- Думаю, что я нашел ответ, уважаемый Ртэслри, - сказал я. - Моим самым большим удовольствием, мне кажется, была моя работа историка.
- Ага, - сказал Ртэслри, - понимаю. Она вам приносила или, по крайней мере, обещала принести те листки бумаги, как они назывались... Те, при помощи которых на Земле можно приобрести много вещей...
- Деньги?
- Да, деньги. И кроме того, - признание, славу...
Я кивнул, но что-то в его тоне заставило меня насторожиться.
Действительно ли только в этом заключалось удовольствие от моей работы?
- Да, все это меня соблазняло, Ртэслри, - признался я. - Но это далеко не главное...
- Да? - воскликнул Бан Имаян. - А что, Луи? Что было главным?
- Моя мысль, - тихо сказал я. - Сам процесс мышления.
Реакция Высшего совета меня удивила. Ртэслри посмотрел на меня и пробулькал с явным сомнением. Зато Бан Имаян и Лала Ки булькали во всю силу. Бен Коли им вторил. Было даже страшно обычному человеку видеть это невероятное выражение веселия на их непроницаемых и печальных превенианских лицах. Смеялись, конечно же, надо мной, другой причины не было, и я уже был готов рассердиться (мы, французы не занимаем слов, когда нас обижают), но бульканье стало утихать.
- Луи Гиле, - услышал я голос Бан Имаяна. - Вы даже не подозреваете, насколько мне приятен ваш ответ... Ртэслри, есть у вас еще вопросы?
Ртэслри молча пожал плечами. Мне захотелось воспользоваться хорошим настроением Бан Имаяна.
- Уважаемый секл, как я понял, я нахожусь здесь, потому что могу быть полезен вашей таинственной Миссии. Но когда кто-то участвует в предприятии, он имеет право знать, в чем оно.заключается...
- Конечно же, Луи Гиле, - мягко сказал Бан Имаян. - По сути в нашей Миссии нет ничего таинственного, и мы могли бы сразу же раскрыть вам нашу цель. Но спрашивали ли вы себя когда-нибудь, что представляют собой слова? Они - лишь бледные тени реальности. Их легко забывают. А мы бы желали, чтобы вы запомнили то, что увидите и сами пришли бы к определенным заключениям... Пока мы можем раскрыть вам только это: - он подошел к "роялю" и нажал на какую-то клавишу. На большом экране появилось маленькое далекое созвездие. Потом оно стало приближаться - до тех пор, пока не заполнило весь экран, а звезды начали разлетаться и исчезать за его рамками. В конце концов там осталось и заблестело одно единственное светило.
- Большая Желтая звезда, - услышал я голос Бан Имаяна. - Она освещает планету Гриз, Луи Гиле. Туда и летит сейчас наш дисколет.
Тайна оставалась тайной. О том, что меня ожидало, я знал по-прежнему почти столько же, сколько и до встречи в Высшем совете. В одном только я был уверен - меня похитили с Земли в Космос не для того, чтобы зажарить и съесть на завтрак, и не для знакомства с моей анатомией посредством виртуозной вивисекции. Я должен был сделать что-то - и это все-таки было утешительно.
Я поспешил к Йер Коли, чтобы рассказать о встрече. Хотелось просто поделиться с ней радостью, что моя Земля еще существует целехонька и мои близкие живы, однако, естественно, я не мог предположить, что наш предстоящий разговор положит начало чувству, которое я теперь уже смело могу назвать ЛЮБОВЬ В ГАЛАКТИКЕ.
Йер Коли была одета в будничную белую тунику и выглядела печальнее, чем обычно.
- Бедный Луи, - прошептала она, выслушав меня.
- Почему, Йер?
- Вы не можете освободиться от своих чувств. Если когда-нибудь вы вернетесь на Землю, то будете совершенно одиноким, Луи. Вам даже будет непонятен язык ваших же сопланетян. А ваши близкие...
- Да, Йер?
- Они к тому времени уж станут прахом и тленом.
У меня потемнело в глазах. Удивительно жестокими бывали подчас эти превениане! Даже милейшая Йер Коли... А я все еще надеялся, что вернувшись вниз, мне на всю жизнь хватит запаса космических впечатлений, о которых я буду рассказывать Ан-Мари. Пьеру и даже своим внукам вечерами у камина. Но вот и эти надежды у меня отняли... Ах да, конечно же - Эйнштейн! Время находится в обратной зависимости от-скорости или что-то в этом роде. .Но почему именно я должен был доказывать его теории и притом на собственной шкуре!
Я почувствовал себя человеком, который со стороны смотрит на виселицу, где сам же и висит. Ведь я безвозвратно утратил своих близких, мою Францию, пусть даже и с Тиберием III во главе, утратил свой мир. Теперь я был существом без планеты, как и эти превениане, - пылинкой, затерявшейся в огромной Пустоте Космоса... Рука Йер Коли легла мне на плечо.
- Луи, вы должны понять, примириться...
Так утешали у нас, во Франции, вдов заслуженных покойников.
