В сложившейся ситуации Модель не растерялся. Он сумел быстро вникнуть в обстановку и принять решение, которое казалось ему наиболее целесообразным в данный момент. 3-я танковая армия получила задачу остановиться и восстановить фронт. Командующему 4-й армией было приказано отвести за Березину фланговые дивизии, восстановить связь с 9-й армией и оставить Борисов. На рубеже от Минска до Борисова, не образовывая сплошного фронта, заняла оборону прибывшая из «Северной Украины» группа под командованием генерал-лейтенанта фон Заукена. В ее состав вошли 5-я танковая дивизия, 505-й батальон «Тигров», подразделения учебного саперного батальона и полицейские роты. Командующему 9-й армией[290] было предписано направить 12-ю танковую дивизию в юго-восточном направлении, чтобы удержать Минск как «крепость». От войск 2-й армии генерал-полковника Вайса требовалось удерживать рубеж Слуцк, Барановичи и закрыть брешь на стыке с 9-й армией. На усиление 2-й армии намечалось передать 4-ю танковую и 28-ю егерскую дивизии, которые по решению Главного командования Сухопутных войск направлялись в распоряжение Моделя. Из полосы группы армий «Север» в Минск должна была прибыть 170-я пехотная дивизия. Кроме того, туда же направлялись семь боевых маршевых батальонов и три истребительно-противотанковых дивизиона Резерва Главнокомандования.
Учитывая катастрофическое положение группы армий «Центр», Модель сдал командование группой армий «Северная Украина», предложив в качестве своего преемника генерал-полковника Харпе.
Усиление войск, действовавших восточнее Минска, явилось серьезным просчетом Моделя. Он даже не подозревал, что командование Красной Армии одновременно с такой крупной операцией в Белоруссии готовит и другую, на Украине, – Львовско-Сандомирскую операцию силами войск 1-го Украинского фронта Маршала Советского Союза И. С. Конева.
Успешное завершение Бобруйской операции создало благоприятные условия для проведения Минской наступательной операции. Ее замысел заключался в том, чтобы в ходе развернувшегося преследования врага стремительными ударами войск левого крыла 3-го Белорусского фронта и части сил правого крыла 1-го Белорусского фронта по сходящимся направлениям на Минск во взаимодействии со 2-м Белорусским фронтом завершить окружение минской группировки противника. Одновременно войска 1-го Прибалтийского, правого крыла 3-го Белорусского и часть сил 1-го Белорусского фронтов должны были продолжить стремительное наступление на запад, уничтожить подходившие резервы противника и создать условия для развития наступления на шяуляйском, каунасском и варшавском направлениях. Ставка ВГК планировала овладеть Минском 7–8 июля.
29 июня войска 3-го Белорусского фронта приступили к выполнению поставленных задач. На следующий день его главные силы успешно форсировали Березину и, не ввязываясь в затяжные бои, обходя узлы сопротивления на промежуточных рубежах, продвигались вперед. Соединения 5-й гвардейской танковой армии в результате стремительного продвижения вышли на северную окраину Минска. На помощь танкистам подошли стрелковые части 11-й гвардейской и 31-й армий 3-го Белорусского фронта, которые начали отбивать у противника квартал за кварталом. Войска 1-го Белорусского фронта тем временем неотступно преследовали противника на минском и барановичском направлениях. В это время генерал-фельдмаршал Модель решил отказаться от сражения за Минск. 2 июля он приказал немедленно оставить город. В ночь на 3 июля 1-й гвардейский танковый корпус генерал-майора танковых войск М. Ф. Панова обошел Минск с юга и вышел на юго-восточную окраину города, где соединился с частями 3-го Белорусского фронта. Тем самым было завершено окружение основных сил 4-й армии и отдельных соединений 9-й армии общей численностью в 105 тыс. человек.
