— Ну, Остров, проветрился немножко после своих подвалов?
Я не стал улыбаться ему в ответ. Спешился и, по примеру прочих, полез в заседельную суму: очень хотелось есть. Нашарил горсть длинно наструганного вяленого мяса и кожаную флягу, в которой бултыхалась жидкость. Приложился. Чернобородый — нимало не похожий на Борича, и тем не менее именно он — тоже соскочил с коня, вразвалку подошел ко мне.
— Ну ладно, — сказал он примирительно. — Не свирепей. Видишь же, я в полном порядке.
— Не знаю, — ответил я, прожевав и проглотив. — Если в порядке, то мог бы и сообщить. И сразу заняться Груздем. А ты затеял детские игры. Авиация против крестоносцев. Какого черта? Влияние тяжелого детства? Не наигрался вволю?
— Детство тут ни при чем, — проворчал он. — Просто давняя мечта. Я тут разобрался предварительно: это другой вариант истории, не реализовавшийся. Они прошли Балтику, северо-запад, никакого тебе, понимаешь, Ледового побоища — и вышли на оперативный простор, на южные земли. Татары же в этом варианте пошли не на северо-запад, а к югу, германскими землями, галльскими краями…
— Куда бы кто ни пошел — раз вариант не реализованный, что ж в нем резвиться?
— Остров! — произнес он наставительно, даже палец подняв. — Ты не хуже моего знаешь: нереализованный — не значит нереализуемый. Мы же не знаем механизмов селекции вариантов и реализации. Нас не спрашивают, такую их мать… Вот я и решил на всякий случай подстраховать историю.
Я еще отхлебнул и сплюнул. Убеждать его сейчас было бы потерей времени: Борич был весь еще налит адреналином; только что из ушей не капало.
— А истребители-то зачем?
Он пожал плечами:
— Чтобы отбить у них охоту. От простой драки толку было бы мало: конечно, мы им вложили бы — но они опять пошли. А это для них — полная чертовщина.
— Подумают — померещилось. Да и свидетелей не осталось…
— Зато с нашей стороны — сколько угодно. А историческое оправдание у меня есть, я все заранее продумал. Нормальные гарпии — железные птицы с соответствующим вооружением…
— Кстати — а откуда самолеты?
— Оружие Четвертой Мировой. Из ВВС Тихоокеанской Федерации. Точное время указать не могу: это нереал, понятно.
Я махнул рукой.
— Ладно, обидно только, что заставил меня зря терять время.
— А это еще как сказать…
— Собирайся. Дела ждут.
Борич отрицательно покачал головой:
— Извини, но я отсюда — никуда. Сейчас, во всяком случае. — Он сладко потянулся. — Я ж тебе сказал: мечта всей жизни — вот так: в седле, по степи, и никакого над тобой начальства…
— Махновец ты, — сказал я. — И узурпатор.
— Не обидно. А узурпации никакой не было. Я к ним — он кивнул в сторону — явился очень удачно: в соответствии с преданием. И без всякого заявления с моей стороны тут же оказался избранным в вожди. Глядишь, еще князем стану. Да не колотись ты: это ведь второй уровень ПС, практически — без выхода в нашу явь. Нереал.
— Силой тебя, что ли, умыкнуть? — подумал я вслух.
— Побереги здоровье, — ухмыльнулся он, покосившись на свое воинство, усердно подкреплявшееся. — Прими, как добрый совет. А что касается Груздя…
Он вроде бы замялся; я насторожился:
— Ну, что еще у тебя там?
Он ответил — уже другим тоном, деловым:
— Помнишь — ты перед моим уходом говорил насчет проекции следа?
Я кивнул.
— Потому я и оказался здесь, на втором уровне. И кое-что разыскал.
— Так… Ну давай, давай, не мотай нервы на катушку!
— Собственно, из-за этого мне и-пришлось затеять всю драчку: оказалось, что в микроконе, где этот след находился, были крестоносцы. И я решил соединить приятное с полезным. Можешь успокоить свою совесть тем, что и ты приложил руку к тому, чтобы этот след добыть.
Я невольно помахал кистью руки; тяжелый клинок основательно ее отмотал.
— Может быть, ты перейдешь к делу?
— Насчет того — где он?
— След, конечно. Что он собой представляет? Скрыт где-то поблизости?
— Если бы так, то был бы я сейчас около него, а не тут. Нет, с этой штукой все в порядке. Я подобрал ее, пока ты вытряхивал из себя пыль после скачки. На, гляди.
Он сунул руку за пазуху и протянул мне старую кривую трубку. Курительную, конечно, не телефонную. Я машинально понюхал ее.
— Хороший табак был. Но это не аргумент.
