— Кирилл, это Иваненко, — прозвучал голос начальника РОВД.
— Да, товарищ подполковник.
— Тут из министерства на твое имя пришли командировочные документы. Так что тебя ждут в канцелярии.
— Понял, сейчас буду, — ответил Кирилл. Опустив трубку на аппарат, Марков с облегчением вздохнул, ожидание окончилось. Жизнь наконец сдвинулась с мертвой точки. «Ладно, водку куплю на обратном пути»…
— Здорово, мужики, — перед строем милиционеров, собранных из разных концов необъятного Советского Союза, стоял невысокий крепкий мужчина с красной обветренной кожей, резкими чертами лица и блеклыми, как у снулой рыбы, глазами. Встречавший «командированных» был одет в выгоревшую под жарким южным солнцем полевую форму, где на погонах были прикреплены две большие зеленые звезды. — Прежде чем вас направят «за речку», здесь вы пройдете курс молодого бойца. Хоть это место и называется полевым лагерем Ташкентской высшей школы милиции, — подполковник обвел рукой ровные ряды больших армейских палаток, за которыми виднелись постройки полосы препятствий и накатанные полосы автодрома, — тем не менее весь инструкторский состав люди армейские и, соответственно, будут вас гонять как Сидоровых коз, до двадцатого пота.
— Я двадцать лет назад отслужил срочную, а теперь что, меня опять будут гонять, как зеленого салагу? — из строя раздался возмущенный бас майора-сибиряка, одного из немногих, кто прибыл в Москву в форме.
— Нет, товарищ майор, — не заостряя внимания на нарушении Устава, проговорил подполковник. — Готовить вас будут три месяца, как солдат-первогодков, направляющихся для службы в ограниченном контингенте. Только вот нагрузки будут вдвое, а то и втрое интенсивнее.
По строю пробежал шепоток недовольства. Но и в этот раз подполковник не стал одергивать прибывших.
— Поясняю мысль: солдат действует в составе отделений, взводов, рот и так далее. Воюют они под командованием, и здесь их обучают тому минимуму, чтобы, попав на войну, смогли выжить. Ваши задачи «за речкой» будут существенно отличимы, и действовать придется либо небольшими группами, либо в одиночку. Поэтому и нагрузки будут соответственными. Вас никто не станет обучать профессиональным обязанностям, задача инструкторов — подготовить курсантов к тому, чтобы выжить на той страшной войне, на которой все они до единого побывали и теперь движимы одним желанием, чтобы ваши близкие не надевали черные одежды.
После такой зажигательной речи желание бузить у милиционеров сразу же пропало.
— Как я понял, мои слова все восприняли правильно, — утвердительно кивнул встречающий милицейский начальник. — Ну, раз так, направо и марш в палаточный городок. Селитесь по десять человек, через полчаса новое построение. Потом получите форму, а дальше посмотрим, что мы имеем в начальной сумме. Шагом марш…
* * *Кто служил на срочной даже в десантной или морской пехоте, не могли вспомнить такой муштры, какая ожидала их в этом лагере.
Утро начиналось с марш-броска на пять километров, причем инструктора, которые бежали вместе с курсантами, каждый раз устраивали новые вводные, то внезапно приказывая падать на землю и ползти по-пластунски, то передвигаться на корточках вприсядку, а потом вновь бежать с низкого старта. Через какой-то отрезок пути снова падения, переползания и опять бег.
После пробежки наступало время завтрака, сразу за которым курсанты приступали к занятиям. Сперва история и культура Афганистана, затем силовая подготовка, полоса препятствий, потом переходили на стрельбище.
Патронов не жалели, каждый из курсантов отстреливал по несколько магазинов. Здесь был достаточно богатый выбор мишеней: подвижные, неподвижные, ростовые и грудные, что давало возможность отработать всевозможные ситуации в боевой обстановке.
После обеда наступало время долгожданных дисциплин. Рукопашный бой, прикладная акробатика, скоростная стрельба из пистолета…
— Если нас так будут гонять еще хотя бы месяц — я дуба дам еще до отъезда «за речку», — растирая ноющие ноги, пожаловался могучий сибиряк Юрий Артюхов, майор из Новосибирска.
— Это еще что, — вставил свое слово молодой лейтенант из патрульно-постовой службы Челябинска Леня Иванов, — меня тут обрадовали, что дальше будет куда лучше. Даже в горы повезут, а потом на неделю законопатят в пустыню.
— Афган — страна контрастная, так что нужно быть готовым ко всему, — многозначительно бросил кто-то из офицеров из глубины палатки.
— Тут все как в спорте, неделю-две, и организм втянется, и все будет в норме, — вешая ремень на спинку стула, успокаивающе проговорил Кирилл Марков.
