- Йотун вас всех раздери! – заорал Колльв внезапно. – Давайте, вешайте на меня всех собак! Снобы проклятые! Как же, простой призер Улльских[24] игр, который выгодно женился на старухе! Вы же ничего, ничего не понимаете!
И опустился на ближайший стул, закрыв лицо руками. Плечи его вздрагивали, и резкий запах лука подсказывал, что вовсе не от смеха...
Я бросила взгляд на слуг, на лицах которых читалась вся гамма чувств от ненависти и злорадства до робкого сочувствия.
- К-хм, - откашлявшись, инспектор Сольбранд предположил: - Может, она отравилась по ошибке? Или, скажем, ребенок пошутил?
- Хельга не могла! – хором вскричали Эрна и господин Колльв, ради такого случая отнявший ладони от покрасневших глаз.
От свежего пряно-древесного аромата куркумы, меда и сладкой ванили у меня запершило в горле. Надо думать, в каком-то смысле слухи не лгали: гувернантку и хозяина объединял ребенок, только совсем в другом смысле.
- Инспектор, - прервал дискуссию бархатный голос дракона, - полагаю, при слугах не стоит это обсуждать.
- Хм, - полицейский смешался. В запале он действительно позабыл о присутствии посторонних. – Да, вы правы. Слуги могут разойтись по местам, а вас, господа и дама, - учтивый кивок в мою сторону, - я попрошу остаться...
Пока обладатели лишних глаз и ушей покидали комнату, я подошла к дракону, который удобно устроился на широком подоконнике и наблюдал за происходящим из-под полуопущенных век. На губах его блуждала улыбка, и вообще выглядел он до неприличия довольным собой.
А мне вдруг подумалось, что домоправительница была настолько на взводе, что у нее можно было вырвать признание безо всякой магии. Достаточно было намекнуть, что нам известно об истинном положении дел... С другой стороны, Исмир, кажется, упивался не столько магией, сколько наблюдением за растерянными и ошеломленными людьми. Пожалуй, он не актер, скорее, режиссер.
- Господин Исмир, можно у вас кое о чем спросить? – произнесла я негромко.
- Разумеется, - согласился он, спрыгивая с подоконника. – Для вас любой каприз!
Он склонился ко мне так близко, так интимно! Я поморщилась – меня начали всерьез раздражать его навязчивые попытки изобразить близость между нами. При том, что Исмир вовсе не пытался всерьез меня покорить!
- Мирра? – мягким шепотом напомнил он о затянувшейся паузе, и я спохватилась.
- Скажите, это была иллюзия? Или вы действительно воссоздали то, что там происходило?
- Какая разница? – пожав плечами, беспечно ответил он. – Позвольте мне не раскрывать эту маленькую тайну. Могу лишь заверить, что все происходило именно так, как вы увидели.
Должно быть, со стороны мы смотрелись как влюбленные, решившие украдкой посекретничать. Я поймала обеспокоенный взгляд инспектора, о чем-то расспрашивающего доктора, и поспешила закончить разговор.
- Благодарю за объяснение, - чуть склонила голову я, хотя в тоне моей благодарности не было ни на гран. Впрочем, объяснением уклончивый ответ Исмира тоже можно было назвать лишь с большой натяжкой.
- Всегда рад помочь, - легко улыбнулся дракон и присоединился к беседе доктора и инспектора. Мне же остался единственный собеседник – господин Колльв, удрученный свалившимися на него бедами и подозрениями. Его темные глаза смотрели в одну точку, а на лице не было ни кровинки.
- Господин Колльв, - усевшись напротив, неловко начала я. – Не переживайте так, все будет хорошо. Госпожа Бергрид уже пришла в себя, а значит, со временем все наладится...
- Они называют меня «Вонючка Колльв», - не слушая, сказал он глухо. – Говорят, что обычный уголь не такой вонючий, как я[25]. А я так хотел, чтобы она меня не стыдилась! Понимаете?!
В глазах его стояли слезы, и теперь он ничуть их не скрывал. Это страшно, когда плачут мужчины – от обиды, от горечи, от невозможности что-то изменить. Надо думать, тяжело ему жить - как растению, с корнем вырванному из привычной почвы.
- Понимаю, - согласилась я. – Вам пришлось нелегко.
- Нелегко! – фыркнул он и добавил ожесточенно: – Они все меня презирают! Только Эрна немного сочувствует, и еще Хельга.
Пахло от него по-прежнему так, что я поморщилась. Густой запах благовоний и пота буквально шибал в нос, и я не выдержала.
- Я понимаю, что сейчас вам не до того, - понизив голос, произнесла я, грубейшим образом нарушая правила приличий. – Однако вам стоит выбрать одеколон с более свежим ароматом. Или хотя бы наносить его не так обильно.
