– Так меня никто не узнает. Я ездил с мамой на машине в охотничий домик, она там готовила. Вдвоем не страшно, правда? Мы поохотимся на кабана. Я, правда, из ружья не умею стрелять. Но у меня есть рогатка, я ее за пять завтраков выменял. И скобочек наменял.
Радж не понимал, что говорил маленький Антон, только чувствовал, что мальчик ему очень рад. Радовался и Радж, потому что после Алекса никому не был так нужен.
Каракуль много раз ходил по этим коридорам, но без наручников. Впереди и сзади шло по легавому. Он уже раза три мог воспользоваться их халатностью, вырубить и попробовать бежать. Но арест, кассета – за этим что-то кроется и кто-то стоит. Возможно, Хачик хочет помочь, а убежать – это поставить себя вне закона. Убежать – значит, не узнать, зачем его привезли к Хачику.
Менты остались у дверей кабинета, а Каракуль вошел внутрь. Хачатур Каренович указал подбородком на стул у стола, Каракуль сел, придав своему лицу самое невинное выражение и выдерживая строгий взгляд Хачика.
– Слушай внимательно, – неласково начал тот. – Я взял тебя к себе. На пятсот баксов повисил оклад. Это болшие деньги. А ти пиредал меня.
– Не понимаю, – честно признался Каракуль.
– Где Лия?
– Не знаю. Сбежала с Антоном.
Хачатур Каренович покивал головой, вздохнул прискорбно и включил телевизор. Не по себе стало Каракулю. На экране коридор, он ведет Лию, прикладывая палец к губам. Идут на цыпочках, осторожно ступая. Кто-то ночью снял их на пленку, когда он уводил Лию из дома Алекса. Кто? Все ведь спали. Зато теперь Каракулю стало ясно, кто именно отдал кассету с изнасилованием легавым.
– Что это? – спросил Хачатур Каренович, указывая на телевизор.
– Я и Лия, – не моргнув глазом, ответил Каракуль, а к чему отпираться?
– И куда ти ее ведешь?
– Понимаете, ей тогда, в курилке, понравилось это самое… – прикинулся дурачком Каракуль. – Я ей предложил… она согласилась. Вот я и веду ее… сексом заниматься.
– А сумка зачем ей?
– Ну как же, Хачатур Каренович, у нее там полотенце… средства гигиены… презервативы. Но я их не люблю, отказался. Или, говорю, без них, или никак. Ты, говорю, цветы не нюхаешь в противогазе? А мне предлагаешь через резинку… удовольствия мало.
– А пачему пилащ на ней? – подловил его Хачик. – А на тебе куртка?
– Так в доме холодно было, вы разве не помните? Не топили, все одетыми ходили. Я и повел ее в теплое место, чтоб там… по обоюдному согласию…
– Молчат, собака! – гаркнул Хачатур Каренович, но не очень громко, а сквозь зубы. – Ти из-за грязной баби пиредал меня! С этой кассета поступиль записька, в которой сказано, что ти виехал с Лия из дома Алекса в три часа ночи на джипе. Через два с половиной часа ти вернулся. Куда ти ее отвез? Ее и бумаги Алекса?
– Ну, знаете! – завелся Каракуль. – Какой-то засранец на меня составил поклеп, а я должен оправдываться? Ваших бумаг я в глаза не видел. А что касается Лии, я ее… хм, сами понимаете, я ж мужик. А потом, когда это самое несколько раз… она к себе ушла, еле ноги тащила. Правда. А я спать лег. Честно.
Хачатур обалдел, слушая наглую ложь, даже подбородок подпер ладонью. Он долго рассматривал Каракуля, не находя слов, потом довольно мягко сказал:
– А ти не дурак, каким прикидывался. У меня эст пиредложение. Ти отдаешь бумаги, я отпускаю тебя вместе с Лия. Пилюс даю сто тисяч долларов.
– Круто! – загорелись глаза у Каракуля. – Да за такие бабки я вам из-под земли достану эти бумаги. Прикажите только отпустить меня.
