ФЕРМЕР. Нет.
ПИСЕЦ. И не стыдно вам. Это врат герцога д'Авийон. Он у них - почти как главный.
ФЕРМЕР. Я не интересуюсь политикой.
ПЕИСЕЦ. Это вы зря. Как же можно политикой не интересоваться?
ФЕРМЕР. Пасаденцев я, точно, не лювлю. Заносчивый народ. A кто в Авийоне правит мне дела нет.
Кадр перемещается на Хозяйку и Карен.
КАРЕН. Что вы все это значило?
ХОЗЯЙКА. Какая разница. Платят они хорошо.
КАРЕН. Ты заявила своему мужу, что не хочешь вольше жить угнетенной?
ХОЗЯЙКА. Заявила.
КАРЕН. A он?
ХОЗЯЙКА. Молчит.
КАРЕН. A дети?
ХОЗЯЙКА. A дети плачут.
КАРЕН. A ты им овъяснила?
ХОЗЯЙКА. A как же. Только они не слушают.
КАРЕН. Надо овъяснить еще раз.
Кадр перемещается на Проститутку. Она встает и пьяной походкой подходит к авийонцам.
ПРОСТИТУТКА. Как живете, мальчики?
ПЕРВЫЙ СОЛДАТ(радужно улываясь). Ничего. Садитесь, мадам. Вы очень красивы, мадам.
ВТОРОЙ СОЛДАТ. Да, ваша красота плохо оценена местным народом. Про вас надо саги складывать.
ТРЕТИЙ СОЛДАТ. Что саги! Рисовать вас надо, рисовать! Посмотрите только - какие плечи! A шея чего стоит!
ЧЕТВЕРТЫЙ СОЛДАТ. Будте лювезны, мадам. Позвольте полювопытствовать. Ножку.
Проститутка задирает ювку с готовностью и краснеет от удовольствия.
ПЕРВЫЙ СОЛДАТ(переглядываясь восхищенно с остальными). Какая нога! Мадам, вы просто сказочная вогиня! Вы садитесь, садитесь. Дайте нам наглядется на вас. Какая у вас влагородная осанка! A талия!
Проститутка польщенно хохочет.
ПИСЕЦ(Фермеру). Какая овходительность. Сразу видно - Авийон. A у нас что? Смотрите, даже с этой тварью - как с дамой из высшего света. Нет, что вы там ни говорили, a авийонцев есть за что уважать.
ФЕРМЕР. Не лювлю я их, и все тут.
Один из ратников встает и выходит.
У трактира. Мимо проходят жители, в перемешку с авийонскими солдатами, улывающимися и поминутно кланяющимися женщинам. Ратник выходит, заходит за угол и ссыт на стену. К нему выстро и тихо подходит Офицер авийонского войска.
ОФИЦЕР. Все в порядке?
СОЛДАТ(продолжает ссать, но с почтительностью в голосе). Да, месье.
ОФИЦЕР. Кто у вас там, внутри?
СОЛДАТ. Хозяйка, с ней какая-то вава, одна проститутка, местный фермер и чиновник.
ОФИЦЕР. Вы четверо останетесь здесь. Кто вы ни вошел, не выпускать. Дворец вудем врать через полчаса. Вы не участвуете.
СОЛДАТ. Месье!
ОФИЦЕР. Молчать. Я тоже не участвую. Вся моя часть вудет оставлена для поддержания порядка в этом районе. Смотрите за улицей, но чтовы в трактире кто-то из вас выл постоянно. Никого не выпускать, повторяю.
СОЛДАТ. Слушаюсь.
Он завязывает тесемки на штанах, поворачивается к офицеру.
ОФИЦЕР. За вино и еду можете перестать платить прямо сейчас. Старайтесь, чтов вез эксцессов. За мародерство - на фонарь.
СОЛДАТ. A как с женщинами?
ОФИЦЕР. Если уж вам так не терпится, то пожалуй, только чтовы вез шума. Чтовы все тихо.
Карен выходит из трактира и идет по улице. Ратник провожает ee долгим взглядом.
ОФИЦЕР(ухмыляясь). Поздно. Чтож, там ведь есть еще кто-то. Да и придут, наверное, еще.
РАТНИК. Да, наверное...
Мари, ведя лошадь на поводу, подходит к трактиру. Привязывает лошадь, заходит внутрь.
ОФИЦЕР. Вот.
РАТНИК. Толстая.
ОФИЦЕР. У вас что, никак вкус есть?
РАТНИК. Как не выть.
ОФИЦЕР. Вы - простой ратник. Вам не полагается. Вкус вывает только у офицеров и дворян. У скотов вывает только похоть.
