Когда он снова заговорил, голос его уже звучал мягко.
— Есть звезды, — почти шепотом, будто разговаривая с самим собой, сказал он, — где люди должны побывать. Чтобы увидеть, каких высот способна достичь человеческая раса. Чтобы спасти свои души.
Гарриет с деловым видом взяла сумочку, перчатки.
— Вы как хотите, а я с голоду умирать не собираюсь. Идете со мной или нет?
— Я иду, — объявил Блэйн.
И вдруг вспомнил.
Она перехватила мысль и рассмеялась:
— За наш счет. За это пригласишь нас как-нибудь двоих.
— А зачем? — вмешался Стоун. — Он уже в штате и получает жалованье. У него есть работа. Не так ли, Шеп?
Блэйн промолчал.
— Шеп, ты ведь со мной? Ты мне нужен. Без тебя мне не справиться. Мне не хватало как раз тебя.
— Хорошо, я с тобой, — просто ответил Блэйн.
— Ну, раз с этим наконец разобрались, — сказала Гарриет, — пошли обедать.
— Вы идите, — сказал Стоун, — а я буду стоять на страже.
— Но, Годфри…
— Мне надо кое о чем поразмыслить. Есть пара вопросов.
— Пошли, — Гарриет повернулась к Блэйну. — Пусть сидит и думает.
Блэйн последовал за ней, несколько озадаченный.
Глава 20
— Теперь рассказывай, — потребовала Гарриет. Они сделали заказ, и Гарриет, устроившись поудобнее за столом, приготовилась-слушать. — Что произошло в том городке? Что было после того? Как ты попал в больницу?
— Об этом позже, — отказался Блэйн. — Еще будет время обо всем тебе рассказать. Прежде ответь, что с Годфри?
— Ты имеешь в виду, что он остался в номере подумать?
— Да. Но не только. Выражение его глаз. Эта навязчивая идея. Как он говорит, спасение людей — побывать на звездах, словно старый отшельник, которому явилось знамение.
— Ты прав, — сказала Гарриет, — все именно так.
Блэйн ошеломленно уставился на нее.
— Это произошло во время того последнего путешествия, — продолжала Гарриет, — Он там тронулся. Что-то он там увидел, что потрясло его.
— Я знаю, — сказал Блэйн. — Иногда в путешествиях встречаешь такое…
— Жуткое?
— Да, конечно жуткое. Но это не все. Скорее непостижимое. Процессы, причинно-следственные связи, совершенно невероятные с позиций человеческих логики и этики. Явления, в которых не видно смысла, которые не укладываются в голове. Рассудок человека оказывается бессильным. И это страшно. Нет точки опоры, ориентира. Ты один, абсолютно один, и вокруг — ничего из знакомого тебе мира.
— У Годфри было другое. Нечто, что он понял и постиг. Это было совершенство.
— Совершенство?!
— Я знаю, фальшивое слово. Выспреннее. Надуманное. И все же единственно подходящее.
— Совершенство, — повторил Блэйн, как будто пробуя слово на вкус.
— На той планете не было ни злобы, ни алчности, ни извращенного честолюбия, которое кует злобу и алчность. Совершенная планета, планета для совершенного народа. Социальный рай.
— Не вижу…
— Задумайся на минуту. Приходилось ли тебе когда-ни— будь видеть предмет, картину, скульптуру, пейзаж, настолько прекрасный и совершенный, что ты испытываешь физическую боль?
— Приходилось, раз или два.
— Разумеется. Но картина или скульптура — это предмет вне жизни человека, твоей жизни. Это всего лишь эмоциональное переживание. Практического значения оно не имеет. Ты можешь прожить прекрасно всю остальную жизнь, так и не увидев эту вещь снова, ты только изредка будешь вспоминать ее и, вспоминая, снова чувствовать боль. А теперь представь этику, культуру, образ жизни, который мог быть твоим. И это настолько прекрасно, что испытываешь боль, как от гениального полотна, только в тысячу раз сильнее. Вот что увидел Годфри. Вот почему он вернулся «тронутым». Он чувствует себя оборванным мальчишкой из трущоб, из-за ограды увидевшим сказочную страну — настоящую, живую сказку, до которой можно дотянуться, потрогать, но в которую он никогда не попадет.
