В общем, Василий сначала попросил у Виллины разрешение войти в ее дом и осмотреть его.
– Не для себя стараюсь, Анфису хочу найти и вернуть. Боюсь я за нее, ты вот ее в Питер отправила, а как у нее там дела пойдут? Тебе-то уже все равно, а нам с Анфиской детей еще растить. Хочешь или не хочешь, а я должен Анфиску найти, а то сам помру от тоски и горя!
Договорившись, как он считал, с духом Виллины, парень вошел в дом. Уезжая, Анфиса заперла дверь на замок. Но у Василия был ключ, так что с проникновением проблем не возникло. Виллина тоже не возражала, во всяком случае, прямо с порога ничего тяжелого вроде ухвата или горшка в голову Василия не полетело. Он спокойно зажег свет и осмотрелся. С чего начать, парень не представлял. Да и что ищет тоже понимал весьма смутно.
– Искал я в первую очередь бумаги, на которых мог быть адрес питерской родни Анфисы. Ну и нашел. Не сразу, но нашел.
С этими словами Василий извлек из кармана пожелтевший от времени конверт, на котором еще красовался серп и молот, а также несколько красных гвоздик – символ Октябрьской революции.
– Видите, конверт старый. А уж искал я его… Честно говоря, я избу Виллины раз десять обыскивал. И только потом письмо это за иконой Спасителя обнаружил.
– А у Виллины и иконы в доме имелись?
– А как же! Она набожная была, хоть и знахарка. Каждое утро и каждый вечер положенное количество молитв отчитывала. И в церковь ходила. Батюшка кривился, когда ее видел, ругал даже, но из церкви никогда не гнал. Как же человека из храма выгонишь? Тем более что никому худого Виллина своей силой не делала. Или, считаете, не прав он?
– С батюшкой вашим мы в другой раз разберемся. Говори, что за письмо? О чем оно?
Но Василий еще не до конца рассказал о том, как находка пришла к нему.
– Ведь что странно, я за иконами много раз смотрел, – продолжал он бубнить. – Знаю, наши бабки любят там сокровенное прятать. Кто письма мужа или брата с фронта. Кто деньги, кто еще открытки от детей из города. Ну а у Виллины там травы лежали. Она их летом сушила, а потом всю зиму в избе аромат стоял. Ничего, кроме трав, за иконами спрятано не было. Ну я чуть не свихнулся. Чувствую, что должен быть где-то след, а найти не могу. А потом нашел! Письмо это в самой иконе спрятано было. И как надоумил меня кто! Дай, думаю, в самих иконах посмотрю. И руки к Спасителю потянулись. Я киот открыл, а там оно лежит!
– Так и что в нем? Ты читал?
– Читал. А вы все-таки прочитайте сами. Может, чего и получше меня поймете.
С этими словами Василий протянул подругам ветхий и желтый конверт, в котором оказался такой же пожелтевший от времени листок, исписанный мелким убористым, но очень четким почерком. Письмо было совсем коротким. И подругам не понадобилось много времени, чтобы ознакомиться с ним.
Глава 8
Письмо определенно было написано бабушкой Анфисы – той самой знахаркой Виллиной. И писала она людям, с которыми вряд ли была знакома лично. В письме она сообщала, что дочь ее – Мила – умерла вскоре после приезда к ней. А внучка Анфиса оказалась такой слабенькой, что все время болела, а потом тоже умерла.
«Малютка следом за матерью своей отправилась».
Сама же Виллина, как она писала, вовсе не уверена, что протянет до весны, по этой причине просит, чтобы за ней приехали и взяли к себе.
Подруги читали и удивлялись. Особенно их изумила одна фраза:
«Хочу дожить свой век и умереть не на казенных простынях. Другой родни, кроме вас, у меня не осталось вовсе. А вы хоть по крови и не родные, а все же через дочку и внучку моих покойных мне родня. Приезжайте за мной, миленькие вы мои. А то в доме летом пожар случился, теперь я живу в пристройке. А зимой тут очень холодно и топить совсем нечем».
Дальше шло еще несколько жалостливых фраз о том, что соседи бабушке, конечно, помогают чем могут. Но ведь они чужие люди, неудобно постоянно у них одалживаться. Закончив читать, подруги недоуменно сначала переглянулись друг с другом, а потом посмотрели на Василия.
– Ты уверен, что письмо написано именно Виллиной?
– Почерк ее.
– Но ведь… Почему она пишет, что ее внучка умерла? Или у нее была помимо Анфисы еще и другая внучка?
– Никогда не слышал, чтобы у Анфиски сестра была, – покачал головой Василий. – Да и Виллина никогда про вторую свою внучку не говорила. Наоборот, всегда Анфису единственным лучиком света называла. И про вторую свою дочь не упоминала. Если рассказывала про дочь, то лишь про мать самой Анфисы.
