– Да что угодно, мисс Драйсдейл. Может быть, менуэт?
– А что вы скажете про польку? – поинтересовался Айвэн, не сводя с Люси глаз.
– Я умею играть «Фредерику», – вставила Валери.
– Вот и прекрасно.
Валери села за фортепьяно, а леди Уэсткотт устроилась на канапе. Люси и Айвэн стояли одни посреди залы на расстоянии вытянутой руки друг от друга. У него на лице играла самодовольная улыбка, а она еле сдерживала стон отчаяния. Полька! Он будет ее обнимать…
Все получилось совсем не так, как она задумала. «Ничего страшного, – успокаивала себя Люси. – Я пройду с ним пару раз по зале – и все. Да, верно о нем говорят. Он не может без того, чтобы не завоевывать женщину, неважно какую. Но меня ему завоевать не удастся!»
Она с решительным видом набрала в легкие воздуха, и взгляд Айвэна на мгновение скользнул по ее поднявшейся груди. Тут же вся ее уверенность в себе испарилась. А когда глаза их вновь встретились, Люси уже знала ужасную тайну и страшно боялась, что он тоже ее разгадал. Айвэн Торнтон может ее завоевать! Ему нужно только этого захотеть.
Он предложил ей руку, и она положила на нее ладонь. От этого прикосновения Люси вздрогнула, но Айвэн уже обхватил ее за талию, заиграла музыка, и она забыла обо всем на свете.
Танцевал он исключительно. Странно, но это ее почему-то не удивило. И дело не только в самих па и не в чувстве ритма. В том, как он двигался, было нечто необычное, чувственное, непонятное. И это нечто передавалось ей; она танцевала так, как никогда в жизни. Они кружили по зале на три четверти, и сердце Люси отчаянно билось, а щеки алели.
– Вы прекрасно танцуете, – прошептал он ей на ухо. – И вам это очень идет.
– Какое оригинальное замечание, – с трудом переводя дыхание, парировала она. – Я ничуть не сомневаюсь, что это льстит всем молодым леди.
«Даже мне, хотя я должна была бы быть начеку», – добавила она про себя.
Айвэн ухмыльнулся и, прищурившись, взглянул на нее.
– Я считаю, что танец с молодой женщиной – достаточное основание для того, чтобы судить, насколько страстная у нее натура.
Люси запнулась, но Айвэн поддержал ее, и они продолжили танец. Она смотрела на него снизу вверх, потрясенная и возмущенная. Страстная натура? Да что он себе позволяет?! – Не отпирайтесь, – продолжал Айвэн с озорным блеском в глазах. – Я же знаю, что вас это тоже интересует. Так что скажите правду, Люси, скольких мужчин вы уже оценили по их танцевальным способностям? Вряд ли тот, кто отдавит вам в танце все ноги, будет подходящим партнером на брачном ложе.
– Господи!
Люси так резко остановилась, что музыка мгновенно оборвалась. Леди Уэсткотт с хмурым видом наклонилась вперед, а Валери съежилась за фортепьяно.
– Нам пора, – надменно заявила Люси. – Валери?
Неужели он даже не извинится?
Но Айвэн, судя по всему, не собирался этого делать.
Валери, растерянно оглянувшись, поднялась из-за инструмента, напуганная напряженной атмосферой, установившейся в зале. Леди Уэсткотт, очевидно, прекрасно поняла, что ее внук позволил себе некое оскорбительное замечание, и потому тоже поднялась, опираясь на трость.
– В чем дело? Что случилось? Почему вы уходите, мисс Драйсдейл? Чем ты ее обидел, Джон?
Джон? Как Люси ни была возмущена, она не могла не заметить убийственного взгляда, которым Айвэн наградил свою бабку.
– Ну ладно, ладно, Айвэн, – ворчливо произнесла графиня. – Так что ты ей сказал?
Но от его веселого настроения не осталось и следа. Он был в ярости – и все из-за того, что бабка назвала его Джоном. Что все это значит?
