Особенность дела Шари заключалась в том, что психологически место преступления становилось как бы частью сценария самого убийства. Перемещения неизвестного по округе выдавали в нем человека местного, родившегося где-то поблизости. То, что он совершал с Шари, а потом с ее трупом, требовало уединения, а безлюдный уголок, где никто не потревожит, мог найти лишь знакомый с окрестностями человек.
Подразделение анализа сигнала инженерной службы ФБР определило, что искажение голоса неизвестного осуществлялось при помощи так называемого прибора контроля переменной скорости. Во все отделения Бюро были направлены телексы с просьбой содействовать установлению его производителя и поставщика. А мы в свою очередь поняли, что НЕСУБ имел навыки обращения с электроникой, возможно, был занят в строительстве или реконструкции зданий. На следующий день, когда Боб Смит согласовывал с похоронным бюро последние детали погребения своей младшей дочери, преступник позвонил опять, но на этот раз захотел говорить с Дон. Он сообщил, что утром собирается сдаться, и выслал фотографии Шари, которые сделал до похищения девушки у почтового ящика. Неизвестный слёзно просил его простить и молиться за него. Ещё он намекнул, что, возможно, не сдастся, а совершит самоубийство, и снова стал жаловаться, что «ситуация вышла из-под контроля».
— Я только хотел заняться с Дон любовью. Наблюдал за ней пару…
— С кем, с кем? — прервала его девушка.
— Извини… с Шари… — поправился неизвестный. — Наблюдал за ней пару недель, а потом всё пошло кувырком.
Тогда он в первый, но не в последний раз перепутал имена сестер. И не мудрено: обе они были живыми симпатичными белокурыми девушками и удивительно походили друг на друга. Фотография Дон появлялась в газете и на телеэкране, и все, что привлекало преступника в Шари, он замечал и в ее старшей сестре. Слушая пленку, мы невольно испытывали отвращение от его садистской, самодовольной манеры. Но я уже знал и говорил — рискуя показаться холодным и расчетливым, — что Дон способна выступить приманкой, на которую клюнет убийца. В тот же день он позвонил местному телеведущему Чарли Кейсу и, сообщив о намерении сдаться, попросил выступить посредником, в обмен на что пообещал эксклюзивное интервью. Кейс выслушал неизвестного, но благоразумно ничего не обещал. А я предупредил Льюиса Мак-Карти, что НЕСУБ не придет с повинной и не убьёт себя. В беседе с Дон он представлялся «другом семьи» и был в достаточной мере психопатом, чтобы рассчитывать на понимание и сочувствие Смитов. Но мы не верили, что он был в самом деле с ними знаком. Видимо, фантазировал это, как и свою любовь с Шари. Всецело любовался собой, и я предостерег Мак-Карти, что чем отзывчивее поведет с ним себя семья погибшей, тем более преступник почувствует себя в своей тарелке. Тем больше вживется в образ и убьет девушку, похожую на Шари, конечно, если сможет найти, а нет — так любую другую. Лейтмотивом всех его действий было подавление, помыкание, властвование. В день похорон жертвы преступник позвонил снова и разговаривал с Дон. С извращенной жестокостью он заставил телефонистку сообщить, что абонента вызывает Шари Фей, снова намекнул, что намерен сдаться, а потом до ужаса обыденно рассказывал о смерти девушки.
— Так вот, с двух утра, когда она обо всем догадалась, и до четырех пятидесяти восьми мы все время разговаривали. Шари сказала, что готова уйти, а Бог готов сделать ее своим ангелом.
Неизвестный сообщил, что занимался с Шари любовью, а потом предложил самой выбрать, как умереть: от пули, чрезмерной дозы наркотиков или от удушения. Шари выбрала последнее, и он обмотал ей нос и рот липкой лентой.
— Зачем вы ее убили? — всхлипнула в трубку Дон.
— Ситуация вышла из-под контроля. Я испугался, а почему — знает один только Бог. Надеюсь, Он меня простит. Но я должен все исправить, иначе он пошлет меня в ад, и я останусь там на всю жизнь. Но в тюрьму и на электрический стул не пойду.
И Дон и ее мать умоляли неизвестного обратиться к Богу, но не накладывать на себя руки. Однако в моем подразделении все были убеждены, что он не намерен делать ни того, ни другого.
Через две недели после исчезновения Шари от домика-прицепа родителей была похищена Дебра Мей Хелмик. Дело происходило в округе Ричленд в двадцати четырех милях от дома Смитов. Отец Дебры находился внутри домика всего в двадцати футах. Сосед видел, как какой-то человек остановился рядом, вышел из машины и заговорил с девочкой. Потом внезапно швырнул ее на сиденье и умчался прочь. Сосед и Хелмик бросились в погоню, но потеряли его из виду. Как и Шари, Дебра была голубоглазой блондинкой. Но ей исполнилось всего лишь девять лет.
