Еще думалось о многом, например, о том, почему я так спокойно реагирую на свое попаданчество. Видимо мне тут комфортно психологически, немудреный быт, молодое тело, тяжелая однако безусловно нужная работа, нечто, что называется у нас "ментальность" народа. Конечно нет того комфорта, к которому привык, но этого почти не ощущается. Есть некое единение с окружающим и с самим собой. Даже скорая свадьба воспринимается как само собой разумеющееся событие.
Думалось так же о планах на будущее, сено заготовлено, надо подготовить к зимовке дом и строения с животными, подновить зернохранилище, наделать пугал на ярмарку, ибо больше нечего, а деньги явно потребуются, хотя на соль должен быть спрос, однако ее еще довести надо. Скоро жатва, после свадьба, в общем, дел много, времени мало.
Так за размышлениями не заметил, как мы с парнями загрузили еще полтора воза. Поскольку до темноты оставалось около двух часов, решили скоро собрать лагерь и перебраться к каменным россыпям. Оставив колья на месте, все равно вскоре возвращаться, уже под светом первых звезд ставили лагерь на новом месте.
Вторая ночь вдали от дома прошла намного веселее первой. Не смотря на ломоту в мышцах и жуткую усталость, посреди ночи пришлось подниматься с теплого местечка и вместе со всеми отражать нападение стаи мелких ящерок с очень большими зубками. Один из отроков, не углядел опасность подбирающуюся сзади и расстался с частью седалища, что в будущем принесло ему много "добрых" слов и шуток, еще двое заработали первые по-настоящему боевые шрамы на других частях тел. К утру досталось и мне, усталый и не выспавшийся, промахавший всю ночь кайлом больше отпугивая ящериц от себя, сколько воюя с ними, хотя парочку и прибил, не усмотрел за флангом. Когда ящерица подскочила совсем близко, только и успел развернуться лицом к опасности, в него она и впилась, правда, уцепившись лишь одним клыком. Моментально один из отроков насадил тварь на рогатину и оторвал ее от меня. Благодарение Богам, что клык острый и тонкий как шило отломился и остался в ранке, а не вырвал кусок щеки.
Не выспавшиеся, слегка покусанные, уставшие как загнанные лошади, тем не менее, мы нашли в себе силы наполнить половину воза камней, и несколько мешков с известью, собрать лагерь и отправиться в обратный путь. Вот она зеленая травка, молодые березки, вот ельник пошел, чувствуешь себя возвращающимся с того света. Вот он родной покосившийся домик, как же я соскучился.
Следующий выход назначили через два дня. Я зашел к Ладе, попросив ту пошить мне на сапоги что-то вроде бахил. Она же увидев мою слегка покусанную физиономию охнула, усадила на заваленку и принялась обрабатывать ранку, ворча при этом, что у коновалов боярских можно навеки кривым остаться. А я сидел и нежился под её заботливыми руками, удивляясь самому себе.
Толстые чехлы с двумя деревянными плетеными вставками в районе щиколотки и набитые в районе стопы собачей шерстью, только не пухом, а остевой жесткой, мы с Ладой успели сделать как раз к отъезду.
Во второй поход отправилось уже шестнадцать молодцев из двунадесять отроков оставили покусанных отлеживаться, а остальных Сафрон выгреб под чистую. Мне пожилой наставник молодежи выбил разрешение на рогатину, потому как кайлом отмахиваться от чуди не сподручно. После, показал несколько движений, заставил повторить, что-то проворчал себе в бороду и махнул рукой, пользуйся.
В этот раз шли только за солью, на возы отроки набрали приличное количество столбиков, и еще каких-то мешков.
Видимо потому, что шли по проторенному пути, нападений в дороге почти не было. По приходу молодежь споро поставила малый частокол вокруг выработки и начала строить непонятную мне конструкцию на небольшом взгорке метрах в пятидесяти от лагеря. Не то, что бы было не интересно, но работая кайлом на соляном отвале при трех помощниках особо не поспрашиваешь, некогда. Посему отложив разговоры на вечер, помня о предстоящей веселой ночке, в надежде покинуть выработку на завтрашний день, мы молча кололи, таскали, укладывали, стараясь беречь дыхание.
Вечером то же было не до разговоров. Руки-ноги не поднимались, спать хотелось просто зверски, да ещё чудь полезла. Благодаря частоколу отбиваться удавалось без особых потерь, однако поспать они нам не дали. Квелые, после бессонной ночи мы встретили новое утро. Позавтракав, мы сели друг друга разминать. Одеревенелые мышцы никак не хотели работать, однако, сила воли плюс пинки и подзатыльники Сафрона сделали свое дело, и с кряхтеньем молодежь расползлась по работам. Часть народа пошли стаскивать и освежевать тушки набитой чуди, мы вчетвером занялись солью, остальные охраняли, свежевателей и лагерь.