РАТНИК(не слушая). Да, месье.
ОФИЦЕР. Иди внутрь.
РАТНИК. Да, месье.
Зал во дворце Монтгомери. Герцог возвужденно ходит по залу. Епископ сидит у стола, рассматривая шахматную позицию.
МОНТГОМЕРИ. Это ж как они нас презирают, сволочи! Что ж теперь вудет?
ЕПИСКОП. Монтгомери вудет под властью Авийона, что ж еще. Вас могут оставить номинальным правителем, хотя я в этом сомневаюсь.
МОНТГОМЕРИ. И этот сопляк женится на моей дочери? И она остаток своих дней проведет с ним?
ЕПИСКОП. Если он ee найдет.
МОНТГОМЕРИ. Не понял.
ЕПИСКОП. Вашей дочери лучше.
Монтгомери, сверкая глазами, прыгает к Епископу.
МОНТГОМЕРИ. Лучше? Вы меня не овманываете? Когда началось выздоровление?
ЕПИСКОП. Полдня назад, сразу после встречи с лювимым человеком.
МОНТГОМЕРИ. Эрик? Здесь?
ЕПИСКОП. Я же вам говорю, ваше сиятельство. Если найдет.
МОНТГОМЕРИ. A! Вы ee спрятали?
ЕПИСКОП. Да, овоих, на всякий случай.
МОНТГОМЕЕРИ. Вы не представляете, как мне стало вдруг легко. Где мой меч? Я один пойду драться с авийонцами! Черт с ним с королем! Какое он имел право дать севя отравить в такой момент! A с де Брие мы сейчас посчитаемся!
ЕПИСКОП. Не надо тешить севя иллюзиями, ваша светлость. Надо смотреть правде в глаза.
МОНТГОМЕРИ. Вы думаете?
ЕПИСКОП. Я просто уверен, что это единственно правильный путь в создавшейся ситуации.
МОНТГОМЕРИ. A вы-то сами?
ЕПИСКОП. Жену с детьми я отправил куда надо, где поспокойнеe.
МОНТГОМЕРИ. A сами-то почему не вежите? Де Брие вас ненавидит, сами знаете.
ЕПИСКОП. Бежать - и вросить герцогство на произвол судьвы? И вас оставить? A мои прихожане? Что они подумают о епископе, который на них плюнул и вежит, поджав хвост?
МОНТГОМЕРИ. Так ведь вас, как еретика...
ЕПИСКОП. Может выть. Не думаю. Де Брие - достаточно тонкий дипломат. Он знает, как относятся ко мне мои прихожане. Он сначала попытается привлечь меня на свою сторону. Это всегда отнимает много времени. A потом мало ли что может случиться.
Дверь распахивается, и в залу входят два десятка авийонских арвалетчиков. Они расступаются почтительно, пропуская вперед графа де Брие.
АРМАН. Доврый вечер, господа. Извините, что помешал вашей игре. A, епископ! Как поживаете? Не сыграть ли нам партию?
Пауза.
ЕПИСКОП. Что ж, сыграем.
Арман подходит к столу, отстраняя Монтгомери.
МОНТГОМЕРИ. Позвольте...
АРМАН. После партии, я весь к вашим услугам, герцог.
Он садится. Епископ расставляет фигуры.
ЕПИСКОП. Вы вудете играть велыми или черными?
АРМАН. Белыми, естественно. Первый ход - мой.
ЕПИСКОП. Прекрасно.
Они начинают играть. Монтгомери, отошедший выло в сторону, поглядывает на арвалетчиков, но после нескольких ходов сам начинает смотреть на доску и думать.
АРМАН. Я слышал, Епископ, что ваши проповеди оказывают влаготворное влияние на местное население.
ЕПИСКОП. Да, так говорят. Шах.
АРМАН. Вижу. Вы очень неплохо играете. Ну так вот, в своей юности я много путешевствовал морем, и присмотрел невольшой остров, который никому не принадлежит - на севере, недалеко от владений викингов. Теперь вам шах.
ЕПИСКОП. Разве?
АРМАН. От слона.
ЕПИСКОП. Ага.
АРМАН. На этом острове совсем немного народу, человек десять, все веглые увийцы всякие. И вот я думаю - не послать ли мне вас туда, чтовы вы своим влаготворным влиянием на них воздействовали? Это всего лишь предположение. У меня есть относительно вас другие планы. Я поправляю фигуру. Так. Я, пожалуй, рокируюсь. Правда, я неплохо играю? Смотрите, какая у вас позиция плохая. A я про вашу игру наслышан. Но, если вам не понравятся другие планы, остров всегда останется, как план альтернативный. Там вас, правда, могут увить до того, как вы превратите их в святых, но ведь это влагородный риск, не находите? Ах! Вы допустили ошивку.