Блэйн глубоко вздохнул и медленно выдохнул.
— Вот оно что. Вот чего он хочет.
— А ты бы на его месте?
— Наверное. Если б я это увидел.
— А ты спроси Годфри. Он тебе расскажет. Или лучше не спрашивай. Пускай он сам.
— Тебе он рассказал?
— Да.
— На тебя это произвело впечатление?
— Я же здесь, — ответила она.
Официантка принесла заказ: огромные сочные бифштексы с картофелем и салатом. На середину стола она поставила кофейник.
— Выглядит аппетитно, — сказала Гарриет, — Всегда хочу есть. Помнишь, Шеп, как ты впервые пригласил меня пообедать?
Блэйн улыбнулся:
— Конечно помню. Ты тогда тоже была страшно голодна.
— И ты купил мне розу.
— Кажется.
— Ты такой милый, Шеп.
— Если я не ошибаюсь, ты журналистка. Как же…
— А я и занимаюсь одной историей.
— И эта история — «Фишхук».
— В какой-то мере, — пробормотала она, принимаясь за бифштекс.
Некоторое время они ели молча.
— Послушай, — прервал молчание Блэйн, — При чем здесь Финн? Годфри считает его очень опасным.
— А что ты знаешь о Финне?
— Немного. Из «Фишхука» он исчез до того, как я там появился. Но слухи остались. Когда он вернулся, он начал визжать. Что-то с ним случилось.
— Случилось, — подтвердила Гарриет. — И теперь он ходит повсюду со своими проповедями.
— Проповедями?
— Изгнатель дьявола, экзорцист, потрясающий Библией. Только без Библии. Доказывает, что звезды — зло, что человеку место на Земле. Здесь он в безопасности, а там его поджидает зло. И что ворота исчадию зла открыли парапсихи.
— И его проповеди слушают?
— Слушают, — подтвердила Гарриет, — Люди в восторге от них. Они в них купаются. Ведь для них-то звезды недосягаемы. Поэтому анафема звездам им по вкусу.
— В таком случае анафема и парапсихам. Ведь это они — призраки и оборотни…
— И гоблины. И колдуны. И злые духи. И все прочее.
— Он просто шарлатан.
Гарриет покачала головой:
— Он не шарлатан. Он так же искренен, как Годфри. Он верит в зло. Потому что он видел Зло.
— А Годфри видел Совершенство.
— Именно. Ни больше ни меньше. Финн убежден, что человеку в космосе делать нечего, равно как Стоун убежден, что спасение человечества — звезды.
— И оба борются против «Фишхука».
— Годфри хочет положить конец монополии, но сохранить основу. Финн идет дальше. «Фишхук» для него — не главное. Его цель — паракинетика, ее он собирается уничтожить.
— Финн считает Стоуна врагом?
— Он стоит у него на пути. А поделать Финн ничего не может: Годфри старается не подставлять себя. Однако Финн знает его планы и считает его основной фигурой, способной объединить паракинетиков. Естественно, при первой возможности он попытается от него избавиться.
— Похоже, тебя это не слишком страшит?
— Годфри не боится. Для него Финн — лишь еще одна проблема, еще одно препятствие.
Они вышли из ресторана и двинулись вниз по асфальтированной дорожке, тянущейся вдоль фасадов номеров.
В свете умирающего дня долина переливалась черными и пурпурными бликами, отражаясь в мрачной бронзе реки. Последние солнечные лучи освещали верх обрыва на противоположном берегу; серебристой молнией по синеве в небе все еще носился ястреб.
