– Мне надо поговорить с вашими родителями, – сказала я прерывающимся от волнения голосом.
– Но они не могут, они…
– Джим, это очень важно. Пожалуйста, позвольте мне поговорить с ними!
* * *Мать Джима налила в чашку чай из белого керамического чайника, а потом передала ее мне.
– Благодарю вас, – сказала я.
– Джин плохо себя чувствует и не сможет к нам присоединиться, – с ходу предупредила она.
– Печально это слышать.
Джим обменялся с матерью многозначительными взглядами.
Она закинула ногу на ногу.
– Итак, что вы желаете у меня спросить?
– Вот, – сказала я, вытаскивая из сумки фотографию Пенни, которую нашла в сундуке. – Вы ведь помните эту женщину?
Она потянулась за очками, лежащими на кофейном столике, и внимательно посмотрела на снимок в своей руке. Лицо ее было напряженным и, как мне показалось, измученным. Я подумала, что после стольких лет практики, когда она терзала пациентов вопросами, ей было не особенно приятно самой оказаться на их месте.
Она положила фотографию на столик. Вид у нее был совершенно потрясенный.
– Да, – медленно произнесла она. – Я была с ней знакома много лет назад. Ее зовут Пенни Уэнтуорт. Это жена Декстера.
Она замолчала, как будто зачарованная звуком его имени.
– Знаю, – сказала я. – Мы с ним вчера встречались.
– Вот как?
Я вспомнила фотографии Алекса, на которых Наоми рыдала, скорчившись от горя.
Ее глаза затуманились, и я увидела затаенное страдание в ее взгляде, это было похоже на шторм, набирающий силу над океаном. Джим подал ей носовой платок.
– Все хорошо, мама, не волнуйся.
Личина неприступной женщины, которую она являла миру, слетела без следа.
– Ну и как он? – спросила она, не обращая внимания на своего сына.
– Неплохо, – ответила я. – Для своего возраста и состояния здоровья.
– У него проблемы со здоровьем?
– Да, с сердцем неважно.
– Вот как? – сказала она, прижимая уголок платка к глазам. – Если хотите знать правду, я была влюблена в него. Безумно влюблена.
– Мама, пожалуйста, – сказал Джим. – Папа может услышать.
Она резко подняла руку, показывая ему, чтобы он замолчал.
– Неважно. Для него это не тайна.
Джим уставился на свои руки, лежащие на коленях.
– Да, я любила Декстера Уэнтуорта. Но все это было ошибкой, ужасной ошибкой. Не потому, что он был моим пациентом, а потому что он был женат. Я разрушила его жизнь с Пенни.
Джим вскочил и прошел в кухню, он явно был не в силах выслушивать это признание.
– Она была полной противоположностью мне, – продолжала Наоми. – Добрая, мягкая. Невинная. – Она издала нервный смешок. – Мне так хотелось быть такой же…
Наоми бросила взгляд в сторону Джима.
– Прости меня, сынок, – сказала она со слезами в голосе. – Я была плохой матерью. Ты сможешь меня простить?
– Я давно уже тебя простил, мама, – сказал он, снова садясь рядом с ней.
– Наоми, и все же, что случилось в ту ночь, когда Пенни исчезла?
Она закрыла глаза, как будто воспоминания были еще живы и продолжали терзать ее.
– Они с Декстером поссорились, – сказала она, открывая глаза. – Он был просто вне себя. Я воспользовалась случаем и заманила его в свои объятия. – Она снова закрыла глаза и протянула руки, словно обнимая стоящего перед ней на коленях мужчину. Это видение успокоило ее на какое-то время, а потом заговорил Джим.
– Ты сказала ему, что никогда не сможешь быть счастливой, если вы не будете вместе, – заявил Джим, обращаясь к матери. – Забавно, что после той ночи я наконец осознал, что твои страдания вовсе не связаны с нелюбовью ко мне.
– О, Джим, дорогой, конечно, ты был ни при чем, – она замолчала, глаза ее расширились. – Подожди-ка, каким образом ты…
– Я был там, – сказал он. – Я увидел вас вместе, когда искал свою веревку. Я ее нашел и побежал назад на причал. Но было уже поздно. Пенни нигде не было видно…
Я прикрыла рот рукой, чтобы не закричать, и затрясла головой.
– Джим, что же случилось?
– Не знаю, – ответил он. – Там стоял отец. Он плакал. Я впервые видел его плачущим.
Я ахнула.
– Значит, она поскользнулась и упала в воду? С трудом в это верится. Она много лет жила в плавучем домике и наверняка умела держать равновесие.
Наоми выглядела встревоженной. Я пристально посмотрела в ее глаза.
– Скажите, о чем вы думаете?