– Тогда почему же Виллина в этом письме «похоронила» Анфису?
Василий пожал плечами. Но не только это было странно. Насторожил подруг также и конверт. Он был весь густо усеян штемпелями, как это бывает в том случае, если письмо, не найдя адресата, возвращается обратно к отправителю.
«Адресат по указанному адресу не проживает», – прочитала Кира жирную надпись на штемпеле, украшающем конверт.
Судя по адресу, Виллина писала людям, которые, как она считала, живут на Московском проспекте. Но их в указанном доме и квартире не оказалось. Возможно, бабушка Анфисы перепутала дом, или квартиру, или даже саму улицу? Но зачем ей вообще понадобилось посылать это насквозь лживое письмо, выставлять себя бедной и убогой старухой, живущей на подаяния соседей в сарае, потому что ее дом сгорел еще летом?
– Был пожар в доме Виллины?
– Если и был, то я его не помню. Да нет, не горело у нее ничего. Виллина хозяйство старалась в порядке содержать.
Помимо прочего, штемпели на конверте сказали подругам еще и дату отправления письма. Девяносто второй год, время развала СССР. Получалось, что сам конверт с советскими гвоздиками был куда старше, чем дата отправления письма.
Но это как раз подруг и не удивило. Сельские жители запасливы. И хороший конверт мог лежать в доме у Виллины много лет. Потом она наклеила на него нужное количество марок, и конверт с коммунистической символикой вполне успешно отправился в путь по стране, уже носившей имя «Россия».
Однако штемпель врать не может. И он говорил, что с тех пор, как было отправлено это письмо, прошло двадцать лет. То есть Анфисе и Василию, которые были погодками, было в то время лет по пять или около того.
– Ты уже взрослый был, – втолковывала Леся парню. – Вспоминай, было такое, чтобы Анфиса с бабушкой в сарай жить переехали? Был у них в доме пожар?
– Упаси бог! Такое разве забудешь? Нет, Виллина, как купила дом еще полвека назад, так в нем и жила. Конечно, пару раз она крышу ремонтировала, окна поменяла, туалет теплый сделала, это все было. Но дом не горел. Да и как бы он мог сгореть, коли весь каменный? Стены и фундамент бы в любом случае остались целы. Да и не было у Виллины в доме никакого пожара, я бы запомнил!
Выходит, Виллина сознательно вводила в заблуждение своих дальних городских родственников.
– Уж не та ли это родня, о которой Анфиса твердила?
И еще одна странность имелась в этом конверте. Свой обратный адрес Виллина предпочла указать совсем иным.
«Поселок Верхние Горки, колхоз «Красная Зорька».
Подруги прочитали обратный адрес и с недоумением посмотрели на Василия.
– Мне мать объяснила, что в этом колхозе у бабушки Виллины подруга жила. Тоже уже померла лет десять назад, но если с кем в наших краях Виллина и дружила, то только с ней.
Выходит, Виллина предпочла скрыть от родни свой настоящий адрес. Если бы они вдруг и приехали за старухой, которая их об этом просила, то увидели бы совсем другую женщину, которая бы только развела руками и объяснила, что никакой Виллины тут нет, а в помощи посторонних она лично не нуждается.
– И что все это значит? Может быть, подруга Виллины та, что из «Красной Зорьки», ответ знает?
– Говорю же вам, она давно умерла. А потом и родные ее съехали. Да и то сказать, колхоз их совсем развалился, работы почти никакой не стало. Так что и сын с невесткой через год дом и хозяйство свое продали и куда-то в Московскую область перебрались. Когда прощаться к Виллине заходили, говорили, что в Московской области домик себе присмотрели, но точного их адреса я не знаю, они бабушке Виллине его, кажется, тоже не сообщали. Да ей и не надо было, она ведь не с молодыми дружила, а с матерью их.
Но все же что заставило Виллину прибегнуть к хитрости, отправить письмо с чужого адреса? Допустим, она не хотела, чтобы ее настоящий адрес те люди узнали. В своей подруге она была уверена, та бы нипочем не призналась, где питерской родне искать Виллину. Письмо, пришедшее назад, подруга также передала Виллине. Но черт подери, зачем все-таки Виллина его отправляла, если не хотела помощи от родни?
– В ее действиях нет никакой логики. Она пишет, что осталась одна, умирает от голода, загибается от холода, просит приехать и забрать ее, но при этом указывает чужой адрес! Как это понимать? Разве что…
– Что?
– Разве что Виллина хотела ввести тех людей в заблуждение! – воскликнула Кира, словно прозревая. – Дескать, я бедная, старая, нищая. Внучка и дочка обе померли, да и мои деньки сосчитаны. Вот, мол, какая я слабая и несчастная.
– Но ведь это было не так!