В направлении Минска одновременно наступали и войска 2-го Белорусского фронта. Они сковывали, дробили и уничтожали соединения противника, не давали им возможности оторваться и быстро отойти на запад. Авиация, прочно удерживая господство в воздухе, наносила мощные удары по противнику, дезорганизовывала планомерное отступление его войск, препятствовала подходу резервов. К исходу дня 3 июля Минск был полностью освобожден. Вечером Москва салютовала воинам-победителям 24 залпами из 324 орудий. 52 соединения и части Красной Армии получили наименование «Минских». Ликвидация окруженной группировки противника была осуществлена в период с 5 по 12 июля войсками 33-й, частью сил 50-й и 49-й армий 2-го Белорусского фронта. 17 июля все 57 600 пленных, захваченных в операции «Багратион», под конвоем советских солдат шли по улицам Москвы. Во главе колонны шествовали 19 генералов, мечтавших пройти по Москве победным маршем, но вынужденных теперь идти по ней с поникшими головами побежденных.
Генерал К. Типпельскирх впоследствии отмечал:
«…Результат длившегося теперь уже 10 дней сражения был потрясающим. Около 25 дивизий были уничтожены или окружены. Лишь немногие соединения, оборонявшиеся на южном фланге 2-й армии, оставались еще полноценными, избежавшие же уничтожения остатки практически полностью утратили свою боеспособность»[291].
Немецкое командование, стремясь стабилизировать свой фронт на востоке, произвело крупные перегруппировки войск и перебросило в Белоруссию 46 дивизий и 4 бригады из Германии, Польши, Венгрии, Норвегии, Италии и Нидерландов, а также с других участков фронта[292].
Тем временем войска 1-го Белорусского фронта продолжили наступление. Соединения 47-й армии генерал-лейтенанта Н. И. Гусева, действовавшие на его правом крыле, 6 июля заняли Ковель. При отходе противника из района города 11-й танковый корпус получил задачу преследовать отходящего противника. Однако ни командующий 47-й армией, в распоряжение которого поступил корпус, ни его командир генерал-майор танковых войск Ф. Н. Рудкин, не зная действительной обстановки, не организовали разведку противника и местности. Противник сумел отвести свои войска на заранее подготовленный рубеж и организовать там сильную противотанковую оборону. Части 11-го танкового корпуса вступили в бой без поддержки пехоты и артиллерии, не развернув даже своих самоходных полков.
К каким результатам привело такое наступление, можно судить из приказа № 220146 Ставки ВГК от 16 июля, подписанного И. В. Сталиным и генералом А. И. Антоновым. В приказе содержалась весьма неприятная оценка действий маршала К. К. Рокоссовского и его подчиненных:
«Командующий войсками 1-го Белорусского фронта Маршал Советского Союза Рокоссовский, лично руководивший действиями войск на ковельском направлении, организацию боя 11-го танкового корпуса не проверил. В результате этой исключительно плохой организации ввода в бой танкового корпуса две танковые бригады, брошенные в атаку, потеряли безвозвратно 75 танков.
Ставка Верховного Главнокомандования предупреждает Маршала Советского Союза Рокоссовского о необходимости впредь внимательной и тщательной подготовки ввода в бой танковых соединений и приказывает:
1. Командующему 47-й армией генерал-лейтенанту Гусеву Н. И. за халатность, проявленную им при организации ввода в бой 11-го танкового корпуса, объявить выговор.
2. Генерал-майора танковых войск Рудкина Ф. И. снять с должности командира 11-го танкового корпуса и направить в распоряжение командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной Арами[293].
3. Назначить командиром 11-го танкового корпуса генерал-майора танковых войск Ющука»[294].
