Хроника пикирующей старости – 3 - Олеандр Олеандров


Олеандр Олеандров

Хроника пикирующей старости – 3

Предисловие

Сборник рассказов черного юмора. Продолжение первой и второй части книги.

Настоящее имя автора – Квятковский Олег Вадимович, живёт он в городе Львов (Украина). Литературный сайт автора в интернете:

http://www.proza.ru/avtor/oleanmdr

Торгаш

Иду по базару. Кидаю взгляд влево – там небритые мужики … кажется продают краденное.

Глаза прячут … всё у них по дешёвке. Голоса спитые, хриплые.

Нет, это не мои.


Кидаю взгляд вправо – там нищая интеллигенция. Очки с потёртыми стёклами, пиджаки висят мешком.

Голоса визгливые, торговаться не умеют – сразу возмущаются, что-то доказывают. Слюна брызжет в лицо покупателям …

Нет. Это не мои.

Иду прямо – стоп!

Вот и она.

Старушка лет 70-ти. Платье старое, но чистое. Значит ей важно выглядеть достойно. Торговаться – наверняка не умеет.

На моем лице появляется ухмылка. Она – лёгкая добыча.

Подхожу к ней слева, из-за спины.

Она продаёт фарфоровую чашку. Кажется из дорогой коллекции.


Начинаю обработку.

Прохожу один раз возле неё … другой … разглядываю …

Воле неё – никого. Она продаёт одна.

Глаза опущены, потухшие. Кажется ей неловко что стоит тут, на базаре.


– Ок! – Говорю я сам себе – Нашёл.

И иду в боевое пике.

Мой первый заход.

– Сколько стоит Ваша чашка, мамаша? – Спрашиваю равнодушным голосом

– Тридцать – тихо шепчет мне.


Гляжу на неё и понимаю … дома у неё – дед больной лежит. Это он установил цену.

Тридцать монет.

Моих монет.


Заход второй – начало игры.

– Тридцать? – Восклицаю изумлённым голосом и насмешливо улыбаюсь. Затем разворачиваюсь и делаю вид что собираюсь уходить.

В глазах старухи которые только что зажглись надеждой – сразу что-то тухнет.

Значит – не продаст сегодня. И её дед останется голодным. Впрочем, мне то – какая разница?


Моя игра с ней – по моих правилах.

Заход третий.

Равнодушно зеваю и начинаю обрабатывать старуху.

Я ведь и сам когда-то продавал последнее. Все что было в квартире. И знаю – продавать такое на базаре – убивает душу.

Ты стоишь и видишь что нормальные люди – с другой стороны твоего прилавка. Они кушают мороженное, разговаривают, смеются. А ты, по другую сторону прилавка – в другом мире. Жалобно смотришь им в глаза. – Купите пожалуйста … не проходите мимо … полезная вещь в хозяйстве … почти как новая …


Вот и сейчас, ты видишь как старушка отчаянно борется со стыдом в своей душе – она убитая этой борьбой. Не физически, а морально.


И сейчас – я её добиваю.


Заход четвёртый.

– Я не ослышался??? -Снова поворачиваюсь к ней. Мой голос звучит изумлённым, почти возмущённым – Или может … Вы сказали "двадцать"? Ведь такое старьё продаёте мамаша …


Я не торгуюсь сейчас. Я просто добиваю её. И её больного деда который лежит на старой обшарпанной кровати, с кучей лекарств на столе. И отчаянно верит что она продаст что-то сегодня … принесёт домой …

Она откроет ключом дверь, зайдёт, а затем – они встретятся взглядами.

– Продала?

И на больном лице деда появится улыбка – Спасибо …

Старуха промолчит … просто отвернётся … не хочет что-бы он видел как из её глаз покажутся слезы … давно не видела деда счастливым.

Он говорил ей что любит её?

А она – его?


Но у меня – другая игра сейчас.

– Так продадите за двадцать?

– Да, берите за двадцать – тихо соглашается старуха. Её дед и двадцатке будет доволен.

Но не я …

Оба на!!! Да она совершенно не умеет торговаться.

А значит – лёгкая добыча. Для хорошего торгаша на базаре.

И я знаю – "Двадцать" – это так дёшево … что даже колбасы на двоих не купишь. И не наешься.

Но должен ли торгаш – волноваться за это?


И я иду в пятый заход.

Окончательное добивание.

– А вот … щербинка на чашке – недовольно бормочу я и показываю на царапинку на ручке.

Разворачиваюсь снова.

Собираюсь уходить.

И вижу – её глаза снова тухнут. Только теперь – ещё печальнее чем в прошлый раз.

Кому нужна её чашка с таким выявленным дефектом?


