Если бы я охотился на себя самого, то для нападения выбрал бы дату незадолго до дня рождения. В этот период я эмоционально взбудоражен — предвкушаю праздник в кругу семьи и вспоминаю родившуюся со мной в один день Ким, которая была так похожа на Эрику. А если на глаза попадаются фотографии одновременно обеих девочек, раскисаю еще сильнее.
И совершенно неважно, что я прекрасно представляю глобальную стратегию охоты, поскольку сам приложил руку к ее созданию. Если побудитель имеет под собой тревожащие душу человека реальные основания, много шансов за то, что он успешно сработает. В моем случае одно. В вашем — нечто иное.
Но у каждого что-то свое.
Потому что у каждого есть своя ахиллесова пята.
11. Атланта
Зимой 1981 года Атланта оказалась в осаде. Началось это дело тихо, почти незаметно, полтора года назад. И пока не подошло к концу — если подошло вообще, — превратилось, вероятно, в самое шумное расследование, которое по мере продвижения вперед все более будоражило город и поляризировало общество.
28 июля 1979 года в полицию сообщили, что в лесу, в стороне от Ники-Лейк-роуд, ощущается трупный запах. Выехавшие на место полицейские обнаружили тело пропавшего за три дня до этого тринадцатилетнего Альфреда Эванса. А исследуя местность, в пятнадцати футах наткнулись на частично разложившийся труп исчезнувшего за четыре дня до Эванса четырнадцатилетнего Эдварда Смита. Оба мальчика были чернокожими. Медицинская экспертиза показала, что Альфреда Эванса, вероятно, задушили, а Эдвард Смит был застрелен из оружия 22-го калибра. 8 ноября в брошенной школе было найдено тело задушенного восьмилетнего Юзефа Белла, который пропал в конце октября. А через восемь дней в районе Ист-Пойнт Атланты — труп исчезнувшего в начале сентября четырнадцатилетнего Милтона Харви. Как и в случае с Альфредом Эвансом, точную причину смерти установить не удалось. И опять оба мальчика оказались черными. Но не хватало схожих улик, чтобы придать этим находкам особый смысл. В таком большом городе, как Атланта, дети пропадают то и дело, и некоторых впоследствии находят мертвыми.
Утром 5 марта 1980 года двенадцатилетняя девочка Эйнджел Ланьер ушла в школу и не вернулась домой. Через пять дней, связанная электрическим проводом и с кляпом во рту, она была обнаружена на обочине дороги. Эйнджел оказалась полностью одетой, включая трусики, но другие трусики неизвестный затолкал ей в рот. Причиной смерти послужила перетяжка кровеносных сосудов на шее. Версию об изнасиловании медицинская экспертиза не подтвердила. 12 марта пропал одиннадцатилетний Джеффри Мэтис. В этот момент полицейское управление Атланты еще не забило тревоги. В исчезновении или смерти шести чернокожих детей было много общего, но существовали и различия, и эти случаи власти пока не связывали друг с другом.
Зато связали другие. 15 апреля Камилла мать Юзефа Белла и родители остальных пропавших или убитых чернокожих образовали комитет «Остановить убийства детей!» Они просили власти официально их признать и наконец оглянуться вокруг и понять, что происходит в Атланте. Для столицы Нового Юга это было неслыханным делом. Город развивался, бурлил, был «слишком занят делом», чтобы тратить время на ненависть. Атланта гордилась черным мэром Мэйнардом Джексоном и черным комиссаром по гражданской безопасности Ли Брауном.
Но ужас продолжал нарастать. 19 мая в четверти мили от собственного дома был найден мертвым четырнадцатилетний Эрик Миддлбрук. Смерть наступила от удара тупым предметом по голове. 9 июня исчез двенадцатилетний Кристофер Ричардсон. 22 июня беда приключилась еще с одной девочкой: ранним воскресным утром из спальни была похищена Ла Тони Уил. Через два дня под мостом в округе Де-Калб обнаружили труп умершего от удушения и перелома шейных позвонков десятилетнего Аарона Уича. 6 июля за складом на Уэллс-стрит заметили лежащего ничком в траве мальчика: девятилетний Тони Картер умер от множественных ударов ножом. Благодаря отсутствию под телом крови удалось установить, что его перенесли из какого-то другого места. Схожесть преступлений игнорировать было больше нельзя. Комиссар Браун создал оперативную группу по расследованию случаев убийств и пропаж детей, в которую вошло более пятидесяти человек.
