- Пожалуй, отсутствие ответа от них можно объяснить и так, - серьезно проговорил Кадфаэль, внимательно глядя на мрачное лицо своего друга. - И куда же Клеменс сумел добраться?
В раздробленной Англии было достаточно ставших совсем дикими мест, где человека могли убить ради одежды или ради лошади. В лесах оставались заброшенные маноры, люди под страхом опасности бежали, и целые деревни опустели. Но в общем север пострадал меньше, чем юг или запад, и лордам вроде Ранульфа Честерского пока удавалось сохранить в своих землях относительный порядок.
- Это-то и пытался выяснить Элюар, повторяя путь Клеменса в обратном направлении, шаг за шагом следуя по дороге, которую вероятнее всего тот мог выбрать. Что он не доехал до Честера - это несомненно. Дальше наш каноник шаг за шагом убеждался, что Клеменса не было и тут, и тут - и так до Шропшира. Никаких следов ни Клеменса, ни его лошади - во всем Чешире.
- Ничего до самого Шрусбери?
Хью явно собирался рассказать еще кое-что. Он задумчиво вертел в своих худых красивых руках кубок, как будто разглядывая его.
- Почти до Шрусбери, Кадфаэль. Элюар повернул назад очень близко от города, не доехав до нас всего несколько миль, и на это у него была веская причина. Последнее, что он смог выяснить о Клеменсе, - это то, что ночь с восьмого на девятое сентября тот провел в доме, хозяину которого приходился дальним родственником со стороны жены. И где, как ты думаешь? В маноре Леорика Аспли, у края Долгого Леса.
- Да что ты! - Кадфаэль, весь внимание, уставился на Хью. Восьмое сентября - а через неделю или около того приехал управляющий Фремунд и передал просьбу своего лорда о том, чтобы его младшего сына, по собственному горячему желанию последнего, приняли в монастырь. "Post hoc"* ["После этого" (лат.).] , однако не означает "propter hoc"* ["Вследствие этого" (лат.).]. И какая связь может существовать между тем, что один человек неожиданно почувствовал призвание к монашеской жизни, а другой провел ночь в его доме и утром уехал?
- Каноник Элюар знал, что Клеменс собирался остановиться здесь? Знал про их родство?
- Да, об их родстве и о намерении Клеменса остановиться у Аспли знали и епископ Генри, и Элюар. Весь манор видел, как Клеменс приехал, и все с удовольствием рассказывали, как его приняли. А на следующее утро все обитатели манора, или почти все, провожали его в дорогу. Аспли и управляющий верхом на лошадях проехали с гостем первую милю, и все домочадцы и половина соседей видели, как они отъезжали. Никаких сомнений, Клеменс отправился в путь целым и невредимым и на хорошей лошади.
- А где он собирался провести следующую ночь? Его где-нибудь ждали?
- По словам Аспли, Клеменс собирался сделать еще одну остановку в Витчерче, это добрых полпути до места его назначения, но, зная, что легко найдет там ночлег, он заранее никого не предупреждал. В Витчерче не нашли никаких его следов, никто не видел его и не слышал о нем.
- Значит, человек потерялся между нами и Витчерчем?
- Если только у него не изменились планы и он не поехал по другой дороге, для чего, видит Бог, могли быть причины даже здесь, на моей территории, - проговорил Хью удрученно. - Но я надеюсь, что это не так. Тут мы поддерживаем должный порядок, это заявляю я, и пусть кто-нибудь попробует возразить мне; но даже я не уверен, что на безопасность можно рассчитывать всюду. Клеменс мог столкнуться с чем-нибудь таким, что заставило его свернуть в сторону. Только дело-то в том, что он исчез. Причем уж очень надолго.
- И каноник Элюар хочет, чтобы его нашли?
- Живого или мертвого, - сурово проговорил Хью. - Генри тоже захочет, чтобы его нашли и чтобы кто-нибудь ответил за его смерть, ведь он очень ценил Клеменса.
- И поиски целиком возложили на тебя?
- Ну не совсем так, нет-нет. Элюар - человек справедливый, он без всякого раздражения принимает часть ноши на себя. Но наше графство - это мое дело, дело шерифа, и я должен выполнять свои обязанности и нести свою долю груза. Священник пропал на моей территории. И мне это не нравится, заключил Хью деланно-мягким голосом, в котором прозвучали металлические нотки, как будто блеснула остро отточенная сталь.
Тут Кадфаэль задал вопрос, который с самого начала занимал его больше всего, хотя ответ он знал заранее.
- Почему же, имея в своем распоряжении свидетельства Аспли и всех его домочадцев, каноник Элюар счел необходимым свернуть на несколько миль в сторону и заехать в Шрусбери?
- Потому, мой друг, что у вас здесь совсем недавно появился и живет в послушниках младший отпрыск этой семьи. Он дотошный, этот каноник Элюар. Он хочет поговорить со всеми, кто принадлежит к этому роду, даже с теми, кто сбился с пути. Кто знает, вдруг один-единственный человек из всего манора заметил какую-нибудь мелочь, которая окажется полезной?
Это была хорошая мысль, она пронзила мозг Кадфаэля и дрожала там, как попавший в цель дротик. И правда, кто знает?
- Элюар еще не расспрашивал мальчика?
- Нет, из-за такого дела он не станет нарушать вечерние службы - и свой добрый ужин тоже, - добавил Хью, коротко ухмыльнувшись. - А завтра парня приведут к Элюару, и тот сможет обо всем с ним поговорить; а потом он отправится на юг к королю, в Вестминстер, и станет уговаривать Стефана поехать укреплять отношения с Честером и Румэйром, пока есть такая возможность.
- И ты будешь присутствовать при этом разговоре, - скорее не столько спрашивая, сколько утверждая, сказал Кадфаэль.
- Буду. Если в доверенном мне округе пропал человек, я должен знать все, что только кому-либо известно. Теперь это настолько же мое дело, насколько и Элюара.
- А ты расскажешь мне, что говорил паренек и как он себя вел? попросил Кадфаэль умильным тоном.
- Расскажу, - пообещал Хью и, собираясь уходить, поднялся.
Во время этой беседы, которая велась в зале странноприимного дома в присутствии аббата Радульфуса, каноника Элюара и Хью Берингара представителей власти церковной и государственной, - Мэриет вел себя со стоическим спокойствием. Он отвечал на вопросы просто и прямо, не колеблясь.
Да, он был при том, как мастер Клеменс, прервав свое путешествие, заехал в Аспли. Нет, его не ждали, он приехал без предупреждения, однако дом его родственников открыт для него всегда. Нет, до этого он гостил здесь только один раз, несколько лет назад; теперь, став занятым человеком, он постоянно находился при персоне своего хозяина. Да, Мэриет сам отвел на конюшню коня гостя, вычистил, напоил и накормил его, а женщины тем временем ухаживали за мастером Клеменсом. Клеменс был сыном родственника умершей матери Мэриета - нормандская сторона семьи. Как его принимали? Все лучшее, что было, поставили на стол, а после ужина слушали музыку; за столом сидела еще одна гостья, дочь хозяина соседнего манора, которая обручена со старшим братом Мэриета Найджелом. Мэриет говорил, широко раскрыв глаза, с ясным, спокойным выражением на лице.
- Рассказывал ли мастер Клеменс, в чем заключается его миссия? неожиданно спросил Хью. - Куда он направляется и зачем?
- Он сказал, что едет по делам епископа Винчестерского. Не помню, по-моему, он больше ничего не добавил, пока я был в зале. Но я рано ушел, а потом играла музыка, и они задержались. Я пошел посмотреть, чтобы все было как следует сделано в конюшне. Может, он еще что-нибудь рассказал моему отцу.
- А утром? - спросил каноник Элюар.
- У нас уже все было готово, когда он встал, потому что он предупредил, что должен рано быть в седле. Мой отец с Фремундом, нашим управляющим, и двумя конюхами сопровождали его первую милю, а я, слуги и Айсуда...
- Айсуда? - произнес Хью, насторожившись.
Раньше, когда Мэриет говорил о нареченной брата, он не называл ее имени.
- Мне она не сестра, она дочь покойного владельца манора Фориет, который граничит с нашим с южной стороны. Мой отец - ее опекун и управляет ее землями, а она живет с нами. - Тон его стал на минуту беспечным, - мол, младшая сестра, ничего особо значительного. - Она вместе с нами провожала мастера Клеменса до дверей, а мы, как положено, выказывали ему глубокое почтение.
- И больше ты его не видел?
- Я не поехал с ними. А отец из вежливости проехал чуть дальше, чем следовало, и оставил его уже на хорошей дороге.
У Хью был еще один вопрос.
- Ты занимался его лошадью. И какова же она?
- Прекрасный конь, примерно трехлеток, очень горячий. - В голосе Мэриета зазвучал восторг. - Крупный, темно-гнедой с белой полосой на морде, от лба до носа, и белыми чулками на передних ногах.
Значит, достаточно приметный, его легко будет узнать, если найдут, и такой мог стать лакомой добычей для вора.
- Если кто-то по какой-либо причине убрал человека с этого света, говорил потом Хью Кадфаэлю в садике, - он бы не бросил такую лошадь. И искать ее надо где-нибудь недалеко, между нами и Витчерчем; а оттуда, где найдется лошадь, потянется и ниточка, которую легко будет проследить. Если уж предполагать худшее, то труп человека можно спрятать, а живая лошадь рано или поздно обязательно попадется на глаза какому-нибудь любопытному, и рано или поздно это дойдет до меня.
- И больше ты его не видел?
- Я не поехал с ними. А отец из вежливости проехал чуть дальше, чем следовало, и оставил его уже на хорошей дороге.
У Хью был еще один вопрос.
- Ты занимался его лошадью. И какова же она?
- Прекрасный конь, примерно трехлеток, очень горячий. - В голосе Мэриета зазвучал восторг. - Крупный, темно-гнедой с белой полосой на морде, от лба до носа, и белыми чулками на передних ногах.
Значит, достаточно приметный, его легко будет узнать, если найдут, и такой мог стать лакомой добычей для вора.
- Если кто-то по какой-либо причине убрал человека с этого света, говорил потом Хью Кадфаэлю в садике, - он бы не бросил такую лошадь. И искать ее надо где-нибудь недалеко, между нами и Витчерчем; а оттуда, где найдется лошадь, потянется и ниточка, которую легко будет проследить. Если уж предполагать худшее, то труп человека можно спрятать, а живая лошадь рано или поздно обязательно попадется на глаза какому-нибудь любопытному, и рано или поздно это дойдет до меня.
Кадфаэль развешивал под крышей своего сарайчика шуршащие пучки трав, высушенных совсем недавно, в конце лета, и в то же время внимательно слушал все, что говорил Хью. Из рассказа Хью следовало, что Мэриета отпустили и он ушел, не добавив ничего к тому, что каноник Элюар уже узнал от других обитателей дома Аспли. Питер Клеменс приехал и уехал в полном здравии, на своей прекрасной лошади, под охраной грозного имени епископа Винчестерского. Его учтиво проводили, проехав с ним первую милю предстоящего пути. А потом он исчез.
- Повтори, если можешь, ответы парня, слово в слово, - попросил Кадфаэль. -Там, где не найти ничего интересного в содержании, имеет смысл прислушаться к интонации.
Великолепная память Хью сохранила и слова, и интонации Мэриета, и он в точности передал их Кадфаэлю.
- Только тут ничего нет, если не считать прекрасного описания лошади. Он ответил на все вопросы и все же ничего нового нам не сообщил, потому что ничего не знает.
- Так-то так, но ведь он ответил не на все вопросы, - возразил Кадфаэль. - И я полагаю, что мальчик мог бы рассказать нам кое-что примечательное, хотя сомнительно, чтобы это имело отношение к исчезновению мастера Клеменса. Вспомни, каноник Элюар спросил: "И ты больше его не видел?" А парень ответил: "Я не поехал с ними". Однако он не сказал, что больше не видел уехавшего гостя. И еще, когда он говорил о слугах и этой девице Фориет, которые собрались утром, когда Клеменс торопился уехать, он сказал: "И мой брат". И не сказал, что брат отправился вместе с отцом провожать Клеменса.
- Верно, - согласился Хью, на которого слова Кадфаэля не произвели особого впечатления. - Но все это абсолютно ничего не означает. Мы ведь тоже не следим за всеми своими словами так, чтобы нельзя было усомниться ни в одном из них.
- Согласен. И все же заметить такие мелочи и подумать о них не вредно. Человек, не привыкший лгать, но вынужденный это делать, будет стараться увернуться, насколько возможно. Ладно, если ты найдешь эту лошадь в чьей-нибудь конюшне милях в тридцати или больше отсюда, ни тебе, ни мне не нужно будет тщательно думать над каждым словом юного Мэриета, потому что охота выйдет за пределы, включающие и его, и его семью. И они смогут забыть о Питере Клеменсе - останется разве что заказать мессу за упокой души родственника.
Каноник Элюар отбыл в Лондон вместе с секретарем, конюхом, багажом и всем прочим, намереваясь уговорить короля Стефана нанести на Рождество дипломатический визит двум могущественным братьям, владевшим на севере землями от берегов одного моря почти до берегов другого, и склонить их на свою сторону. Ранульф Честерский и Вильям Румэйр собирались провести праздники вместе со своими женами в Линкольне, и легкая, в разумных пределах, лесть плюс один-два скромных подарка могли принести добрые плоды. Каноник уже подготовил почву для этого и рассчитывал отправиться в путешествие вместе с королем и его свитой.
- А на обратном пути, - сказал он, прощаясь с Хью на большом дворе аббатства, - я покину двор его величества и заверну сюда; надеюсь, у тебя найдутся для меня какие-нибудь новости. Епископ будет очень тревожиться.
Он уехал, а Хью остался, чтобы продолжать поиски Питера Клеменса, которые теперь практически стали поисками его гнедой лошади. И он вел их энергично, разослав по наиболее проезжим дорогам своих людей - столько, сколько мог собрать, - нанося визиты хозяевам маноров, врываясь в конюшни, расспрашивая путников. Когда обследование самых вероятных мест ночевки Клеменса никаких плодов не принесло, углубились в менее обжитые районы. На севере графства местность была более плоской, лесов меньше, вместо них широкие вересковые пустоши, топи, кустарниковые заросли и разбросанные между ними торфяные болота, заброшенные, не пригодные к разработке; только местные жители, хорошо знающие безопасные участки, резали там торф и складывали его как топливо на зиму.
На краю этой пустыни, с ее болотной трясиной, темно-коричневыми промоинами и спутанным кустарником, под серым невыразительным небом лежал манор Алкингтон. Он находился в ужасном запустении, распаханных земель было мало, и не приходилось ожидать, что в подобном месте на выгуле у какого-нибудь арендатора обнаружится крупный чистопородный конь, достойный того, чтобы на нем ездил принц. Но именно там Хью нашел его, с его белой мордой и белыми чулками на передних ногах; грива и хвост были спутаны и грязны, но в остальном его состояние было вполне приличным.
Арендатор отнюдь не собирался скрывать коня, как, впрочем, не скрывал он и того, что надеялся получить за него награду. Это был свободный человек, арендовавший землю у лорда Вема; он с готовностью поведал Хью, как у него в конюшне появился неожиданный гость.
- Милорд, он сейчас выглядит гораздо лучше, чем когда пришел сюда: тогда по всему было видно, что он совсем одичал, и дьявол нас забери, если хоть кто-нибудь догадывался, откуда он. У одного из моих людей есть расчищенный под пашню кусок леса к востоку отсюда, островок в болоте, он там режет торф для себя и на продажу. Он и резал его, когда увидел коня, бродившего на воле, с седлом, уздечкой и всем прочим, а всадника не было. Мой человек попытался поймать его, но этот зверюга ни за что не давался. Парень старался изловить его несколько дней, а потом стал оставлять еду; коняга оказался достаточно умным и приходил к обеду, но таким хитрым, что поймать себя не давал. Прежде чем подпустить нас к себе, он весь вымазался в грязи, большая часть упряжи оборвалась и потерялась, а седло съехало и болталось где-то у него под брюхом. В конце концов я взял свою кобылу, мы привели ее туда и таким образом приманили его. Оказавшись у нас в руках, он повел себя достаточно спокойно, казалось, обрадовался, когда с него сняли то, что оставалось от его сбруи, и был не прочь снова почувствовать всадника у себя на спине. Но мы и понятия не имели, чей он. Я послал сказать о нем милорду в Вем, а пока мы держим его здесь и ждем приказаний, что с ним делать.
Сомневаться в его словах не было нужды, он говорил правду. И происходило это в одной-двух милях от дороги на Витчерч и на таком же расстоянии от города.
- Вы сохранили сбрую? То, что еще было на нем?
- В конюшне. Возьмите, если надо.
- А человек? Вы потом искали человека?
Болото - это место, где чужак ночью пройти не может, оно опасно для опрометчивого путника даже днем. В торфяных ямах, очень глубоких, лежало немало костей.
- Искали, милорд. У нас есть парни, которые знают здесь каждую болотину, каждую тропинку, каждый островок, к которому можно добраться. Мы решили, что человек слетел с лошади или они свалились вместе, а выбраться смог только конь. Такие случаи бывали. Только никаких следов. Да и сомневаюсь, чтобы этот зверюга, как бы он ни был перепачкан, увязал в грязи глубже, чем по колени, а раз так, у человека больше шансов удержаться в седле.
- Ты считаешь, - проговорил Хью, пристально глядя на крестьянина, конь пришел в болота уже без всадника?
- Думаю, так. В нескольких милях к югу лежит лес. Если там есть разбойники, а они обычно пешие, то, положим, человека они могли схватить, но им не удержать этого зверя. Мне кажется, конь сам нашел дорогу сюда.
- Ты покажешь сержанту дорогу к тому человеку, что режет торф на болоте? Может быть, он расскажет нам еще что-нибудь и покажет место, где бродил конь. Исчез один из секретарей епископа Винчестерского, - пояснил Хью, решив довериться этому несомненно честному человеку. - Может, он убит. Это его конь. Если узнаешь что-нибудь еще, пошли за мной, Хью Берингаром, в замок Шрусбери, и ты не просчитаешься.
- Значит, вы его заберете. Бог знает, как его зовут. Я звал его Рыжий.
Он наклонился над плетеной изгородью и щелкнул пальцами; гнедой подошел и доверчиво ткнулся мордой в протянутую ладонь.
- Знаете, привязался я к нему, буду скучать. Шкура у него пока еще не блестит как следует, но это придет. Мы хоть счистили с него колючки, репья и вереск.