– Конечно. На самом деле Виллина была в те годы вполне дееспособной и крепкой женщиной. Анфиса на здоровье тоже не жаловалась. Да, ее мать умерла, но это, пожалуй, единственное слово правды во всем этом письме!
И Кира снова с недоумением покрутила письмо у себя перед глазами. До чего же странное послание попало к ним в руки. Определенно Виллина этим посланием хотела добиться какой-то своей цели, но вот какой?
– Она хотела, чтобы у питерской родни Анфисы сложилась уверенность, что им не стоит опасаться ни девочки, ни ее матери, ни бабки. Мол, все умерли, я последняя осталась, да и то скоро тоже помру.
– Да, похоже на то.
– Виллина и не надеялась, что родня как-то откликнется на ее призыв о помощи. Но если, паче чаяния, они бы все-таки отписались или приехали, то Виллины и девочки бы не нашли, а наткнулись лишь на подругу самой Виллины, явно посвященную в эту аферу и знающую, что и как надо говорить!
Теперь смысл этого бредового письма становился более или менее ясен подругам. Виллина пыталась усыпить бдительность питерской родни Анфисы. Видимо, она опасалась угрозы, которая исходила от них. Но зачем же, умирая, взяла с Анфисы клятву найти этих людей и…
– Виллина хотела, чтобы Анфиса отомстила им! – ахнула Леся, которую внезапно осенило. – Пока Анфиса была маленькой и слабой, Виллина защищала ее и прятала в Тарасовке от питерской родни. Но когда Анфиса выросла, Виллина сочла, что у той достаточно силы, чтобы отомстить своим врагам.
Василий кивнул.
– Очень похоже на правду. Анфиса тоже что-то в этом роде мне перед своим бегством говорила.
– Что именно?
– Ну, что она теперь сильная. А после смерти Виллины вся колдовская сила старухи перешла к ней. Дескать, Виллина провела особый обряд, по которому вся ее сила перешла не к кому-то, а непосредственно к Анфисе. И теперь Анфиса может и лечить, и калечить.
И видя, как изменились лица подруг, Василий поспешно прибавил:
– Сама Виллина в жизни никого не покалечила, кроме Ваньки-Хромого, но он по заслугам получил. Никто Виллину ни словом не упрекнул. А вот Анфисе она твердо в голову вбила, что та должна своим родичам отомстить и деньги назад себе вернуть. Вот Анфиса в Питер и подалась! Мстить!
– Погоди, какие именно деньги Анфиса должна была вернуть?
– Ну те, что родня у ее отца, а значит, и у нее самой и ее матери отняли!
До сих пор подруги как-то не задумывались о том, что помимо мамы и бабушки у Анфисы должен был иметься еще и отец. Пока что они приняли как аксиому, что отец у Анфисы умер, по этой причине мать и привезла девочку в Тарасовку к Виллине. Ну а куда еще девать девчонку одинокой женщине? Только везти ее к своей собственной матери. Но если отец Анфисы был богат, но ни она сама, ни ее мать этих денег не увидели, не могло ли это стать поводом для кровной обиды?
– Погоди-ка, – остановила Василия Кира. – А что ты знаешь про отца Анфисы?
Василий развел руками.
– Ничего.
– Как? Совсем ничего? Даже имя не знаешь?
– Анфиса только говорила, что ее мама с отцом очень любили друг друга. Души друг в друге не чаяли. И когда ее отец умер, мама тоже недолго протянула. А сама Виллина всегда говорила, что мать Анфисы сгубила тоска по мужу. Она не смогла и не захотела жить без своего любимого мужа.
– Даже ради дочери?
– Да, даже ради дочери.
Ну, допустим, всякое бывает в жизни. Но это ведь не основание, чтобы совсем ничего не рассказывать девочке об ее отце?
– Хотя бы его имя Анфиса должна была знать?
– Я как-то спросил ее, как ее батьку покойного звали, но Анфиса запретила говорить мне на эту тему.
– Почему?
– Мы маленькие были. Виллина внучке сказала, что не надо ей знать имя своего отца, а паче того произносить его вслух. Потому что тогда черти услышат и придут за ней. И даже мысленно не надо его призывать, потому что те же черти могут все равно услышать.
– Черти?
– Виллина странной очень была, – вздохнул Василий. – Недаром ведь не успела она еще у нас в Тарасовке поселиться, как люди про нее уже знали, что она знахарка, может лечить, а может и чего учудить. Только, говорю вам, Виллина добрая была, зла никому не делала и не желала. Поэтому и люди к ней без опаски шли. Знали, если греха за ними перед Виллиной нет, то ничего плохого она им не сделает.
– Но почему девочке нельзя было даже упоминать имя ее покойного папы?
