что враг еще не израсходовал все резервы и с утра 6 июля будет наращивать свои усилия. Об этом он доложил Сталину, который сообщил, что из резерва Главного Командования фронту передается 27-я армия генерал-лейтенанта С. Г. Трофименко. Эта весть обрадовала Рокоссовского. Он, стремясь восстановить положение на левом фланге 13-й армии, решил на рассвете 6 июля нанести контрудар силами 2-й танковой армии в общем направлении на Архангельское. Это решение было принято в 11 часов 5 июля, но уже вечером Рокоссовский уточнил его: теперь в контрударе должны были принять участие 17-й гвардейский стрелковый корпус 13-й армии, 16-й танковый корпус 2-й танковой армии и 19-й танковый корпус. Общее руководство этими силами Рокоссовский возложил на командующего 13-й армией.
Однако за короткую июльскую ночь танковые соединения не успели сосредоточиться на исходных позициях. Рассвет застал их в движении, и они подверглись ожесточенным атакам вражеских бомбардировщиков. Командиры дивизий не успели провести тщательную рекогносцировку местности, не были своевременно проделаны проходы в минных полях. Да тут еще Ставка сообщила, что 27-я армия передается Воронежскому фронту, в полосе которого обострилась обстановка в районе Обояни. Рокоссовский почему-то позже обвинил в этом Жукова.
«Был здесь представитель Ставки или не было бы его – от этого ничего не изменилось, а, возможно, даже ухудшилось, – писал Константин Константинович. – К примеру, я уверен, что если бы он находился в Москве, то направляемую к нам 27-ю армию генерала С. Т. Трофимова не стали бы передавать Воронежскому фронту, значительно осложнив тем самым наше положение. К этому времени у меня сложилось твердое убеждение, что ему, как заместителю Верховного Главнокомандующего, полезнее было бы находиться в Ставке ВГК»[209].
Итак, Рокоссовскому следовало рассчитывать только на свои силы. В 5 часов утра 6 июля соединения 16-й воздушной армии генерала Руденко нанесли удар по изготовившимся к наступлению войскам противника. В 10-м часу утра он перешел в наступление. В это время на него снова навалились 600 самолетов. Теперь бомбардировке подверглись артиллерийские позиции и резервы противника. Второй удар получился таким же мощным и эффективным, как и первый. Затем на задание вылетела бомбардировочная дивизия, предназначавшаяся для экстренных вызовов. А в заключение был нанесен еще один удар по скоплениям войск и техники противника.
Вечером Рокоссовский сказал командующему 16-й воздушной армией:
– Теперь я смело доложу Сталину, что мы полностью господствуем в воздухе.
Если в воздухе успех был на стороне авиации Центрального фронта, то на земле события развивались не столь благополучно. Утром 6 июля войска 2-й танковой армии приступили к проведению контрудара. Их действия были неудачными. 107-я танковая бригада 16-го танкового корпуса попала под огонь артиллерии и 18 танков T-VI («Тигр»), которые действовали из засады. В результате бригада потеряла 69 танков[210]. Не имело успеха и наступление 164-й танковой бригады. Части 17-го гвардейского стрелкового корпуса, продвинувшись на 2–3 км, пришли на выручку подразделениям 15-й и 81-й стрелковых дивизий, сражавшимся уже вторые сутки в окружении. Противнику удалось вводом в бой свежих сил оттеснить части 17-го гвардейского стрелкового корпуса на исходные позиции, но ворваться во вторую полосу обороны он не смог. В ходе ожесточенного сражения некоторые подразделения 13-й армии проявили неустойчивость. В этой связи Рокоссовский вечером 6 июля в своей директиве № 00376/оп потребовал от военных советов армий и командиров 9-го и 19-го танковых корпусов «немедленными и решительными мерами пресекать самовольный отход, а к командирам, допустившим таковой, а также к провинившимся в трусости и неустойчивости применять полностью меры, предусмотренные приказом НКО № 227»[211].
