Охотники за умами. ФБР против серийных убийц - Марк Олшейкер 15 стр.


Во время обработки данных я стремился избавиться от научного психологического жаргона и терминов, а выкладки сделать как можно яснее и короче, чтобы ими могли пользоваться сотрудники правоохранительных органов. Объявить местному детективу, что следует ловить параноидного шизофреника, быть может, интересно, с интеллектуальной точки зрения, но мало что даст для поимки искомого «неизвестного субъекта». Одним из ключевых различий типов преступников является то, умеет ли он организованно мыслить. Люди вроде Спека давали нам пример для иллюстрации дезорганизованного типа. Спек сообщил, что его жизнь с самого начала сложилась нескладно. Единственный раз мы задели его за живое, когда спросили о семье. К двадцати годам Спек мог похвастаться почти сорока арестами. Он женился на пятнадцатилетней девчонке, с которой зачал ребенка. Через пять лет, обиженный и злой, он оставил ее, но, по его собственным словам, ни разу не хотел убить. Он убил несколько других женщин, включая официантку из третьеразрядного бара, которая отвергла его заигрывания. А за пару месяцев до бойни со студентками-медсестрами ограбил и изнасиловал шестидесятипятилетнюю старуху. Такого рода преступление предполагало для нас неуверенного в себе, неопытного, неискушенного мальчишку. Спеку же в тот момент было двадцать шесть лет. У меня сложилось впечатление, что по мере взросления он все больше и больше терял в себе уверенность и по поведенческому уровню, даже для преступника, напоминал скорее подростка.

Перед тем как мы покинули тюрьму, начальник пожелал продемонстрировать нам кое-что еще. У них, как и в других местах заключения, проводился психологический эксперимент с целью выяснения, влияют ли мягкие пастельные тона на снижение агрессивности осужденных. За всем этим стояла солидная научная теория. Даже пробовали помещать чемпионов по поднятию тяжестей среди полицейских в комнаты, окрашенные в розовый и желтый цвет, и выяснили, что там они не способны взять свой прежний вес.

Начальник завел нас в камеру в конце блока.

— Предполагается, что розовый цвет снимает агрессивность у самых закоренелых преступников. И если поместить их сюда, они становятся тихими, как овечки. Взгляните внутрь, Дуглас, и скажите, что вы там видите?

— Вижу, что на стенах почти не осталось краски.

— Правильно, — отозвался начальник тюрьмы. — Это потому, что нашим субчикам розовая краска не по душе. Они ее сдирают со стены и едят.

Джерри Брудос был обувным фетишистом. Если бы ограничивалось только этим, проблемы бы никакой не возникло. Но по различным обстоятельствам, включая властный, деспотичный характер матери и собственные угрызения совести, дело от странностей перешло к трагедии.

Джером Генри Брудос родился в 1939 году в Южной Дакоте, а вырос в Калифорнии. Еще пятилетним мальчиком он нашел на местной свалке пару блестящих туфель на высоких каблуках и принес домой. Джерри начал примерять находку, но тут его заметила разъяренная мать и велела выбросить старье. Мальчик не послушался и спрятал туфли. Через некоторое время мать их нашла, сожгла, а сына наказала. В шестнадцать лет, теперь уже в Орегоне, Джером регулярно лазил по соседним домам, воровал женские туфли, а иногда и белье, прятал и примерял. На следующий год он заманил в машину девушку и хотел раздеть, чтобы увидеть голой. Ему присудили несколько месяцев принудительного лечения в Салемском государственном госпитале, где его признали неопасным. После школы Джерри на короткое время оказался в армии, но по психологическому несоответствию вынужден был уйти. Он по-прежнему посещал соседние дома и тащил оттуда обувь и нижнее белье, а если наталкивался на женщин, душил до бессознательного состояния. В это время он из чувства долга женился на молодой женщине, с которой не так давно потерял невинность. Потом поступил в профессиональный колледж и приобрел специальность техника-электронщика.

Шесть лет спустя, уже отец двоих детей, Джерри продолжал ночные рейды за сувенирами. Однажды в его дверь позвонила девятнадцатилетняя Линда Слоусон, которая продавала энциклопедии и перепутала адрес. Брудос решил воспользоваться представившейся возможностью, затащил ее в подвал, ударил палкой и задушил. Уже мертвую раздел и стал примерять на труп вещи из своей коллекции. Перед тем как избавиться от тела, утопив его в Уилламетт-Ривер, преступник отрезал у девушки ногу, обул в одну из туфель на высоком каблуке и поместил в холодильник. В течение нескольких последующих месяцев Брудос убивал еще трижды, отсекал груди и изготовлял по ним пластмассовые формы. Его вычислили по рассказам нескольких девушек, которым он пытался назначить свидание, приводя одну и ту же историю, и задержали на месте предполагаемой встречи. Джерри сознался в преступлениях и, поскольку основанная на признании невменяемости защита провалилась, был признан виновным.