Она прикусила губу. Создалось такое впечатление, что она прятала эти воспоминания в отдаленных уголках сознания, словно в закупоренном сосуде, а сейчас этот сосуд дал трещину. Они вырвались наружу, и она их больше не контролировала.
– Это была самая прекрасная и самая ужасная ночь в моей жизни, – сказала она. – Декстер сказал мне, что расстается с Пенни. На какое-то мгновение я возликовала, представляя, что мы наконец-то будем вместе. Я только об этом и думала. И вдруг мечта разбилась – навсегда.
Наоми снова промокнула углы глаз платком.
– После… несчастного случая Ленора и Том постучались в дверь. Полагаю, они знали, что я уединилась там с Декстером. Наверное, все об этом знали. Они рассказали о том, что случилось. Я никогда не видела такого страдания в глазах мужчины. Декстер выскочил из дома в расстегнутой рубашке. Теперь ему все было безразлично. И я ему больше была не нужна. Все, что имело значение для него, – это Пенни. Я побежала за ним на причал и с трудом протолкнулась сквозь толпу зевак.
– Он метался по причалу, зовя ее. Я просто не могла на это смотреть. После этой ночи я Декстера больше не видела. С тех пор его дом всегда сдавался в аренду.
– Наоми, если она была убита… то кто может быть виновен в этом?
Она уставилась на какое-то пятнышко на стене и глубоко задумалась.
– Я все поняла, когда увидела, как он стоит там и плачет, – сказала она. – Я все прочитала в его глазах.
– Неужели это Джин?
Джим отвел глаза.
– Да, – сказала Наоми. – Я поняла, что он сделал это для меня. Для того чтобы я могла быть счастлива.
– И именно поэтому вы его и простили?
– Да, – сказала она, а потом на ее лице промелькнула тень беспокойства. – Только не заявляйте в полицию, чтобы его арестовали, – умоляющим голосом сказала она. – Он сейчас совсем плох.
Все произошло так быстро, что я не знала, что мне делать. Но я была твердо уверена, что, несмотря на все обстоятельства, Пенни заслуживала справедливости.
– Полиция, по крайней мере, захочет взять у вас показания. – Я накрыла ее руки своими ладонями. – Наоми, Пенни тогда ждала ребенка.
– О боже, – воскликнула она. – Я этого не знала.
– Что же нам теперь делать? – спросил Джим.
Мы были так увлечены разговором, что не заметили, что в дверях кухни стоит Джин, пока он не кашлянул.
– Джин, дорогой, – сказала Наоми, – что ты здесь делаешь?
– Полагаю, теперь мне надо сдаться полиции, – сказал он.
Наоми вскочила.
– Дорогой, тебе плохо. Иди в постель. Тебе надо…
– Нет, – твердо сказал Джин. – Это будет правильно. Я знаю, что говорю. Мне надо признаться, пока не стало поздно. Я слишком долго жил с этой ношей, дорогая.
– Вот это я и старался предотвратить, – объяснил мне Джим. Он задумчиво уставился в пол, словно пытаясь разобраться, что же делать дальше. – Я не хотел вас пугать, но вы задавали слишком много вопросов по поводу Пенни. Я даже подумал, что в вашем доме находится что-то, что может послужить уликой. Взгляните на него. Он не в том состоянии, чтобы отправиться в тюрьму.
– Значит, это вы, – сказала я. – Вы пытались забраться в мой дом.
– Да, – признался он. – Я с самого начала догадывался о существовании этой постыдной тайны в прошлом моей семьи. Иногда мне казалось, что это всего лишь сон, навязчивый кошмар, но в глубине души я понимал, что я видел на самом деле в детстве. Ужасная сцена, когда мой отец сжимал ее шею руками, навсегда врезалась в мою память.
Наоми покачала головой.
– О нет, Джин, я не позволю тебе сделать это. Ты сам не понимаешь, что несешь. Отправляйся в постель.
Она перевела взгляд на Джима.
– Джимми, перестань нести чепуху. Отведи отца обратно в спальню.
– Ну нет, – возразил Джин, поднимая руку. – Эта семья слишком долго страдала из-за того, что я совершил. Подумать только, я позволил всем жителям Лодочной улицы думать, что во всем виноват Джимми. Потому что только таким образом можно было добиться их молчания.
– Отец, – произнес Джим, лицо которого стало серым, как пепел. – Неужели ты сказал им, что это я…
– Прости меня, сынок, – ответил Джин.
Наоми разрыдалась. Она вскочила на ноги, стремительно подошла к мужу и обняла его за плечи.
– Пожалуйста, – умоляла она. – Не надо этого делать. Не ходи в полицию.
Он обхватил ее лицо ладонями.
– Я знал, что ты никогда не будешь любить меня так, как Декстера Уэнтуорта, – произнес он дрожащим голосом. – И думал, что если она умрет, чувство вины не позволит ему продолжать эту связь.