По данным начальника управления контрразведки «Смерш» Центрального фронта генерал-майора А. А. Вадиса, только в июле «путем усиления заградительной службы как за боевыми порядками, так и в тылу частей» был задержан 4501 человек. Из них арестованы – 145 человек, переданы в прокуратуры – 70, переданы в органы НКГБ – 276, направлены в спецлагеря – 14 и в части – 3303 человека[212].
Рокоссовский, стремясь отразить удары врага, смело маневрировал имевшимися силами, снимая без колебаний войска с менее угрожаемых участков и перебрасывая их в район Ольховатки и Понырей. По его приказу командующий 60-й армией отдал 121-ю стрелковую дивизию, составлявшую его резерв. За сутки эту дивизию перебросили на автомашинах к месту назначения. Из состава 65-й армии на стык 13-й и 70-й армий были переброшены 181-я стрелковая дивизия и два армейских танковых полка.
Все то время, что шли ожесточенные бои, Модель находился на передовой. Он стремился лично убедиться, как развиваются события, чтобы принять верное решение. В ночь на 7 июля командующий 9-й армией вывел все еще остававшиеся в распоряжении части в полосу корпуса, действующего на главном направлении. Теперь он сосредоточил основные усилия на Поныри. 18-я танковая дивизия была выдвинута справа от 292-й пехотной дивизии, чтобы нанести удар вдоль речки Снова в южном направлении. Утром 7 июля крупные силы пехоты и танков, поддержанные сотнями орудий и самолетов, перешли в наступление. Авиация 6-го воздушного флота совершила в этот день 1687 боевых вылетов, во время которых было сбито 74 русских самолета и уничтожено 14 танков.
В свою очередь, Рокоссовский для усиления противотанковой обороны Понырей и поддержки оборонявшейся здесь 307-й стрелковой дивизии выделил 5-ю артиллерийскую дивизию прорыва, 13-ю истребительную противотанковую артиллерийскую, 11-ю минометную бригады, 22-ю гвардейскую бригаду тяжелой реактивной артиллерии и части 1-й гвардейской инженерной бригады. Сотни вражеских танков, невзирая на потери, рвались к станции. Лишь во второй половине дня двум его батальонам при поддержке 50 танков удалось ворваться на северную окраину Понырей, но контратакой частей 307-й стрелковой дивизии генерал-майора М. Е. Еншина они были уничтожены. Вечером атака Понырей возобновилась. Два пехотных полка и 60 танков «Тигр» потеснили 307-ю стрелковую дивизию. Однако, приведя в течение ночи свои части в порядок, дивизия с утра перешла в контратаку и вернула прежние позиции. Не удались попытки врага прорваться и в других направлениях.
К исходу дня 7 июля генерал Рокоссовский использовал почти все свои резервы, а Модель продолжал вводить все новые и новые силы на направлении главного удара. Рокоссовский учитывал, что Модель попытается бросить в бой все, что у него имеется, пойдет даже на ослабление своих частей на второстепенных участках фронта. Поэтому Константин Константинович пошел на большой риск: послал на главное направление свой последний резерв – 9-й танковый корпус генерала С. И. Богданова, который располагался в районе Курска, прикрывая город с юга. Рокоссовский, идя на этот шаг, прекрасно понимал, что в случае неудачи планируемого контрудара противник может нанести удар с севера в тыл Центрального фронта.
К исходу дня 7 июля генерал Рокоссовский использовал почти все свои резервы, а Модель продолжал вводить все новые и новые силы на направлении главного удара. Рокоссовский учитывал, что Модель попытается бросить в бой все, что у него имеется, пойдет даже на ослабление своих частей на второстепенных участках фронта. Поэтому Константин Константинович пошел на большой риск: послал на главное направление свой последний резерв – 9-й танковый корпус генерала С. И. Богданова, который располагался в районе Курска, прикрывая город с юга. Рокоссовский, идя на этот шаг, прекрасно понимал, что в случае неудачи планируемого контрудара противник может нанести удар с севера в тыл Центрального фронта.