Между тем поступило сообщение, что 31 июля в районе Редвайн-роуд, неподалеку от того места, где было найдено тело Милтона Харви, пропал десятилетний Эрл Террелл, а на тропинке у Голливуд-роуд обнаружили задушенного двенадцатилетнего Клиффорда Джоунса. Считать все случаи совпадением было немыслимо, и полиция признала, что ведет расследование связанных друг с другом дел. До этого момента оснований для вмешательства ФБР не находилось: при всей своей чудовищности убийства детей оставались местной заботой. Но исчезновение Эрла Террелла изменило ситуацию. Его родителям несколько раз звонили и требовали за возвращение сына выкуп. Неизвестный утверждал, что мальчик вывезен в Алабаму. И поскольку дело таким образом выходило за пределы штата, появилось формальное основание для вступления в расследование ФБР. Но вскоре выяснилось, что требования выкупа были злым розыгрышем. Надежды на спасение жизни Эрла не оставалось, и Бюро пришлось устраниться.
16 сентября пропал еще один мальчик — одиннадцатилетний Даррон Гласс. Мэр Мэйнард Джексон обратился за помощью в Белый дом и попросил, чтобы ФБР провело широкомасштабное расследование убийств и пропаж детей. Но вопрос юрисдикции оставался открытым, и Генеральный прокурор Гриффин Белл дал указание ФБР выяснить, является ли пропажа детей похищением на федеральном уровне. Другими словами, выходит ли преступление за рамки одного штата. В то же время региональное отделение в Атланте получило указание определить, действительно ли все случаи были связаны между собой. Это означало только одно: Бюро предписывалось как можно быстрее раскрыть дело и найти убийцу. Само собой разумеется, средства массовой информации просто обезумели. В газетах снова и снова публиковались галереи юных чернокожих лиц, которые служили немым укором городским властям. Неужели существовал заговор с целью осуществления геноцида против черного населения Атланты и его участники выбрали мишенью наиболее уязвимую возрастную группу расы? Был ли это Ку-клукс-клан, нацисты или какая-нибудь иная человеконенавистническая группа, которая через полтора десятилетия после принятия важнейшего закона о правах человека решила подобным образом заявить о себе? Или маньяк-одиночка, обуреваемый уродливой потребностью убивать детей? Последнее представлялось маловероятным, поскольку жертвы появлялись с невероятной частотой. К тому же большинство серийных убийц являлись белыми и редко охотились за людьми не своей расы. Серийное убийство — преступление уголовное, но никак не политическое. Это дало ФБР другое основание для вступления в дело. Если не проходила версия с похищениями на федеральном уровне, оставалась возможность трактовать случай как нарушение гарантированных федеральным правительством прав человека.
К тому времени когда Рой Хейзелвуд и я прибыли в Атланту, число пропавших и убитых детей достигло шестнадцати и новым жертвам не было видно конца. Участие Бюро получило официальное наименование ATKID или, по другому обозначению, — "Главное дело 30", хотя наше появление на сцене не сопровождалось приветственными фанфарами. Полиция Атланты не желала, чтобы кто-нибудь оттирал их с подмостков, а региональное отделение ФБР не хотело сеять напрасные надежды. Выбор Роя Хейзелвуда был вполне оправдан. Из всех инструкторов Научного бихевиористического подразделения Рой больше других занимался составлением психологического портрета, преподавал в Национальной академии курс насилия против личности и брал на себя все дела об изнасилованиях, которые попадали в отдел. Прежде всего нам предстояло определить, связаны ли между собой все случаи исчезновения и убийства детей и, если да, являются ли они результатом тайного заговора. Мы изучили объемные папки — фотографии мест преступлений, описание одежды найденных трупов, стенограммы опросов свидетелей и протоколы вскрытий. Поговорили с семьями погибших, выясняя, не было ли у жертв каких-нибудь общих черт. Полиция провезла нас по округе, где исчезли подростки, показала каждое место, где были найдены трупы.