Шериф Меттс предпринял невероятные усилия, чтобы ее найти. Между тем дело принимало трагический оборот. Если занимаешься случаем, когда на карту поставлена жизнь, необходимо отрешиться от эмоций и объективно рассматривать материалы и ход событий. Иначе можно свихнуться. Но это оказалось непросто в случае с Шари, а с Деброй совершенно невозможно. Ровесница моей дочери, такая же голубоглазая и светловолосая, она удивительно напоминала Эрику. А моей младшей дочери в то время исполнилось пять. И от этого голову постоянно сверлила мысль: «Такое могло случиться с моим ребенком».
Хотелось приковать дочерей к запястью наручниками и ни на секунду не сводить с них глаз. Насмотревшись с мое, трудно давать свободу детям, приходится по-настоящему бороться с собой.
Несмотря на разницу в возрасте между Шари и Деброй, выбор времени, обстоятельства похищения и modus operandi свидетельствовали о том, что мы имеем дело с одним и тем же преступником. В этом наше мнение совпадало с мнением шерифа. Полный мрачных предчувствий, что получил серийного убийцу, Льюис Мак-Карти со всеми материалами дела вылетел в Квонтико. Уолкер и Райт заново обратились к своим заключениям, которые легли в основу психологического портрета, и перепроверили предложенные ими советы. Но даже с учетом последних данных не сочли нужным менять оценки.
Хотя наш НЕСУБ специально искажал голос, почти не вызывало сомнений, что он — белый. Оба похищения являлись преступлениями на сексуальной почве, и совершил их слабый, неуверенный в себе взрослый мужчина. Обе жертвы принадлежали к белой расе, а такие преступления, как правило, не происходят на межрасовой основе. Неизвестный отличался застенчивостью, был вежлив. Излишне грузен, скорее даже толст, и не привлекал женщин. Мы предупредили Мак-Карти, что теперь он поведёт себя еще скованнее, чем прежде. Близкие знакомые, вероятно, замечают, что он теряет вес, много пьет, нерегулярно бреется и охотно вступает в разговор об убийстве. При его пунктуальности жадно слушает все репортажи и собирает газетные вырезки. Еще коллекционирует порнографические картинки, особенно садомазохистского толка. Наслаждается собственной избранностью, возможностью властвовать над жертвами и причинять горе родственникам Шари. Как я и опасался, не имея шанса овладеть соответствующей своим желаниям новой добычей, выбрал первую попавшуюся беззащитную девочку. Но хотя бы по возрасту Шари отвечала его фантазиям. И если мы правильно понимали неизвестного, Дебра Хелмик не могла вызвать в нем чувства удовлетворения, а значит, он не станет звонить семье похищенной.
Мак-Карти вернулся домой со списком из двадцати одного пункта, в котором содержались характеристики преступника, и, по словам Меттса, заявил:
— Теперь я его знаю. Осталось только выяснить фамилию.
Несмотря на его веру в нас, все было не так просто. Совместные усилия правоохранительных органов штата и отделения ФБР в Колумбии не принесли никаких плодов — следов Дебры обнаружить так и не удалось. Мы в Квонтико ждали сообщений и готовились к самому худшему. Поверьте, сопереживание родным пропавшего ребенка может показаться почти непереносимым. По просьбе старшего специального агента Иви и шерифа Меттса я собрал чемоданы, чтобы вылететь на место, и взял с собой Рона Уолкера. Это было наше первое совместное путешествие с тех пор, как в Сиэтле он с Блейном Мак-Илвейном спас мне жизнь.
В аэропорту нас встретил Лью Мак-Карти и, не теряя времени, мы поехали объезжать места преступлений. Он показал нам, где похитили девочек. Даже по виргинским понятиям было слишком влажно и жарко. Никаких явных следов борьбы мы не заметили. Место, где обнаружили тело Шари, оставалось все в том же состоянии — преступник присмотрел себе новое логово. Но я еще больше уверился в том, что наш НЕСУБ местный, несмотря на то что он два раза звонил родственникам Шари из отдаленных районов.
В управлении шерифа собрались руководители расследования. Меттс имел большой и впечатляющий кабинет — около тридцати футов в длину и двенадцать в высоту, — в котором стены сверху донизу оказались увешанными почетными знаками, грамотами, благодарственными записками; всё, что он делал в жизни, красовалось в его кабинете — от благодарностей за раскрытия убийств до письменных восхищений девочек-скаутов. Меттс сидел за массивным столом, а все остальные: Рон, я, Боб Иви и Лью Мак-Карти — полукругом напротив.