Ввод в сражение 9-го танкового корпуса оказался своевременным. Утром 8 июля Модель силами 47-го танкового корпуса возобновил наступление на Ольховатку. Немецкая пехота при поддержке танков четыре раза безуспешно атаковала, пытаясь пробить советскую оборону. После ввода в бой дополнительных сил противнику удалось к 5 часам вечера 8 июля овладеть высотой 257, являвшейся ключевой позицией всего ольховатского направления, но дальше продвинуться он не смог. Артиллерия 17-го гвардейского стрелкового корпуса во взаимодействии с ружейно-пулеметным огнем стрелковых войск отсекала немецкую пехоту от танков и прижимала к земле. Вырвавшиеся вперед вражеские танки расстреливались артиллерией с открытых позиций. Северо-западнее Ольховатки на стыке 13-й и 70-й армий Модель пустил около 300 танков и самоходных орудий с автоматчиками, которые при поддержке авиации и артиллерии двинулись в атаку на боевые порядки 3-й истребительной бригады, но были встречены ураганным огнем и вынуждены были отойти. Днем, после мощной артиллерийской подготовки, дополненной ударами авиации, 100 немецких танков возобновили атаку на позиции бригады, но все попытки оказались безуспешными. В течение дня советские дивизии отразили еще несколько атак, уничтожив крупную танковую группировку врага в районе Теплого.
Вечером 8 июля Модель прибыл на командный пункт 47-го танкового корпуса. Изучив обстановку, он вынужден был признать, что неблагоприятные условия местности и нарастающий с каждым часом артиллерийский огонь противника требуют внесения изменений в план наступления. 9 июля на командный пункт прибыл генерал-фельдмаршал фон Клюге, который после беседы с генерал-полковником Моделем, командирами 41-го и 47-го танковых корпусов генералами Харпе и Лемельзеном решил с этого же дня перейти к обороне, провести перегруппировку сил для нового наступления на Ольховатку. Для этого была создана ударная группа из трех танковых дивизий (2, 4 и 20-я) под командованием генерал-лейтенанта фон Эзебека. Наступление должно было начаться 10 июля.
Утром 10 июля, после короткой артиллерийской подготовки и атак эскадрилий пикирующих бомбардировщиков, ударная группа фон Эзебека перешла в наступление. К вечеру ей удалось выйти на рубеж Теплое, западная окраина Самодуровки. 4-я танковая дивизия при этом смогла даже прорваться на холмистую местность юго-западнее этого района, а 2-я танковая дивизия втянулась в ожесточенные бои западнее Кутырок. Однако оборону войск Центрального фронта ни на одном из участков прорвать не удалось. В полосах наступления других корпусов 9-й армии обстановка оставалась без изменений.
Генерал-фельдмаршал фон Клюге перебросил из своего резерва дополнительные силы в распоряжение Моделя. В центр оперативного построения 9-й армии была подведена 12-я танковая дивизия, а 10-я моторизованная дивизия должна была сменить понесшую большие потери 292-ю пехотную дивизию. Главные силы 36-й танковой дивизии были выдвинуты в район Змиевки. Однако уже в ночь на 11 июля командующий группой армий «Центр» пришел к выводу, что намечавшийся прорыв успеха не принесет. Поэтому он снял две резервные дивизии группы армий с направления на Ольховатку. Одновременно Модель приказал 46-му танковому корпусу атаковать высоты под Никольским, те же самые, на которые наступал 47-й танковый корпус. В приказе говорилось:
«1. Необходимо указывать лишь ближайшие доступные цели наступления, чтобы обеспечить их достижение любой ценой, и прежде всего располагать силами, выдвигающимися из глубины, чтобы использовать успех для дальнейшего наступления или, по крайней мере, при любых обстоятельствах удержать достигнутые рубежи.
2. Если в ходе боя оказывается, что достигнуть поставленной цели своевременно не удается, что, принимая во внимание время суток и погодные условия, еще можно принять все меры для удержания захваченной местности, то должно быть принято решение о прекращении атаки, пока наступательные возможности полностью не иссякли в связи с большими потерями. В это время года такой момент принятия решения наступает, как правило, сразу после полудня. Все командиры отвечают за быстрое, своевременное определение готовности к обороне и перепроверку планов огневого поражения.