Наоми в отчаянии покачала головой.
– Нет, Джин, не надо. Я ничего не хочу об этом слышать.
– И я оказался прав, – продолжал он. – Но был один просчет. Я не думал, что лишь половина твоего сердца останется здесь. Другая половина будет вечно тосковать по нему. Мой безупречный план не сработал.
Джин нежно коснулся ее подбородка, но она отвернулась.
– Все эти годы, – произнесла она, глядя ему в глаза, – я думала, что ты сделал это ради меня. Я считала, что ты решил убрать ее, чтобы она не стояла на пути к моему счастью. – Она покачала головой. – Но ты сделал это исключительно ради самого себя.
Джин стоически переносил непростую жизнь с любимой женщиной, но я видела, что слова Наоми задели его слишком глубоко. Изощренный эгоизм Наоми не знал пределов. Джин направился в прихожую.
– Пойду оденусь. Сынок, ты не подвезешь меня в полицейский участок?
Джим поднялся на ноги.
– Отец, – произнес он. – Прямо сейчас? Я…
Я сжала руку Джима.
– Не мешай ему, – сказала я едва слышно. – Ему это действительно необходимо.
– Но его состояние…
– Полицейские примут это во внимание, я уверена, – сказала я.
Джим кивнул. Я наблюдала, как он прошел вслед за отцом. Я понимала, насколько это мучительно для него, для всей семьи. В комнате повисло молчание, пронизанное глубокой печалью, в которой все же витала надежда на освобождение. Я видела это по лицу Наоми да и Джина тоже.
– Все будет хорошо, пап, – медленно произнес Джим.
– Вы поступаете правильно, Джин, – сказала я, вставая.
– О, Пенни, – воскликнул он, – сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?
– Ее зовут Ада, папа, – вмешался Джим.
Джин сначала казался ошеломленным, потом понимающе кивнул.
– Да-да, конечно…
Я сунула руку в карман. Там лежал больничный браслет Пенни, а также смятый листок бумаги, который я обнаружила в сундуке.
– Вот, – сказала я, протягивая их Джиму, – я кое-что нашла в своем доме. Мне кажется, это принадлежит вам.
Джим развернул скомканную бумагу и принялся изучать комикс, который нарисовал в детстве, – примитивные фигурки, неровные линии. Наверное, когда-то его выбросили в корзину, но теперь я видела, как через много-много лет глаза Джима наполняются слезами при виде этой драгоценной реликвии из его детства. Видимо, Пенни была неравнодушна к неприкаянному веснушчатому мальчишке, заброшенному родителями, погрязшими в своих личных трагедиях.
Глава 33
После того как Джим отправился сопровождать отца в полицейский участок, я пулей вылетела на улицу и понеслась к дому Алекса. Мне не терпелось рассказать ему о признании Джина и обо всем, что я узнала.
Совсем запыхавшись, я остановилась перед его дверью, взялась за ручку и тут вдруг заметила пару женских туфелек-балеток лимонно-зеленого цвета и прелестные детские сапожки-угги. Я заглянула в окно, из которого было видно кухню и гостиную, и сердце мое сжалось.
Келли босиком стояла у плиты, помешивая что-то в большой кастрюле. Алекс и Грэйси склонились над книгой у барной стойки. Все улыбались. Идиллическая картина счастливой семейной жизни.
Я отошла от окна. Как я могла подумать, что могу вторгнуться в их мир? Я отошла подальше. Мне нет здесь места. Отчаявшись, я побежала по причалу к берегу.
* * *– Джоани, это я, – произнесла я в трубку. – Я возвращаюсь домой.
– Но как? Дорогая! – воскликнула она. – Что случилось?
Я вытерла глаза. Нечего надеяться на то, что она не заметит, как дрожит мой голос.
– Ничего особенного. Просто я встретила мужчину своей мечты. Влюбилась в него без оглядки. А он оказался семейным человеком, и теперь я не хочу разрушать его счастье.
– Понятно, – сказала Джоани. – А тебе не кажется, что ты слишком драматизируешь ситуацию? Ты вроде говорила, что он разведен и не испытывает чувств к своей бывшей?
– Это не имеет значения, – шмыгнув носом, ответила я. – Просто я увидела их вместе. Всех троих. Ты бы видела, с каким обожанием малышка смотрит на родителей.
Я смахнула со щеки слезу.
– Я просто не имею права разрушать эту семью, Джоани. Сейчас куплю билет на самолет и вечером прилечу.
Следующие несколько часов я собирала вещи, и, когда чемодан был уложен, я сгребла посуду со стойки в раковину и перемыла ее. Вытерла стакан, из которого Алекс пил воду прошлым вечером, и с нежностью поставила его на полку. Все это к лучшему, убеждала я себя.