Артюхов внимательно посмотрел на него, потом спросил:
— А ты, Киря, что, конкретно спортом занимался?
— Да было малехо, — скромно улыбнулся капитан и не стал углубляться в рассказ о десяти годах, заполненных занятиями борьбой.
— Значит, тебе легче, — непонятно почему недовольно буркнул майор и с размаху завалился на кровать, под тяжестью его тела панцирная сетка жалобно заскрипела…
После тяжелых ботинок Кирилл с наслаждением сунул ноги в разношенные тапочки и, шаркая ногами, вышел из палатки. Сев на скамейку, вытащил из кармана пачку «Родопи» и с наслаждением закурил.
Сейчас мысли капитана не спеша плыли по течению, как бумажный кораблик по тихой воде лесного ручья.
«Все-таки прав был Большой Иван, — неожиданно подумал Кирилл, вспоминая своего недавнего начальника. — Мне, чтобы всякую дурь из головы выбить, просто необходимо настоящее дело. Такое, чтобы кости хрустели и мышцы ныли, тогда точно в голове никаких сопливых мыслей не будет. Так оно и получилось».
— Эй, тебя, что ли, кличут Карлом Марксом? — Возле Маркова стоял невысокий, крепко сбитый парень в выгоревшей до белизны хэбэ без знаков различия, так здесь, в учебном центре, обычно ходили инструктора.
— Ну, я, — глянул на него Марков, не понимая, что в такой ситуации должен делать — встать по стойке «смирно» и доложиться или можно по-свойски.
— А я — Сергей Емельянов, второй инструктор по рукопашке и физо, — представился парень, протягивая руку. Пожимая ее, Кирилл ощутил, что ладонь инструктора шершавая и жесткая, как у человека, привыкшего к тяжелой грубой работе.
— Я прочел в личном деле, что у тебя разряд по самбо, — продолжил Емельянов. — А у меня КМС по боксу и первый разряд по дзюдо. Люблю я это дело, еще со школы прозвали Махачом. Так как, Кирилл, ты смотришь на то, чтобы поработать в паре по-взрослому? — Сергей кивком головы указал в сторону, где возвышался надувной купол полевого спортивного зала, в котором по вечерам тренировались курсанты.
— По-взрослому хочешь? — переспросил Марков, лениво растягивая слова.
— Ну да, — Емельянов широко улыбнулся, демонстрируя крепкие крупные зубы. Парень явно был уверен в своем превосходстве над новичком, не зная того, что под записью в личном деле — самбо — имелся в виду боевой аспект этой борьбы, и того, что по долгу службы оперативник имел не один десяток схваток и задержаний, от мелких хулиганов до матерых уголовников. Кстати говоря, кое-что он смог из уголовной техники драки взять в свой арсенал. Так что инструктора сейчас ожидал неприятный сюрприз.
— Ну, раз хочешь — пошли, — Кирилл поднялся со своего места и сплюнул на огонек тлеющей сигареты, отправляя окурок в урну.
* * *Инструктор-пистолетчик был мужчиной средних лет и совершенно не героической внешности. Тихий, почти домашний голос, уставшие карие глаза и серо-землистая кожа — верный признак недавно перенесенной малярии.
Все курсанты знали, что Марьяныч, так звали инструктора, уже дважды побывал на той стороне, где готовили бойцов ХАД, которые занимались охраной высших должностных лиц Афганистана.
— На войне главным оружием является личное. В основном это автомат, — проходя вдоль строя курсантов, в своей обычной манере говорил инструктор. — Но это для солдат, вы — милиционеры, и автоматы не ваше оружие. Но вот пистолет — то, с чем «за речкой» вам не следует расставаться ни днем ни ночью. И «ствол» желательно держать с досланным патроном в патронник и снятым с предохранителя.
По шеренге милиционеров пробежал недовольный рокот. Марьяныч остановился и, окинув своих подопечных внимательным взглядом, добавил:
— Понимаю, что это нарушение служебной инструкции, но инструкция написана для мирного времени, а вы будете на войне. Я бы сказал, на фронте без флангов, где нападение может быть совершено в любом месте, не только на выезде или на встрече с осведомителем, но даже в расположении советской миссии или даже в ДОСе. Там у вас не будет времени досылать патрон в патронник и делать предупредительный выстрел с грозным окриком «Стой! Стрелять буду!». Стрелять нужно сразу и из любого положения, в противном случае времени на второй шанс не будет, либо убьют, либо уволокут в горы. Так что еще здесь вы должны психологически перестроиться на военный лад. Сегодня мы поговорим о всем хорошо знакомом пистолете Макарова, или проще — «ПМ».