Боб Ресслер и я встретились с ним в его постоянном месте заключения — тюрьме штата Орегон в Сейлеме. Брудос оказался крепко сбитым, круглолицым парнем, вежливым и охотно идущим на сотрудничество. Но когда я спросил его о деталях преступления, Джерри ответил, что в результате гипогликемии[20] на него нашло затмение и он не помнит того, что совершил.

— Знаете, Джон, на меня такое находило. Сахар в крови понижался — я мог выйти на крышу дома, а потом обо всем забывал.

Интересно, что, давая показания полиции, Брудос графически точно указал, где располагались тела и другие улики, и тем самым неумышленно выдал себя. Одно из тел он подвесил на крюк в гараже, нарядил в излюбленное белье и туфлю и, чтобы лучше наблюдать, поместил на пол зеркало. Делая фотографии, он случайно захватил в объектив и своё изображение.

Несмотря на ссылки на гипогликемические затмения, в Брудосе проявились многие черты организованного убийцы. К тому же эти черты были связаны с элементом возникших еще в раннем возрасте фантазий. Мальчиком лет десяти на ферме родителей Джерри представлял, как загоняет девчонок в туннель и заставляет делать все, что ему заблагорассудится. Как-то раз этот трюк удался ему на самом деле: Брудос запер сверстницу в сарае и, вынудив раздеться, сфотографировал голую. Аналогичная линия поведения зачастую наблюдается во взрослых насильниках, но Джерри в то время был еще слишком наивным и неискушенным, чтобы думать о чем-либо ином, кроме фотоснимков. Вскоре после случая в сарае он запер другую девочку в амбаре с зерном, переоделся, причесался по-иному и, вернувшись к воротам, притворился братом-близнецом Эдом. Выпустив насмерть перепуганную жертву, Джерри объяснил, что его брат тяжело болен и просил не рассказывать о случившемся — иначе несчастному грозит новый приступ.

В Джерри Брудосе наряду с хрестоматийным усилением активности ярко проявился процесс усложнения фантазий. Открытие этого в подопечном показалось нам намного важнее, чем все, что напрямую сказал он сам. Хотя по целям modus operandi Брудоса разительно отличался от Кемпера, обоих, как и многих других убийц, обуревало стремление к «совершенствованию» деталей от преступления к преступлению. Жертвы Кемпера были миловидными девушками, которые в сознании убийцы ассоциировались с матерью. Менее развитый и смышленый Брудос удовлетворялся случайно встреченными. Но оба были помешаны на деталях, которые стали предметом всех их помыслов.

Уже во взрослом возрасте Брудос заставлял раздеваться жену Дарси, наряжал в предметы своей фетишистской коллекции и совершал ритуальное фотографирование, хотя Дарси была женщиной простой, без фантазий, и побаивалась мужа. Джерри представлял, что конструирует специальные приспособления для пыток, но в жизни ограничивался обычным гаражом. В этом гараже стоял холодильник, и преступник запирал в нем полюбившиеся части тел. Когда же Дарси готовила еду, ей приходилось просить мужа принести необходимые продукты. Женщина часто жаловалась подругам на явное неудобство и говорила, насколько было бы проще выбрать все, что требовалось, в холодильнике самой. Но несмотря ни на что, она, видимо, не считала ситуацию слишком странной, чтобы заявить на мужа. А если и считала, то, вероятно, слишком боялась.

Брудос представлял собой классический пример преступника, который начал с невинных странностей и неуклонно «развивался» — от найденных туфель к платьям сестры и вещам посторонних женщин. Сначала он воровал с бельевых веревок, потом крался за женщинами на высоких каблуках, вламывался в пустые дома и, подобрав булыжник, готовился встретиться лицом к лицу с его обитательницами. Сперва просто примерял чужую одежду, но постепенно почувствовал желание ударить. Раньше только требовал, чтобы перед ним раздевались, и фотографировал испуганных девочек, но, когда одна из них попыталась дать ему отпор, пригрозил ей ножом. Он не пытался убить, пока случайная жертва не позвонила к нему в дверь. Но, войдя во вкус и насладившись жестокостью, убивал опять и опять и каждый раз со все большей изощренностью кромсал трупы. Я не собираюсь утверждать, что каждый мужчина, которого привлекают «шпильки» или у кого бзик по поводу черного кружевного лифчика или трусиков, обречен стать убийцей. Иначе большая часть из нас уже сидела бы за решеткой. Но мы убедились, что парафилия Джерри Брудоса обладала способностью к перерождению и носила ситуативный характер.