Когда начали нагружать последний воз, уже никто нормально двигаться не мог, да и погода начала портится. Когда набралась половина, Сафрон скомандовал сбор, и потратив около получаса на сборы, бросив деревянную оснастку лагеря, мы пошли в сторону дома. Часа через полтора, из громозких, сверкающих и гремящих туч, хлынул водопад. Дорога моментально стала непроезжей, упираясь из последних сил мы пытались выталкивать возы, но только мой недогруженный хоть как-то двигался. Сафрон поле ста метров мучений, приказал ополовинить перегруженные возы, и ссыпать соль на ткань одной из палаток. Другой же палаткой соль накрыли сверху от размывания. Площади полотна на всю соль не хватило, но на это махнули рукой и двинулись потихоньку далее.
От оставленного добра успели отойти метров на шестьсот, как нас нагнала стая зеленей, ящеры размером с крупного пса молча выскочили из льющихся с неба струй и бросились к последней повозке, рядом с которой шли трое замыкающих. Двоих повалили мгновенно, однако вцепившись в толстую одежду, чудь завязли зубами. Парни, которых с четырех-пяти лет учили сражаться как раз с такой напастью не растерялись, и ухватив нападающих за пасти не давали тем перехватиться. Видимо челюсти у этих ящеров по строению похожи на крокодильи, у тех тоже очень слабо развиты мышцы работающие на размыкание, поэтому парней не порвали, а там на крик успели подбежать остальные и убить удерживаемых. Тем временем третий из защитников отмахивался от все прибывающих зеленей. Пока остальные бежали, он не давал прорваться к своим обездвиженным товарищам всей стае. Подмога прибыла в последний момент, когда защитника уже повалили, и даже успели откусить мочку уха, однако ящериц отогнали и теперь те пытались прорвать оборону.
Пока все молодые вояки в купе с наставником отражали нападение с тыла, часть противника обошла их, и напала на мою повозку, где я ожидал окончания конфликта, посматривая по сторонам. Только по тому и заметил крадущихся зеленей. Вопроса "что делать?" не стояло. Схватив выданное копье, как умел я стал им отмахиваться. Чудь не особо лезли на рожон, ибо я как вентилятор махал острием у них перед носом. Естественно сил у меня надолго не хватило и дождавшись момента когда копье замедлится и опуститься они пошли в атаку. Одного удалось подловить в начале прыжка и удачно насадить на копье, второй кинулся и впился зубами в защищенную щиколотку, третий же прыгнув на грудь, завалил меня на спину, еле успел поймать его за пасть и удержать в ладони от горла. Остальные четыре особи, принялись атаковать коня, на что тот мог только отмахиваться передними копытами и ржать во весь голос. Видимо его глас и призвал долгожданную помощь.
Пока часть новиков прибежала с противоположного конца обоза, ящер державший меня за ногу, начал изо всех сил рывками тянуть. Я же в свою очередь не отпускал пасть второго. Так мы и тащились втроем по липкой жиже, не в силах отпустить друг друга. В какой-то момент бахил слетел с ноги, и я уже было попрощался с жизнью, как прибежали спасители и закололи этих тварей.
Подобрав выплюнутый ящером бахил и брошенное копье с нанизанным трофеем, я похромал помогать остальным воякам. С остальной стаей так же управились, уйти удалось всего паре особей. Так, что перевязав пострадавших, мы вновь тронулись в путь.
Часа через полтора дождь стих, а окрестности изменились на родные. Новики расслабились, да и Сафрон довольно разглаживал усы. Еще бы, столкнулись с таким противником, и он никого не потерял. Не считать же потерями несколько укусов, половинку уха и фалангу пальца. Только хвастать будут.
Уже показалась езженая дорога, как из кустов выскочил ящер размерами в пять, а то и шесть раз больше тех из стаи. Не менее быстрый, он налетел как ураган, моментально перекусив одного из мальчишек пополам. К чести остальных можно сказать, что они не растерялись, а выстроили перед тварью частокол копий. Я тоже схватил свое оружие, но метнулся не в общий строй, а прокрался за возками. Не знаю, чем я думал, но явно не головой. Было видно, что весь жиденький строй мальчишек вмести с опытным дядькой твари на один укус, и он всего лишь примеряется, с кого начать. Толстая шкура, уже выдержала несколько прямых ударов, мальчишкам просто не хватает силы.
