– Не стоит... И без того мое появление здесь привлекло чьё-то ненужное внимание... Здесь не Турция, не Кипр и не Канары, где беседующие по-русски люди – самое заурядное зрелище.
Валевски не стал настаивать. И вернулся к теме разговора.
– Гартинг... – повторил он задумчиво. – О, в свое время Гартинг был фигурой! Я даже собирал на него небольшое досье... Потом, правда, бросил – совершенно невозможно определить, что в его биографии правда, а что – вранье. По сути у него имелось несколько биографий, и в некоторых моментах они расходились кардинально. Вплоть до имен, ведь фон Гартинг – не настоящее его имя. И даже не самое первое. Вы знаете, сколько имен у него было? Авраам Мойшевич Геккельман, он же Абрам Ландезен, он же господин Арнольд... Достоверно известно, что в момент убийства императора Александра Второго Абрам Геккельман учился в Санкт-Петербургском Горном институте и арестовывался по подозрению в причастности к заговору «Народной Воли». Выпущен за недостатком улик, продолжил обучение в Дерптском университете... Затем следы его теряются – по некоторым сведениям, выехал за границу. И вот около 1902 года он всплывает в Берлине – уже как Аркадий Михайлович фон Гартинг, коллежский советник и сотрудник российского департамента полиции, начальник секретного отдела по борьбе с терроризмом и политической контрабандой.
– Что, он прямо так и представлялся? – Лесник не смог сдержать улыбки.
– Конечно же, нет. Так он был конфиденциально представлен германской полиции, с ведома которой находился в стране. Обратите внимание на интересную специализацию – борьба с терроризмом и контрабандой. Политической контрабандой, не уголовной, – оружие, взрывчатка, нелегальная литература... Но вернемся к биографии нашего героя. Летом 1904 года, когда готовилась отправка на восток Второй Тихоокеанской эскадры, до русского морского ведомства начали доходить слухи о том, что англичане и японцы готовятся всячески препятствовать ее движению – вплоть до организации прямых диверсий. Так оно было, или нет, – нам теперь не разобрать. Но Главный морской штаб проявил большую озабоченность и обратился за помощью в обеспечении безопасности на пути следования эскадры сразу к двум министерствам – как иностранных, так и внутренних дел. МИД сразу же от этой работы открестился, – послы в Дании, Швеции и Германии заявили, что агентурную работу организовывать не будут. Нелидов, русский посол во Франции, прямо посоветовал обратиться в департамент политической полиции.
– И что же полиция? – подался вперед Лесник.
– Лопухин, начальник департамента полиции, связался с Рачковским, который тогда занимался политическим сыском в Париже. И Рачковский, человек умный и компетентный, порекомендовал для помощи морякам своего берлинского коллегу Гартинга. Далее события разворачивались очень быстро. В начале июля Гартинг прибыл в Копенгаген, где поселился в отеле «Феникс» и развил бурную деятельность. Он неофициальным образом снесся c некими представителями датских властей – в первую очередь, из маячной, лоцманской и таможенной службы, сумел организовать целую сеть постов наблюдения, доставлявших ему информацию обо всех подозрительных судах, появляющихся в Каттегате и Скагерраке. Но самое главное – Гартинг организовал флотилию из рыбачьих судов, которая патрулировала в море между Ютландским полуостровом и южной Норвегией, и должна была сообщать обо всех подозрительных судах, появляющихся в море.
– И кого-нибудь она обнаружила? – спросил Лесник с изрядной долей скепсиса в голосе.
– Представьте себе, да. В один из дней сентября зафрахтованная Гартингом шхуна «Эллен» видела в море два корабля, похожие на миноносцы. Отметим, это было днем, хотя и туманным, а профессиональные моряки из экипажа шхуны вряд ли бы могли спутать очень характерный силуэт тогдашнего миноносца с каким-нибудь другим судном. Вы представляете себе миноносец того времени? Длинный узкий корпус с острым носом, черепахообразная палуба – она тогда называлась «карапасом», короткая мачта и очень низкие, заливаемые водой надстройки.
– А это не мог быть миноносец какой-нибудь из соседних стран – Норвегии, Швеции, самой Дании в конце концов?
– Нет. Гартинг работал очень тщательно. Он подготовил сводку, из которой следовало, что все датские миноносцы в тот день находились либо в портах, либо далеко на севере, шведские же не проходили через проливы...
– А норвежские?
– Хе-хе. К вашему сведению, молодой человек, в 1904 году еще не было такой страны – Норвегия. Она получила независимость от Швеции только год спустя. А выходы из Осло-фьорда или Бергена тоже контролировались людьми Гартинга.