На барановичском направлении обстановка складывалась более благоприятно для войск 1-го Белорусского фронта. 8 июля соединения 65-й и 28-й армий освободили Барановичи. Модель, пытаясь найти рубеж, за который можно будет зацепиться, отводил войска за р. Щара. Маршал Рокоссовский принял решение форсировать реку с ходу. Он вызвал к телефону начальника тыла фронта генерала Н. А. Антипенко:
– Перед нами Щара. Соблазнительно форсировать ее с ходу, но в войсках мало боеприпасов, а это делает предприятие сомнительным. Сможете ли вы подать за короткий срок 400–500 тонн боеприпасов? Немедленного ответа я не жду, подумайте часа два, если нет – я доложу Верховному Главнокомандующему и откажусь от форсирования…
Задача была сложной, но генерал Н. А. Антипенко еще до истечения двухчасового срока мобилизовал необходимый автотранспорт.
«Я не претендую на роль беспристрастного биографа и открыто признаюсь в том, что сам привязан к этому человеку, – писал Николай Александрович, – с которым меня связывает почти трехлетняя совместная работа на фронте и который своим личным обаянием, всегда ровным и вежливым обращением, постоянной готовностью помочь в трудную минуту способен был вызвать у каждого подчиненного желание лучше выполнить его приказ и ни в чем не подвести своего командующего. К. К. Рокоссовский, как и большинство крупных военачальников, свою работу строил на принципе доверия к своим помощникам. Доверие это не было слепым: оно становилось полным лишь тогда, когда Константин Константинович лично и не раз убеждался в том, что ему говорят правду, что сделано все возможное, чтобы решить поставленную задачу; убедившись в этом, он видел в вас доброго боевого товарища, своего друга. Именно поэтому руководство фронта было так сплочено и спаяно: каждый из нас искренне дорожил авторитетом своего командующего. Рокоссовского на фронте не боялись, его любили. И именно поэтому его указание воспринималось как приказание, которого нельзя не выполнить. Организуя выполнение приказов Рокоссовского, я меньше всего прибегал в сношениях с подчиненными к формуле «командующий приказал». В этом не было нужды. Достаточно было сказать, что командующий надеется на инициативу и высокую организованность тыловиков. Таков был стиль работы и самого командующего, и его ближайших помощников»[295].
Водители из 57-го автомобильного полка 18-й бригады почти утроили плановый пробег машин. В течение двух суток они прошли 920 км, доставив досрочно требуемое количество боеприпасов. Это позволило войскам 65-й армии и ее соседей форсировать с ходу р. Щара. Одновременно продвинулись войска 61-й армии, наступавшей в Полесье в очень тяжелых условиях. 14 июля они выбили врага из Пинска. К 16 июля армии 1-го Белорусского вышли на линию Свислочь, Пружаны, преодолев за 12 дней 150–170 км.
В это время войска 1-го Украинского фронта проводили Львовско-Сандомирскую операцию, о которой уже упоминалось. Согласно директиве № 220122 Ставки ВГК от 24 июня войскам фронта предстояло разгромить львовскую и рава-русскую группировки группы армий «Северная Украина» и выйти на рубеж Грубешув, Томашув, Яворув, Миколаюв, Галич[296]. Для достижения этой цели предписывалось нанести два удара. Первый удар – силами 3-й гвардейской и 13-й армий из района юго-западнее Луцка в общем направлении на Сокаль, Рава-Русская с задачей разгромить рава-русскую группировку и овладеть Томашувом, Рава-Русской. С выходом на западный берег р. Западный Буг следовало частью сил наступать на Грубешув, Замостье, содействуя продвижению левого крыла 1-го Белорусского фронта. Второй удар проводили 60, 38 и 5-я армии из района Тарнополя в общем направлении на Львов с задачей разгромить львовскую группировку и овладеть Львовом. С целью обеспечения удара на Львов со стороны Стрыя и Станислава намечалось выдвинуть войска 1-й гвардейской армии на р. Днестр.