— Это его трубка. В яви можно будет проверить: помню, есть такая фотография, на которой крупно — он с этой самой штукой в руке. А если так, то — ты сам понимаешь — он был здесь совсем недавно. Счет идет даже не на часы — на минуты, может быть…
Это я и без него знал. В Пространстве Сна всякий может иметь при себе любой предмет из своей (да и не обязательно своей) жизни в Производном Мире; не сам предмет, конечно, в его материальном варианте, но его точную копию, состоящую из того, как мы для простоты называем, кью-вещества, или квази-вещества, из которого мы и сами тут сделаны — вещества, которого в яви просто нет. И такой предмет может существовать неопределенно долгое время — пока находится при тебе или хотя бы в поле твоего воздействия; он вместе с множеством других таких же кью-предметов составляет твой микрокон, твою персональную ячейку в Пространстве Сна. Но стоит тебе уйти из этой среды или, скажем, потерять вещицу — и все начинает медленно таять, так же, как кью-тело убитого или иным образом умершего в ПС человека, любого живого существа. Трубка была потеряна или выброшена; и она успела немного подтаять, это было видно и простым глазом. Сейчас, оказавшись в руках Борича, а потом и в моих, она снова стала возвращаться к нормальному виду.
— Если ты прав, — сказал я, — то Груздь действительно был здесь недавно. По времени этого миникона, конечно. Так или иначе — это уже лучше, чем ничего.
— Мне это представляется вот как, — сказал Борич. — Похоже, что взять-то они его взяли, но он сделал ноги. Так что теперь они ищут тебя — чтобы ты его не нашел, и ищут его — иначе все их старания впустую.
— Что же: интересная весть.
— И еще: они считают, что выйти на его след можно, начав с его жилья — с того места, где он уснул.
— Гм, — сказал я. — Такая мысль вроде бы и у меня возникала.
— Вот и реализуй. Только — не обижайся, я все же поопытнее — учитывай: тебя там могут на чем-то и подловить. Кинуть ложный след хотя бы. Да мало ли что.
— Да, — согласился я, — это реально.
К этому мгновению я пришел к окончательному выводу: мне нужно самому побывать дома у Груздя; только видя обстановку, в которой человек живет, можно составить о нем наиболее полное представление. Наверное, можно было попасть туда и наяву — учитывая, что нашим заказчиком была Служба. Но на это ушло бы время, а кроме того — я не мог бы действовать там в одиночку, мне, как говорится, смотрели бы на пальцы, а потом еще потребовали бы подробный отчет: что именно я заметил, и к каким выводам меня привел осмотр. Но в наши планы совершенно не входило обучать эсбистов нашей методике, так же, как мы не стремились углубляться в их ремесло. Как говорится, у них — своя кодла, у нас — своя. Так что обследовать жилище Груздя лучше всего здесь, в Пространстве Сна, где оно существует точно так же, как в Производном Мире: как было сказано выше, тут есть все.
— Ну что же, — подал я Боричу руку, прощаясь, — а на тебя мне, выходит, рассчитывать не приходится? Ты что: уже навечно ушел? Пока я был там, твой футляр вроде бы оставался в сохранности.
— По-моему, там, в Производном Мире, мне долго не протянуть. Канал возврата еле прощупываю, связи и вовсе нет. Но если тебе понадоблюсь — теперь знаешь, где меня найти. Пусти только сигнал по второму уровню — и что смогу, для тебя сделаю.
— Спасибо, — сказал я.
— Ну а потом, когда разберешься с ним, найдешь и возвратишь по принадлежности — приезжай сюда. Или туда, где я окажусь — в гости. Мы живем весело, вольно. Может, понравится.
— Все бывает, — согласился я, хотя не очень-то в это верилось. — Ладно. Ухожу.
— Счастливо, — напутствовал он.
— Выведи меня.
Борич стал трясти меня за плечи:
— Эй, вставай! Просыпайся! Пора!..
И заклубился радужный туман — пелена между вторым и первым уровнями Пространства Сна. Я возвращался туда, где надо было выполнять задание. Заниматься серьезным делом, а не махать шашкой. И для начала — побывать в том месте, откуда ушел в Пространство Сна пресловутый Груздь.
ДОМА И СТЕНЫ ПОМОГАЮТ
«Сукин сын Борич», — подумал я, сам того вроде бы не желая.
Эта глубокая мысль возникла потому, что оказался я вовсе не там, куда, по-моему, направлялся, а у себя дома. Нет, я не вышел, разумеется, из Пространства Сна, и Борича винить, пожалуй, было не в чем. Просто мое собственное подсознание решило, видимо, что нужнее всего мне сейчас было — побывать именно здесь; решило — и распорядилось соответственно. Обычно мы с подсознанием живем дружно, иначе работать в ПС вообще было бы невозможно. Однако бывают и разногласия. В таких случаях в мире яви обычно верх одерживай я, зато в Пространстве Сна — оно. Как получилось и на этот раз.