Они дошли до своего блока. Блэйн толкнул дверь, пропуская Гарриет вперед, затем вошел сам. Не успел он пересечь порог, как столкнулся с Гарриет.
Гарриет коротко вскрикнула, и он почувствовал, как она напряглась, прижавшись к нему.
Он поглядел через плечо. Вытянувшись, лицом вниз, на полу лежал Годфри Стоун.
Глава 21
Уже наклоняясь над ним, Блэйн знал, что Стоун мертв. Он как будто сжался, стал меньше, утратив наполнявшую раньше большое тело жизнь. А теперь он превратился в обернутое мятыми тряпками тело, и в его неподвижности было что-то страшное.
Гарриет закрыла наружную дверь. И в клацанье задвижки Блэйну послышалось рыдание.
Наклонившись ниже, Блэйн заметил под головой Стоуна лужицу крови.
Нажав рычаг, Гарриет опустила жалюзи на окнах.
— Может, зажжем свет? — предложил Блэйн.
— Погоди, Шеп, сейчас.
Щелкнул выключатель, с потолка брызнул свет, и они увидели, что у Стоуна размозжен череп. Щупать пульс не имело смысла— после такого удара по голове выжить невозможно.
Покачиваясь на корточках, Блэйн пораженно думал, какой надо обладать свирепостью и, возможно, отчаянием, чтобы нанести подобный удар.
Он поглядел на Гарриет и покачал головой, удивляясь ее хладнокровию, затем вспомнил, что в репортерской практике насильственная смерть не такая уж редкость.
— Это Финн, — произнесла она тихим, ровным голосом, настолько ровным, что почувствовалось, с каким трудом она сдерживается. — Не сам Финн, конечно. Кто-то из его подручных. Или доброволец. Один из его фанатиков-последователей. Многие готовы выполнить любое его приказание.
— Это Финн, — произнесла она тихим, ровным голосом, настолько ровным, что почувствовалось, с каким трудом она сдерживается. — Не сам Финн, конечно. Кто-то из его подручных. Или доброволец. Один из его фанатиков-последователей. Многие готовы выполнить любое его приказание.
Она подошла и присела рядом с трупом напротив Блэйна. Рот ее был сжат в прямую, суровую линию. Лицо натянуто и жестко. И только маленький потек там, где сбежала единственная слеза.
— Что будем делать? — спросил Блэйн, — Наверное, надо вызвать полицию.
Она сделала предостерегающий жест:
— Только не полицию. Мы не должны оказаться замешанными. Финн и его банда только этого и ждут. Держу пари, в полицию уже сообщили.
— Думаешь, убийца?
— А почему нет? Звонок, неизвестный голос сообщает, что в «Равнинах», в номере десять, убит человек. Затем быстро вешается трубка.
— Чтобы подставить нас?
— Чтобы подставить того, кто был с Годфри. Они могут не знать, кто мы такие. А тот врач не мог…
— Не знаю. Наверное, мог.
— Слушай, Шеп, по тому, что произошло, я уверена: Финн в Бельмонте.
— В Бельмонте?
— Так называется городок, где мы тебя нашли.
— Буду знать.
— Что-то происходит, — сказала она. — Что-то важное. И не где-нибудь, а здесь. Здесь и Райли, и его грузовик, и…
— Что делать?
— Нельзя допустить, чтобы полиция обнаружила Годфри.
— Мы можем вытащить его через заднюю дверь и отнести в машину.
— Не исключено, что за нами следят. Тогда нам не выкрутиться.
Она в отчаянии всплеснула руками.
— Если у Финна теперь будут развязаны руки, он сможет добиться всего, что задумал. Мы не можем дать вывести себя из игры. Мы обязаны остановить его.
— Мы?
— Ты и я. Теперь тебе тянуть лямку Годфри. Тебе решать.
— Но я…
Ее глаза вдруг яростно вспыхнули:
— Ты был его другом! Он тебе все рассказал. Ты обещал быть с ним.