Я равнодушно зеваю, встречаюсь с ней взглядом и снова возвращаюсь. Весь мой вид – полон сострадания к ней. И к её паршивой чашке.

– Ну ладно … не выбрасывать же … хоть и хлам но не везти же Вам его назад, домой … что же нам делать? Ну ладно … отдавайте за десять.


Я знаю. Сейчас я добиваю её окончательно. Как последняя сволочь которая с пистолета – стреляет в затылок беззащитной жертве, так и слова мои сейчас – звучат как приговор: – Только гляжу я что царапина – на видном месте … куда я буду ставить такую чашку? Ни в сервант, ни в сервиз.


Глаза старухи снова тухнут.

И вот мой приговор:

– Хорошо … куплю … разве что за пять… сам не знаю зачем она мне такая …


Я знаю, за "пять" даже спички не купишь.

Старуха бледнеет, немеет … ей стыдно и неловко. Что она такая нищая, то она стоит на базаре. Что вынесла чашку с поцарапанной ручкой.

И что такой солидный мужчина как я – сжалился над нею и готов взять и забрать чашку.

Хоть и за копейки – но все равно – спасибо тебе, незнакомец.

Что прекратишь этот кошмар, этот стыд, этот торг … Это унижение.


– Хорошо – тихо шепчет она мне. Где-то в душе догадываясь что перед ней – первоклассный торгаш. Без стыда и совести. Без сострадания и жалости. Но она ничего не говорит мне … и не подымает глаз.

– Что там в них, в её глазах? – Думаю с интересом. Хочется увидеть взгляд поверженного противника.

Но она не смотрит.

И мне мало моего триумфа

– Что? Я плохо расслышал? – Громко говорю ей. Чётко расставляя слова.


– Хорошо … берите за пять … ради Бога … берите …- Едва слышно шепчет она.

Это победа! Понимаю я. И вдруг … даю ей сто. – Берите.

– У меня нету сдачи – растерянно шепчет старая.

– И не надо – отвечаю я ей тоже тихо.

– Что? Что? … – Теперь спрашивает старуха. И наконец подымает на меня глаза.

– Не надо сдачи – говорю я и улыбаюсь. Я вижу как душа старухи – оживает на моих глазах. Как весной распускается зелень, цветы, трава. Так и сейчас – что-то происходит с её душой. Я кинул туда – нечто доброе. Что останется в ней – надолго.

Многое она забудет в своей жизни, но только не то что произошло сегодня, и меня – странного типа который это сделал.


И не надо мне её чашки. С поцарапанной ручкой. Лишь только пусть дед её – улыбнётся сегодня. Обнимет старую.

И будут счастливы.

Хотя бы – сегодня вечером.

А большего мне – и не надо было

Почемучка

Почему я зашёл в молочный магазин?

– Захотел молока?

– Голландского сыра?

– Или … взглянуть на красивую продавщицу с длинными ногами?


Почему вдруг хитро подмигнул ей улыбаясь?

– Хотел поздороваться?

– Выразить одобрение её старанием на работе?

– Или … хотел что-бы она смутилась?


А зачем мне смущать её?

– Что-бы она считала меня дегенератом?

– Послала куда подальше?

– Или … что-бы её замечательный маленький носик – покраснел и стал ещё красивее?


Почему шагнул к ней за прилавок когда она наклонилась что-бы поднять упавшую авторучку?

– Что-бы помочь ей искать её?

– Показать куда упала авторучка?

– Или получше видеть – как на ней задралась юбка?


Что подумал когда мы встретились глазами?

– Что я просто хам?

– Что мне надо извиниться?

– Или … как жаль что не смог увидеть её трусики?


Тогда почему? Почему когда она встала – на моем лбу выступила испарина?

– Может ругал себя за неловкую ситуацию?

– Дал себе слово не смотреть на неё больше?

– Или от волнения – не согнётся ли она снова сегодня?


Затем её вдруг позвали к выходу … и она согнувшись полезла снова под прилавок что-бы выбраться наружу …

– Может я галантно подал ей руку?

– Отошёл в сторону и освободил проход?

– Или стоял с другой стороны прилавка, прищурившись и одев очки – что-бы лучше видеть как она будет вылазить оттуда с раскоряченными в разные стороны ногами?


Что думал глядя на них?

– О том как тяжело работать продавщицей?

– Почему так мало места за прилавком?

– Или о том – с каким удовольствием я оказался бы сейчас между её ногами?


Зачем?

– Что-бы отодвинуть прилавок?

– Помочь ей выбраться наружу?

– Или что-бы … коснуться их … погладить и поцеловать?


Почему так горячо благодарил её когда купил молоко?

– За отличное обслуживание?

– За то что молоко было холодным?