Но тут Люси сообразила, что Джон – это английский эквивалент Айвэна. И без труда представила себе черноволосого цыганенка, лишенного всего, к чему он когда-то привык. Но от имени он не отказался – от своего настоящего имени.
Сердце ее невольно смягчилось. Но тут Айвэн повернулся к ней, и лицо его вновь стало насмешливым.
– Боюсь, я позволил себе некое замечание, задевшее чувствительную натуру мисс Драйсдейл. Я и не предполагал, что вы настолько ранимы. Прошу прощения.
Можно подумать, что он просил прощение за то, что она не оказалась толстокожей! А вовсе не за свои слова. И не за то, что обратился к ней по имени. Люси негодовала. Несчастливое детство не дает ему права издеваться над людьми!
Леди Уэсткотт властно стукнула тростью об пол.
– Итак, мисс Драйсдейл? Принимаете ли вы его извинения? Учтите, я не допущу раздоров в своем доме.
«Кроме тех, которые спровоцировали вы сами», – сердито подумала Люси.
Она была до глубины души возмущена интригами старухи. Но неужели из-за каких-то закулисных игр ей придется отказаться от Лондона? Ни за что! Ведь она еще не прожила здесь и недели. И если Айвэн Торнтон полагает, что она бросит бедную Валери ему на съедение, то он сильно ошибается. Она останется в Лондоне столько, сколько это возможно. Она будет посещать лекции сэра Джеймса. Мысленно она провела с ним сотни – нет, тысячи интеллектуальных бесед и теперь просто не может уехать, не повидав его.
И она не позволит какому-то невоспитанному грубияну, пусть и графу, поломать ее планы!
– Извинения приняты, – откликнулась Люси, но таким тоном и с таким видом, что стало сразу ясно, что она не простила его ни на йоту. – Как бы то ни было, уже поздно, и я устала. Пойдемте, Валери. Завтра нам предстоит трудный день.
Валери засеменила к Люси; сразу было видно, что бедняжка страшно расстроена. Леди Уэсткотт говорила, что девушка чрезвычайно впечатлительна. Но это и понятно: как среднему ребенку в семье, ей частенько приходилось оказываться между двух огней. И Люси полагала, что Валери сделает что угодно, только бы опять не попасть в такое же положение.
В свою очередь, Айвэн был единственным ребенком в семье, к тому же одиноким и непризнанным, – и это тоже сразу видно. Сейчас он стоял перед ней с насмешливым, вызывающим видом, небрежно сунув руки в карманы брюк. Люси понимала, что так просто он это не оставит.
– Так вы говорите, что принимаете мои извинения, мисс Драйсдейл? Но мне показалось, в голосе вашем не было искренности. Так что, если вы дадите мне шанс искупить свой грех, я с удовольствием сделаю это завтра. Могу ли я пригласить вас и леди Валери на прогулку?
– Не утруждайте себя.
– Валери должна привыкать к свету, – неожиданно поддержала его леди Уэсткотт, взглядом запретив Люси возражать. – Чем чаще ее будут видеть, тем лучше. Пусть люди начнут говорить о новой красавице. Она поедет в голубом платье, – закончила она тоном, не допускающим возражений.
Люси стиснула зубы.
– Очень хорошо. Но пока лорд Уэсткотт будет знакомить ее с будущими поклонниками, я постараюсь подготовить Валери к более глубокому восприятию человеческой натуры.
Леди Уэсткотт внимательно посмотрела на Люси.
– К более глубокому восприятию человеческой натуры? Что вы имеете в виду?
– Я бы хотела, чтобы она посещала со мной лекции, которые скоро начнутся. Речь там пойдет о мотивах человеческих поступков и о воспитании молодого поколения.
К удивлению Люси, леди Уэсткотт дала согласие. Ей даже показалось, что графиня едва заметно улыбнулась.
