– Да, знаете ли, меня помочь попросили, женщина как-никак… – промямлил Иван, направляясь дальше.
– Ой, надо же! – фыркнула Галка. – Можно подумать, у нас женщина одна только Любка! Да от нее вчера помощника забрали. А вот мне, к примеру, совсем помочь некому. Вот вы… такой интересный мужчина… взяли бы да помогли. Мне там и немного совсем надо. А потом уж вы к своей Любке пойдете, а?
Ну не умел Иван отказывать женщинам, тем более таким напористым. И потом, какая разница, какой женщине помогать?
– Хорошо, – серьезно насупился он. – Только если недолго.
– Конечно-конечно, – засветилась Галка. – Вы на кухню сразу проходите… Винегретик будете? С водочкой? У меня все свеженькое, все свое… да вы садитесь, садитесь!
Иван очень хотел винегретика. И водочки. Сегодня он замотался с этим штакетником, а мама еще даже не начинала готовить обед, потому что сама застряла на своей клумбе. Да и Мария куда-то подевалась, прямо хоть с голоду помирай!
– Ну если только самую капельку… – поскромничал Иван.
– Конечно! Обязательно только капельку! – согласно кивала добрая женщина, накладывая полную тарелку. – У меня тут еще и курочка жареная, и картошечка… А вы едите салат с морковкой и редькой? К картошечке просто замечательно идет, я сейчас быстренько натру…
– Да вы не торопитесь, чего уж…
– Меня Галиной зовут. А вас как? – крутилась возле него приятная женщина.
– Меня… Иваном. Михайловичем. Я тут недалеко живу… А чего вам делать-то надо? Какая помощь требуется?
– Вот я так не люблю, – помотала головой Галина. – Мужчина должен сначала откушать, потом… отпить, а уж после все разговоры… Так что кушайте, кушайте… Вон горчицу берите… Ой! Я ж помидоры соленые забыла достать! Посидите, я сейчас!
Иван неторопливо жевал курицу и печально размышлял: ну вот отчего, когда женщина одинокая, мужчина для нее и царь, и бог, а как только она выходит замуж, так сразу сама становится и царем, и богом? Причем без твоего на это согласия? Вот ведь – одинокая бабенка… так любо-дорого посмотреть – носится возле него, Ивана, как возле индийского шаха… Или в Индии только слоны? Неважно! Главное – носится, беспокоится, суетится. Накормила вот… А Мария даже не спросила: милый, а что ты сегодня кушал? Ей вообще плевать, испытывает он голод или нет! А тут…
– Вы к нам надолго приехали? – уже вернулась с помидорами Галина.
– Мы на месяц… У меня, знаете ли, свой бизнес, никак нельзя его надолго оставлять, – важно размахивал вилкой Иван. – Так что… надо ковать железо, пока горячо, хо-хо… А давайте выпьем за вас! За вашу… доброту, красоту, за ваше гостеприимство!
– Давайте! – покраснела Галка и подняла рюмку. – За меня…
После пятой рюмки Иван все же вспомнил, что его миссия – помогать несчастным одиноким женщинам, и мужчину потянуло на добрые дела.
– Итак… где мой фронт работ? – поднялся гость из-за стола.
– Ой, да что вы! Ничего не надо! – замахала руками Галка.
– Нет-нет, даже не уговаривайте! Я должен! – пьяненько дернул кадыком гость. – Сож-жрать всю водку… ик… Курицу сож-жрать… И удрать?! Я для этого… для этого слишком хорошо воспитан! Я обязан отработать и… и выполнить все… ваши мечты!
– Все? – охнула Галка и зарумянилась.
– Да! Так что… где ваши эти… дрова? Я их… нарежу… нарублю!
Вот меньше всего сейчас Галка думала о дровах, но разве ж об этом скажешь? Неудобно…
– А… а что вы сразу за дрова-то? – смущенно поежилась она. – Может, чего полегче? Да вы их и не рубили, наверное…
– Я?! Я не рубил?! Да за кого вы меня принимаете! Эх… сколько я в своей жизни дров… наломал… Где они?!