Не обсуждая друг с другом наши впечатления, Рой и я прошли у судебного психолога психометрические тесты, заполняя формы так, словно каждый из нас был убийцей и раскрывал свою мотивацию, прошлое, семейную жизнь — все, что мы включали в психологический портрет. Проводивший тест врач поразился тому, что наши результаты оказались почти идентичными. То, что нам предстояло сказать, не было рассчитано на завоевание популярности.
Во-первых, мы не считали, что в деле замешана человеконенавистническая группа вроде Ку-клукс-клана. Во-вторых, мы были почти уверены, что убийца — черный. И в-третьих, хотя многие исчезновения и смерти казались нам связанными, некоторые не имели к ним никакого отношения. Бюро расследований Джорджии получило информацию об участии в деле Ку-клукс-клана, но мы не принимали ее во внимание. От колыбели нации человеконенавистнические преступления происходили прилюдно и были в высшей степени символическими актами. Линчевание формировало общественное мнение и настроение толпы. Убийства на расовой почве являются одним из проявлений терроризма и поэтому, как правило, совершаются на виду. Ку-клукс-клановцы носят белые балахоны вовсе не для того, чтобы укрываться в лесу. Если бы чернокожих детей в качестве своей мишени выбрала какая-нибудь человеконенавистническая группа, ее бы не устроило положение, когда полиция и общественность месяцами не в состоянии разобраться, в чем дело. Террористы вывесили бы тела на главной улице страны и вопили о своих «деяниях» на всех углах. В данном случае ничего похожего мы не наблюдали. Трупы обнаруживали главным образом в черных районах города, куда белый, тем более группа белых, не могли бы пройти незамеченными. Полиция опросила множество свидетелей в округе и не услышала ни слова о белых, хотя жизнь на улицах, где совершились трагедии, не утихает и ночью, так что чужак, даже под покровом темноты, непременно обратил бы на себя внимание. К тому же наш опыт свидетельствовал, что сексуальный убийца крайне редко орудует за пределами своей расы. И хотя экспертиза отрицала половое насилие, все остальное соответствовало типу преступления на сексуальной почве.
Не обсуждая друг с другом наши впечатления, Рой и я прошли у судебного психолога психометрические тесты, заполняя формы так, словно каждый из нас был убийцей и раскрывал свою мотивацию, прошлое, семейную жизнь — все, что мы включали в психологический портрет. Проводивший тест врач поразился тому, что наши результаты оказались почти идентичными. То, что нам предстояло сказать, не было рассчитано на завоевание популярности.
Во-первых, мы не считали, что в деле замешана человеконенавистническая группа вроде Ку-клукс-клана. Во-вторых, мы были почти уверены, что убийца — черный. И в-третьих, хотя многие исчезновения и смерти казались нам связанными, некоторые не имели к ним никакого отношения. Бюро расследований Джорджии получило информацию об участии в деле Ку-клукс-клана, но мы не принимали ее во внимание. От колыбели нации человеконенавистнические преступления происходили прилюдно и были в высшей степени символическими актами. Линчевание формировало общественное мнение и настроение толпы. Убийства на расовой почве являются одним из проявлений терроризма и поэтому, как правило, совершаются на виду. Ку-клукс-клановцы носят белые балахоны вовсе не для того, чтобы укрываться в лесу. Если бы чернокожих детей в качестве своей мишени выбрала какая-нибудь человеконенавистническая группа, ее бы не устроило положение, когда полиция и общественность месяцами не в состоянии разобраться, в чем дело. Террористы вывесили бы тела на главной улице страны и вопили о своих «деяниях» на всех углах. В данном случае ничего похожего мы не наблюдали. Трупы обнаруживали главным образом в черных районах города, куда белый, тем более группа белых, не могли бы пройти незамеченными. Полиция опросила множество свидетелей в округе и не услышала ни слова о белых, хотя жизнь на улицах, где совершились трагедии, не утихает и ночью, так что чужак, даже под покровом темноты, непременно обратил бы на себя внимание. К тому же наш опыт свидетельствовал, что сексуальный убийца крайне редко орудует за пределами своей расы. И хотя экспертиза отрицала половое насилие, все остальное соответствовало типу преступления на сексуальной почве.