Айвэн тоже улыбнулся – высокомерно и лениво, словно все развивалось по его плану. Но в этом он ошибается! И пусть он попробует завтра снова начать издеваться над ней – это только еще больше отпугнет от него Валери.
А она тем временем с помощью сэра Джеймса постарается растолковать впечатлительной Валери, что достойные отношения между мужем и женой должны основываться если не на любви, то хотя бы на взаимном уважении. А вовсе не на деньгах и не на титулах.
Люси взяла Валери под руку, они вежливо поклонились леди Уэсткотт и Айвэну и вышли из залы. Но когда Люси добралась до своей комнаты и заперла дверь, то в изнеможении прислонилась к ней спиной и уставилась невидящим взором в окно.
Услышит ли она сегодня ночью, как Айвэн будет прощаться с еще одной женщиной? Как Люси ни убеждала себя, что ей все равно, чем он занимается – сегодня, завтра или вчера, – в глубине души она знала: это не так. Но, в конце концов, любопытство – не такой уж страшный грех; оно может быть присуще любому разумному человеку. Да, конечно, это не самая хорошая черта характера, но вполне распространенная.
Люси отошла от двери и начала вынимать заколки из волос. Она обязательно спросит мнение сэра Джеймса о любопытстве – если, конечно, у нее будет такая возможность. Она спросит его, почему некоторые вещи интересуют человека больше, чем другие. Но, разумеется, она будет говорить о любопытстве в общих чертах, не называя имен, чтобы он не дай бог не заподозрил, что у нее есть какой-то особый интерес.
«А он у меня есть», – вынуждена была признать она.
5
Айвэн отыскал Джайлса и Александра в «Писс-Поте» – жалком кабачке, вполне оправдывавшем свое название. Джайлс за карточным столиком вытягивал из какого-то крепко сбитого парня его недельную выручку. «Странно, как это Джайлсу еще не перерезали глотку за столь неуемную любовь к картам? – подумал Айвэн. – Видимо, все дело в его свирепой внешности».
Алекс был полной противоположностью Джайлса. Высокий и изящный, он обладал тонкими, почти юношескими чертами лица и вялыми движениями истинного принца, каковым себя и считал. Он сидел в углу с довольно привлекательной девочкой на коленях. В одной руке с безукоризненно наманикюренными ногтями он держал стакан, а другой поглаживал колено мадемуазель.
Первым Айвэна увидел Алекс.
– Что вытащило тебя на улицу в столь отвратительный вечер, друг мой? Уж не выставила ли тебя вон любящая бабушка?
– На приют у Эллиота не надейся, – предупредил Джайлс, не отрывая глаз от карт. – Он до сих пор переживает твою измену. Как можно было променять его скромное жилище на бесформенную груду камней, которую ты называешь семейным домом? Или трех комнат графу мало?
Мадемуазель, восседавшая у Алекса на коленях, неожиданно взвизгнула и захохотала.
– Слушай, Тесс, – спросил Алекс, – а ты сможешь отличить уличного торговца от графа? Если увидишь их без одежды.
Тесс хихикнула:
– Может, попробуем? Я закрою глаза и пощупаю каждого из вас одного за другим. Или попробую на вкус. – Она снова рассмеялась, ерзая на коленях у Алекса. – А ты и впрямь похож на короля, милорд.
Этого Алексу говорить не стоило. Айвэн отругал себя за то, что вовремя не предупредил об этом глупую девчонку. Слово «король» действовало на принца как красная тряпка на быка. Что и неудивительно. Именно презрение к своим предкам в свое время объединило четверых друзей. И это презрение было таким сильным, что трое из них завидовали Эллиоту Пирсу, не знавшему, кто его отец.
– Кстати, а где Эллиот? – спросил Айвэн.
Он жестом приказал хозяину кабачка принести ему джин и уселся рядом с Алексом. Его друг тут же согнал с колен женщину, которая с интересом разглядывала Айвэна, не обратившего на нее никакого внимания.