– Не могу, ти ж насилник.
– Но я же, – перешел на шепот Каракуль, – по вашему приказу ее… Я ж тоже могу в ментовке рассказать, там интересуются. Да, а кто кассету легавым всучил?
– Вот. Это второй вопрос. Эсли не пиредоставишь бумаги, а у меня эст всэ основания думат, что они у тебя, то сядешь за изнасилование.
– Для этого нужна Лия, ее заявление о факте изнасилования. И потом, не могу я предоставить бумаги, сидя в кутузке.
– Ти умний, – улыбнулся Хачатур Каренович. – Я тоже. А такой вариант подойдет? Я найду Лия, от меня она все равно не уйдет, поверь. Она напишет заявление в милицию, что ти ее насиловал, а тебя нечаянно випустят. В это время Лия убют, ти станешь ее убийцей, так сказат, отомстишь ей за заявление. Нравится? Это в том случае, эсли бумаг не будет у меня на столе. Даю сто пятдесят тисяч.
– Я не знаю, где Лия, не знаю, где бумаги. Но достану их, клянусь, только выдерните меня из ментовки. Хотите, приставьте пару людишек ко мне.
– Какой хитрий. Ти не раз нам показал с Алексом, как умеешь драться. Тебе два человека – тьфу.
– Потому что дурак был, – буркнул под нос Каракуль.
– Что ти сказал? – Каракуль покачал головой, мол, ничего. – Даю двести тисяч! Двести! Ти слишишь?
– Странный вы человек. Неужели думаете, я такой благородный, что стал бы покрывать Лию с документами? За такие бабки?!
– Пачему-то думаю, – признался Хачатур Каренович. – Каракуль, ти допускаешь болшой ошибка. Неужели баба стоит таких денег?
– Ни одна не стоит, – заверил он. – Отпустите меня, я достану бумаги. Да мамой клянусь, достану!
– Я подумаю. Но и ти подумай, хорошо подумай. Иди.
Все же Каракуль надеялся, что Хачик его освободит, ведь сам же засунул в ментовку, в том сомнений не было. И Каракуль разыщет эти чертовы документы. Пусть не за двести, а за сто тысяч «зеленых» потом продаст их Хачику. «Ну, с Хачиком все ясно, у этого шкура горит, – думал Каракуль в машине. – А вот кто сдает из дома Алекса? Пашет и на Хачика, и на ментов, гад. Это он выкрал папку из сейфа. Кто из троих? Стоп, а почему он не отдал папку ментам или Хачику? Странно. Я же держал эти проклятые документы в руках! Что стоило забрать их тогда у Лии? Только бы выйти отсюда без осложнений, припру к стенке всех троих. Подставить так девчонку и меня! Сволочи!»
Каракуль вновь очутился в кутузке. Хмырь все так же лежал в углу, сопел.
Лия ждала. Дни проводила, глядя на дорогу. Ночи до того страшные, что не спала, держала пистолет в руке, не гасила свет. Третий день клонился к вечеру. Еще одну ночь вынести здесь одной, ничего не зная о сыне и вообще ничего не зная, просто невозможно. И Каракуль беспокоил. Кто он: враг или друг? Тогда ночью поверила, что он хотел помочь. А что было делать? В ее положении примешь помощь даже от сатаны. Она на все согласна, лишь бы вернул Антона. С каждым часом паника все больше поселялась в душе. Лия решила, что останется тут до утра, а завтра пойдет в город, и будь что будет.
В это время Антон шагал по дороге к охотничьему дому. По обеим сторонам высились огромные деревья. Уставая, мальчик садился отдыхать. Путь длинный, на машине час ехали, а сколько идти пешком – неизвестно. Заслышав гул мотора, Антон с Раджем нырнули в гущу леса. Проехал автомобиль по направлению к домику. Антон подумал, что, наверное, еще у кого-то из города есть такой же охотничий домик, как у Алекса, и побрел вдоль дороги за автомобилем.