Во многих случаях прослеживалась определенная связь. Жертвам было немного лет, они обладали общительным характером, выросли на улице, но за пределами своего района почти ничего не знали. Именно такие способны клюнуть на хитрость и уловки неизвестного, решившего их заманить. Убийца располагал машиной, поскольку увозил свои жертвы с мест похищений, и, видимо, обладал притягательным для подростков властным характером. Некоторые из них жили в обстановке явной бедности. Мы посетили их семьи и не обнаружили в домах ни электричества, ни водопровода. Частично поэтому, частично из-за отсутствия жизненного опыта с такими детьми сладить было не сложно. Мы провели эксперимент: переодетые в рабочих полицейские подзывали в черных районах детей и за пять долларов предлагали пойти с ними и оказать какую-нибудь мелкую услугу. Трюк срабатывал как с черными, так и с белыми полицейскими — ребята жили настолько тяжело, что за пять долларов оказывались готовыми на все что угодно. Не требовалось особой хитрости, чтобы увести их с собой. Эксперимент показал еще одну вещь: белых всегда замечали в округе.
Но как я уже отмечал, связь прослеживалась во многих случаях, но не во всех. Тщательно изучив характеры и окружение жертв и обстоятельства трагедий, мы пришли к выводу, что девочек убил другой человек, скорее всего, даже разные люди. Способ похищения Ла Тони Уилсон из собственной спальни представлялся особенно необычным. Из мальчиков я связал друг с другом только тех, которых убили «тихо», то есть задушили, и оставил под сомнением других, чью причину смерти так и не удалось установить. В паре случаев явно проглядывалась возможность принадлежности убийцы к семье жертвы, но как только директор ФБР Уильям Уэбстер заявил об этом публично, пресса тут же поднялась на дыбы.
Помимо явной политической подоплеки такого утверждения оно выводило случай из списка убитых и пропавших без вести, тем самым лишая родственников жертвы возможности пользоваться средствами фондов, в которые со всей страны стали поступать пожертвования от частных лиц и различных групп. И хотя нам казалось, что в убийствах замешан не единственный преступник, мы решили действовать так, словно имеем дело с одним разбушевавшимся маньяком, который, если его не остановить, станет убивать еще. Подготовленный Роем и мной психологический портрет выглядел следующим образом: чернокожий, мужчина, не женат, от двадцати пяти до двадцати девяти лет. Вероятно, полицейский фанат, водит машину полицейского типа, в какой-то момент постарается внедриться в расследование. Владеет собакой из тех пород, что состоят на службе в полиции — немецкой овчаркой или доберманом. Подружки не имеет. Неизвестного влечет к мальчикам. Но поскольку медицинская экспертиза жертв не обнаружила следов полового насилия, можно говорить о его сексуальной неполноценности. Придумал какую-то хитрость или трюк, при помощи которого заманивает детей. Я готов был поспорить, что это нечто связанное с музыкой или дрессировкой. Но до конца наладить отношения никогда не мог, и вскоре после знакомства дети начинали его сторониться — или, по крайней мере, так казалось ему самому. В этот момент его обуревало желание убить.
Полиция Атланты выявила всех известных педофилов и других сексуально «подвинутых», в результате чего составила список из полутора сотен потенциальных подозреваемых. Офицеры полиции и агенты ФБР посещали школы и опрашивали учеников, не заговаривали ли с ними взрослые мужчины, о которых они забыли рассказать родителям или сообщить в полицию. Полицейские раздавали в автобусах листовки с фотографиями пропавших детей и опрашивали пассажиров, не видел ли их кто-нибудь в компании мужчин. Переодетые сотрудники околачивались в барах гомосексуалистов и, подслушивая разговоры, пытались нащупать хоть какую-нибудь нить. Не все соглашались с нами. И не каждому нравилось наше присутствие. Мы осматривали место преступления в заброшенном многоквартирном доме, когда ко мне подошел черный коп:
— Это вы — Дуглас? — спросил он.
— Он самый, — ответил я.
— Я видел ваш психологический портрет. Настоящий кусок дерьма.
— Знаешь, — ответил я, — я в Атланту не рвался.