– Да пойдемте, я покажу…
В общем-то с дровами у Галки был полный порядок, приезжали сестра с зятем, и тот нарубил целую поленницу. Но, чтобы угодить гостю, Галка отыскала небольшую чурочку.
– Вот, – подвела она к ней Ивана. – Эту разрубите, пожалуйста. Вот вам колун… А то у меня совсем никак не получается. Да и хватит мне… на зиму-то.
– Лех-ко! – браво ухватился за топор Иван.
– Ваня, вы только поосторожнее, ладно?
– Уйди, женщина!
Галина сразу же сообразила, что колун ее мужчина держал в руках впервые в жизни. Он задрал топор куда-то за спину и долго прицеливался к чурке, а потом был удар! Естественно, топор прошел мимо мишени, хорошо хоть ногу не задел.
– Ой! Осторожнее! – пискнула Галка, но гость одарил ее лишь суровым взглядом.
– Сам знаю!
– И… вы в топор-то всю силу вкладывайте, – осмелилась подсказать Галина. – Не только руками, всем телом!
Иван налег, как советовала Галка, и в ту же секунду его тело полетело в дрова – колун опять прошел мимо дерева, а туловище не устояло, рухнув на поленницу. Поленья самым коварным образом посыпались на голову и плечи незадачливого помощника.
– Мамочки! – взвизгнула Галка и бросилась вытягивать гостя из-под завала. – Ванечка, вы не убились? Кости не переломали? Ой, ну что ж такое… пойдемте в дом!
Ванечка позволил увести себя к столу, где стояла недопитая бутылка водки.
– Наложите мне… спиртовой компресс, – возжелал он и тут же опрокинул в себя стопку. – Ну, и чем вам еще помочь? У меня сил-то… ого-го!
– А я вижу! – защебетала Галка. – И вот… вот уже придумала! Вы мне… Вот у меня тесто стоит, вы уж помогите его замесить, у меня никаких сил нет, а у вас такие руки!
– Лех-ко! – пошатываясь, поднялся из-за стола Иван, но Галина его тут же усадила обратно.
– Да вы сидите-сидите! Здесь даже подниматься никуда не надо, я сама все принесу, только месите!
– Ну и где ваш муж? – взглянув на часы, спросила Люба. – Чего-то его уж долго нет, ждем-ждем…
– И правда… – обеспокоилась Мария Адамовна.
Она позвонила мужу, но тот не брал трубку, позвонила свекрови, однако и баба Нюра ничего сказать не могла – Иван ушел уже давненько и домой не приходил.
– Ничего не понимаю… – растерянно смотрела на Любу Мария Адамовна. – Говорят, что вышел уже давно… Может быть, он заблудился?
– В наших-то трех дворах да ясным днем? – фыркнула Люба. – Это его Галка, наверное, перехватила. Она всегда перехватывает моих мужиков. Чуть не уследишь, Галка уже мужика к себе волокет. Пойдемте вашего забирать, а то ведь упрячет куда…
Когда Люба с Марией Адамовной вошли в Галкин дом, их встретила мирная семейная картина: мужчина и женщина, довольно хихикая, что-то лепили из теста, руки их соединялись, глаза горели.
– Эт-то что такое, Иван? – уперла руки в бока госпожа Коровина. – Я тебе куда велела прийти?
– Маша? – по-детски невинно обрадовался Иван Михайлович. – А мы вот… кренделя лепим!
– Я уже вижу, что ты тут лепишь! Я тебе сейчас таких кренделей навешаю!
Неожиданно во весь свой невысокий рост поднялась хозяйка дома.
– Вы бы, женщина, не кричали здесь! Это мой гость, и я вам запрещаю так… Ой-юй… о-о-ой! Да что ж… что ж такое-то?
– А это, Галочка, законная супруга тебе за своего мужа премию выдает, – хихикнула Люба. – Чтобы не вздумала больше чужих мужиков уводить… у меня. Хи-хи! А тебе идет такой цвет…
Мария Адамовна опрокинула тесто сначала на голову мужа, потом на голову Галки. Только Иван молча сносил месть супруги, а вот хозяйка дома, умазанная тестом, никак не могла молчать.