Голова работала как компьютер. - Если нет силы своей, значит надо использовать силу знания физики. Стараясь не привлекать внимание этого недодинозавра, я плавно забрался на повозку. Выждав время, дождался пока он отвлечется и прыгнув с повозки вонзил рогатину ему в ногу. Мой приличный вес, разгон и сила притяжения сделали свое дело, копье вошло как по маслу. Острие попало хорошо, прямо в сухожилия, лишив тварь подвижности. Дальнейшего я не видел, поскольку враг резким движением челюстей перекусил древко и мотнув головой закинул его подальше, вместе со мной, намертво уцепившимся в рогатину.
Удар оземь, выбил воздух из легких. Пока я вновь начал дышать прошло секунд сорок. Когда же вернулся к месту битвы, ящер уже бился в последних конвульсиях, а рядом с ним поломанными куклами лежало еще четыре тела, в одном из которых я опознал и Сафрона.
Растерянные мальчишки, еще полчаса назад старавшиеся походить на настоящих воинов, стояли вокруг мертвого наставника в глубоком шоке. Видимо он казался им вечным и бессмертным, а тут такое. Видя, что они еще не скоро придут в себя, щедро раздавая пинки и затрещины, я заставил их заниматься делом. Перевязали друг друга, мне распороло веткой бок, слава богам не глубоко, однако царапина начиналась на правой лопатке и заканчивалась прямо возле инструмента размножения. Поскольку рубаха пришла в полную негодность, я отдал ее на бинты, благо дорога не далекая, вечер, можно доехать и с обнаженным торсом, заодно и кровь подсохнет.
Ввосьмером мы уложили на одну повозку мертвого ящера, на вторую раненых, на третью погибших соратников. Когда входили в деревню, было уже темно, у околицы никого. Редкое перелаивание собак, на улице почти нет людей. Тут заголосила одна из проходящих женщин, на ее крик выскочили еще несколько. Повозку с тяжелоранеными разобрали в один миг, дали напиться воды, а выскочившая Лада моментально справила мне рубаху, судя по размеру шитую на отца. Мужи, похватав дреколье после новости о близком присутствии чуди, ринулись присматривать за околицей. А мы побрели к боярской усадьбе, на ответ, да за помощью.
Вышел к нам сам боярин, внимательно выслушав, отправил нас по домам, то есть мальчишек в детинец на обработку мелких ран коновалом, а меня домой. Не удивившись, понимая, что сейчас воям не до меня, я забрал повозку и двинулся обратно в деревню. Не успел я дойти до дома, как тут же прискакал боярский коновал, и упрекнув, что не зашел к нему заставил снять рубаху, и обмыв царапину в нескольких местах зашил суровой ниткой разошедшуюся кожу. Оказывается, когда я ушел, отроки возмутились и кинулись "править кривь", рассказывая про мое "геройство" возмущались, что мне не оказали даже самой простой лекарской помощи.
Прода от 31.12.14
Глава 3
Утро началось тяжело. Все тело болело нещадно, царапина пульсировала болью, голова ощущалась чугунной наковальней на кисельных плечах с ивовой шеей. Надо вставать, корову с овцами на пастбище, остальную животину покормить, попоить. Надо разгрузить повозку оставленную с вечера. К барину сходить надобно, да решить, что с солью оставленной на дороге делать.
Кряхтя и пошатываясь как старик, я встал с топчана, немного размял затекшие мышцы, вышел во двор, привязал собаку, добрел до загонов с живностью, повыгоняв всех подряд на двор. Отделив от получившейся кучи малы стадную часть выгнал ее на улице, где дожидаясь стояли дед с внуком. Уважительно глянув на выступившую по рубахе сукровицу, пастухи молча забрали скотину, и скрылись в сопровождении двух воев. Оно и правильно наверное, не будет скотины голодать будем. Пока не повыведут близкую напасть, пастушье дело будет опасным.
Соль сложил в сарае вместе с предыдущей партией. Выйдя на задворки, растреножил стоявшего там коня, запряг возок и поехал на нем к усадьбе. По дороге встретил одного из отроков, что вчера были со мной.
- Онисим! Поздорову тебе. А я бегу тебя покличить, Степан Тихомиров сын отправил.
- И тебе здравия Горияр, прыгай на колку*, что ноги трудить. А что Степан Тихомирович хочет-то не поведал?
- Нет, мыслю я, поспрашать хочет о вечере вчерашнем. Нас каждого спытывали, что видели, слышали, чуяли, не бегал ли кто от боя, да и много чего.
- Ну да ладно, что будет дальше, увидим дальше, - улыбнулся я.
Горияр сдвинул на лоб старый подшлемник и почесал затылок.
- Эко ты сказал, прямо как Велир, когда о Богах рекёт.
Тут уже настал мой черед затылок чесать. А что я сказал то?