В управлении шерифа собрались руководители расследования. Меттс имел большой и впечатляющий кабинет — около тридцати футов в длину и двенадцать в высоту, — в котором стены сверху донизу оказались увешанными почетными знаками, грамотами, благодарственными записками; всё, что он делал в жизни, красовалось в его кабинете — от благодарностей за раскрытия убийств до письменных восхищений девочек-скаутов. Меттс сидел за массивным столом, а все остальные: Рон, я, Боб Иви и Лью Мак-Карти — полукругом напротив.
— Он больше не звонит Смитам, — пожаловался шериф.
— Я его заставлю, — ответил я.
И объяснил, что психологический портрет призван содействовать расследованию, но в данном случае требовалось быстро заставить преступника себя обнаружить, на что была направлена разработанная мной превентивная тактика. Я спросил, нет ли на примете готового на сотрудничество репортера местной газеты. Речь не шла о цензуре или о том, чтобы диктовать журналисту, что ему писать. Но человек хотя бы должен был сочувствовать тому, что мы делаем, а не ждать момента, чтобы ударить в спину. Меттс предложил кандидатуру Маргарет О'Ши из газеты «Колумбия стейт». Она согласилась прийти в кабинет, и мы с Роном постарались напичкать ее информацией, что это за преступник и как он может себя повести.
Он внимательно следит за прессой, объяснили мы. И особенно его заинтересует любая статья о Дон. По опыту мы знали, что подобные типы могут посещать места преступлений или могилы жертв. И если правильно построить рассказ, можно выманить его на свет и загнать в ловушку. В худшем случае снова побудить звонить по телефону. Я рассказал Маргарет, как плодотворно мы сотрудничали с прессой в деле об отравлениях тайленолом[33] и пожелал, чтобы и в нашем случае все происходило именно так. О'Ши согласилась осветить тему так, как нам было нужно. А Мак-Карти повез меня к Смитам объяснить, что требовалось от них. Я с самого начала задумал использовать Дон в качестве приманки. Но Роберт Смит нервничал, не хотел подвергать опасности оставшуюся в живых дочь. А я считал, что это наш верный шанс, и старался его убедить, что убийца Шари трус и не нападет в разгар шумихи и всеобщего внимания к девушке. Прослушивая магнитофонные записи, я пришел к выводу, что Дон — личность мужественная и способна исполнить мой план.
Дон провела меня в комнату Шари, в которой ничего не менялось с тех пор, как этот порог в последний раз переступила ее сестра. Так часто поступают в семьях, где неожиданно и трагично погибли дети. Меня поразила коллекция мягких медвежат — всех размеров, цветов и форм. Дон сказала, что сестра их любила, и об этом знали все ее друзья. Я долго пробыл в этой комнате, стараясь ощутить Шари, почувствовать, какой она была. Ее убийцу, безусловно, можно поймать. Только следовало сделать правильный выбор. Поразмыслив, я взял одного из медвежат — того, что разводил лапками, когда ему нажимали на плечи. И объяснил родственникам погибшей, что через несколько дней, когда газетная шумиха наберет силу, мы проведем у могилы Шари на Лексингтонском мемориальном кладбище поминальную службу, во время которой Дон прикрепит мягкого мишку к букету цветов. Я считал вполне вероятным, что преступник пожалует на службу, и еще более вероятным, что через какое-то время вернется за игрушкой, чтобы иметь у себя осязаемое воспоминание о Шари.
Маргарет О'Ши поняла, какого рода требовалась статья, и устроила так, чтобы из газеты прислали фоторепортера. Надгробия не было, но мы соорудили деревянный аналой и приклеили к передней стенке фотографию девочки. Родственники попеременно подходили к нему и возносили молитвы за Шари и Дебру. Потом Дон прикрепила игрушечного медвежонка за лапки к одному из букетов роз. В целом получилось на редкость трогательное зрелище. Пока Смиты произносили речи, а репортеры делали снимки для местных газет, люди Меттса незаметно записывали номера всех проезжающих машин. Меня беспокоило только одно — могила располагалась слишком близко от дороги. Это могло напугать преступника и удержать от того, чтобы подойти поближе.
Тем более что он сам с шоссе мог прекрасно видеть все, что происходило. Но с этим ничего нельзя было поделать.
На следующий день в газете появились фотографии. Но убийца, как мы надеялись, ночью не пришёл за медведем. Думаю, его напугала близость дороги. Но он позвонил. Вскоре после полуночи Дон ответила еще на один «вызов Шари Фей Смит». Убедившись, что на линии Дон, и заверив, что речь идет не о розыгрыше — «знаешь, это на самом деле я», — неизвестный произнес свои самые леденящие душу слова.