13
Адам Рудольфович, или Булькатый, сам вышел с предложением встретиться с Тимошенко. Договорились, что проведут пару часиков в охотничьем домике Алекса. Булькатый давно заметил, каким огнем зависти жгло Тимоху, когда он бывал здесь, что случалось крайне редко, ведь Алекс не любил людей, а уж главарей противостоящих кланов тем более. Это место в горах нравилось Тимохе, а этот дом со всеми атрибутами охотничьей экзотики приводил его в восторг. Не дом, а сказочный терем, отделан внутри деревом, стены украшены рогами оленей, шкурами зверей, чучелами птиц, копьями и щитами. Посуда – керамическая, мебель в деревенском стиле, надо сказать, очень дорогая и не по карману самому крутому деревенскому жителю. Есть бильярд, сауна. А на поляне перед теремом беседка, ручей неподалеку ниспадает маленьким водопадом. Тимоху от всего этого корежило. Да ведь трудно оставаться спокойным при виде такой роскоши, принадлежащей другому человеку. Тимоха понимал, что до подобного уровня не доползет, хоть в лепешку разобьется, отсюда и питал нелюбовь к Алексу и прочим.
Правда, Булькатый и Шкалик тоже не отличались лояльностью к остальным главарям могучих кучек. Да, никто не любит силу. А сил накопилось много во всех четырех группировках, применить их некуда, потребности возросли. Но рамки негласных правил не давали возможности развернуться, вот и назрела необходимость изменить уклад жизни, иначе никаких перспектив впереди не светит. За этим и пригласил Адам Тимоху, одному-то не потянуть лямку перемен.
Лия, заслышав звук мотора, побежала навстречу. Автомобиль, показавшийся сквозь ветви, был чужой, она быстро юркнула в чащу и притаилась за кустами. Успела разглядеть, когда машина проезжала мимо, водителя, Адама Рудольфовича и Тимошенко – известных мошенников. А Каракуль? Он сказал им, что она здесь? Они приехали за ней? Или сами вычислили ее, помогая Хачику? Она терялась в догадках и тихонько кралась к поляне.
– До чего же здорово! – вышел из машины и потянулся Тимоха. Даже на природу он отправлялся в дорогих костюмах. Он расстегнул лиловый пиджак, прошелся по поляне, шумно вдыхая чистый воздух.
– Да, Алекс вкус к красивой жизни имел, – выбираясь из авто, сказал Булькатый. Водитель поплелся к дому. – Сам только скотиной был редкостной. Я лично рад, что его грохнули.
– Не ты ли случайно его… – предположил Тимоха, хитро сощурившись.
– Нет, все недосуг было. Знал бы, что он на меня досье, сволочь, клепает, я бы его…
– А здесь были люди! – крикнул водитель, выглянув в окно. – Дом открыт, в камине дрова догорают. На столе остатки еды.
– Да? – равнодушно произнес Адам Рудольфович. – Ну и хорошо, взламывать замок не придется. Неужели на усадьбу Алекса уже кто-то посягает?
– И кому теперь все это достанется? – вздохнул Тимоха, любовно осматриваясь.
– Да хоть тебе, – обрадовал его Булькатый. – Я берусь все уладить.
– Хм, Хачик лапу наложит, и ты ничего не сделаешь.
– Хачик уже в штаны наложил, – усмехнулся Булькатый. – А про усадьбу я серьезно, можешь забрать ее себе.
– И что я должен за этот эдем сделать? Ты же неспроста меня сюда привез. Раз обещаешь отдать охотничье хозяйство Алекса, значит, я должен буду чем-то расплатиться.
– Я не отдать обещаю, а поделить предлагаю. Улавливаешь?
– Не-а, – признался Тимоха.
– Это хозяйство заберешь ты, можешь захапать и дом Алекса. (У Тимохи в глазах запрыгали алчные искры, но поднялись в удивлении брови). А мне нужно кое-что другое. Я хочу порт, – высказал наконец скромное желание Адам Рудольфович.