3. В критической обстановке командиры всех степеней должны быть на передовой.
Восстановление обстановки после контрудара всегда стоит больше крови, чем своевременное смелое использование всех сил и средств для удержания достигнутого успеха»[213].
Но все усилия фон Клюге и Моделя не дали желаемого результата. На направлении главного удара войскам 9-й армии удалось за четыре дня продвинуться всего на 10 км, потеряв до 42 тыс. убитыми и ранеными и до 500 танков[214]. У Моделя в резерве осталась только 10-я моторизованная дивизия, а в резерве группы армий «Центр» всего две дивизии: 12-я танковая и 36-я пехотная. 11 июля противник предпринял последнюю попытку прорвать оборону Центрального фронта. Для наращивания удара Гитлер приказал передать группе армий «Центр» почти треть авиации группы армий «Юг». Главный удар наносился на участке Тросна, Протасово. В ходе ожесточенных боев войска 9-й армии овладели Майской Зорькой и Гриневкой. Но из Майской Зорьки противника вскоре выбили. Моделю пришлось отдать приказ о прекращении наступления и приступить к перегруппировке частей. 12 июля его армия, продвинувшись всего на 8 – 12 км, перешла к обороне. Провалилось наступление противника и на южном фасе Курского выступа. Здесь 4-я танковая армия генерала Гота сумела вклиниться в оборону войск Воронежского фронта на 35 км.
В целом войска Центрального фронта действовали достаточно успешно в ходе оборонительного этапа Курской битвы. Г. К. Жуков в своей статье, опубликованной в девятом номере «Военно-исторического журнала» за 1967 г., отмечал, что «более успешные действия в оборонительном сражении войск Центрального фронта, чем войск Воронежского, объясняются тем, что против войск Центрального фронта было значительно меньше сил противника, чем против войск Воронежского фронта».
Это утверждение встретило возражение со стороны К. К. Рокоссовского. В своем письме, адресованном в сентябре 1967 г. главному редактору «Военно-исторического журнала», Константин Константинович подчеркивал:
«Ударная группировка противника, действовавшая против Воронежского фронта, состояла из 14 дивизий, из коих было 5 пехотных, 8 танковых и одна моторизованная, а ударная группировка противника, действовавшая против Центрального фронта, состояла из 15 дивизий в составе 8 пехотных, 6 танковых и одной моторизованной. Таким образом, если группировка противника, действовавшая против Воронежского фронта, несколько превосходила по количеству танков, то группировка его, действовавшая против войск Центрального фронта, значительно превосходила по количеству пехоты и артиллерии. Более удачные действия войск Центрального фронта объясняются не количеством войск противника, а более правильным построением обороны. Мы решили, что наиболее опасным участком в обороне является основание выступа – наш правый фланг, где прорыв противника выводил бы его войска на фланг и тыл всей обороны наших войск; прорыв же на любом ином участке не создавал такой угрозы, поэтому и все наши усилия были направлены на то, чтобы не допустить этого прорыва… Вторые эшелоны и фронтовые резервы также были расположены на направлении вероятного наступления основной группировки противника. Правильное определение наиболее опасного для войск фронта направления наступления противника, соответствующая этому группировка войск, маневр силами и средствами в процессе сражения явились основными факторами более успешных действий войск Центрального фронта, чем войск Воронежского, где основные – главные силы этого фронта были растянуты на 164-км фронте, располагаясь равномерно на всем этом участке».
12 июля наступил новый этап в Курской битве – контрнаступление советских войск. Соединения левого крыла Западного фронта, Брянский и Центральный фронты провели с 12 июля по 18 августа Орловскую стратегическую наступательную операцию под кодовым наименованием «Кутузов», а войска Воронежского, Степного и часть сил Юго-Западного фронтов – с 3 по 23 августа – Белгородско-Харьковскую стратегическую наступательную операцию, получившую наименование «Полководец Румянцев».