— Конечно, я обещал. Но я начинаю с нуля. Я ничего не знаю.
— Останови Финна, — сказала она. — Выясни, что он затеял и помешай ему. Найди сковывающий маневр…
— Ох это твое военное мышление! Сковывающие маневры и линии отступления. (Пышная дама в генеральском мундире, огромных сапогах и с гроздьями медалей на высокой груди.)
— Прекрати!
— Журналистка! Трезвомыслящая!
— Замолчи, Шеп, — сказала Гарриет, — Как я могу сейчас трезво мыслить? Я верила в Годфри Стоуна. Верила в его дело.
— Мне кажется, я тоже верю. Но все так необычно, так быстро…
— Может, нам лучше всего убежать, скрыться.
— Нет! Подожди. Если мы убежим, мы выбываем из игры, как если бы нас поймали.
— Но у нас нет выхода, Шеп.
— А вдруг есть? — задумчиво произнес он. — Здесь есть поблизости городок с названием Гамильтон?
— Есть, пара миль отсюда. Вниз по реке.
Блэйн вскочил на ноги и огляделся вокруг.
Телефон стоял на ночном столике между кроватями.
— Кому?
— Другу. Человеку, который может нам помочь. Говоришь, мили две отсюда?
— Если Гамильтон, то да. Ты не ошибаешься?
— Не ошибаюсь.
Блэйн подошел к аппарату, снял трубку и вызвал коммутатор:
— Я могу заказать Гамильтон?
— Номер в Гамильтоне, пожалуйста.
— Двести семьдесят шесть.
— Сейчас соединю.
Блэйн повернулся к Гарриет:
— На улице темнеет?
— Когда я закрывала ставни, уже темнело.
Он слышал в трубке гудки вызова.
— Темнота — это хорошо. Днем они бы не смогли.
— Не пойму, что ты задумал, — недоумевающе сказала Гарриет.
— Алло, — произнес голос в трубке.
— Попросите, пожалуйста, Аниту.
— Одну минутку, — ответил голос, — Анита, тебя. Какой-то мужчина.
Это невозможно, ошеломленно подумал Блэйн. Так просто не может быть. Наверное, ему показалось.
— Алло, — сказала Анита Эндрюс, — Кто это?
— Блэйн. Шепард Блэйн. Я ехал с человеком, у которого было ружье с серебряными зарядами.
— Да, я помню тебя.
Значит, все верно. Ему не показалось. Телепатия возможна по телефону!
— Ты сказала, я могу обратиться за помощью.
— Да, я сказала это.
— Помощь мне нужна сейчас. (Тело на полу, полицейская машина с включенной сиреной и красной мигалкой; спидометр и часы на длинных ногах, несущиеся по беговой дорожке; вывеска «Равнины», цифры на двери номера.) Клянусь, Анита, я не пытаюсь скрыть преступление. Поверь мне. Сейчас я не могу все тебе объяснить. Так надо. Полиция не должна его здесь найти.
— Мы заберем его.
— Вы доверяете мне?
— Доверяем. В ту ночь ты помог нам.
— Тогда спешите.
— Сейчас. Я только соберу еще несколько человек.
— Спасибо, Анита.
Но она уже повесила трубку.
Некоторое время он продолжал стоять, уставившись на зажатую в руке трубку, затем опустил ее на рычаг.
— Я уловила кое-что, — сказала Гарриет, — Невозможно.
— Конечно нет, — подтвердил Блэйн. — Телепатическая связь по проводу. Попробуй расскажи кому-нибудь!
Он поглядел на распростертое на полу тело.
— Так вот что он имел в виду, говоря о «возможностях, которые „Фишхуку“ и не снились».
Гарриет промолчала.
— Хотел бы я знать, что они еще умеют, — пробормотал Блэйн.
— Она сказала, что придут за Годфри. Каким образом? Когда?