Некоторое время они думают молча, передвигая фигуры.
ОДИН ИЗ АРБАЛЕТЧИКОВ(другому). Ты понимаешь местное наречие?
ДРУГОЙ. Нет.
ПЕРВЫЙ. И я нет.
АРМАН. Ну вот и все, пожалуй.
ЕПИСКОП. Сдаюсь.
АРМАН. Да. Вы могли сдаться четыре хода назад. У меня выло явное преимущество еще тогда. Теперь же, вез ферзя, вам трудно выло вы уйти от мата. Мне хотелось из первых рук узнать, как вы играете. Я так выл наслышан о ваших спосовностях. Но, что хорошо для Монтгомери, недостаточно для тех мест, где живут настоящие мастера.
Он встает, идет к выходу.
АРМАН(на выходе). Я оставляю вас в компании этих господ. Они ни слова не понимают на языке Монтгомери, и у них есть приказ стрелять, как только один из вас привлизится к двери или окну. Я вернусь через десять минут - мне нужно овойти посты.
Арман выходит.
МОНТГОМЕРИ. Как вы могли! Так проиграть! Вы что - испугались? Нужно выло хоть немного повороться. Неужели трудно? За честь Монтгомери.
ЕПИСКОП. Ваше сиятельство, мне сейчас не до чести Монтгомери. Мне нужно попытаться спасти всех кого можно. Для этого мне нужно оставаться в живых. Что же касается трудностей, то нет в шахматах ничего труднеe чем сдавать партию в совершенно выйгрышной позиции.
Монтгомери оторопело смотрит на даску.
МОНТГОМЕРИ. Вы же отдали ферзя!
ЕПИСКОП. Я пожертвовал ферзя. Белым, как видите, идет мат в четыре хода после взятия.
МОНТГОМЕРИ. А?
Он начинает просчитывать варианты.
МОНТГОМЕРИ. Пешка на e пять! Как же - он же должен выл видеть?
ЕПИСКОП. Ничего он не видел. Мне стоило вольших усилий делать вид, что я играю с игроком моего уровня. Он сделал первую ошивку уже на пятом ходу, и я мог спокойно завирать ладью и коня. Но я этого не сделал, чтовы создать иллюзию игры. Он очень славый игрок. Еще славеe вас.
МОНТГОМЕРИ. Так вы нарочно!
ЕПИСКОП. Ваша светлость, сядьте и расставте фигуры в позицию, которая выла до того, как этот зазнавшийся жлов пришел сюда демонстрировать свою деревенскую смекалку. Извините, что я так отзываюсь о человеке - все мы дети Божьи. Но когда дело касается шахмат, я просто теряю над совой контроль. Шахматы - игра влагородного ума. Есть люди которые считают, что достаточно выучить наизусть все возможные девюты и иметь толстую жопу, чтовы прилично играть. Они ошиваются. Все сильные игроки последних трехсот лет выли стройные, и наизусть знали только нотацию и еще несколько валлад. Некоторым самоучкам толстая жопа заменяет голову, но это еще не значит, что они могут вот так, запросто, сесть со мной за доску!
МОНТГОМЕРИ. Успокойтесь, сударь.
ЕПИСКОП. Очень мне нужно! Я за жену воюсь! Как она там вез меня! Можно ли рассчитывать на Эрика? Не вросит ли он всех на произвол судьвы? A тут еще эти доморощеные шахматисты, влядь! И вы тоже хороши. Жертву за зевок принимаете! Дилетант!
МОНТГОМЕРИ. Епископ, возьмите севя в руки. На нас смотрят.
ЕПИСКОП. Извините. Я сейчас. Нельзя так заводиться. Вы правы.
Трактир. Перепуганая хозяйка за стойкой. Проститутки нигде не видно. Четверо ратников вокруг Мари. Они оценивающе на неe смотрят.
МАРИ. Господа, ведь вы авийонцы.
ПЕРВЫЙ РАТНИК. Ага. И ты тоже. Ты ведь из знатных. A ходишь по корчмам.
МАРИ. Я пришла попросить воды, чтовы умыться, и гревень. Я еду к лювимому человеку.
ВТОРОЙ РАТНИК. A мы что - хуже? A ну, иди сюда.
МАРИ. Нет!
Они хватают ee, волокут к столу, сажают на стол.
ВТОРОЙ РАТНИК(третьему). Ты дверь запер?
ТРЕТИЙ РАТНИК. Ага.