– Я на вас в суд подам! За издевательство! Гадина какая! – всхлипывала она. – Любка! Индюшиха, паршивка, чего скалишься?! На кой черт ты мне ее притащила?
– Ну тык… это ответный визит, так сказать, – смахивала со своего плеча невидимые пылинки Индюшиха. – Вчера ты мне, сегодня я тебе…
– А где у вас можно помыть руки? – спокойно спросила Мария Адамовна. – Я в чем-то вся уделалась… Ваня, ты домой идешь?
Тот посчитал правильным не возражать.
– Учти, любимый, я тебя поведу огородами, – предупредила жена. – Выпрями спину, там бегают собаки, ты должен будешь меня защищать.
Иван, как мог, выгнул спину назад и постарался с достоинством уйти от такой приятной Галины. Хотя… сейчас, в тесте, она была не совсем приятной.
После ухода Коровиных вместе с этой противной Любкой Галине пришлось затапливать баню, потому что мелкие кудряшки от теста отмыть оказалось вовсе не легко. Да еще и Индюшиха, дрянь такая, все время торчала на заборе и хихикала:
– Ну как тебе, Галочка, мой долг, который платежом-то красен? А я давно говорила: не завидуй! Вот сейчас облысеешь, тогда станешь известной на весь район! Может, и клюнет кто, хи-хи… Какой-нибудь футболист, уж больно ты ему лысая-то мячик напоминать будешь!
– Размечталась! Да у меня после дрожжей волос-то еще больше будет! Как попрут, как попрут! – огрызалась Галка. – А ты вот от своей злости точно скоро лысой станешь!
– Ну-ну… смотри вся волосьями не покройся!
Однако баня топилась не только у Галки, Коровины тоже отмывали блудного сына в семи водах.
– Нет, ты только посмотри, не успела на час отлучиться, а он уже по бабам пошел! – сокрушалась Мария Адамовна. – Вот, папенька, что дурной пример делает!
Иван после такой головомойки в прямом и переносном смысле протрезвел, а ночью ему в голову полезли всякие ненужные мысли. Вредные мысли закопошились. Он честно пытался от них отвертеться, но те упрямо возвращались. Вот почему, к примеру, некоторые мужики женятся один раз и на всю жизнь, а другим можно все: жениться по два, три раза, а то и вовсе бегать в холостяках? За что им от судьбы такие привилегии? Чем они лучше-то? Почему это Иван должен мучиться с одной женой весь век, а кто-то без конца меняет их? Вот чем, к примеру, плоха Галина? Ведь какая хозяйка! И все у нее уже устроено: и сама при работе, и дрова наколоты, и в доме сготовлено, да еще как! Тут тебе и первое, и второе, и винегрет. И водочкой сразу угостила. Вот ведь как человек мужчину понимает! А Мария? Хоть бы раз она его друзей водкой напоила! Так нет ведь! Сегодня вот к чему это тесто на голову налепила? Ни красоты, ни радости… Эх, прав был отец, ох как прав, надо бежать из городских семей поближе к народу…
Мария Адамовна тоже ворочалась долго. Какая неожиданная неприятность приключилась! Эдак, пока она свекра с свекровью помирит, своего Ваню потерять может! Вообще чудесно получится: она, значит, выбьет ему отдельную жилплощадь, и он переедет туда жить с какой-нибудь Галкой! Или Любочкой Индюшихой! А Мария Адамовна станет почетным членом своего же клуба счастливчиков! Да застрелиться! И как тут уснешь? Да еще кто-то на кухне топчется…