– Дай нам поговорить! – прорычал Алекс, и проститутка тут же испарилась, не скрывая досады, злости и сомнения.
– Бог его знает, – пробормотал Алекс в ответ на вопрос Айвэна. – Отмечает в какой-то дыре успех очередной махинации.
Он допил джин, и в этот момент из-за карточного стола до них донеслось крепкое ругательство. Чей-то кулак с силой обрушился на крышку стола, и бутылка со звоном разбилась об пол.
Айвэн с улыбкой посмотрел на Джайлса, спокойно взиравшего, как обманутый молодой работяга размахивает у него перед лицом кулаками. Знакомая картина! Айвэн давно зарекся играть с Джайлсом в карты. Теперь настал черед этого бондаря – или извозчика? – усвоить этот простой урок.
Парень еще некоторое время бесновался и наконец ушел, злобно раскидывая в стороны стулья.
– Не умеет проигрывать, – усмехнулся Алекс. – На сколько ты его наказал?
– На пять фунтов. А крику-то на целую десятку.
– Да откуда у таких, как он, пять фунтов? – ворчливо поинтересовался Алекс, которому вечно не хватало наличности.
– Если верить запахам, он работает в поте лица, – пояснил Джайлс.
– Чем садиться с тобой играть, лучше бы он новые зубы купил, – заметил Алекс, дергая себя за длинный шелковый манжет, выступавший из-под рукава модного серо-серебристого камзола. – Или потратил бы деньги на портного… Впрочем, нет, хорошие зубы, пожалуй, важнее приличного костюма. Ты не согласен? – Он перевел взгляд на Айвэна и сменил тон: – У тебя такой вид, словно ты хочешь выбить кому-то зубы. Опять бабка?
Айвэн хмуро смотрел в бокал с джином.
– Судя по всему, она решила сыграть со мной в новую игру. Притащила из деревенской дыры мою кузину, которую я раньше в глаза не видел. Кстати, она тебе понравится, Алекс. Леди Валери Стэнвич. Мало того, старуха откуда-то раздобыла еще и наставницу для нее. А сама решила остаться в Лондоне до конца сезона.
– Так ты опять переезжаешь? – поинтересовался Алекс.
Айвэн отрицательно покачал головой. По дороге в «Писс-Пот» он уже успел поразмышлять и о бабке, и о ее намерениях, и о надменной мисс Драйсдейл.
– Нет. Во всяком случае, не сейчас. Наоборот, я намерен заполнить Уэсткотт-хауз народом. – Он озорно посмотрел на друзей: – Будем веселиться!
Алекс зевнул.
– Что ж, мы будем более чем счастливы помочь тебе в этом начинании. Я буду развлекать твою бабушку, я ей нравлюсь. А девочкой займется Джайлс. Это безопасно: нет на свете мамаши, которая бы пожелала выдать свое дитя за незаконнорожденного сына торговца, сколько бы денег у него ни было. Не обижайся, старина, – добавил он, обращаясь к Джайлсу и пожимая плечами. – А Эллиот, смеха ради, приударит за наставницей. Наверное, это, как водится, иссохшая, жеманная старуха? Или она…
– Мисс Драйсдейл я займусь сам, – отрезал Айвэн.
Его друзья многозначительно переглянулись. Скука мгновенно слетела с лица Алекса, губы искривились в хитрой ухмылке.
– Выкладывай! За ней действительно имеет смысл приударить? Или ты просто хочешь насолить графине?
Айвэн задумчиво смотрел на товарищей. Они подружились еще детьми, в Берфорд-Холле, и без них он вряд ли бы пережил те адские годы. Эти трое были ему ближе, чем братья. Вместе они выпутались не из одной переделки, всегда помогали друг другу, а временами даже делились женщинами.
Но сейчас был не тот случай.