– Или за то что так широко раскорячила ноги под прилавком?


И наконец последнее … что снилось мне этой ночью?

И наконец последнее … что снилось мне этой ночью?

– Родной город?

– Успехи на работе?

– Или бутылка молока. Между ногами?

Малодушие

– Вау! Вау!

Володя был под одеялом когда по городскому радио раздался тревожный вой сирен.

– Вау! Вау!

– Бомбёжек раньше не было – с тоской подумал. Но он ошибся – это была не бомбёжка а нечто похуже. Вой сирен внезапно прекратился и после короткой паузы из радио раздался чей-то простуженный кашель.

Хорошо прокашлявшись голос стал читать – Друзья! Граждане! Враг уже на подступах к городу! Сложилась критическая ситуация! – После чего голос вдруг стал хриплым и высоким как отчаянный вопль души – Внимание! Добровольцы! Немедленно собраться на призывном пункте!

И затем три раза повторил адрес призывного пункта.


Володя изумился – Это же рядом … всего за два квартала от моего дома.


Это и убедило его окончательно.


– Решено! Я доброволец! – Он торопливо вскочил и путаясь в штанине стал натягивать на себя одежду. – Я с тобой, мой город! Я спасу тебя!

Прощай диван!

Здравствуй шкаф!

И он резко распахнул его дверцы.

Сразу же показалась шерстяная рубашка зелёного цвета. Не раздумывая схватил её. Он всегда любил этот цвет.

Вдруг представил как там, в окопе, она будет надета на нем – прямо под шинелью. Рваной и старой. А на голове – стальная каска. И вот раздаётся визг – над головой свистят пули … он резко пригинается и оглядывается. Вокруг разрывы снарядов – смерть, кровь. И вдруг в этом кромешном аду – из под шинели выглянет его любимая рубашка зелёного цвета. Как будто желая ободрить его. Напомнить что одел он её – ранним утром когда услышал о призыве. И пошёл добровольцем на фронт – защищать свой любимый город.

В ответ он погладит её нежно – своей огрубевшей от пороха и грязи ладонью. И тихо скажет – Да, в то утро мы с тобой сделали правильный выбор!

Но вот уже рядом слышится противный вой и тут же раздаётся ужасный взрыв бомбы …

Потом … его рубашка – возможно в музее будет висеть. Под стеклом. Пуленепробиваемым. И надпись рядом – "В этой рубашке ходил замечательный человек, геройский защитник нашего города. От которого осталась одна только рубашка.".

Чувствуя что вот-вот прослезится, Володя сел на край дивана.

А что если будет по другому?

И он не погибнет?

Пройдёт много лет, и однажды он будет сидеть за обеденным столом, весь в орденах и медалях. А маленький внучонок просить его: – Дед, дай потрогать …

Самая большая медаль привлечёт его особое внимание – Расскажи как ты её получил …

За столом воцарится тишина. И тогда он начнёт свой рассказ.


– Так вот внучек … иду я по полю, с гранатой в руке, а навстречу мне два танка …


Володя усилием воли отвлёк себя от продолжения этих мыслей – Кажется я замечтался. Как глупо … и не вовремя …

Резко вскочил с дивана и продолжил одеваться. – Где моя зубная щётка? Мыло? Туалетная бумага? Ведь не буду же я снегом подтираться … А впрочем? – Вдруг он вспомнил как в школе когда-то – для этого дела газету использовал. – Интересно, а моя школа будет помнить про меня?

И представил картину – над входной дверью школы висит мемориальная доска – "Здесь учился человек, чьим именем названа эта школа". Чуть ниже – его профиль отлитый в бронзе.

И вот наступает 1 сентября. У ворот школы останавливается правительственный лимузин и из него выходит стройный высокий старик. Легенда. Герой.

Школа замирает. Солдаты выстроились в шеренгу … отдают честь. Старик медленно выходит на сцену школы.

Тишина такая что даже слышно как ветер колышет ветви деревьев.

– Расскажите как Вы подбили два танка? – Почему-то шёпотом спрашивает его первоклассница в белом платьице и протягивает ему букет прекрасных роз. Девочка смущается как будто не веря что ей так повезло в жизни – стоять рядом с человеком – легендой. И краснея до ушей она счастливая сбегает со сцены.

Старик слегка смущаясь тоже, откашливается и подходит к микрофону.

– Так вот детки, иду я по полю а навстречу мне два танка …

– Но хватит! Размечтался как дурак! – Резко прервал свои мысли Володя – Пора уже заканчивать одеваться. А то так и война закончится …

Где мой мобильный телефон и зарядка ? И ноутбук нужно взять. Может 220 вольт будет в окопе. А я без компьютера. Глупо! Даже по дурацки! Ведь на сайте фейсбука я мог бы свои коменты оставлять. А это важно для потомков.