– Англия, Германия? Франция, в конце концов...
– Вы опять забываете, что это было начало двадцатого века. Предельная дальность тогдашнего эскадренного миноносца – тысяча с небольшим миль. Дойти до северного побережья Дании и вернуться обратно самый лучший английский либо германский миноносец мог лишь с промежуточной бункеровкой в самой Дании – а это не могло укрыться от агентов Гартинга. Конечно, отбункероваться можно было и в море, с заранее подготовленного парохода, – но такая операция сама по себе может считаться крайне подозрительной.
Поначалу Гартинг решил, что японцы купили у шведов какой-то старый миноносец – все новые или строящиеся были на виду. Он донес об этом в Санкт-Петербург – и получил приказание усилить контроль за выходом из проливов. Но таинственные миноносцы канули неизвестно куда: никто их больше не видел, в ближайших портах агенты Гартинга тоже не смогли собрать никаких сведений – корабли будто растворились в тумане. Ну, а дальнейшую историю вы знаете – Гулльский инцидент, неизвестные миноносцы, атаковавшие русскую эскадру в районе Доггер-банки, ответная стрельба, гибель нескольких рыбачьих суденышек и грандиозный международный скандал.
– Да, это известная история... – Лесник поднялся с кресла, разминая плечи. – Но, насколько я помню, никаких свидетельств о явлении таинственных миноносцев предъявить не удалось.
– Почему же? Не-ет, все было гораздо интереснее. Вам не кажется, что скандал закончился слишком быстро и слишком мирно? Россия всего лишь выплатила шестьдесят пять тысяч фунтов стерлингов семьям погибших и пострадавших. А ведь поначалу англичане требовали задержания и интернирования всей эскадры Рожественского. Адмирал Бересфорд даже запрашивал Адмиралтейство – потопить русских или доставить под конвоем в Портсмут? И вдруг все заканчивается пшиком: заседавшая в Париже международная следственная комиссия заявляет, что никаких миноносцев на месте трагедии не было – но тем не менее выносит вердикт о невиновности русского командования. Не кажется ли вам странным такой поворот дела?
– Что, агентов Гартинга все же допросили?
– В том-то и дело, что нет! Представитель России в суде адмирал Дубасов предъявил следственной комиссии их показания, но комиссия пожелала допросить свидетелей лично. Их доставили в Париж, однако на заседании комиссии эти люди так и не появились. Подозреваю, что они все-таки беседовали с членами комиссии в неофициальной обстановке – но когда и о чем, выяснить уже невозможно. Кстати, интересна дальнейшая судьба нашего героя. В ноябре дежурство в Проливах было свернуто, и фон Гартинг вернулся в Берлин к своим основным обязанностям. Вскоре он был произведен в статские советники, награжден орденом и сменил Рачковского на посту начальника всей русской тайной полиции за границей. Соответственно новой должности он перебрался в Париж – и вот тут-то новоиспеченного генерала настигли серьезные неприятности... Некто Бурцев – эсер-журналист, мнивший себя «охотником за провокаторами» – слил во французскую прессу информацию: дескать, Аркадий Михайлович Гартинг на самом деле является Абрамом Ландезеном, главарем русских бомбистов, готовивших покушение на Александра Третьего и арестованных в Париже в мае 1890 года, – причем главарем-провокатором, выдавшим всю организацию. Разразился громкий скандал, Гартинг вынужден был срочно вернуться в Россию. А затем свободная пресса припомнила ему и «миноносцы-призраки» – разворовал, мол, все выделенные средства и пугал правительство высосанными из пальца страшилками... Байку эту радостно подхватили советские историки – и она жива до сих пор. Карьере Аркадия Михайловича обвинения и инсинуации не помешали – был произведен в тайные советники – но за границу он больше не выезжал, по крайней мере, под этим именем. Служил в департаменте полиции, был начальником отделения, по некоторым данным – тесно контактировал с Инквизицией – с церковной, с Десятым присутствием Синода. Бесследно исчез после Февральской революции. Вот и все, что я могу про него сказать.
«Все это, конечно, интересно, – подумал Лесник, – но никакого отношения к делу не имеет... Загадочные «миноносцы-призраки», Гартинг, – неважно, был ли он авантюристом и провокатором, или патриотом Империи. Какая тут связь с Юханом Азиди? Ни малейшей».