По шеренге вновь пробежал недовольный шепоток, но на этот раз Марьяныч сделал вид, что ничего не услышал.
— Пистолет Макарова образца 1951 года калибра девять миллиметров с магазином на восемь патронов с прицельной дальностью двадцать пять метров. Но это уже чересчур, «ПМ» — оружие ближнего боя, а не снайперская винтовка, поэтому не стоит требовать от пистолета дальнобойной точности. Вам нужно не дать противнику попасть в себя и самому его обезвредить. Девятимиллиметровая тупая пуля обладает огромным останавливающим действием. С дистанции десять-двенадцать метров даже бронежилет плохой от нее защитник. И если удастся избежать ранения, то тяжелая контузия обеспечена наверняка, что дает возможность захватить противника живьем.
— Как же с «макаром» я там ходить буду, — проворчал майор Артюхов. — Мужики, что были в Афгане, базарили, там можно для себя любой «ствол» достать, хоть революционный «маузер», хоть самый современный американский «кольт».
— Ты, Юрий Иванович, себе там надыбай хоть карамультук, — уголком рта шепнул Леня Иванов, стоящий позади майора.
— Поговори мне еще немного, пацан, и я из тебя самолично бедуина сделаю, — шутливо пригрозил вечно угрюмый сибиряк.
— Сегодня, как я уже сказал ранее, мы будем отрабатывать действия с «ПМ», — продолжал монотонным голосом Марьяныч. — Передвижение с пистолетом, стрельба в движении, уходы с линии огня. В конце попытаетесь изобразить стрельбу «по-македонски». Первая шеренга на огневой рубеж шагом арш…
* * *Подготовка сотрудников милиции для командировки в Афганистан шла полным ходом. Но, как и говорил Кирилл Марков, уже к началу второго месяца все офицеры и сержанты втянулись в интенсивный образ жизни, и даже ночные тревоги, начинавшиеся с оглушительных подрывов взрыв-пакетов и автоматных очередей, уже никого не вгоняли в ступор.
Теперь каждый знал, как ему действовать в той или иной ситуации, и действовали уверенно, слаженно и расчетливо.
— Ну, как твои подопечные? — в кабинет начальника учебного лагеря вошел полковник Грачук.
Тот с ошалелым видом глянул на московского гостя, вскочив с кресла и не решив, то ли отвечать на заданный вопрос, то ли приветствовать старшего по званию согласно Уставу. Размышлять времени не было, поэтому подполковник соединил два в одном.
— Подчиненные в норме. Здравия желаю, товарищ полковник.
— Здоров и ты. — Грачук примостился на краешке старого, скрипучего стула перед письменным столом и поставил свой кейс рядом. — А теперь я хотел бы услышать подробный доклад. Цифры меня не интересуют, только личное мнение.
— В целом подготовительный процесс идет по плану. Все курсанты адаптировались к учебной программе, кто-то больше, кто-то меньше, но нормативы выполняют в полном объеме. Через месяц, к концу учебной программы, все будут в лучшем виде.
— Да нет у нас этого месяца, — тяжело вздохнул московский гость.
— То есть как — нет? — обеспокоенно спросил начальник учебного лагеря.
— А вот так, нет. Война в Афганистане затянулась, и с каждым годом в нее втягивается все больше и больше участников. Если в самом начале войны душманами вяло командовали спецслужбы Пакистана и Ирана, то теперь там прочно обосновались разведки НАТО, США и даже Китая. Соответственно, и интенсивность боевых действий изменилась. «Духи» еще год назад из средств ПВО имели крупнокалиберные пулеметы, теперь у них есть даже переносные ракетные комплексы «Рэд Ай», и что будет дальше — одному богу известно. — Семен Александрович замолчал, будто в размышлении, говорить или нет. Потом все же решился: — Один мой приятель из военных говорил, что недавно в Генштабе на совещании был сам Андропов. Так вот, Юрий Владимирович как бы между прочим сказал, что следует продумать вариант выхода сороковой армии из Афганистана.
Хотя при этом добавил, мол, сунуть голову всегда легче, чем вытащить ее назад.
Что верно, то верно, — со вздохом согласился начальник учебного лагеря и внезапно спросил: — А это правда, что в больших городах стали щемить тунеядцев?
— Не тунеядцев, а лодырей, — поправил подполковника московский гость.
— В смысле?
— Сейчас по магазинам, парикмахерским, кинотеатрам, в общем, по общественным местам ловят тех, кто должен находиться на рабочих местах, а не шататься по своим делам.