А топтался там Михаил Иванович. Ему было стыдно. Вот не зря Мария сегодня обмолвилась про дурной-то пример, и правда ведь, насмотрелся сынок на отца да вон чего учудил – на соседку Галину загляделся, это ж куда такое годится? Того и гляди собьет его бабенка с пути, и этот олух в деревню жить намылится, а здесь ему точно не прожить. Ничего-то он не умеет: ни землю вскопать, ни дров заготовить, да чего там – печку ведь и ту не затопит! И куда ему в деревню? Вот оно как аукается… А все ведь он начал. Глава семьи называется. Ну вот никак не хотел он в городе жить, прикипел уже к этой даче… Да и ладно б дача на отшибе стояла, а то ведь деревня кончается, и все – дачи пошли, тут тебе и летом жить можно, и зимой… Да еще Любаша эта… Как она в его жизнь просочилась, Михаил Иванович теперь и сам не скажет. Сначала просто приходила помогать, а потом… Потом он понял, что никак уже не может без нее! И ведь видел, что не пара ей, а вот закружило башку-то седую… И про Нюру свою забыл. Да если б жена еще согласилась сюда переехать, все бы по-другому было. А так… Никак нельзя мужику бобылем жить, вот и… Нет, сейчас-то он одумался, назад повороту уже не будет. Михаил Иванович из-за этого и на Любу кричит как оглашенный. Ведьмой зовет… Нет, нечисти-то он и в самом деле боится, да только какая ж Люба нечисть? Тут уж… Себя он боится, решил уже в семью вернуться, да и вернулся, можно сказать, а теперь волнуется: а ну как с собой не совладает? Вдруг и правда любовь это? Любовь… Вон когда он за Нюрой-то своей ухаживал, разве ж так у него все происходило? Михаил Иванович ночами готов был под ее окнами стоять… Помнится, на него один раз даже из-под макарон кто-то воду выплеснул, Нюра-то потом с воротника макароны стряхивала! Но он все равно продолжал под ее окна ходить. А первый поцелуй… Михаил Иванович как вспомнит о нем, так и сейчас под коленкой-то тепло разливается… Или это уже ревматизм, гад такой? Нет, с Любой по-другому все… Да никак уже с ней! Все! Больше чтобы и… разговору чтобы не было! Вон ведь до чего доигрался!
И только Элеонора Юрьевна сегодня спала как убитая. Она осилила все же эту огромадную клумбу! Сама вскопала! И еще она сегодня сама, без всякой помощи растопила баню! Жалко, что никто почему-то этого так и не заметил. Ну ничего, она завтра еще и траву сама скосит. Да, и надо все же купить томик Тургенева, а то лето пройдет, а она так и не усядется в беседке, как в том журнале… Ох, сколько дел!
Два дня Мария Адамовна сознательно дулась на супруга, а тот не знал, чем заслужить ее прощение. Сделать это надо было обязательно, потому что маменька ударилась в свои грядки, папаня изо всех сил ей помогал, а на домашнем хозяйстве оставалась супруга. И вот она, нехорошая женщина, уже два дня подряд готовила только гороховый суп! А Иван его вообще есть не мог! Никак! Отчего-то все Коровины гороховый суп уплетали за обе щеки, а Иван не мог есть бобовые, и все тут. Машенька это знала! И варила только горох! Ну хоть обратно беги к этой Галке! И ведь дома-то ни молочка тебе, ни блинчиков каких – шаром покати! И денег она ему не дает! Иван уже и к отцу подходил, но тот сразу к жене отправляет. Эх, как ведь хорошо дома-то было. Андрей всегда отцу денюжку подкидывал. А когда сынок в армию ушел, невестка Славочка никак отказать не могла.
Иван уже собрался выразить протест по поводу обедов в решительной форме и даже демонстративно сегодня с кровати решил не вставать, как Мария вдруг заявила, что завтра они уезжают домой, в город.
Иван с кровати взлетел ракетой.
– Машенька! Домой?! Госспыди, радость-то какая! – суетился он. – Я могу чемоданы собрать! И… И, может, еще чего собрать, ты говори, я все сгребу!
– Собери пока свои вещи, – неохотно мямлила жена, она еще немножко его не простила. – Да надо маме сказать, пусть нам сегодня баньку истопит, на дорожку.
– Так ведь недавно ж топили, – начал было Иван, но потом решил не спорить. – Все, любимая, бегу, скажу.
Пулей он кинулся к дверям и чуть не сшиб с ног крупную женщину.