Володя снова остановился в раздумьях – Как же он не подумал раньше? … Ведь столько новых людей ему добавятся в друзья когда узнают что он на передовой!

Их будет сотни! Тысячи!

Особенно когда он расскажет как на поле боя шёл с гранатой в руке а навстречу ему два танка. Да у него после этого – миллионы новых друзей добавятся! Вся страна! Уф! Аж дух захватывает!

И вдруг он представил – берег огромной реки, а на ней стоит огромный монумент высеченный из чёрного гранита. Человек с протянутой рукой и с зажатой в ней гранатой.

Проплывают корабли – привет герою!

Проплывают теплоходы – привет герою!

Летят самолёты – привет герою!

Володя ошарашенно посмотрел на свои руки … как будто видел их впервые … он все ещё не силах был оторваться от мечтаний, лишь пробормотал себе под нос – Я ведь не только герой но и доброволец …. я сам пошёл на фронт. Так и запишите …


С усилием он снова взял себя в руки. Решительно вскочил и одел ботинки.

Только вот вопрос – одевать ли куртку сегодня? Не холодно ли на улице? Ведь сборный пункт для добровольцев – за два квартала.

Володя осторожно открыл окно и тут же поток холодного воздуха с каплями дождя хлестнул по его руке высунувшейся наружу. Вдобавок ещё и хлестнул по лицу как будто задираясь. Или издеваясь над ним.

– Уф! – Фыркнул Володя и резко закрыл окно. – Боже мой! Какой ужас! Какая мерзость! Да в такую погоду и пса пожалуй не выгонишь!

Он постоял минуту в раздумье, затем осторожно повернул голову направо – посмотрел на дверь ведущую к выходу из квартиры … старую, обшарпанную, с облупившейся краской посредине. Которая отделяла его мир – от наружного.

Затем тоскливо посмотрел на диван – мягкий, уютный, тёплый ещё.

– Два квартала – Вздохнул Володя – В такую слякоть … это далековато … и простудиться можно … пожалуй надо подождать немного … когда поближе будет … – Эта мысль появившаяся в голове была такая же мелкая и противная как дождь на улице, но исчезать не желала.

Володя в нерешительности ещё постоял посреди комнаты а затем стараясь не смотреть на своё отражение в зеркале начал потихоньку стаскивать с себя ботинки и рубашку зелёного цвета …

Странно … но теперь уже ни о чем не мечталось.

Пустота в голове … как будто перекликалась с пустотой в комнате. И от этой гармонии становилось ещё тоскливее.

– Я ведь просто откладываю … а не отказываюсь … – пояснял он сам себе – Погода сам видишь какая …

Раздевшись он забрался на диван, накрылся одеялом – и теплота тут же снова укутала его, и она была ещё уютнее чем раньше.

Да только что толку?

В душе ведь всё равно было – неуютно … пусто …


Решение пришло неожиданно.

Он вдруг увидел проходящего мимо кота.


Резко выбросил руку из под одеяла и схватил его за гривку – затянул к себе под одеяло … клыкастая тварь отчаянно упиралась четырьмя когтистыми лапами но это ей не помогло.

Справившись с ним, успокоив и погладив по шёрстке, он наклонился к его уху поближе. И тихо заговорил:

– Слышь котяра … иду я по полю с гранатой, а навстречу мне два танка …

Мамочка

Когда меня похоронят – я буду лежать в гробу пахнущем сосновыми досками.

Чёрная темнота будет обволакивать меня и тихо шептать на ухо – всё хорошо парень … спи же давай … спи.

Но однажды гроб перестанет шептать мне это

Это случится через день, два или неделю.

Но в гробу – не страшно просыпаться.

Просто темнота вдруг позовёт меня по имени … сначала – мне померещится что я маленький. Лежу один в своей комнате и там, на кухне – мама что-то готовит.

Вкусный запах доносится до меня.

Как и её любимая мелодия – из радиоточки на стене.

– Олежек – позовёт она меня наконец – Просыпайся! Иди кушать!


Как хорошо когда мама тебя любит.


Я медленно открою глаза – и в них ворвётся свет. Яркие краски, радостные и весёлые. Я улыбаюсь … притворяюсь что сплю ещё.

А мамочка, молодая и весёлая – будит меня. – Вставай же скорее.


Я хочу встать но руки тут же упираются в крышку гроба.

– Значит, это не сон маленького мальчика.

Я все-таки старый. И умер.


Вдруг вспоминаю как боялся умирать. Как хватался за руки медсестёр и просил сделать укол от боли.

Значит, я все-таки тогда умер.

Сразу становится тоскливо.

Дальше