Но что я очутился дома — это бы еще с полбеды: всего лишь маленькая потеря темпа, которую я смогу без труда наверстать. Куда хуже было, что на диване в непринужденной позе сидела Люся И. и улыбалась так, словно только что получила беспроцентный кредит в долларах сроком на девяносто девять лет. Карабазо-барабазо, вот уж что некстати, то некстати. Какого черта?..
Мы с Люсей И. познакомились и подружились лет двадцать с лишком тому назад, и раздружились тоже за двадцать с чем-то до нынешнего дня; разница между «лишком» и «чем-то» составляла, помнится, года полтора. Происходило это совсем на другом меридиане, и какого рожна ей сейчас здесь понадобилось, было совершенно неясно. Получалось, что она затащила меня опять в семейный круг ПС, где мне сейчас делать было совершенно нечего. Кто и зачем вдохновил ее на такой демарш?
Я вгляделся — и кое-что стал понимать. Судя по ее стартовой позиции, она — тут, в ПС — решила просто изъять минувшие двадцать с чем-то из оборота и продолжать так, словно ничто никогда и не прерывалось. Вот уж воистину — средь шумного бала случайно…
Только в Пространстве Сна случайностей не бывает. Хотя причины и следствия нередко завязаны таким узлом, что и концов не найти. И чтобы уцепиться хоть за один из них, приходится порой изрядно повозиться.
— Алло! — сказал я как можно более естественно. — Вот уж не ожидал. Чему обязан? Какой медведь проснулся?
Не уверен, что она поняла, о чем, собственно, я спрашиваю. Но улыбка ее сделалась еще ослепительнее — пришлось даже зажмуриться.
— Песик, — сказала она. — Ты ведь любишь свою косточку? Разве тебе не хочется погрызть ее?
Эта кличка мне никогда не нравилась, но в те времена я терпел ее. Сейчас я зарычал, как настоящий пес — но только мысленно. Тут требовалась иная тактика.
— Люся, — произнес я как можно ласковее, — я просто без ума от того, что ты пришла. Располагайся, как дома. Свари себе кофе, что-то покрепче имеется в баре. Я сейчас занят выше ушей, но скоро вернусь — и тогда мы спокойно посидим, как всегда. Уговорил?
В прошлом, когда мы встречались, посидеть нам не очень-то удавалось: мы быстро переходили в горизонтальное положение. Я надеялся, что она и сейчас воспримет мое предложение именно так. Хотя ни тени желания у меня не было и — я знал — не будет.
— Это все потом, — проронила она в ответ. — А сейчас приготовься услышать от меня разные неприятные вещи.
Это было что-то новое.
— Например?
Люся И. откинула голову и поджала губы, прежде чем сказать:
— Ты плохо ведешь себя, Пес. Ты очень плохо ведешь себя по отношению к своей дочери. Она ведь уже большая девочка. И ты сейчас ей очень нужен. Но она видит тебя крайне редко. И потому чувствует себя неуютно. Пес, ты должен уделять ей больше времени. Обязательно больше времени. Иначе потом горько пожалеешь.
Я ожидал от нее чего угодно. Но уж никак не этого.
— Постой, Люся… Ты о чем? Кто тебя прислал? Кто надоумил?
Вопрос мой был целиком обоснован. Когда мы были знакомы с Люсей, у меня еще не было дочери, а когда появилась дочь — давно уже не стало Люси. Так что тут и впрямь был завязан какой-то узелок.
Люся от моего вопроса просто отмахнулась.
— Это совершенно неважно. Ты знаешь, что я права. Конечно, ты сейчас станешь говорить, что у тебя дела, дела, множество дел. У тебя всегда было множество дел. Но это совершенно не причина. И во всяком случае, из положения нужен какой-то выход.
Люся — и поиски выхода? Раньше это не было ей свойственно; искать выход она всегда предоставляла другим. Я даже несколько опешил.
— Ну хорошо, — сказал я, — какая-то правда в твоих речах есть. Вот я разделаюсь с нынешним делом, возьму отпуск — и целиком посвящу его дочке. Но…
Она снова отогнала мои возражения ладонями, словно табачный дым. В свое время она изрядно курила.
— Это никакой не выход. После отпуска будут снова дела, дела, дела… Кстати: у какого автора это было: дела, дела, дела… Хорошо звучит, правда?
— Не знаю, — сказал я. — У Шекспира было — слова, слова, слова.
— Ну все равно — очень похоже, правда? Да, так что я хотела?
— По-моему, чего-то выпить. Банановый ликер, может быть? Или вишневый? Да не стесняйся, что за церемонии между своими людьми!
Раньше это действовало безошибочно. На этот раз, к моему удивлению, она отказалась:
— Потом, потом. Так вот… Ты вечно будешь в делах. Это вообще свойственно мужчинам, верно ведь? И тебе нужен кто-то, кто будет хорошо и внимательно смотреть за девочкой, воспитывать ее, наставлять уму-разуму…
Господи, это ведь она себя предлагала — в наставницы! Ну просто с ума сойти.