Он только усмехнулся – невесело, словно через силу приподнимая уголки губ.
- Бергрид болеет, - непонятно объяснил он, коротко взглянув на меня. – А, вы ведь не знаете! Я не различаю запахи. Вообще. Это у меня с детства. Бергрид всегда сама следила, чтобы я вымылся или надел свежую рубашку – я же не слышу, что от меня... пахнет!
Я ошарашенно покачала головой, вообразив мир, лишенный привычного многообразия ароматов. Блеклый, разом лишившийся большей части красок, унылый и непонятный. Пусть не у всех настолько тонкое обоняние, как у меня, однако все люди активно им пользуются, даже не задумываясь. Как определить, что нужно срочно принять ванну или, скажем, что пища испортилась, не пробуя ее на вкус?
Бедный, бедный господин Колльв!
Тут меня озарила догадка, настолько простая, что хотелось стукнуть саму себя за скудоумие.
- Скажите, а раньше вы варили такое какао? – спросила я и затаила дыхание в ожидании ответа.
- Нет, - растерянно признался он. – Это же был День рожденья Бергрид, я хотел сделать ей сюрприз. Она очень любит какао и горячий шоколад...
Лицо его смягчилось, а я поняла, что образ суровой госпожи Бергрид совсем не вязался в моем представлении с любовью к сладостям. Впрочем, чужая душа – потемки.
- Вы не могли бы вспомнить точный рецепт напитка? – попросила я. – И принести сюда все ингредиенты, если они, конечно, еще остались?
В угольно-темных глазах Колльва читалось искреннее недоумение. Потом сквозь него будто проявилась надежда, как изображение на фотоснимке.
- Подождите, я... я принесу вырезку из журнала! – пообещал он, подхватываясь с места. – И... заскочу на кухню!
На последней фразе голос его дрогнул. Должно быть, нелегко ему теперь показаться перед слугами!
Мужчины проводили его недоуменными взглядами, однако тут же вернулись к прерванной беседе. Доктор что-то резко и яростно доказывал инспектору, который отвечал с присущей ему ироничностью, а Исмир наблюдал за их противостоянием, подавая реплики то одной, то другой стороне.
Господин Колльв появился вновь очень скоро, не прошло и пяти минут. К груди он прижимал какие-то баночки и толстый журнал (видимо, от волнения не догадался захватить поднос).
- Вот! Тут все! – сгружая передо мной свою ношу, доложил он. – Смотрите!
И уставился на меня, как ребенок на фокусника. Я принялась одну за другой открывать баночки и осторожно нюхать содержимое, прикрыв глаза для пущей сосредоточенности. Ингредиентов оказалось немного: порошок какао, мед, а также гвоздика, корица и мускатный орех.
- Ну что? – надежда на лице Колльва сияла ярче солнца.
- Кажется, все в порядке, - задумчиво признала я, и угли его глаз разом потухли. Но разгадка должна быть в составе какао! – Будьте добры, покажите рецепт!
- Сейчас! – он торопливо принялся листать страницы, а я обнаружила, что вокруг нас столпились остальные мужчины. – Вот: два стакана молока, одна столовая ложка жидкого меда, четыре чайных ложки какао, гвоздика, корица и мускатный орех – по вкусу. Я все так и делал!
- По вкусу, - повторила я. - А скажите мне, сколько это «по вкусу»?
- Ну... – он замялся и признался: - Я решил насыпать побольше. Чтоб мало не было.
- Сколько? – требовательно произнесла я, украдкой сжав кулаки на удачу.
- Ну, наверно, по четверти чайной ложки корицы и гвоздики, и ложку мускатного ореха... Примерно. - Признался господин Колльв и воскликнул, защищаясь: - А что, я что-то сделал не так?! Я же не слышу запахи! Откуда я знаю, сколько надо?
Как примерный ученик, который с ужасом узнал, что ошибся в простейшем уравнении. Впрочем, господину Колльву пришлось многому учиться после свадьбы, отсюда и подспудный страх сделать что-то не так.
Я не выдержала и рассмеялась – от облегчения, но красивое лицо господина Колльва тут же стало по-детски обиженным.
- Инспектор, - позвала я громко, с усилием заталкивая смех поглубже. – Кажется, я знаю, чем и как отравили госпожу Бергрид!
Инспектор живо заинтересовался, доктор скривился (похоже, собственная правота была для него важнее здоровья пациентки), а Исмир заинтересованно поднял светлые брови.
- Да, голубушка, мы вас внимательно слушаем! Вы не волнуйтесь, рассказывайте все-все по порядку! – зачастил инспектор, как будто я была ребенком, который раздумывал, выдать ли доверенный подружкой секрет.
Дракон, кажется, поперхнулся смешком, но тут же талантливо изобразил невозмутимость. Впрочем, большую часть времени он действительно был спокоен, что подтверждало мое обоняние.