Я убрала постель в спальне наверху и оценивающе оглядела гостиную. Мне будет не хватать этого дома. Уток. Озера. Цветка под названием «утреннее сияние», раскрывающего лепестки при восходе солнца. Я вышла на палубу, наклонилась, чтобы сорвать белый цветок, и сунула его в карман. Пусть будет у меня на память о Лодочной улице, где навсегда останется мое сердце.
Когда я выпрямилась, из дома Алекса как раз вышла Келли. На ней было эффектное модное пальто, на плече висела сумка. Она немного отошла, потом помахала мне рукой.
– Привет, – крикнула она.
Я просто опешила от неожиданности. Мы знали о существовании друг друга, но никогда не разговаривали. Что я могла ей сказать?
– Привет! – ответила я.
– Могу я к вам заскочить? – неожиданно спросила Келли.
Я сдержанно кивнула, не зная, что от нее можно ожидать. Неужели она хочет попросить меня подальше держаться от ее дочери? От Алекса? Что я ей отвечу? Я заранее собралась с силами, чтобы выглядеть достойно.
– Подождите минутку, – сказала она. – Я сейчас приду.
Через пару минут она уже стояла у моей палубы.
– Как они вам нравятся? – спросила она, указывая на туфли ядовитого цвета. – Не смогла удержаться и купила в интернет-магазине «Нордстром». Но этот лимонно-зеленый цвет несколько смущает…
Я сдержанно улыбнулась.
– Они очень милые.
Как ни странно, но я сразу же прониклась к ней симпатией.
– Может быть, войдете?
– Не откажусь, спасибо. Я очень надеялась, что нам удастся поговорить.
Войдя в дом, она уселась на стул в гостиной, а я расположилась на диване. Сердце мое бешено колотилось. Я чувствовала себя, словно нашкодившая школьница в кабинете у директора. Я уже ожидала, что ее милая улыбка вот-вот сменится суровым видом и она отчитает меня, попросив не общаться больше с Грэйси. А вдруг она признается, что до сих пор любит Алекса, и будет умолять меня отказаться от него, взывая к женскому состраданию?
Мы обе заговорили одновременно.
– Извините, – сказала я.
Келли улыбнулась.
– Довольно неловкая ситуация, правда?
– Согласна, – быстро ответила я. – Послушайте, я не хочу, чтобы вы расстраивались. На самом деле я сегодня вечером уезжаю.
Келли изменилась в лице. Было заметно, что она озадачена.
– Уезжаете? Но зачем?
– Не хочу вам мешать, – ответила я. – Для Грэйси будет лучше, если вы двое будете иметь возможность наладить отношения.
– Наладить отношения? – Она рассмеялась. – С Алексом?
Я недоуменно уставилась на нее.
– Но я думала…
– Ада, я помолвлена, – заявила она, показывая кольцо с огромным бриллиантом на левой руке. – И мы давно уже живем вместе.
– Неужели? – я не могла скрыть замешательства.
– Послушайте, мы с Алексом любили друг друга в прошлом, и наши отношения не всегда были простыми. Нам не следовало вступать в брак – мы абсолютно разные люди, но тем не менее это произошло, и самым лучшим результатом нашей совместной жизни стала Грэйси. Наша жизнь какое-то время была сущим адом, но теперь отношения наладились. Грэйси это на пользу. Кстати говоря, она от вас без ума.
– Правда? – повторила я, чувствуя себя полной идиоткой. Вот уж никак не ожидала, что разговор примет такой оборот, и, надо сказать, это стало лучшим сюрпризом в моей жизни.
– Конечно, – сказала она. – Вы мне тоже очень нравитесь. Алекс рассказал мне о вас, о том, что вам пришлось пережить. И я хочу, чтобы вы знали, что мы рады принять вас в нашу безумную странную семейку. Вы сделаете Алекса счастливым, и он станет еще более замечательным отцом, чем сейчас. Так что от этого всем будет хорошо.
Я облегченно улыбнулась.
– Что-то я совсем запуталась…
Келли довольно посмотрела на меня.
– Вот и замечательно. Сейчас важно, чтобы вы остались здесь и позволили вашим отношениям развиваться. Сможете это сделать?
Я кивнула.
– Между прочим, – продолжала она, – те рулеты, которые вы испекли для Грэйси, действительно удались. Не поделитесь рецептом?
– Сейчас его нет под рукой, – сказала я. – Но я постараюсь его найти.
– Буду весьма признательна, – ответила она. – Дело в том, что я сейчас работаю над книгой о выпечке и мне бы хотелось включить его туда.
– Должна признаться, – сказала я, думая о Пенни, – что это вовсе не мой рецепт. Его придумала женщина, которая жила в этом плавучем домике много лет назад.
– О-о-о, так у рецепта есть история? – воодушевилась Келли. – Так это еще интереснее. Такие истории всегда привлекают внимание читателей.