Для развития наступления на рава-русском направлении были предназначены 1-я гвардейская танковая армия и конно-механизированная группа генерала В. К. Баранова (1-й гвардейский кавалерийский и 25-й танковый корпуса), а на львовском – 3-я гвардейская и 4-я танковые армии и конно-механизированная группа генерала С. В. Соколова (6-й гвардейский кавалерийский и 31-й танковый корпуса). На поддержку действий танковых и механизированных соединений с момента их ввода в сражение было решено переключить 16 дивизий штурмовиков и истребителей, что составило 60 % общего состава 2-й воздушной арами[297].
Успех прорыва обеспечивался сосредоточением до 90 % танков и САУ, свыше 77 % артиллерии и 100 % авиации на участках, составлявших всего 6 % полосы, занимаемой фронтом.
Чтобы скрыть замысел операции и перегруппировку соединений фронта, штаб по указанию маршала Конева разработал план оперативной маскировки. Им предусматривалось имитировать сосредоточение двух танковых армий и танкового корпуса на левом крыле фронта.
К началу операции 1-й Украинский фронт насчитывал 1,1 млн человек, 16 100 орудий и минометов, 2050 танков и САУ, 3250 самолетов. Ему противостояла группа армий «Северная Украина», насчитывавшая 900 тыс. человек, 6300 орудий и минометов, свыше 900 танков и штурмовых орудий, 700 самолетов[298]. Войска 1-го Украинского фронта на направлениях главных ударов превосходили противника в живой силе почти в 5 раз, в артиллерии – в 6–7, в танках и САУ – в 3–4, в самолетах – в 4,6 раза.
Модель, ожидая главный удар войск 1-го Украинского фронта на львовско-сандомирском направлении, еще в мае построил две линии обороны (третью – не успел) и создал довольно сильную группировку. Группа армий «Северная Украина» первоначально располагала 40 дивизиями и 2 пехотными бригадами, которые входили в состав немецких 1-й и 4-й танковых армий и венгерской 1-й армии. Однако разгром группы армий «Центр» в Белоруссии вынудил Моделя перебросить из группы армий «Северная Украина» туда 6 дивизий, в том числе 3 танковые. Таким образом, 34 дивизиям предстояло удерживать остававшуюся еще в руках противника часть территории Украины, а также прикрыть направления, которые вели в южные районы Польши (в том числе в Силезский промышленный район) и Чехословакию, имевшие большое экономическое и стратегическое значение. Учитывая горький опыт предыдущих операций, Модель планировал на некоторых участках преднамеренный отвод частей с первой полосы обороны на вторую. Но воплощать в жизнь все эти планы предстояло уже генерал-полковнику Харпе.
Вечером 12 июля на рава-русском направлении была проведена разведка боем. Она установила, что противник начал отвод своих войск, оставив на переднем крае боевое охранение. В связи с этим маршал Конев принял решение немедленно перейти в наступление передовыми батальонами дивизий, находившихся на направлении главного удара 3-й гвардейской и 13-й армий. Вскоре они преодолели главную полосу обороны, продвинувшись на 8 – 12 км. На львовском направлении прорыв проходил в более напряженной обстановке. 14 июля после полуторачасовой артиллерийской подготовки и массированных ударов авиации перешли в наступление главные силы 60-й и 38-й армий. Но к исходу дня они продвинулись лишь на 3–8 км, непрерывно отражая удары введенных генералом Харпе в сражение оперативных резервов в составе двух танковых дивизий. Одновременно ему удалось организовать сильное огневое сопротивление на заранее подготовленной и оборудованной второй полосе обороны.