- Все очень просто, - признала я со вздохом. Ума не приложу, как сразу не догадалась? – Нас всех сбило с толку заявление уважаемого доктора, - от шпильки я, конечно, не удержалась, - об атропине. Конечно, о глазных каплях знали многие, так что отравитель мог не морочить себе голову. Но никакого отравителя не было!
- Как – не было? – после паузы удивился инспектор, и голос его сделался подозрительно ласковым. Как будто мой давний друг подозревал, что на почве неприязни к доктору Ильину я принялась сочинять небылицы.
- Просто – не было, - повторила я. Признаюсь, снисходительное отношение меня всегда изрядно раздражало.
- Полагаю, госпожа Мирра говорит о несчастном случае, - прокомментировал Исмир.
- Ага, госпожа Бергрид отравилась медом, - саркастически заметил доктор, излучая аромат чайного дерева – резкое неприятие. – Конечно, медицине известны случаи острой непереносимости меда, однако могу уверить, что дело в чем-то другом! Я...
- Разумеется, - перебила я, и доктор подавился гневной тирадой. – О непереносимости меда было бы известно всем домашним. А наша разгадка настолько нелепа, что никому не пришла в голову! – я оглядела мужчин, стоящих полукругом передо мной. – Дело в рецепте, по которому готовили какао. Вы сами слышали, что в журнале сказано «добавить специй по вкусу», и господин Колльв их не пожалел.
- И что? – недоумение в голосе доктора звучало так искренне, что хотелось посоветовать ему прочитать учебник по химии.
С трудом сдержав это недостойное желание, я пояснила:
- Мускатный орех часто используют в напитках. Он пахнет очень приятно – пряно, пьяняще и нежно. Только в нем содержится мирристицин, который при передозировке вызывает головокружение, головную боль, учащенное сердцебиение, галлюцинации, конвульсии - вплоть до комы и смерти. Согласитесь, симптомы совпадают. Не знаю, почему госпожа Бергрид не заметила странного вкуса напитка...
Сама я ничего подозрительного в запахе какао не обнаружила – обычные специи – и на том успокоилась. А теперь корила себя за невнимательность. Хотя напитка оставалось совсем немного, немудрено не заметить.
- Бергрид недавно болела. Ангиной. Она до сих пор плохо чувствует вкус, - рассеянно сообщил господин Колльв и схватился за голову. - Так значит, это я виноват?! – его прекрасно очерченные губы задрожали. Хм, если он актер – то превосходный! – Я... я пойду к Бергрид... я...
И ринулся к выходу, даже не поинтересовавшись, нужен ли он еще здесь. Констебль вопросительно посмотрел на инспектора Сольбранда и после неохотного кивка последнего молча отступил в сторону. Следом за господином Колльвом двинулся доктор Ильин, который напоследок ожег меня ненавидящим взглядом.
Я торопливо подошла к окну, настежь распахнула створки и блаженно замерла, полной грудью вдыхая морозный воздух. Боги, милосердные мои боги, как же хорошо! После сумятицы запахов людей – холодная морская свежесть, чуточку пахнущая йодом.
- Голубушка, как думаете, он нарочно? – наконец нарушил тишину инспектор. – Поймите меня правильно, уж больно совпадение подозрительное!
- Если нарочно, то глупо. И выполнено топорно, - пожала плечами я.
- Он непременно оказался бы под подозрением, - кивнув, согласился инспектор. – С другой стороны, яд уж очень необычный. Думается мне, присяжные наши в такое не поверили бы, голубушка. Слишком мудрено.
- Вполне возможно, - вздохнула я. Признаюсь, я склонялась к мысли, что господин Колльв невиновен, однако некоторое сомнение оставалось. – Для такой задумки требуются медицинские знания и очень извращенный ум.
- Зато и не докажешь ничего, если правильно провернуть, - подхватил инспектор.
- К тому же госпожа Бергрид жива, - в свою очередь добавил Исмир. – Сомневаюсь, что она станет начинать дело. В любом случае, должен отдать вам должное – блестящая разгадка, госпожа сыщик!
В тоне дракона будто прятались шипы насмешки.
- Возвращаю вам комплимент, - холодновато отозвалась я. – Ваше выступление было неподражаемо!
- Туше, - усмехнулся дракон, и горьковатый аромат бергамота выдавал одобрение.
- Спасибо вам за помощь, - уже куда мягче и благожелательнее сказала я. – Без вас я бы не справилась.
- Пожалуйста, - легко ответил он, чуть наклонив светловолосую голову.
- Простите, мне пора, - спохватилась я, взглянув на часы. Представляю, какой скандал ждет меня дома!