В ее голосе звучали истерические нотки.
— Они прилетят, — пояснил Блэйн, — Это левитаторы.
Ведьмы.
И он горько рассмеялся.
— Но ты…
— Откуда я их знаю? Они напали на нас как-то ночью. Просто дурачились. У Райли был дробовик…
— Райли!
— Тот, что лежал в моей палате в больнице. Он умер. Разбился в катастрофе.
— Но как ты оказался с Райли, Шеп?
— Я попросил его подвезти меня. А он боялся ехать по ночам в одиночку. Мы вместе латали его развалину-фургон…
Они пристально и озадаченно смотрели друг на друга.
— Постой. Что ты сказала в больнице? Что вы его…
— Искали. Его нанял Годфри, он задерживался, и…
— Но…
— Что такое, Шеп?
— Я разговаривал с ним за минуту до его смерти. Он пытался что-то передать, но не смог. Но передать это «что-то» он просил Финну. Тогда я впервые и услышал о Финне.
— Все пошло не так, как надо, — с отчаянием произнесла Гарриет. — Абсолютно все. Райли вез звездную машину. Годфри каким-то образом добыл ее, и надо было доставить машину в Пьер. И он нанял Райли…
— «Левая» звездная машина! — потрясенно воскликнул Блэйн. — А ты знаешь, что в каждой стране мира есть закон, запрещающий владение ими? Их разрешается иметь только «Фишхуку».
— Все это Годфри было известно. Но машина была ему необходима. Он пытался собрать ее, но безуспешно. У него не было чертежей.
— Еще бы, откуда им взяться!
— Что с тобой, Шеп?
— Не знаю. Наверное, все нормально. Просто растерян немного. Как я незаметно оказался втянутым…
— Ты в любой момент можешь бежать.
— Нет, Гарриет. Сколько можно бегать? Мне бежать некуда.
— Ты бы мог поступить на работу в какую-нибудь фирму. Тебя с удовольствием взяли бы и хорошо платили бы за информацию о «Фишхуке».
— Это не для меня. И потом, я же дал слово. Я обещал Годфри помощь. К тому же меня не устраивает, чтобы меня хватали и тащили вешать за то, что я «парапсих». Меня не устраивает многое из того, что я видел по пути и…
— Ты озлоблен, — сказала Гарриет, — И ты имеешь на это право.
— А ты?
— Я не озлоблена. Я просто напугана. До мозга костей.
— Ты, журналистка со стальными нервами, напугана…
Он повернулся к ней, и в памяти всплыла слепая старушка торгующая розами. В тот вечер впервые маска упала с лица Гарриет Квимби. Сегодня маска упала во второй раз.
Ее лицо больше не скрывало, что и бесстрашная журналистка временами бывает просто испуганной женщиной.
— Все будет хорошо, — успокаивающе прошептал он, — Все будет хорошо.
Вдалеке послышался голос сирены, похожий на вой ветра в прериях. Гарриет резко отодвинулась от него.
— Они едут, Шеп!
— К задней двери, быстро! — приказал Блэйн. — Беги к реке. Спрячемся в оврагах.
Он подскочил к двери и взялся за засов. В это время в дверь легонько постучали несколько раз.
Блэйн откинул засов, распахнул дверь — и в потоке света, льющемся из комнаты, возникла Анита Эндрюс, а за ней стояли ее юные приятели.
— Как раз вовремя, — приветствовал их Блэйн.
— Где тело?
— Вот оно.
Они вбежали в комнату. Сирена приближалась.
— Он был нашим другом, — нетвердо сказала Гарриет, — Это так ужасно…
— Не беспокойтесь, мисс, — заверила ее Анита. — Мы похороним его как положено.
Сирена выла уже совсем близко, наполняя комнату ровным гулом.
— Быстро, — скомандовала Анита, — летим низко, чтобы на фоне неба не было видно силуэтов!