— Ну, вот что. Бог хочет, чтобы ты воссоединилась с Шари Фей. Все дело во времени: в этом месяце, в следующем… в этом году, в следующем. Вечно тебя охранять не станут. — Потом он спросил, слышала ли девушка о Дебре Мей Хелмик.
— М-м-м… нет.
— Неужели? Десятилетняя девочка. Х-Е-Л-М-И-К?
— Ах та, что из округа Ричленд?
— Именно.
— Да.
— Тогда слушай меня внимательно. Поезжай по шоссе № 1 на север… нет, пожалуй, на запад. Свернешь налево на дорогу на Пич-Фестивал или Биллс-Грилл. Через три с половиной мили минуешь Гилберт и повернешь направо. Там будет просёлок — последний перед пересечением с дорогой Ту-Ноч, — который упрется в знак «Частная собственность». Шагай через цепь: пятьдесят ярдов вперед и десять налево. Дебра Мей тебя ждёт, и да простит нас Бог!
Преступник становился не в меру самоуверенным и больше не пользовался устройством для искажения голоса. А Дон, несмотря на то что её собственной жизни угрожала опасность, сумела удержать его у аппарата так долго, как только могла. У неё хватило выдержки и сообразительности спросить о фотографиях, которые он обещал им прислать, но которые Смитам так и не пришли.
— Ясное дело, они в ФБР, — попытался оправдаться неизвестный и при этом выдал, что понимает, какую роль играет в деле Бюро.
— Нет, сэр, — возразила девушка, — всё, что к ним поступает, они нам передают. Вы их вышлите?
— Ну хорошо, — уклончиво ответил он.
— Мне кажется, что вы водите меня за нос. Сами говорили, что фотографии уже идут по почте, а их все нет.
Мы подбирались все ближе к убийце, но меня тяжело угнетала необходимость подвергать опасности Дон. Пока мы с Роном, чем могли, помогали местным властям, в криминалистических лабораториях подвергали всевозможным анализам единственную имеющуюся на руках улику — завещание Шари. Оно было написано на разлинованных листах из обычного блокнота, и это навело криминалиста на мысль проверить бумагу на специальном приборе, способном выявлять самые микроскопические вмятины, оставленные от того, что писали на других страницах. В результате ему удалось выявить часть счета из бакалейной лавки и девять цифр из десятизначной последовательности: 205–837–138. 205 определили как код Алабамы, а 837 был номер коммутатора Хантсвилла. В сотрудничестве со службой безопасности телефонной компании «Сазерн белл» техническая лаборатория проверила все десять номеров и попыталась выяснить, не связывались ли с одного из них с районом Колумбия-Лексингтон. Выяснилось, что за несколько недель до похищения Шари по одному из них звонили из места, расположенного всего в пятнадцати милях от дома Смитов. Это был настоящий след. Согласно муниципальной регистрации, дом принадлежал супругам среднего возраста — Эллису и Шарон Шеппард.
Получив информацию, Мак-Карти взял с собой несколько помощников и направился в дом Шеппардов. Хозяева встретили его приветливо и радушно, но пятидесятилетний Эллис, кроме того, что служил электриком, ничем другим не соответствовал нашему портрету. Брак супругов был прочным и счастливым, и в прошлом Эллиса не обнаружилось ничего такого, что подходило бы к нашему прогнозу. Хозяева подтвердили, что звонили в Хантсвилл, где служил в армии их сын, но во время обоих ужасных событий он отсутствовал в городе. Многообещающий след завёл в никуда.
Но Мак-Карти достаточно долго работал с нами и верил, что наш портрет точен. Он описал его Шеппардам и спросил, не знают ли они такого человека.
Супруги посмотрели друг на друга и согласно кивнули:
— Должно быть, это Ларри Джин Белл.
Помощник шерифа задавал наводящие вопросы, и Шеппарды продолжали рассказывать. Беллу исполнилось тридцать, и он был разведен. Имел сына, который жил с его бывшей женой. Отличался застенчивостью, был грузен. Помогал Эллису делать проводку в домах и выполнял другую подсобную работу. Славился своей аккуратностью и педантичностью. Когда Шеппарды отсутствовали в течение шести недель, присматривал за их домом, а потом снова переехал к родителям. Шарон Шеппард припомнила, что по просьбе Джина записала ему в блокнот телефон сына, чтобы в случае чего он мог ему позвонить.
И еще она вспомнила, что, встретив их в аэропорту, Белл по дороге то и дело возвращался к теме похищения дочери Смитов.