«Все это, конечно, интересно, – подумал Лесник, – но никакого отношения к делу не имеет... Загадочные «миноносцы-призраки», Гартинг, – неважно, был ли он авантюристом и провокатором, или патриотом Империи. Какая тут связь с Юханом Азиди? Ни малейшей».
– У меня есть к вам просьба, господин Валевски. Даже две.
– Рад буду помочь.
– Постарайтесь все-таки разузнать через ваших знакомых рыбаков всё, что можно – о Юхане Азиди и о его бизнесе. Как я понимаю, у вас громадный опыт в распутывании исторических неясностей, шероховатостей... Полагаю, что он вполне применим и к современной жизни. Если что-то покажется вам неправильным, не стыкующимся с имиджем заурядного бизнесмена – немедленно свяжитесь со мной.
– Сделаю все, что смогу. Но вы упомянули две просьбы...
– Вторая проще. Есть ли при здешнем порте какое-либо заведение, где собираются вернувшиеся из моря рыбаки? Причем мне хотелось бы явиться туда, заручившись вашей рекомендацией, чтобы не выглядеть чужаком, при котором все держат рот на замке.
– Есть, пожалуй, подходящее для ваших целей местечко... Хозяин изображает просоленного под всеми широтами морского волка, хотя в море бывал лишь туристом. Только, Бога ради, не скажите ему это – на всю жизнь обидится.
3.
– Пожалуйста, не делай изумленное лицо, – попросила Диана. – И не вздумай травить идиотские анекдоты о блондинках!
Имидж она поменяла кардинально: цвет и длина волос, одежда, походка и жесты, – всё другое. Пожалуй, теперь соглядатаи из «форда-седана» не сумеют опознать пассажирку задрипанного «фиата»...
Хотя их, соглядатаев, не видно и не слышно. По крайней мере, Лесник, отправляясь на встречу с Валевски, на предмет слежки проверился весьма тщательно, но ничего подозрительного не заметил. Конечно, эшелонированную и оснащенную самой современной техникой «наружку» – окажись вдруг такая в Эсбьерге – засечь практически невозможно. Но в таких случаях Лесник привык полагаться на свое редко подводившее чутьё, а оно докладывало: всё чисто...
– В библиотеке управилась быстрее, чем планировала, – объяснила Диана, поняв, что анекдоты про блондинок не прозвучат. – Компьютеризация библиотечного дела добралась и сюда, не пришлось рыться в пыльных подшивках, выискивая упоминания об Азиди. Запустила поиск – и, пожалуйста, результаты на экране. Нажала клавишу – и тут же всё переведено на английский. В общем, нашлось время немного заняться собой.
Похоже, она ожидала комплиментов своей новой внешности. Но Лесник спросил о главном:
– Отыскала что-нибудь интересное?
– Почти ничего... В колонках здешней, с позволения сказать, светской хроники за последние несколько лет регулярно появлялись упоминания о чете Азиди, присутствующей на тех или мероприятиях. Но в последние полгода он отчего-то прекратил выезжать в свет и принимать гостей, живет очень уединенно.
– Не иначе как просветление на него снизошло, – буркнул Лесник. – Ударился в религию предков по отцовской линии. Фру Азиди в чадре в эти полгода кому-нибудь на глаза попадалась?
Диана шутку никак не оценила, сухо продолжив излагать добытую информацию:
– В разделе «Происшествия» – два или три случая аварий его судов: ничего серьезного, траулеры не тонули, люди не гибли... Но один факт, достаточно свежий, тебя наверняка заинтересует. Тебя ведь ничего, кроме нашего арабо-датчанина, не интересует.
И она демонстративно замолчала.
– Тебе очень к лицу светлый цвет волос, – вздохнул Лесник. – И этот брючный костюм... И вообще ты стала похожа на принцессу Диану...
– Ну наконец-то... Ладно, слушай: не далее как месяц назад у Юхана Азиди дела пошли неожиданно хорошо – увеличил свою флотилию маломерных судов чуть ли не втрое. Было пять траулеров – стало четырнадцать. И это при том, что рыбный бизнес здесь фактически умирает. Что скажешь?
Ну что тут сказать... Четырнадцать плавсредств. Надо понимать, четырнадцать непонятных приборов из контейнера – для них...
– Значит, Азиди не посредник, – медленно сказал Лесник. – Настоящий получатель, – по крайней мере, технической части груза. И груз этот может оказаться вовсе не по нашему профилю... Представь: друзья-мусульмане в России умыкнули для Юхана какое-либо ноу-хау, конверсионную разработку, пригодную для коммерческого использования... Например, аппаратуру, способную обнаруживать как подводных диверсантов, так и рыбьи косяки в Северном море...