Я так и не понял, оценивал ли он мою работу или соглашался с мнением газет, которые твердили, что не бывает чернокожих серийных убийц. Это было не совсем правдой. Мы сталкивались с серийными убийцами-неграми, которые расправлялись с проститутками и членами своих семей, правда, не так, как это делают незнакомые с жертвой преступники, и с другим modus operandi, чем мы наблюдали теперь.
Раздражение в обществе нарастало. Все вовлеченные в расследование хотели скорее решить дело, но каждый желал раскрыть его сам. И как часто бывало, мы с Роем оказались на месте, чтобы частично принять огонь на себя, если дело не сладится. Кроме версии о заговоре Ку-клукс-клана, начали циркулировать самые невероятные теории — одна пикантнее другой. У убитых детей не хватало предметов одежды, но пропажи ни разу не были одинаковыми, словно преступник задался целью нарядить домашний манекен, как Эд Гейн коллекционировал отдельные куски кожи замученных женщин. В последнее время убийца стал оставлять трупы на виду. Почему? То ли он внутренне изменился, то ли совершил самоубийство, а на его место заступил подражатель?
Для меня первый настоящий прорыв наступил тогда, когда я вернулся в Квонтико. В полицию расположенного в двадцати милях от Атланты небольшого городка Коньерс поступил телефонный звонок, и там решили, что наконец ухватились за ниточку. Вместе с доктором Парком Дицем мы слушали магнитофонную запись в кабинете Ларри Монро. До назначения на должность руководителя Научного бихевиористического подразделения Монро был одним из лучших преподавателей в Квонтико. А Парка Дица, как и Энн Бургесс, привел Рой Хейзелвуд. Тогда он работал в Гарварде и только-только становился известным в правоохранительных кругах. Но теперь обосновался в Калифорнии и, пожалуй, был самым знаменитым судебным психиатром и постоянным консультантом нашего отдела. Звонивший признавался, что именно он являлся убийцей детей в Атланте, и называл имя последней жертвы. Он явно был белым, говорил как типичный фермер-южанин и грозил продолжать убивать негритянских выродков. Он даже назвал конкретное место в округе Рокдейл, где полиция может обнаружить очередное тело.
Помню, какое оживление возникло в комнате, однако мне пришлось его охладить.
— Это не убийца, — объявил я. — Но его придется поймать. Иначе он заморочит нам голову и, пока остается на свободе, будет отвлекать оперативные силы.
Несмотря на возбуждение полиции, я был уверен, что по поводу этого психа был абсолютно прав. Незадолго до этого мы с Бобом Ресслером столкнулись с весьма похожей ситуацией. Мы ездили преподавать в Брэмсхилле (британский аналог Квонтико в часе езды от Лондона), когда Англию сотрясало дело "Йоркширского Потрошителя". Преступник явно подражал убийце из Уайтчепла, который в конце викторианской эпохи, жестоко расправляясь с женщинами, главным образом проститутками, вверг всю страну в ужас. Уже погибли восемь женщин, еще трем удалось сбежать, но они не могли описать преступника. Его возраст оценивали от подросткового до солидного. Как и Атланта, вся Англия находилась в шоке. Развернулось самое широкое за всю историю Британии расследование: полиция планировала встретиться с четвертью миллиона людей. В это время в полицейские управления и редакции газет стали приходить письма, в которых «Джек-Потрошитель» признавался, что именно он совершал преступления. А затем старшему инспектору Джорджу Олдфилду поступила по почте двухминутная магнитная запись. Неизвестный насмехался над полицией и грозил вновь нанести удар. Как и звонок в Атланте, в Англии появление кассеты восприняли прорывом. Ее переписали и, рассчитывая, что кто-нибудь узнает голос, крутили по всей стране: по радио и телевидению, на бесплатных телефонных линиях, по трансляции на футбольных матчах. Нам передали, что в Брэмсхилле в то же время, что и мы, оказался Джон Домейл — важная полицейская шишка и ведущий следователь по делу "Потрошителя". Ему тоже рассказали про двух психологов из ФБР и предложили встретиться. После занятий мы с Бобом Ресслером сидели в пабе Академии. Вошел Джон Домейл; его кто-то окликнул, он остановился, начал разговаривать. По мимике мы поняли, что англичанин потешается над двумя американскими типами.