– С бабкой и ее интригами я сам как-нибудь разберусь. От вас требуется только одно: не давайте леди Валери скучать во время завтрашнего танцевального вечера.
– А как же мисс Драйсдейл? – настаивал Алекс, и в светлых глазах его поблескивало любопытство.
– А разве наставницы танцуют? – поинтересовался Джайлс, менее знакомый с запутанными законами света.
– Вообще-то нет, – заверил его Айвэн. – Но эта, похоже, танцует.
«И танцевать она будет под мою дудку!» – подумал он.
Коляску графа Уэсткотта подали около полудня. По городским меркам, было еще утро, ибо завтрак подавался не раньше десяти, а утренние визиты продолжались и после двенадцати.
Люси уже давно от всего этого отвыкла: к двенадцати она обычно кончала заниматься детьми и вела их на прогулку. Но раз подали коляску, значит, они едут кататься. Что ж, это даже интересно!
Жаль только, что граф Уэсткотт тоже едет. Он и так ее смущает, а тут еще приказал заложить открытый фаэтон, и они будут сидеть близко друг к другу, на одной скамейке. А чтобы соблюсти правила приличия, ей придется сесть между графом и леди Валери.
Перед завтраком Люси долго говорила с Валери об Айвэне Торнтоне и с облегчением поняла, что черноволосый красавец-граф ничуть не заинтересовал девушку. Скорее наоборот, он нагонял на нее страх. Стеснительной Валери он казался слишком развязным.
– Но у него двадцать тысяч годового дохода в ренте и еще больше в ценных бумагах, – напомнила Люси. – Очевидно, ваши родители считают его прекрасной партией. А разве вас эти деньги не прельщают?
Губы у Валери задрожали, в чудесных голубых глазах показались слезы.
– Умоляю вас, мисс Драйсдейл, не отдавайте меня ему на съедение! Он слишком… слишком… – Она передернула плечиками. – Я его боюсь. Мне кажется, он не испытывает ни малейшего уважения к женщинам.
Люси была с ней совершенно согласна. Заверив Валери в том, что сделает все возможное, дабы оградить ее от графа, она приготовилась к долгому и мучительному общению с Айвэном Торнтоном.
– По-моему, эта коляска слишком тесная, – начала она, едва он сел рядом с ней и взял в руки поводья. – Неужели в ваших конюшнях не нашлось ничего попросторнее?
– Но сегодня такая прекрасная погода. Фаэтон лучше, чем крытый экипаж.
Подстегнув пару чудесных лошадей, Айвэн посмотрел на нее через плечо; глаза их встретились, и сердце ее бешено забилось. А когда он, не сводя с нее глаз, подвинулся так, что коленом коснулся ее ноги, у Люси перехватило дыхание, и она почувствовала, что мучительно краснеет.
«Но ведь он именно этого и добивается, – напомнила она себе. – Хочет вывести меня из равновесия, выбить из колеи».
Но она не доставит ему этого удовольствия!
– Если уж вы настаиваете на столь тесном экипаже, то хотя бы сделайте одолжение: держите ваши… конечности подальше от моих.
– Конечности? – Айвэн злорадно усмехнулся, обнажая белоснежные зубы. – Ах, ну конечно. «Ноги» – это слишком грубо для утонченной леди. – Он слегка наклонился вперед и обратился к Валери, которая сидела ни жива ни мертва: – Леди Валери, вы ведь, кажется, росли с братьями. Скажите, какое слово вы обычно употребляете – «ноги» или «конечности»?
Люси почувствовала, как по телу Валери пробежала дрожь, и сжала девушке руку. Стеснительность Валери – лучшая защита от дьявольских чар графа. И все же Люси хотелось, чтобы Валери ответила достойно и поставила Айвэна Торнтона на место каким-нибудь коротким резким замечанием.
Но на это надеяться не приходилось. Молчание Валери затянулось, щеки ее раскраснелись, и, когда она до боли сжала руку Люси, та поняла, что отвечать придется ей.