Так мы и ехали дальше молча, думая каждый о своем.
* Коло - повозка, телег(а)(монг.), колесо (колка - уменьшительно-ласкательное). - прим. авт.
На барском подворье было людно. Все тот же молчаливый закуп встретил нас, и приглашающе махнув рукой, повел за собой. В прочем далеко идти не пришлось, меня поставили справа от крыльца, седьмым по счету, а Горияра отогнали чуть дальше к остальным отрокам.
Видимо ждали только нас, так как почти сразу с крыльца сошли вместе барин с боярином. Остановившись перед первым из стоящих в шеренге, барин что-то тихо сказал и протянул полотняный мешочек. Человек взял, отступил на два шага назад, поклонился, после чего развернулся и неспешно пошел на выход с подворья. То же происходило и с остальными, лишь на одном барин порывисто обнял человека, сказал пару слов на ухо, а потом по старой схеме. И вот очередь дошла до меня.
Вперед барина вышел боярин. Поклонившись мне, не в пояс конечно, но довольно таки глубоко, произнес речь, которую, наверное, было слышно километра на два, по крайней мере, у меня уши заложило.
- Благодарствует дружина тебе оратай* Онисим, что спас отроков наших живота не жалея. За то тебе поклон от дружины всея. Прими от нас тако же алафу**, ибо затие*** живота должно отдарено быти, дабы не Моране поклониться, но во прави остаться.
По знаку воеводы чинно подошел воин со скруткой холстины в одной руке и копьем во второй. Поклонившись мне чуть ниже, чем воевода ранее, он протянул сначала скрутку, потом и копье, точную копию того, что было со мной в походе. Улыбнувшись в усы, воин отошел в сторону, а боярин, прочистив глотку, продолжил свою речь.
- Да бы никшнули те, что невместят оратаю добрую рогатину, порядила дружина моя прозвать тебя полукъметом. Мы бы и воем, и братом позвали, кабы не последний в роде был, а так не по прави сие будет. Носи дары наши, дабы боронить живот свой и родичей твоих и пусть не едина чудь обмоет их своей юхью****.
* Оратай - пахарь
** Алафа - награда (еще ранее олафа, отсюда скандинавское имя Олаф - награжденный, подразумевается талантом, силой или богами)
*** Зати(е) - спасение
**** Юхъ - кровь
Воевода отступил, следом же подошел барин и уже не так зычно, лишь бы двор слышал, произнес свою речь.
- Мастер Онисим, прими и от меня алафу за дело ратное, да дело важное. Дарствую тебе свободу от барщины на пять лет с сего дня, тако же прими награду малую серебром.
Барин протянул такой же холщевый мешочек, как и другим и двинулся далее. Я же по примеру предыдущих награжденных двинулся в сторону выхода, задержавшись, правда, посмотреть на награждение новиков. Тех назвали воями, выдали по личному оружию, да присоединили к отряду сотника прозванного Зурогом. Символично, что пройдя "крещение" боем их перекинули к сотнику, который носил прозвище того самого зверя которого мы победили.
Дождавшись окончания действа, выловил управляющего по вопросу соли. Тот сказал, что соль уже привезли, и моей доли там двадцать три пуда. Однако поскольку мне самому столько соли не нужно, он предлагает от имени барина выкупить ее у меня по цене "о три пятых" от цены торга в городе, причем часть деньгами, а часть бартером. Задумался. Ежели смотреть на выгоду, лучше конечно самому отвезти на ярмарку. С другой стороны, соль штука дорогая, подорожные сборы заплатить, вот и нету одной десятой, да мытарю налог с продаж пятую часть, вот и прибытка то получается немного, опять же могут быть "неожиданности" в дороге. Это мне сам тиун пояснил. Конечно, исходя из опыта нашего мира, в таких пояснениях и кроется некоторый обман, что бы навариться на лохе, но по ощущениям не в данном случае. Степан Тихомирович деловой муж, он и хозяйству прибыток сыскивает, но и не в ущерб прави. Тут правь значит гораздо больше, чем в нашем мире. Здесь она цельное понятие, у нас же правь раздергана на части и спрятана за кривдой. Тут каждый понимает, попирая правь множишь кривь, а то и навь.
Послушав рассуждения Степана Тихомировича о торге, мытарях и прочих прелестях ярмарок, я добавил еще сверху накладные расходы, кормление лошади, собственное кормление в корчмах, ибо с собой много еды не увезешь, да еще выгода упущенная, ведь болтаясь на торге я дела то дома не сделаю. Получается, что с барского хозяйственника я даже больше получу, чем выгадаю с торга. Что-что, а Москва считать свои деньги учит хорошо.