Приведу один лишь пример.

Некоторое время назад директор начальной школы неподалеку от моего дома сбрендил на детских ножках. Он щекотал ученикам ступни и пальцы и тем, кто выдерживал дольше, платил за храбрость. Родители обратили внимание, что их отпрыски тратят в магазинах деньги, которые им не давали. Когда администрация школьного округа выгнала директора, многие стали возражать. Тот слыл симпатичным малым, имел постоянные отношения с подружкой, нравился педагогам, ученикам и родителям. Учителя решили, что на него возвели напраслину. Но если он и проделывал эти штуки с ногами, чудачество показалось всем безобидным. Директор не совращал малолетних, не требовал, чтобы они раздевались. Словом, был не тем человеком, который способен ради собственных извращенных наклонностей обидеть ребенка.

Я не соглашался с этим суждением. Непосредственной опасности для общества директор не представлял. Я встретился с ним, и он показался мне дружески настроенным и симпатичным. Но предположим, что во время игры одна из девочек поведет себя не так, как он ожидает: расплачется, пригрозит пожаловаться. Запаниковав, такой человек сможет и убить просто потому, что не будет знать, как по-другому разрешить ситуацию. И поэтому, когда школьный окружной надзиратель обратился в мое подразделение за советом, я сказал, что он поступил совершенно правильно.

Примерно в то же время меня вызвали в Виргинский университет, где неизвестный сбивал студенток колледжа с ног на землю и в возникшей сумятице утаскивал их сабо. К счастью, никто из девушек сильно не пострадал, и полиция университетского городка была склонна рассматривать эти происшествия как неудачную шутку. Я встретился с администрацией, рассказал о Брудосе и других подобных случаях и остался доволен тем, что сумел нагнать на них страху. Их отношение к происшедшему существенно изменилось, и я был рад, что в университетском городке больше не случилось никаких инцидентов. Рассматривая прогрессию криминальных наклонностей Джерри Брудоса, я задавал себе вопрос: способно ли вмешательство на ранних стадиях остановить этот процесс.

Эда Кемпера сделало серийным убийцей эмоционально ущербное детство. Но я чувствовал, что случай Джерри Брудоса более запутанный. Его парафилия проявилась в самом раннем возрасте. Маленького мальчика привлекли блестящие туфли «на шпильках». Но это было нечто такое, чего никогда не носила его мать. Она бурно реагировала, отругала сына, и туфли тут же стали для ребенка запретным плодом. Вскоре после этого он совершает кражу у учительницы. Но та, обнаружив пропажу обуви, реагирует совсем не так, как он ожидает; не отчитывает, а хочет узнать, зачем он это сделал. Таким образом, его поступок вызывает противоречивое отношение у взрослых женщин, и, вероятно, изначально заложенная склонность начинает развиваться в Джерри в нечто более дурное и пагубное.

Как бы все обернулось, если бы опасность заметили вовремя и эффективными способами попытались бы воздействовать на чувства Брудоса? К моменту первого убийства уже явно было поздно чем-либо помочь. Но на какой стадии возможно остановить процесс? Вся моя дальнейшая практика показала, что реабилитация серийного убийцы на сексуальной почве практически невозможна, если не захватить недуг в самый ранний период, пока фантазии не превратились в реальность. Когда моя сестра Арлена была еще подростком, мама, бывало, говорила, что может вполне судить о мальчишках, назначающих дочери свидание, по тому, что они рассказывают о своих матерях. Если сын любит и уважает мать, так, скорее всего, и сложатся в его жизни отношения с другими женщинами. Но если судит о ней как о шлюхе, суке, доходяге — жди, что точно так же поведет себя и с остальными. По опыту я знаю, что мать попала в самую десятку. Эд Кемпер опустошал Санта-Круз до тех пор, пока не решился поднять руку на женщину, которую больше всего ненавидел. Монте Риссел, подростком изнасиловавший и убивший пять женщин в Алегзандрии, штат Виргиния, заявил, что если бы во время расторжения неудавшегося брака родителей ему позволили уйти с отцом, а не оставаться с матерью, он, по всей видимости, стал бы юристом, а не отбывал пожизненное заключение в Ричмондской тюрьме, где мы с ним встретились.