– Ой… Анна Тихоновна… – с трудом вспомнил Иван Михайлович. – Вы проходите, чего в дверях-то торчать… Маша! Принимай гостей! К нам председатель!
– Здрассьте вам, – кивнула женщина, посмотрела на Ивана и обратилась к Марии Адамовне: – Я к вам с таким вопросом… Вы Индюшиху не видели?
– Нет, – покачала головой Мария Адамовна. – Она теперь не каждое утро у нас бывает. Отучили, знаете ли… Чего ей здесь делать?
– Да вот… – помялась Анна Тихоновна. – Она и на работе теперь не каждое утро бывает, а я не отучала. Думала, вы знаете…
– Погодите, сейчас у отца спрошу… Папа!!! – закричал во все горло Иван. – Ты Любу не видел?! Индюшиха которая!
Михаил Иванович появился в доме немедленно.
– Я, кажется, просил ее имени здесь не произносить!
– А чего это ты? – удивился сынок. – То так любовь до гроба, а то…
– Иван! – рявкнула Мария Адамовна и пояснила отцу: – Вот, пришли узнать, не видели ли мы Любу. На работу не выходит.
– Вообще-то, если надо, я всегда отпускаю… – рассуждала Анна Тихоновна. – Да и Татьяна, это на ферме начальница, тоже не зажимает. А тут она прибегает, говорит, что Индюшкиной уже два дня нет на работе, и Сысоевой тоже. И никуда не отпрашивались, и дома их нет!
– А кто такая Сысоева? – не поняла Мария Адамовна.
– Да Галка, соседка Любкина, – пояснила Анна Тихоновна. – Они всю жизнь друг за другом, как нитка с иголкой!
– Опять эти иголки… – прошипел Михаил Иванович. – Не было у нас их, откуда мы знаем, где они?
– А может, к родне куда поехали? – предположила Мария Адамовна.
– Обе? Чего ж они к родне-то всем гуртом, – покачала головой председатель. – А в деревне я всех оббегала.
Иван Михайлович вдруг упал на диван и закрыл лицо руками.
– Я! Это я во всем виноват! – воскликнул он. – Это из-за меня… Галина!
– Говори… – подошла к нему жена. – Ты что-то знаешь?
– Да что тут знать! – не мог успокоиться Иван Михайлович. – Это Галина из-за меня! Утопилась, наверное!
Анна Тихоновна хмыкнула:
– Вдвоем они, что ли, утопли-то?
– А что? Река большая! Там всем места хватит! – был безутешен Иван Михайлович. – Отец! Мы теперь… как благородные люди, должны…
– …Жениться на них, ага, – снова фыркнула председательша. – На утопленницах.
– Папа, – продолжал Иван Михайлович горько и решительно. – Мы с тобой… должны тоже… пойти и утопиться!
– И будет всем счастье… – скривилась Мария Адамовна. – Чего это они, такие дуры, топиться из-за вас?
– Да и речка-то у нас в семи километрах от деревни, – напомнила Анна Тихоновна. – Ну вот куда их понесло? У меня работа стоит, они ж лучшие доярки! И никогда ничего себе такого не позволяли! И зарплата у них хорошая была, чего им в башку взбрело куда-то исчезать?
– Лучшие доярки, говорите… – насторожилась Мария Адамовна. – Анна Тихоновна… я, кажется, знаю, где их искать. Вы только дайте мне сутки, ну и… Пойдемте, чайку попьем, вы мне кое-что расскажете…
После ухода гостьи Мария Адамовна стала собирать вещи.
– Ничего не понимаю, – вошла в дом Элеонора Юрьевна.
Теперь свое свободное время она проводила исключительно на клумбах, поэтому из жизни семьи немного выпадала.
– Машенька, мы куда-то едем? – вздернула бровки пожилая леди.
– Да, мама, искать Любовь!
– Как романтично, – смущенно улыбнулась баба Нюра и взглянула на супруга. – А мы? Мишенька, мы уже нашли свою любовь?
– Мама! Мы едем искать Индюшиху! – выпрямилась Мария Адамовна. – А вы… вы можете и здесь свою любовь поискать… Ваня! Собирайся!