– Порт?!! – непроизвольно прозвучали не только ноты удивления, но и откровенная насмешка. Но Тимошенко быстро справился с собой, хотя это было и трудно. – Иди ты! Нет, пожалуйста, бери сколько хочешь! Порт, хм… Знаешь, Хачик, пожалуй, не отдаст. Он свой порт любит. К сожалению, тебе в этом деле помочь не смогу, я среди вас последняя сошка.
– Так пора становиться на ступень выше…
– Готово! – крикнул водитель, опять выглянув из окна.
– Мы сейчас, – отозвался Булькатый. – Пойми, Тимоха, если все останется как есть, то ты так и будешь простыни считать. Сейчас мы имеем шанс изменить свой статус. Такая удача, что всплыло досье на нас, просто не верится. Нам с тобой надо сплотиться, как советовал Хачик. Но только нам с тобой. И поиметь выгоду.
– Каким образом? – по-деловому спросил Тимоха. Ему было приятно, что Адам Булькатый с ним считается, а то все только плевали на него.
– Нам нужна Лия с бумагами Алекса. То есть девчонка не нужна, но она много знает. А зачем нам лишние хлопоты, думать, что где-то ляпнет не то? Нам от нее нужны бумаги, а там Лию найдут на берегу или вообще не найдут. Что, у нас места нет девчонку зарыть? Подними свою сутенерскую братию, пусть обшарят весь город, на дно морское спустятся, но отыщут ее. Далее. Мы выдергиваем из бумаг информацию о нас, оставляем только Шкалика и Хачика. С обоими разберется государство, не хочу руки марать.
– А ты не боишься, что Хачик и Шкалик сдадут нас?
– На все нужны доказательства, – успокоил Адам, потирая кончики пальцев, – а слова – всего лишь слова, не больше. Дальше действуем так. Ты прибираешь полностью бизнес Шкалика. Согласись, все ж лучше самому управлять пищеблоком, а не тараканов на кухне считать. Я беру порт. И остаемся мы вдвоем. А два человека всегда договорятся.
– Порт… – задумчиво произнес Тимоха. – У Хачика больше половины акций. Как ты их заберешь?
– Когда у него задница загорится, он готов будет продать мне все свои акции за мою сраную яхту, которая домчит его до противоположного побережья.
– Да у него собственные корабли есть, – возразил Тимоха.
– На его корабли наложат арест, а на мою яхту – нет.
– Что-то у тебя все просто получается…
– Если бы я смотрел на вещи сложно, то не стал бы бароном.
– А почему ты со мной решил договориться?
– А с кем? – удивился теперь Булькатый. – Со Шкаликом? Не люблю неполноценных. А этот вообще… урод уродом. Как он в дело попал?
– Сначала с братцем на паях работали, брат был нормальный, в смысле ростом. У Шкалика что-то там с эндокринной системой не то. Потом брат по пьяни поспорил с заезжим авторитетом, был убит. Так Шкалик стал Шкаликом.
– Да знаю я все эти басни, на моих глазах происходило, просто не придавал значения. Но, понимаешь, нормальными и здоровыми людьми не должна управлять жертва неудачного аборта. Это ж никуда не годится. На равных со мной… С кем?! Со мной! Ни культуры, ни поведения. Хамло вонючее! Так ты согласен с моим предложением?
– Еще бы! А своих людей ты не собираешься подключать?
– Собираюсь. Но у меня в основном рабочие лошади, а производство останавливать нельзя. Я ведь не только город снабжаю, у меня налажены партнерские отношения во многих точках побережья, и это не предел. А у тебя сутенеров куча, это же бездельники, вот пусть и поработают. Однако охрану и я подключу к поискам. Ну, пойдем выпьем, обмоем договор.
Оба скрылись в доме. Лия все слышала и не выходила из убежища, надеясь дождаться, когда они уедут. Прошел час, не меньше. Вдруг на поляне появился Радж. Странно, звуков мотора не слышалось. Лия поднялась, выискивая глазами Каракуля и Антона. На противоположной стороне поляны, на дороге, появился один Антон. Один! Без Каракуля! Лия принялась махать руками, подавая знаки сыну, мол, спрячься! Антон увидел ее, лицо его засияло, он открыл рот, собираясь закричать «мама»! Но Лия судорожно подавала знаки – уйди! Ее заметил Радж. С громким лаем пес бросился к ней. Лия присела за кустами, негромко повторяя:
– Фу! Радж, фу!