Утром 15 июля усиленные батальоны стрелковых дивизий первого эшелона вновь провели разведку боем с задачей вскрыть систему обороны, состав и группировку вражеских войск. Артиллерия провела пристрелку целей. Соединения 2-й воздушной армии генерала С. А. Красовского утром следующего дня нанесли удар по противнику. В результате его танковые дивизии понесли значительные потери, управление войсками было дезорганизовано. Контрудар противника, таким образом, был отбит. За три дня упорных боев соединения 60-й армии при поддержке передовых бригад 3-й гвардейской танковой армии прорвали оборону противника на глубину до 18 км, образовав так называемый колтовский коридор шириной 4–6 км и длиной 16–18 км. В него маршал Конев направил 3-ю гвардейскую танковую армию, не ожидая выхода стрелковых войск к намеченному рубежу. Ввод соединений армии осуществлялся в крайне тяжелых условиях. Узкий коридор простреливался артиллерийским и даже пулеметным огнем противника. Армия в составе трех корпусов, имея около 500 танков и САУ, вынуждена была двигаться по одному маршруту, сплошной колонной по размытой дождями лесной дороге. Противник стремился сильными контратаками ликвидировать коридор и не допустить выхода танковой армии в оперативную глубину. Для обеспечения выдвижения танковой армии было выделено шесть авиационных корпусов. С целью расширения горловины прорыва и обеспечения танковых частей с флангов использовались войска 60-й армии и крупные силы артиллерии, а также выдвинутые в район коридора 4-й гвардейский и 31-й отдельные танковые корпуса.
Войска 3-й гвардейской танковой армии, преодолевая сопротивление противника, к исходу дня 17 июля вышли к р. Пелтев, на глубине 60 км от бывшего переднего края вражеской обороны, и на следующий день форсировали ее. Одновременно части 9-го механизированного корпуса соединились в районе Деревлян с войсками северной ударной группировки и завершили окружение бродской группировки противника.
Генерал Харпе, пытаясь избежать окружения, требовал от своих войск с утра 17 июля контратаками ликвидировать образовавшийся прорыв и перехватить коммуникации 3-й гвардейской танковой армии. В этой сложной обстановке маршал Конев принял необычное и весьма рискованное решение – ввести в сражение через узкую горловину прорыва еще одну, 4-ю танковую армию. Ее командующему генералу Д. Д. Лелюшенко было приказано, не ввязываясь во фронтальные бои за Львов, обойти его с юга и отрезать пути выхода противника на юго-запад и запад. Ввод армии обеспечивался действиями двух штурмовых, двух бомбардировочных и двух истребительных авиационных корпусов. Расширение прорыва возлагалось на 106-й стрелковый и 4-й гвардейский танковый корпуса. Здесь же развертывался 31-й танковый корпус.
В течение 17 и 18 июля соединения 4-й танковой армии, испытывая недостаток в горючем, по одному маршруту преодолели колтовский коридор. Последовательный ввод в сражение двух танковых армий с целью быстрейшего выхода к Львову позволил развить тактический успех в оперативный. К исходу дня 18 июля соединения 3-й гвардейской танковой армии совместно с конно-механизированной группой генерала В. К. Баранова завершили окружение до 8 дивизий бродской группировки противника, а главные силы 4-й танковой армии вышли в район Ольшанцы и устремились к Львову.
В это время, 18 июля, армии 1-го Белорусского фронта приступили к осуществлению Люблин-Брестской наступательной операции. Им противостояли основные силы 2-й, 9-й (с 24 июля) армий группы армий «Центр» и 4-я танковая армия группы армий «Северная Украина». Замысел маршала Рокоссовского состоял в том, чтобы ударами в обход Брестского укрепрайона с севера и юга разгромить противника и, развивая наступление на варшавском направлении, выйти к Висле. Основные усилия были сосредоточены на левом крыле, где действовали 70, 47, 8-я гвардейская, 69-я, 2-я танковая, польская 1-я армии, два кавалерийских и один танковый корпус. Их поддерживала авиация 6-й воздушной армии. В этой группировке насчитывалось 416 тыс. человек, более 7,6 тыс. орудий и минометов, 1750 танков и САУ, около 1,5 тыс. самолетов. Перед ними на участке от Ратно до Вербы оборонялись 9 пехотных дивизий и 3 бригады штурмовых орудий, немецкая 4-я танковая армия (1550 орудий и минометов, 211 танков и штурмовых орудий»[299].