— Давно пора. А то одни воюют, а другие жируют, как будто никакой войны нет. Из-за «речки» везут цинковые гробы, а по телику либо молчат, либо как в лужу дуют: «Интернациональная помощь советских солдат заключается в том, чтобы помогать афганцам школы строить да фруктовые деревья сажать».
— Да-да, — закивал Грачук и тут же, будто спохватившись, поспешно добавил: — Ты бы на эту тему не особо распространялся, а то, знаешь, и у стен уши имеются, особенно если учесть, откуда Генеральный пришел.
— А что мне? — равнодушно пожал плечами подполковник. — Дальше Афгана не пошлют. Времена сейчас не те, чтобы за правду к стенке ставили.
— Да ведь выгонят с «волчьим билетом», а это похуже фронта в наше время, — с укоризной проворчал московский гость, который курировал подготовку этой партии милиционеров. В кабинете на несколько секунд повисла неприятная тишина, после чего Семен Александрович перешел на деловой тон: — «Кобальт» на днях понес ощутимые потери, да и люди там работают на износ. Так что месяца у вас нет, три дня, чтобы расписать курсантов по оперативно-следственным бригадам, и сразу отправляем на замену. Как говорится, промедление смерти подобно.
Грачук помолчал и добавил усталым голосом, зевая во весь рот:
— А я, пожалуй, пойду отдохну, а то здесь загоняли сивку крутые горки…
Оставшись один в кабинете, подполковник долго раздумывать не стал, приоткрыв дверь, он громко крикнул:
— Посыльный, живо ко мне Махача.
Через десять минут второй инструктор по рукопашному бою находился в кабинете начальника центра. Подполковник сразу же перешел к делу:
— Помнишь, Сергей, ты говорил о курсанте, кажется, Маркове. Ну, который тебя на татами раскатал.
— Так точно, — серьезно кивнул Емельянов. — Настоящий талант, я, между прочим, брал серебро на соревнованиях по рукопашке на первенстве Туркестанского округа, а он меня, как пацана зеленого, сделал в первом же раунде. Вот бы нам такого инструктора, мы бы золото запросто взяли.
— В общем, так, товарищ лейтенант, у вас на вербовку своего протеже есть время до завтрашнего утра. Если согласится — оформить в штат инструкторского состава. А нет, ну, на нет и суда, как говорится, нет.
— Это почему же только до завтрашнего утра?
— Потому что курсанты через три дня будут отправлены к месту дальнейшего прохождения службы. Это ясно? А раз так, не смею больше задерживать, или, проще говоря, время пошло…
* * *Белокрылый лайнер «Ту-154» рассекал воздушное пространство на привычных десяти тысячах метров. Под ним белым безмолвием раскинулись облака, надежно скрывавшие от взглядов пассажиров острые пики афганских гор.
Ровный гул турбин убаюкивал и навевал сон. Этот рейс запросто можно было бы посчитать самым обычным, если бы пассажиры все как один не были одеты в полевую форму цвета хаки. Вместо дорожных сумок и чемоданов полки были заняты армейскими вещмешками.
Кирилл Марков недовольно поморщился и повернул голову, рядом в кресле басовито храпел сибиряк Артюхов, не давая ни малейшей возможности спокойно провалиться в нирвану.
Капитан покачал головой и уставился в иллюминатор. За толстым стеклом виднелось бескрайнее белое марево облаков, на волнистой поверхности которого всеми цветами радуги играли солнечные лучи. Зрелище было по-настоящему завораживающим, но длилось это, к сожалению, недолго. Вскоре облака разошлись, и в образовавшиеся прорехи можно было разглядеть темно-коричневые вершины гор, казавшиеся с большой высоты обрывками мятой бумаги, разбросанными чьей-то рукой.
«Афганистан», — сообразил Марков и тут же почувствовал, как усилилось сердцебиение. Смерти он не боялся, за время службы в УГРО не раз приходилось пересекаться с курносой. Настораживала новизна самой командировки на войну. Примерно так же Кирилл себя ощущал, когда после окончания университета выбрал службу в милиции. Тогда, придя в районное отделение, он переживал панический страх, опасаясь опростоволоситься перед более опытными коллегами и стать всеобщим посмешищем. Вот и сейчас сознание оперативника заполнил синдром «шута горохового».
Страшно хотелось курить, но Кирилл привычно пересилил это желание, хорошо помня лекции по психологии: «Потакание мимолетным желаниям ведет к ослаблению силы воли. А потеря силы воли чревата различными расстройствами».
— Лимонад, чай, кофе, карамель, — рядом с Марковым остановилась стюардесса в темно-синем форменном костюме с тележкой, на которой были расставлены стаканчики с газированной водой и пластиковые чашечки с тонизирующими Напитками.