Торопливо попрощавшись, я вышла из комнаты. Усталость навалилась на плечи, обручем сжимала виски, но это была приятная усталость, какая бывает после хорошо сделанной работы. Зато вышедший мне навстречу Петтер выглядел бледно: сухие обветренные губы, взмокшие на лбу волосы, больной взгляд.
- Петтер, да вы больны! – встревожилась я, обнаружив, что рука его буквально пышет жаром.
- Нет, госпожа Мирра, я в порядке! – возразил мальчишка, однако сиплый кашель опроверг его слова.
Боги, я ведь совсем позабыла о Петтере, бросила его мерзнуть в машине!
- Постойте, - решительно произнесла я, вновь открывая дверцу. – Я сейчас вернусь.
- Куда вы? – хрипло спросил он.
- Попрошу водителя госпожи Бергрид сесть за руль, - обернулась я. – В таком состоянии вам нельзя водить авто!
Он попробовал что-то возразить, однако я лишь отмахнулась. Мужчины, по моим наблюдениям, делятся на две категории. Одни «умирают» при первых признаках недомогания, другие же до последнего хорохорятся, делая вид, что бодры и веселы. И еще очень большой вопрос, какая из этих групп лучше!
Порывшись в саквояже, я извлекла бутылочку со смесью эвкалипта, сосны, розмарина и мяты, а также малиново-медовый сироп. Масла накапала на платок, а сироп налила в стаканчик и, подумав, разбавила его кофе.
- Вот, это – пить, этим – дышать! – велела я строго. Ах, какое непередаваемое благоухание! Как будто вокруг снова лес, нагретый летним солнцем, а от спелой малины текут слюнки...
- Что это? – подозрительно поинтересовался мальчишка, не спеша принимать лекарство.
- Клену тинга кольчуг даю я напиток, исполненный силы и славы великой; в нем песни волшбы и руны целящие, заклятья благие и радости руны[26]. – Процитировала я с насмешкой, заметив его колебания.
Петтер то ли фыркнул, то ли простуженно шмыгнул носом, но послушно осушил стакан.
- Вот и молодец! – умилилась я, по-матерински взъерошив его темные волосы.
Спохватившись, я отдернула руку, сделав вид, будто не заметила поплывшего по салону аромата ванили и мармелада, и вышла из машины...
Дело оказалось не настолько простым, как мне представлялось. Госпожа Халлотта заперлась в своей комнате, беспокоить ее слуги боялись, так что мне пришлось отправляться к хозяйке дома. К тому я собиралась поговорить с нею о судьбе несчастной гувернантки, вот и решила убить двух зайцев одним выстрелом.
Я заверила, что сама без труда отыщу спальню хозяйки, и мне предоставили бродить по дому самостоятельно.
Дверь в спальню оказалась приоткрытой. Я занесла руку, чтобы постучать, и замерла. Госпожа Бергрид сидела, опираясь на подушки, и ее морщинистая ладонь дрожала в руках Колльва.
- Любимая, прости меня, я не хотел! Прости, пожалуйста, прости!
- Что ты, милый, - ласково отвечала она, ероша его темную шевелюру. Судя по усталому тону, повторяла она это не в первый раз. – Ты нечаянно, бывает.
- Я люблю тебя! – выдохнул он и уткнулся губами в ее пальцы.
- И я тебя! – привычно, не задумываясь, ответила она.
Меня они не замечали, а я стояла на пороге, чувствуя себя полной дурой. Потому что их обоих окутывало благоухание пьянящего жасмина и страстных алых роз.
Как там я говорила: они не смешиваются, как масло и вода? Выходит, любовь может сыграть роль эмульгатора.
Я усмехнулась дикости сравнения и отступила назад...
Глава 5. Что было, что будет...
Канун Самайна начался отвратительно.
Заснуть удалось далеко за полночь: после всех событий голова напоминала копилку, в которой звенели монетки – мысли.
В итоге я проснулась от раскатистых воплей, доносящихся с первого этажа: господин Бранд с утра пораньше воспитывал прислугу.
Несколько минут я лежала в постели, уставившись на потемневшие от времени и сырости потолочные балки, с которых свисали пучки трав. Смятые простыни и одеяла – теплый кокон, из которого так не хотелось выбираться.
Я заставила себя встать, ежась, накинула халат и, настежь распахнув окно, подставила лицо соленому влажному ветру. Меланхолия похожа на липкую смолу – в нее легко вступить, а вот отколупывать приходится долго и нудно, по кусочку очищая мысли от клейкой грусти.
Запах моря, мерный рокот волн и холодные капли дождя освежили меня достаточно, чтобы позвонить Уннер.
Она влетела в спальню, фонтаном разбрызгивая вокруг сладкий аромат роз. Ее щечки пламенели, как цикламены, челка кокетливо вилась, чепчик и передник слепили глаза белизной и хрустели от крахмала.