— Разве я не права?
— Права, права… — пробормотал я машинально, думая совсем о другом.
Конечно, никакой случайностью тут и не пахло. Кто-то разыскал Люсю в двадцатилетней давности и включил в игру. Вряд ли это потребовало труда: она была внушаема и управляема, был бы только мужик. Да, кто-то глубоконько забрался в мою биографию и основательно в ней порылся, ничем не пренебрегая. Как это действие сформулировать? Еще один способ давления на меня — через дочку? Это серьезно, таким не пренебрегают, нельзя. Не отмахнешься. Но раз уж она тут — надо выцедить из нее как можно больше информации. Может, она и проговорится — кто, где, когда — и так далее…
— …Песик!
— Да, да! — спохватился я.
— Ты совершенно перестал слушать — вечная твоя манера! Я говорю: сейчас ты отложишь все свои дела — на недельку, а еще лучше на две. Мы проведем это время втроем — я, ты и она. Она познакомится со мною, привыкнет, мы подружимся — тогда и продолжишь свои авантюры. Ты, кстати, сейчас чем занят?
— Да так, — сказал я. — Зарабатываю на жизнь…
Вот, значит, что. Отложить дела на пару недель. Заняться созданием семейного уюта. Ясно.
— А кто это тебе подсказал — насчет моей дочки?
— Подсказал? — Она высоко подняла красивые брови. — Да никто, по-моему, не подсказывал. Об этом же все знают, все говорят.
— Все — это кто же?
— Ну, Сережа, Володя… Все наши. Да ты знаешь.
Я знал. Это и правда были ребята нашего круга — четверть века тому назад. Конечно, ни о какой своей дочке тогда и мыслей ни у кого не было. Совсем другими были интересы, они если и касались дочек, то чужих.
— Конечно, — стараясь не очень фальшивить, произнес я. — Как я сразу не понял. Сережа, Володя, само собой. Ладно. В общем, я с тобой согласен. Именно так и надо сделать. Втроем, да. Значит, так: сейчас ты тут займись немного хозяйством, я отлучусь на полчаса…
— Никуда я тебя не пущу. Я соскучилась…
Она сладко потянулась. В былые времена мне хватило бы такого приглашения. Но не теперь. Мне не хотелось близости с нею. Даже во сне. Или тем более во сне. Что-то неприятное было в ее откровенном призыве. Но… я находился на службе. Если бы для обнаружения какого-то следа или доказательства сейчас понадобилось бы рыться в кучах гниющего, протухшего мусора на свалке — я принялся бы за эту работу без колебаний, хотя пахло бы там вовсе не удовольствием. Какая же разница?..
Я опустился рядом с Люсей. Обнял ее, стараясь, чтобы движение это показалось естественным, чтобы оно свидетельствовало о том, что я горю, плавлюсь в синем пламени необоримой страсти. Подыграть бывает нетрудно, если партнер сам настроен на действие — или хотя бы, в свою очередь, хорошо подготовлен, чтобы сыграть роль. «Интересно, — мелькнуло у меня в голове, когда я стягивал с нее одежду, а она умело изгибалась и поворачивалась, чтобы помочь мне, — интересно, много ли она репетировала? И с кем?» Тут же я внутренне усмехнулся: мне-то что? Слава Спящему — в Пространстве Сна болезни вроде бы не передаются…
Бывают действия, которые увлекают, если даже начинаешь их без особой охоты. На какие-то минуты действие становится главным, независимо от его целей и последствий. Это как в еде — привлекательно не только насыщение, но и сам процесс. Я чувствовал, что время уходит; но в конце концов это было кью-время Пространства Сна, и его можно было не жалеть. Усталость не приходила, как всегда бывает в этом мире, где — если все нормально — постоянно чувствуешь себя исполненным сил. Одновременно я делал усилия — не имею в виду физические, — чтобы она первой ощутила утомление и расслабилась, тем самым позволяя мне взять инициативу на себя.
Наконец я почувствовал, что такое время наступило. Она уже не в состоянии была обдумывать вопросы и контролировать свои ответы. Она засыпала. Это означало, что Люся вот-вот ускользнет от меня, окончательно уснув, уйдет в Квадрат Сна или еще куда-то, где ее ждут. Может быть, следовало бы проследить за нею, но сейчас мне нужна была прежде всего информация…
— С кем ты была до меня?
Люся сонно усмехнулась:
— Не все ли тебе равно? Я же не спрашиваю о твоих бабах. Хотя знаю…
— Что знаешь?
— Эта… Ну, как ее… Черт, забыла. Смешно, правда? Ну да, он ведь так и говорил: я забуду…