Но пес обошел кусты, вилял хвостом, скулил, подпрыгивал, толкая ее лапами.
– Уйди! Пошел вон! – шипела Лия.
Из дома на шум вышли трое мужчин. Только в этот момент Антон догадался, что мама сигналила об опасности, а до этого его охватила обида, и мальчик чуть не расплакался. Антон пригнулся, добрался до ближайших зарослей и затих. А мужчины спешили к скулящей собаке.
– Это же Радж! – воскликнул Адам Булькатый. – Откуда он здесь?
Нервы сдали, Лия побежала в лес.
– Догони! – бросил Булькатый шоферу, тот кинулся в погоню.
За Лией рванул и Тимоха, но обоим преградил дорогу Радж, грозно рыча и наклонив вперед голову, готовясь к прыжку. Тимоха судорожно достал баллончик и пустил в пса газовую струю. Шофер Булькатого тем временем обогнул задохнувшегося дога, кинулся вдогонку за Лией. Радж сделал еще несколько шагов к Тимохе, зашатался, повалился на бок. Тимоха стоял бледный от страха, продолжая жать на клапан газового баллончика.
– Чем это ты его? – спросил подошедший Булькатый.
– Да всегда при себе ношу, – дрожащим голосом ответил Тимоха. – У всех знакомых псин полно. И держат зверюг, а не собак, они, бывает, ни с того ни с сего бросаются. Мне из-за границы привезли спрей с нервно-паралитическим газом для собак. Распылил в морду – и псина в отрубе, а человеку по фигу. Терпеть не могу собак.
– Молодчага. – Булькатый тронул Раджа ногой, тот не пошевелился. Тогда Адам наклонился, снял ошейник с алмазами и положил в карман. – Ну, беги за ней в обход. Далеко не убежит, там тупик, скала.
Лия бежала, подняв выше колен юбку, не замечая хлещущих по лицу веток. В овраги скатывалась, поднималась и на четвереньках взбиралась по склонам. Почему-то убегать труднее, чем догонять. Водитель Адама был уже недалеко, когда Лия действительно уперлась в тупик. Почти отвесная голая скала. Она пробежала вдоль нее в поисках прохода или пологого склона и натолкнулась на Тимошенко. А сзади уже подбирался водитель. Лия попыталась проскочить между ними, они – наперерез и перехватили. Она вырывалась, кричать не смела, боясь напугать Антошку, да и какой смысл в крике? Одна надежда была, что Каракуль, сказавший Антону, где ее найти, сейчас тоже прибудет к домику Алекса. Но один против троих… А может, зря на него надеялась?
Ее повели к домику, встретили по дороге Булькатого, страдавшего одышкой, все же бег с препятствиями не для его комплекции и возраста. Тимоха и Булькатый уселись в беседке, водитель подвел к ним Лию, скрутив ей за спиной руки. Адам Рудольфович был очень доволен, иезуитски улыбнулся:
– Какая удача! Лия! А тебя все ищут, все. Особенно Хачатур Каренович. А где же твой сынок? Ты здесь с ним прячешься?
– Нет, – ответила Лия громко, чтобы мог слышать Антошка. – Моего сына здесь нет, я отправила его в надежное место.
– Ну и фиг с ним, – равнодушно пожал плечами Тимошенко. – Ты у нас, этого достаточно. Документы с тобой?
– Ищите, – бросила она.
– Поищем. Гога, – обратился к водителю Адам, – свяжи ее и поищи в доме документы.
Водители и охрана Адама носили галстуки зимой и летом. По мнению Адама, это придавало их рожам вполне приличный вид. Гоги снял с шеи галстук, связал руки Лии за спиной, затем ушел в дом. Там пробыл минут двадцать, вышел с плащом и небольшой сумкой, в которой лежало белье, все достал, потряс: