– Слушаю тебя, Сережа. Если можно, короче, потому что мы тут обсуждаем полученные данные.
– Товарищ генерал, я относительно генерала Воронова. Насколько он в курсе всех дел и насколько его можно к делам допускать?
– Мы вынуждены допустить его полностью, без уточнения основных деталей. Нам их ведомство в операции необходимо. Невозможно обойтись своими силами. Если что-то не спрашивает, и есть возможность не говорить, не говори… Вообще-то я просил его прислушиваться к твоему мнению. Сказал, что полностью тебе доверяю. Но ты докладывай, когда что-то происходит. Воронов уже доложил. Он от главного врача мне недавно звонил.
– Мы только что оттуда вышли. Будут результаты или трудности, я позвоню.
Громкость звука в трубке была поставлена на максимальную. Специально, чтобы полковник Студенцов слышал разговор. Когда Яблочкин убирал трубку в чехол, полковник кивнул удовлетворенно.
* * *Старший лейтенант хорошо, похоже, знал бывшего начальника милиции, по крайней мере разговаривал с ним на «ты». Большой толстый человек отнесся к срочному вызову с пониманием и пообещал приехать как можно быстрее, благо, находился он неподалеку. И, в самом деле, приехал уже через полчаса. И уж совсем, обрадовался, когда ему представили генерала Воронова. О встрече с генералом ФСБ можно будет внукам на старости лет рассказывать с нотками небрежности в голосе.
Пересказ всех событий, происшедших с Доктором Шином времени много не занял, и нового, как и ожидалось, не привнес, хотя сообщил определенные детали. Например, Виктор Викторович сказал, что только чуть-чуть показал основы работы на компьютере, а Доктор Шин сразу включился, словно он компьютер хорошо знал.
– Он никогда раньше не работал с компьютером, – категорично заявил полковник Студенцов. – Тогда, когда он вообще работал по своему профилю. Тогда не было еще компьютеров, способных помочь в проектировании. Были только громадные, во много комнат, ящики, называемые электронно-вычислительными машинами. С ними он и работал. Но там ввод информации осуществлялся с перфокарт и отдельными программистами, то есть все происходило совсем по иной системе.
– Мне показалось, что он знал компьютер, – продолжал настаивать большой толстый человек.
– Минутку. – Генерал Воронов решил проявить приличествующую званию мудрость. – Ну-ка, старлей, позвони-ка главному… Как его… Врачу… Я сам с этим… врачом поговорю.
Старший лейтенант набрал номер, пригласил к телефону главного врача психо-невралогической лечебницы и передал трубку генералу. Тот показал, что с телефоном обращаться умеет, и включил спикерфон, чтобы его разговор стал общим достоянием.
– Генерал Воронов. У вас на столе, я видел, компьютер стоит. Доктор Шин, видел, как вы на нем работаете?
– Конечно, – согласился главный врач. – Он даже вопросы задавал… Детские вопросы… Что, как и зачем.
– Мог он, понимаешь, научиться чему-то, глядя на вас?
Главный врач сказал категорично:
– Ну, не гений же он.
– А если он, скажем так – гений?
– Едва ли. У него тогда было не то психическое состояние, чтобы он смог научиться самостоятельно. Для этого следует иметь логическую составляющую памяти незамутненную…
– Так-так… А какие данные хранятся на диске? – думая о своем, спросил генерал.
Главный врач ловушки не почувствовал:
– Разные… Этот компьютер подключен к общей сети лечебницы, но доступ к нему ограничен паролем. У меня на диске записана вся закрытая картотека.
– То есть, извини за выражение, все материалы по больным, проходящим по нашей линии, включая самого Доктора Шина, – так?
– Так точно, товарищ генерал, – по-военному строго ответил главный врач.
– Поздравляю! Доктор Шин имел доступ к кабинету в то время, когда вас там не было?
– Нет… То есть…
– Что?
– Года три еще тому как… Он тогда не только дворником работал, но и кабинеты в административном корпусе мыл. Тогда имел доступ. И к другим компьютерам тоже.
– Имел выход в Интернет? – спросил Яблочкин.
Генерал повторил вопрос.
– Я слышал. Все наши компьютеры выход имеют.
– Хорошо. Я попрошу вас, понимашь, не отлучаться с рабочего места. У нас могут возникнуть вопросы.
– Хорошо. Я буду ждать. – Главный врач, казалось, готов был ждать до утра, тем более что рабочий день кончался и до утра оставалось совсем не много времени.
Генерал положил трубку. И посмотрел на собравшихся взглядом победителя.
– Итак, что мы имеем?
– Мы имеем… Мы об этом поговорим чуть позже. – Полковник Студенцов показал глазами на большого толстого человека, который сложив кисти рук на животе, обеспокоенно крутил один вокруг другого большие пальцы.
– Да, правильно, – согласился Воронов. – Есть еще вопросы к Виктору Викторовичу?
– «Ай-Пи»-адрес автосервиса, – сказал Яблочкин.
– Я не знаю что это такое.
– Плохо. Тогда номер телефона, к которому компьютер подключен.
Виктор Викторович продиктовал. Яблочкин даже записывать не стал. Он сразу мог запомнить большой ряд чисел. И четырехзначный номер не составил проблем.
Компьютер работает через модем?
– Да.
– Тогда все.
Дверь за Виктором Викторовичем закрылась. Генерал Воронов встал, словно собрался подводить итог. Но полковник Студенцов теперь показал ему глазами на старшего лейтенанта. Начальник районного отделения ФСБ допуска к материалам дела, естественно, иметь не мог.
– Извини, старлей… Покурил бы ты на крыльце, – попросил генерал по возможности не грубо. – Мы тут мнениями обменяемся.
Старший лейтенант пожал плечами, и вышел, из комнаты.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
1Подполковник Сохно, когда отпрыгивал в сторону, не знал еще не только того, кто находится за его спиной, он не знал даже, где этот некто находится. Но, если в него не стреляли, а бросали нож, значит, кому-то не хочется поднимать лишний шум. Метательный нож слишком ненадежное оружие, чтобы на него надеяться, если есть другое оружие. Только отдельные специалисты владеют им так, что не промахиваются. А у Сохно под «разгрузкой» был стандартный армейский бронежилет, который такой бросок выдержит без труда. «Разгрузка» с карманами только спереди бронежилет прикрывает, сзади она состоит лишь из широких резинок, и резинки эти бронежилет ничуть не скрывают. Но человек бросал нож прицельно, надеясь, очевидно, не бронежилет пробить, а попасть в шею. И если бы не реакция подполковника, нож мог бы свалить его. Но он реакцию продемонстрировал. И поддержал игру, не стреляя сразу в ответ, хотя, даже еще не обернувшись, уже по выстроенной в голове траектории полета ножа определил местонахождение противника. Ствол цель нашел сразу, но палец задержался на спусковом крючке, чтобы дать глазу «оценить» ситуацию.
Противник стремительно приближался, он был невысокого роста, крепкий, с типично азиатскими чертами лица. Но автомат держал на ремне за спиной, предпочитая действовать ножом – теперь уже не метательным, а длинным и тяжелым боевым.
Выбор у Сохно был. Он мог выстрелить навстречу двигавшемуся противнику. И, скорее всего, попал бы в голову, потому что тело тоже прикрывалось бронежилетом, и в тело стрелять бесполезно. Но мог и промахнуться, потому что движение противника было слишком стремительным. Думать было некогда, и Сохно выбрал другой вариант – совершил еще один быстрый прыжок в сторону, и за ним следующий, еще на пару метров. Необходимость такого выбора была продиктована еще и тем, что подполковник стремился оказаться между неизвестным боевиком и девушкой, которая так и стояла на тропе, замерев от напряжения.
Промахнувшись и во второй атаке, боевик все же не упал, но самым немыслимым образом расставил в стороны руки, как крылья, и одновременно сделал широкое круговое движение ногой, поднятой почти до уровня руки – балет, да и только. Движение ноги создало энергию противоположного направления, развернув тело, и позволив человеку устоять на ногах. И уже по одному этому движению стало сразу ясно, перед подполковником Сохно был противник, владеющий какой-то неизвестной ему системой рукопашного боя, позволяющей за счет непривычных для простого глаза, но по своему логичных движений управлять своим телом. И неплохо управлять.
Сохно ждать дальнейшего развития событий не стал, и сам прыгнул вперед, сокращая дистанцию. Противник опять совершил не то, что полагалось бы совершить по логике, – он не в сторону отпрыгнул, чтобы со стороны попытаться выйти хотя бы на равное по высоте положение, а вверх, при этом отталкиваясь от земли сразу двумя ногами, и приближаясь. Теперь между противниками было только три метра. Боевик даже руку к автомату не тянул, но, видя в руке у подполковника пистолет, начал раскачивать корпус из стороны в сторону. Обычный «маятник», который предполагает в определенный момент имитацию рывка вперед, чтобы вызвать выстрел, но корпус в сам момент выстрела убирается, и следует атака на сближение. Азбучные истины любого спецназа любой страны.
Сохно не просчитывал варианты, он принимал их готовыми, многократно оттренированными и потому не раздумывал над тем, что ему самому делать в такой ситуации. И, вместо того чтобы стрелять, когда противник показал, что делает рывок вперед, Сохно выждал две секунды, дожидаясь, когда тело примет неудобное для возврата положения, и сам вперед прыгнул, используя преимущество верхней позиции и нанося удар ногой. Вообще Сохно не любил бить ногой выше пояса. Разве что в ближнем бою левым коленом в печень. Удар рукой всегда более эффективен и точен. Но сейчас, с верхней позиции, удобно было бить в корпус чуть ниже уровня груди, и Сохно ударил ногой, заставив противника свалиться. Но и падал тот достаточно своеобразно. Не сопротивляясь силе удара, а гася ее, вовремя сгибая и отводя корпус. А при падении каким-то немыслимым образом умудрился еще перекатиться через свою выставленную руку, и снова оказаться на ногах. И опять не попытался снять автомат.
Сохно был уверен, что снова выхватит пистолет раньше, чем боевик до автомата дотянется, и потому пистолет неторопливо убрал в кобуру. И при этом не забывал об осторожности, ощупывая взглядом пояс и карманы противника – чем тот еще вооружен.
Боевик «поиграл» ножом, и вдруг вытащил из кармана совсем уж экзотическое для здешних мест оружие – нунчаки, и со свистом прокрутил ими перед собой.
Сохно, видя, как довооружается противник, свой нож доставать не стал, но вытащил свою привычную и более страшную лопатку, которую взял в левую руку, а правой захватил смотанную кольцами веревку. Ту самую, которую пожалел для связывания своей «попутчицы», надеясь, что она еще сгодится ему. И сгодилась…
Противник вдруг сделал выпад, которым достать подполковника, естественно, не сумел, но возвратиться из выпада в нормальную стойку не захотел, а фехтовал в воздухе одновременно ножом в правой руке и нунчаками в левой. И покачивался на вытянутых почти в полушпагате ногах.
Сохно с любопытством наблюдал за этой красивой и эффектной картиной, достойной фильма с участием мастеров восточных единоборств, но скоро любоваться ему надоело, и он просто шагнул навстречу противнику. Тот подтянул оставленную позади ногу, атаковал сначала нунчаками, которые сразу запутались в мотке веревки и стали бесполезными, а потом ножом. Но вот к этому второму удару Сохно подготовился заранее, приготовив отточенную лопатку. Он не стал защищаться, а ударил навстречу ножу, используя преимущество длины черенка. И рука с ножом основанием кисти напоролась прямо на лезвие лопатки.
Нож выпал… Нунчаки остались висеть на веревке…
А теперь атаковал Сохно. Лопатка перевернулась черенком вперед, и быстрый выпад выбросил округлую оконечность черенка прямо в лоб противнику. Удар не самый смертельный, но за ним последовал и более серьезный – с близкого расстояния локтем сбоку в острую смуглую скулу.
Сохно сам не ожидал, что его удар получится настолько мощным, что швырнет противника со склона. В бессознательном состоянии совершать вращательные движения руками и ногами боевика никто не научил. И потому тот просто катился до самого обрыва, с которого и сорвался, с треском ломая кусты. Высота там, как помнил подполковник, побольше двадцати метров. Можно, конечно, сконцентрироваться и удачно приземлиться даже при такой высоте. Но для этого необходимо иметь за спиной парашют.
С боевиком все было кончено.
Подполковник вытащил из кармана белоснежный платок и вытер им пот со лба. И только после этого посмотрел на свою «попутчицу». Та неподвижно замерла в самом начале схватки и до сих пор так и стояла.
– Напугалась? – кивнул Сохно. – Отдышись. Сейчас дальше двинем.
– Чайна, – сказала вдруг она, глядя на обрыв, с которого упал недавний противник подполковника.
– Что-что? – Сохно, конечно, знал, что «чайна» по-английски означает «китаец». – Откуда здесь чайна?
Она опять заговорила. Многое сказала, но он ничего не понял. Но слово «чайна» она повторила несколько раз.
– Рапсодия, я – Бандит!
– Догоняешь? – спросил полковник так, словно не сомневался в утвердительном ответе.
– Притормозил. В себя прихожу.
– Споткнулся что ли? – в привычной манере поинтересовался Кордебалет.
– Не я споткнулся. Тут место такое, споткнешься – в пропасть полетишь.
– «Попутчица»? – спросил Согрин.
– Попутчик. Еле отбился. Выскочил, как черт из табакерки. Метательным ножом в спину швырнул. «Попутчица» спасла. А потом он споткнулся, и в пропасть упал.
– Конечности себе не поломал?
– Он – наверняка. А я нет… аккуратно локтем бил.
– Новая банда? – В голосе Согрина послышалось откровенное беспокойство.
– Хуже. Моя «попутчица» видела этого человека. Она называет его «чайна» и пытается что-то объяснить.
– Откуда здесь китайцы?..
– Вот… Теперь она показывает три раза по три пальца и опять повторяет то же самое. Я так понимаю, что где-то здесь еще восемь китайцев ножами бросаются. А, может быть, и еще девять. Я не знаю, плюсует она моего или списала его со счета.
– Будь осторожнее. Как бы твою мадам разговорить?
– Только, если ты по телефону со штабом свяжешься. У них есть переводчики.
– Дело, – сразу согласился Согрин. – Хотя твою хитрость я понимаю. Я торможу, Кордебалет продолжает наблюдение, Толик с мадам движется к спуску. Внизу встречаемся.
– Мы зайдем с другой стороны обрыва. Хочу посмотреть на своего «чайника». Может, документы при нем есть?
– Добро. Я подожду. Долго не задерживайся…
2Полковник Доусон на короткое мгновение оглянулся, чтобы посмотреть сквозь заднее стекло на машины. Память привычно запечатлела ситуацию. Когда он через пять минут снова обернулся, ситуация не изменилась.
– Темно-синяя «Сьерра»[21] с помятым левым крылом… – сказал полковник, тоном требуя дополнительной информации.
– Я вижу ее уже третий день, – согласился Дэн. – Назойливая машина.
– Это могут быть грузинские спецслужбы?
– Едва ли… Спецслужбы знают о вашем приезде. Мы с ними очень даже дружим.
– Русские? С русскими вы не очень даже дружите?
– Возможно. Но тоже едва ли… У русских здесь сильная база и хорошие спецы. Остались еще со времен Советского Союза, по национальности грузины, и вычислить их сложно. Но они, при своих возможностях, могли бы передавать нас от машины к машине и остаться незамеченными. От этих я позавчера, когда на базу ездил, без проблем оторвался. У меня спортивный форсированный двигатель с двойным турбонаддувом. Машина сделана по спецзаказу. Во всей Грузии за мной ни одна машина не угонится. Эти, я думаю, действуют так или из-за наглости, или по необходимости, потому что не имеют собственной базы, или умышленно нас пугают…
– Тогда – кто они?
– Не знаю. Стекла сильно тонированы. Лиц не рассмотреть…
– Что-то предлагаете?
– Вести себя естественно. Если они за нами едут, значит, они знают, за кем едут. Если они знают, за кем едут, они понимают, что мы их засекли. Хотелось бы узнать, что им надо… Появились они до вашего приезда, следовательно, слежка вовсе не обязательно с ним связана. Хотя они могли начать следить заранее…
– Вы говорите, что дружите со спецслужбами?
– Конечно. Коллеги все-таки. – В голосе Дэна звучали самодовольные нотки.
Но полковнику это самодовольство не понравилось. Вернее, ему не понравилось то, что местные спецслужбы знают о его приезде, и потому Доусон сказал почти резко:
– Почему же тогда вы не подключите их? Позвоните сейчас же и запросите данные на машину. Им выяснить принадлежность гораздо проще, чем нам.
Дэн без возражений принял упрек, притормозил и остановился рядом с тротуаром. Достал мобильник и по памяти номер набрал. Доусон сразу заметил, что номер набирается не из записной книжки трубки, а по памяти. Это могло бы говорить о тесном сотрудничестве. А ему тесно сотрудничать без острой на то необходимости ни с кем посторонним не хотелось.
Дэн разговаривал по-грузински, и полковник не понял из разговора ни слова. Клер в этот раз переводчицей быть не захотела, и Доусону оставалось только молчаливо ждать, когда капитан сам сообщит результат переговоров.
Тот убрал трубку в чехол:
– Они выяснят и позвонят. Предлагают свою помощь по блокированию машины. Я пока отказался. У нас есть свои силы, которые в состоянии это сделать, и тогда можно будет обладать приоритетом или даже эксклюзивным правом на данные допроса.
Машина снова тронулась. Клер глазела по сторонам с детским восторгом, но Доусону сейчас было не до нее. Он еще дважды оборачивался, проверяя, на месте ли преследователи. Те держались не слишком близко, через две-три машины, но и не отставали.
Наконец-то Дэну позвонили. Разговор опять велся по-грузински. Но сейчас он был коротким.
– Такого номера в природе не существует, – перевел капитан сообщение. – Это может быть только в двух случаях, когда номер фальшивый и когда он принадлежит администрации президента страны.