Этого подруги понять не могли. Но видать, у самой Виллины был свой взгляд на жизнь. Она не считала, что маленьким детям надо задумываться о серьезных или тем более печальных вещах. И если фотографии мамы маленькая Анфиса видела и не раз, то человек, который был ее отцом, оставался для нее полной загадкой.
– Поэтому-то я так и удивился, когда Анфиса заговорила со мной про своего отца.
Случилось это в день похорон Виллины. В доме гудели пришедшие помянуть старуху. Многим в Тарасовке покойница сделала немало добра. И хотя нрав у нее был не слишком приветливый, Виллину в селе уважали. И люди хоть и с опаской, но все же пришли на поминки знахарки. Накрыть на стол Анфисе помогли соседки. А сама она, улучив минутку, выскользнула из дома, сделав знак жениху последовать за ней.
Василий думал, что Анфиса хочет обсудить с ним что-то по хозяйским делам. Например, когда они поженятся и в каком доме станут жить. Василию бы хотелось, чтобы они с Анфисой поселились у него в доме, но он опасался, что две хозяйки под одной крышей не уживутся. Так что он был согласен и на дом Виллины, хотя жилище знахарки не могло не пугать бедного парня.
Однако Анфиса сказала совсем не то, что ожидал услышать от нее Василий. Разговор пошел совсем не в том русле.
– Уеду я скоро, Васенька! – воскликнула Анфиса, едва поцеловав Василия. – Прости, но тебя с собой не зову.
– Что?
Василий так оторопел, что вначале ему даже показалось, что все сказанное Анфисой ему просто послышалось. Хотя с чего бы, ведь на поминках он выпил всего пару рюмок, да и то лишь затем, чтобы не обидеть дух старой Виллины. Сам Василий спиртное не любил. И бутыли с самогоном, который гнала его мама, и канистры со спиртом, который приносил с работы он сам, томились в подвале их дома, чтобы было, чем расплачиваться с рабочими, которых в сезон приходилось нанимать для уборки хотя бы той же картошки.
– Куда это ты собралась? – спросил он у Анфисы. – Я чего-то не понял.
– Ехать мне надо, Васенька. Бабушка слово с меня взяла, что полученную от нее силу я для дела использую.
– Ну так, ясень пень, что для дела. Лечи людей, как тебя Виллина учила. Я разве против? Я совсем не против, да и в хозяйстве прибыль.
– Не о том ты думаешь, Вася, – с досадой произнесла Анфиса. – Впрочем, всей правды обо мне и моем отце с матерью ты ведь не знаешь, не за что тебя винить.
– Так ты мне расскажи!
И тут впервые в жизни Анфиса заговорила с женихом о том, каким человеком был ее отец. По ее словам получалось, что отец ее был уникальным – умным, честным и добрым.
– Но он был слаб. Слаб здоровьем, слаб волей. То есть не то чтобы совсем слаб, но противостоять злым людям все же не мог, не умел. Особенно если эти люди были его собственными родными отцом, матерью и братом!
Так вот о каких родственниках говорила Анфиса! Ближе и не придумаешь.
– Отец Анфисы был художником, по ее словам, человеком очень талантливым. Но его таланту не дали развиться. Сразу же после того, как отец и мать Анфисы стали жить вместе и у них появилась Анфиса, отца ее упекли за решетку.
– Он попал в тюрьму?! – ахнула Кира.
– Хуже.
– Что же может быть хуже тюрьмы?
– Отца Анфисы его добрые родственнички упекли в психушку!
– Но за что?
– Анфиса сказала, что это была их месть за то, что он не послушался их приказов и все равно женился на ее матери.
Ах вот в чем дело!
– Отца Анфисы назвали сумасшедшим за его связь с женщиной, которую его семья не одобрила. Все они считали Милу, мать Анфисы, не ровней себе, а когда отец Анфисы уперся и заявил, что они обязаны принять его избранницу в семью, просто упекли его в психушку!
– Но как же так? – усомнилась Кира. – Родного сына? И потом… здорового психически человека в сумасшедший дом не запрячут. Обязательно должны иметься какие-то показания для госпитализации.
Кира говорила это не просто так. Она отлично помнила, как их соседка – бедная Верка – пыталась упечь хоть на короткое время своего муженька – Артема, пьяницу, дебошира, который к тому же подсел на наркоту и в состоянии алкогольного и наркотического опьянения неоднократно бил и даже пытался убить свою жену. Приняв на грудь, мужчина становился совершенно неуправляем, буен и дик. Он был однозначно опасен для окружающих, но тем не менее врачи его забрать с собой не захотели.
– Вытрезвители все закрыты. В больницу мы его такого не возьмем. Если он у вас состоит на учете в психоневрологическом диспансере, вызывайте их «неотложку». А нет, тогда обращайтесь в милицию. Ваш муж не пьян, он не псих, значит, им должны заняться менты.