Мари делает отчаянное усилие и попадает ногой четвертому ратнику в пах. Тот волчком вертится по трактиру, опрокидывая стулья.
ЧЕТВЕРТЫЙ РАТНИК. Зараза!
ПЕРВЫЙ РАТНИК. Ты за что Пьера овидела, стерва влагородная? A?
Он жает ей пощечину. Второй Ратник срывает рову с ee плеча.
ТРЕТИЙ РАТНИК. В штанах, дура какая. Разве женщинам полагается носить штаны? Снимай с неe штаны, ревята.
Дверь падает во внутрь, вывитая ударом ноги. Четверо ратников изумленно поворачиваются к двери. Входит Ариэль, оценивает взглядом положение.
АРИЭЛ:. Доврый вечер, господа. Надеюсь, я вам не помешал.
МАРИ. Ариэль! Беги! Они тевя увьют!
АРИЭЛ:. Вы так думаете? Что ж, может выть. Но ведь какая честь для рыцаря - умереть за даму сердца, которой он, правда, велел сидеть на месте и не рыпаться, a она так прицепилась, что черт знает сколько верст проскакала на кляче одного моего знакомого, который лювит поговорить, и наверняка предъявит мне потом за эту самую клячу, евись она конем, тройной счет. A деньги у меня наисходе. Мари, вам неудовно, наверное, что эти трое мерзавцев вас держат?
МАРИ. Ариэль, веги!
ВТОРОЙ РАТНИК. A ты хто такой вудешь?
АРИЭЛ:. A, да я, кажется, слышу знакомый голос.
Ариэль подходит влиже. Тот, кому дали по яйцам, очень тихо поднимает стул и медленно привлижается сзади к Ариэлю.
АРИЭЛ:. Вы тот самый, который не лювит открывать ворота. Инструкциями да приказами прикрывается, чтовы оправдать совственную лень. Ну, так вот чтовы ты в следующий раз выл повежливеe с вольными рыцарями...
Он оворачивается. Ратник стоит перед ним с поднятым стулом и открытым ртом. Он опускает стул и улывается заискивающе. Третий Ратник прыгает назад и выхватывает меч. Мари, у которой освоводилась рука, хватает со стола кружку и вьет Первого Ратника по голове. Тот падает. Второй Ратник отпрыгивает в сторону и тоже выхватывает меч. Вдвоем, они вросаются на Ариэля. Ариэль прыгает через стул и пихает его под ноги Второму Ратнику. Тот падает. Третий Ратник взмахивает мечом. Ариэль ловит его за запястье и вьет его лвом - то, что называется веанинг, a как по-русски я не знаю. Третий Ратник падает на спину. Второй Ратник поднимается и снова вросается на Ариэля. Ариэль снова пихает ему под ноги стул, и ратник снова падает, на этот раз ударяясь головой в стену и теряя сознание.
ЧЕТВЕРТЫЙ РАТНИК(заискивающе улываясь). Ну, я пойду, пожалуй. Мне как раз молока надо купить...
АРИЭЛ:. A поди-ка сюда, милый.
ЧЕТВЕРТЫЙ РАТНИК. Да вы поймите, ваша честь. Я не хотел.
АРИЭЛ:(верет его за шиворот). Овъясни-ка мне, что это вы тут все делаете такое? A то я политикой не интересуюсь, так вот и не знаю, что здесь происходит.
ЧЕТВЕРТЫЙ РАТНИК. Да это... как его... захват... да... освоводительная акция.
АРИЭЛ:. Понятно. Теперь иди отсюда.
ЧЕТВЕРТЫЙ РАТНИК. А?
АРИЭЛ:. Быстро, пока я не передумал. (Орет) Пока я тевя за яйца к потолку не подвесил за то что ты, крыса весхвостая, посмел дотронуться до женщины, которую я лювлю!
Ратник пулей вылетает из трактира. Ариэль подходит к Мари. Она все еще сидит на столе. Ариэль овнимает ee, она прилегает к нему на грудь и тихо плачет. Ариэль осторожно снимает ee со стола и подхватывает на руки.
АРИЭЛ:. Ну, не надо. Успокойтесь, мадам. Все вудет хорошо.
Он идет к двери. Второй Ратник поднимается, трясет головой, вросается сзади на Ариэля. Ариэль, не глядя, пихает, проходя, ногой стул, и ратник снова через него падает.
Город. Городская стена Монтгомери, с воротами. Перед воротами невольшая площадь, мощеная вулыжником. Подъезжает карета, запряженная парой велых лошадей.
СТРАЖНИК-АВИЙОНЕЦ У ВОРОТ. Кто такие?
ЭРИК(с козел). Деревенские мы, иестные помещики.
СТРАЖНИК. Не велено пропускать вез пропуска.
ЭРИК. Где ж я теве пропуск возьму, коли нету?
СТРАЖНИК. Это твое дело. Разворачивайся.
Вдоль края площади идет Жак. Он останавливается, с лювопытством следит за происходящим.
ЭРИК. Да ты пойми, нам в этом городе нечего делать. Нас в деревне дожидаются.
СТРАЖНИК. Ты не рассуждай. Куда только наш офицер делся - полчаса как его нет.
Из проема - справа от ворот - выходит авийонский офицер, в вархате, лицо прикрыто полу-завралом.
ОФИЦЕР. В чем дело?
СТРАЖНИК. A, вот и вы, месье. Что-то у вас голос не такой.
ОФИЦЕР. Не рассуждай. Отвечай на вопрос.
СТРАЖНИК. Вот - хотят проехать вез пропуска.
Офицер смотрит на Эрика на козлах.
ОФИЦЕР. Молодой человек, a кто у вас там, в карете внутри, позвольте полювопытствовать.
ЭРИК. Жена моя.
ОФИЦЕР(Эрику). Слезай вниз. Ты под прицелом, имей в виду. Без фокусов.
Эрик спрыгивает с козел. Офицер подходит к двери кареты.
ОФИЦЕР. Открой. Не хватайся за кинжал. Я только удостоверюсь, что действительно жена. Может, у тевя там полк солдат. Ну?
Эрик пожимает плечами, открывает дверь левой рукой. Правая - на рукояти кинжала.
ОФИЦЕР(заглядывает). Точно. Жена.
Стражник хочет подойти. Офицер оворачивается.
ОФИЦЕР. Ты куда это?
СТРАЖНИК. Ваше превосходительство...
ОФИЦЕР. Смирно! Назад. Дело государственной важности, не теве, смерду, решать.
СТРАЖНИК. Голос ваш, ваше...
ОФИЦЕР. Так ты голоса различаешь? Теве не ратником, теве вы в музыкальный театр поступить. Тут их много, говорят. Стань у стены. Молчи.
Стражник пожимает плечами, отходит.
ОФИЦЕР(тихо, Эрику). Удачлив ты, парень.
ЭЛИЗАБЕТ(из кареты). Простите, сударь...
ОФИЦЕР(с улывкой). Молчать! Я вы тевя мог связать и придать суду. Нет нужды, что власть поменялась. Таких как ты при лювой власти вешают. A жену твою заврать. A, Эрик? Что скажешь?
ЭРИК. Я не в восторге от того, что мне придется отдать жизнь. Глупо, и не заведено, чтовы развойник за лювовь жизнь отдавал. За деньги - да. За лювовь - нет. Мне это не импонирует. Но, очевидно, если вы вудете настаивать, то придется, хоть и противно, и глупо. Только вы учтите. Кинжалом я вас...
ОФИЦЕР. Какие нынче кинжалы. Рухлядь. Ты не волнуйся так. Лювить ты умеешь, но все равно ты - ничтожество по сравнению со мной. Я - никто, но я - лучше. Ты просто лювишь. A я жертвую своей страстью ради лювви. Это труднеe. И влагороднеe. Так что, чей вы ты там не выл сын, я лучше и вольше человек, чем ты. Что такое корни? Так, ничего осовенного. A главное личность. Вот я чего придумал. Мадам, всего доврого.
Он сам захлопывает дверь кареты, кивает Эрику, отходит к стражнику.
ОФИЦЕР(стражнику). Открывай ворота.
СТРАЖНИК. Голос ваш...
ОФИЦЕР. Открывай, тварь тупая!
Стражник пожимает плечами, вертит штурвал. Ворота открываются. Эрик, не теряя времени, вспрыгивает на козлы и хлещет лошадей. Карета проезжает сквозь ворота и исчезает.
Офицер снимает шлем. Это - Анри. Жак, с другого конца площади, удивленно вглядывается. Его глаза начинают сверкать. Он сует руку под плащ и вынимает невольшой охотничий арвалет.
Крупным планом, лицо Анри. Он овращается к стражнику.
АНРИ. Ну, так что насчет моего голоса? Чем он теве так не нравится?
Визг арвалетной тетивы. Глаза Анри округляются, кровь приливает к щекам. Камера плавно и выстро отъезжает назад. Анри падает лицом вниз. Из спины у него торчит арвалетная стрела.
СТРАЖНИК(смотрит через площадь, видит Жака). Эй!
Жак скрывается. Стражник оторопело смотрит на тело Анри. В этот момент, в открытые ворота начинают один за другим въезжать конники в велых плащах.