– Сам-то в такое веришь?
Лесник не верил.
4.
Длившееся почти двое суток посменное наблюдение за двухэтажным особняком Юхана Азиди позволило установить один-единственный факт: арабо-датский судовладелец – человек весьма скрытный. Что, конечно же, криминалом не являлось, но на определенные размышления наводило.
Из дома господин Азиди выходить не желал категорически, равно как и принимать у себя посетителей. Три попытки лично встретиться с ним якобы по вопросам бизнеса тоже успеха не имели – весьма крупные и заманчивые коммерческие предложения, рассмотрением коих, по мнению Лесника, должен был заниматься сам глава фирмы, немедленно переадресовывались вице-директору.
Ну и как в таких условиях выйти на дистанцию, необходимую для допроса с применением активной суггестии?
Единственный выход – заявиться в дом абсолютно незваными гостями и привести телохранителей и охранные системы в состояние, не позволяющее помешать вдумчивой беседе с хозяином.
Похожий план действий Лесник предложил в отправленном Юзефу рапорте. Но обер-инквизитор в ответном послании категорически запретил подобную самодеятельность.
Случись такое в старое доброе время, когда Лесник работал в одиночку, – он бы, пожалуй, рискнул нарушить запрет. Победителей не судят... Но Диана куда более дисциплинированно относилась к директивам начальства. Не зря, ох не зря обер-инквизитор определил ее в постоянные напарницы излишне своевольному подчиненному...
Придется подбираться к господину Юхану медленно, осторожно, сужающимися кругами, – словно акулы к качающейся на волнах жертве кораблекрушения. Вот только бы не оказались у этой «жертвы» зубки подлиннее, чем у морских хищниц.
5.
От кого – в незнакомом городе и незнакомой стране – можно узнать подробности из жизни весьма скрытного владельца и по совместительству директора небольшого рыбодобывающего предприятия? Подробности, не освещаемые газетной хроникой? От его подчиненных, разумеется.
Когда подчиненные охотнее всего перемывают косточки начальству? Естественно, в процессе совместного потребления горячительных напитков.
Где оное потребление чаще всего имеет место? В ближайших от места работы или службы питейных заведениях.
Таков закон жизни, и не важно, происходит ли дело в России или на загнивающем Западе, много десятилетий формировавшем принципы корпоративной этики...
Подобными рассуждениями руководствовался Лесник, направившись в расположенную в непосредственной близости от Эсбьергского рыбного порта забегаловку. Впрочем, выглядело заведение, именовавшееся «У Старого Боцмана», вполне прилично.
Над стойкой возвышался рыжебородый мужчина – и его роскошная борода отчего-то показалась Леснику приклеенной.
– Да, я и есть старый боцман, – подтвердил мужчина и демонстративно поправил висящую на груди латунную боцманскую дудку. – А вам нужен кто-то еще?
– Нет, Теодор Валевски направил меня именно к вам.
– Старина Тео? – оживился боцман с дудкой. – Давненько не видал его... И как он поживает? Все ищет свои призраки?
– Превосходно поживает! – улыбнулся Лесник. – Дай Бог всем нам так поживать в его годы... И призраки ищет, как же без этого?
– Да, вот и я всегда говорил своей жене Яне: если человек чем-то так увлечен, то это навсегда, до могилы...
Коли уж речь зашла о жене, решил Лесник, – некое взаимопонимание достигнуто. (Интересно, какая она, Яна Боцман? Небось, этакая белокурая валькирия, настоящая боевая подруга викинга...) И сказал:
– Валевски говорил, что именно в вашем заведении я могу узнать кое-какие подробности об одном человеке. О Юхане Азиди.
Бармен пожал плечами.
– Что-то все подряд стали интересоваться этим красавчиком...
– Меня кто-то опередил? – Лесник постарался изобразить тревогу на лице. – У нас с компанией господина Азиди назревает крупная коммерческая сделка, и конкуренты совсем нежелательны. Не припомните, кто именно занимался расспросами?
– Визитку он мне не вручал, – вновь пожал плечами бармен. – И приветов от Валевски, кстати, не передавал... Поэтому я сказал ему чистую правду: Юхан Азиди у меня не выпивает, так что и говорить не о чем. А кто такой, откуда, – понятия не имею. По-датски говорит, но нездешний, судя по выговору – немец.
– А-а-а, вот оно что... – понимающе протянул Лесник, ровным счетом ничего не понявший. И кивнул – дескать, они самые, конкуренты проклятые...