С помощью Монте Ральфа Риссела мы впервые попытались соединить воедино разрозненные кусочки головоломки. Когда мать Монте развелась с мужем, мальчику исполнилось семь лет и он был младшим из троих детей. Мать сорвала их с места и перевезла в Калифорнию, где снова вышла замуж. Все свое время женщина проводила с новым супругом, и дети оставались почти без присмотра. Неприятности у Монте начались рано: в школе он писал на стенах непристойности, у него появились наркотики, потом, поссорившись, он выстрелил в двоюродного брата из пневматического ружья. Монте рассказывал, что отчим после этого разбил ружье в щепы, а его самого долго бил по спине стволом. Когда Монте исполнилось двенадцать лет, распался второй брак матери и семья перебралась обратно в Виргинию. Риссел сказал, что в разводе были повинны они с сестрой. С этого момента его преступная карьера стала набирать силу: управление машиной без прав, кражи, похищение автомобилей и, наконец, изнасилование.

Становление Риссела-убийцы очень поучительно. Ещё в школе, отбывая условный срок и в качестве обязательной меры посещая консультации психиатра, он получил от подруги письмо. Она училась на класс старше и к тому времени поступила в колледж. В письме говорилось, что их отношения прекращаются. Монте тут же прыгнул в машину, подъехал к колледжу и засек девушку с новым приятелем. Но не выместил ярость на причинившем ему боль человеке, а вернулся обратно в Алегзандрию и, пристроившись на стоянке неподалеку от дома, заперся в машине с пивом и марихуаной.

Около двух или трех утра он все ещё по-прежнему сидел за рулем, когда на стоянку подъехала машина с водителем-женщиной. Повинуясь внезапному порыву, Риссел решил вернуть себе все, что только что потерял. Он направил на женщину пистолет и заставил идти в укромное место рядом с домами. Рассказывая нам с Бобом Ресслером о своих тогдашних действиях, Монте был спокоен, точен и деловит. Перед встречей я поинтересовался его IQ, который оказался свыше 120 единиц. Не могу сказать, что мне часто приходилось сталкиваться с раскаянием и угрызениями совести. Редкие убийцы бередили собственную душу — замыкались в себе или совершали самоубийство. Больше сожалели, что попались и оказались в тюрьме. Но Монте Риссел не принижал тяжести своего преступления, и я чувствовал, что его рассказ правдив. А в описываемом поведении содержалось несколько ключевых моментов.

Во-первых, нечто должно подхлестнуть потенциального убийцу к действию — некий фактор, который мы назвали побудителем. Такую модель нам приходилось наблюдать не раз. Им может оказаться все что угодно — каждого из нас способны вывести из себя самые различные вещи. Но наиболее распространенными являются потеря работы и потеря жены или подружки (я употребляю слова «жены» и «подружки», поскольку такого рода убийцами, по причинам, о которых будет рассказано в следующих главах, чаще всего оказываются именно мужчины). Изучая людей вроде Монте Риссела, мы пришли к убеждению, что побудители являются неотъемлемым составным условием становления личности серийного убийцы. И в дальнейшем по картине преступления с достаточной степенью вероятности определяли побудительный мотив. В четвертой главе я упоминал о своем коллеге Джаде Рэе, который работал по делу о тройном убийстве на Аляске, где погибла женщина и две ее дочери. Хронология преступления и картина убийства позволили ему сделать вывод, что преступник потерял подругу и работу. Оказалось, что в действительности обе эти травмы имели место. Любовница изменила будущему преступнику с его начальником, а тот, чтобы убрать соперника подальше с глаз, выгнал его со службы. Так и Монте Риссел решился на преступление в ночь после того, как увидел бывшую подружку с новым приятелем. Это значимо само по себе. Но ещё важнее, как и почему совершено это преступление. По воле случая жертва Риссела оказалась проституткой, а это означало по крайней мере две вещи: она не чувствовала того страха перед половым насилием со стороны неизвестного мужчины, какой бы испытала любая другая женщина, не принадлежавшая к ее профессии; и в ней, вероятно, жил здоровый инстинкт самосохранения, поэтому когда жертва поняла, что ее готовы изнасиловать под дулом пистолета, она задрала юбку и поинтересовалась, какую ей занять позу.

— Ещё спросила, как мне больше нравится, — рассказывал Монте.

Но ее слова, вместо того чтобы успокоить и умаслить нападавшего, только сильнее разожгли его раздражение.

— Точно как та сука — все пыталась взять в свои руки!

Чтобы умилостивить нападавшего, проститутка изобразила два или три оргазма, но только испортила все еще больше. Монте укрепился во мнении, что все женщины шлюхи, раз одна из них способна наслаждаться совершаемым над ней насилием. Она представилась ему безликой, и от этого был всего лишь шаг к мысли об убийстве.

Назад Дальше