(Поскольку вдовы незаслуженных - не скорбели так безутешно). Ах, если бы я знал, как открывается этот проклятый дисколет, я сразу бы выскочил в холодное черное пространство. Превратился бы в ледяную сосульку, сопровождая в этом виде корабль превениан во веки веков - в качестве укора и наказания их совести...
Вспомнив про белую клавишу в моей комнате, я бросился туда.
Оставалось, по крайней мере, это последнее средство. Но Йер Коли догнала меня и схватила за рукав. Она заставила меня лечь на мою старую кушетку, а сама села рядом. Потом нажала на зеленую клавишуЗазвучала музыка - тихая, как дуновение ветра, .как нежный звон весенней капели. Я прислушался - музыка была земная... Тихая скорбь овладела мной, а потом усталость, слабость, блаженное безразличие.
- Это - Шуберт, Йер Коли. Откуда он у вас?
- У нас есть записи многих ваших композиторов, Луи. Лала Ки взяла их для своих исследований. А я взяла для вас.
- Благодарю вас, Йер.
- Луи, хотите прикоснуться к моим волосам? В тот раз, когда вы их трогали, я почувствовала нечто... нечто похожее на эту музыку. Мне кажется, я понимаю вашу музыку, Луи.
Я посмотрел на ее смуглое лицо, грудь, приподнимавшую тунику, длинные ноги, слишком открытые даже с точки зрения парижанки...
Вскочил и подошел к окну. Что делать с женщиной, у которой прикосновение к ее волосам пробуждает только музыкальные чувства?
- Йер, - сказал я немного нервно. - В конце концов мне непонятно ... как у вас рождаются дети.
Она смотрела на меня своими чистыми темными глазами, не мигая.
- Очень просто. Когда нужно родить ребенка, нас облучают Е-лучами, и мужчину, и женщину, и на короткий миг мы становимся способными соединяться.
Я перевел дух. Слава Тиберию, они не размножались ни почкованием, ни делением. А что касается настоящей любви...
Я все-таки погладил волосы Йер Коли и тут же бросился вон из комнаты, чтобы не поддаться бесполезному искушению.
Но можно ли избежать неизбежного, как сказал бы Козьма Прутков?
В данном случае неизбежное явилось мне в образе секла Бан Имаяна и притом весьма своеобразно. Но давайте начнем издалека.
Следующие две-три недели я редко видел Йер Коли. Она была постоянно занята своими врачебными обязанностями, поскольку дисколет пересек какую-то галактическую туманность из космической пыли, из которой спустя немного времени, - как выразился Бен Коли, - всего через каких-нибудь Семь-восемь миллиардов лет родятся новые звезды, а может быть и планеты, а быть может и жизнь на планетах, и даже вполне вероятно, разумная жизнь, - что меня очень обрадовало; но в тот момент туманность эта очень плохо отразилась на здоровье превениан, привыкших с детства к ясности. И они массово стали страдать чем-то вроде космического гриппа, как мы, европейцы иногда болеем азиатским или африканским гриппом, когда на улице туман. Йер и. Бен Коли работали круглосуточно. За один ничтожный парсек, пока мы летели сквозь туманность, они иммунизировали все пятитысячное население дисколета.
Странно, что я - не заболел. Йер Коли была весьма удивлена этим, но в конце концов объяснила мою "стойкость" врожденной иммунизацией:
- Вы, земляне, - сказала она, - наверное, привыкли ко всем видам туманов - природным, религиозным, политическим, идеологическим, философским, моральным и прочим - поэтому никакой грипп вам нe страшен... Я допускал, что где-то она права. В то время, однако, размышления мои витали в более безоласной зоне космических проблем, которые так давно беспокоили человечество Я говорил себе: что бы ни случилось дальше, как только меня вернут на Землю, - только бы вернули, я хоть смогу подтвердить оптимистический тезис о наличии разумных существ в Галактике. Для доказательства я бы привел факт моего похищения превенианами, надолго прервавшим мои связи с Землей.
Но вернемся к основной теме этой главы.
Я закончил свою "Историю грядущего века". Я был безработный. Йер Коли отсутствовала. Кормили меня достаточно каллорийно и я спал, как младенец, а так как мне некуда было расходовать свои силы, я прогуливался по Большому дисколету - когда рысью, а когда и галопом. Однажды, готовясь перейти в карьер, я вдруг увидел секла Имаяна. Он выходил из бассейна "мансарды" дисколета - вода была ему рекомендована для укрепления здоровья после гриппа.
В тот момент он, обнаженный, готовился бежать к спортивной площадке, где несколько сальто-мортале должны были завершить комплекс его лечебных процедур, но я его остановил.
- Бан Имаян, хочу просить вашего совета. Дадите его мне?
- Это - моя обязанность, - сказал Бан Имаян.
- Скажите, чем мне заняться, ведь должен же я что-нибудь делать, правда?
Бан Имаян подпрыгнул пару раз, чтобы стряхнуть с тела воду, и почесал в затылке.
- Вы же историк, не правда ли? Возьмите фонограф и диктуйте историю земной цивилизации. Для нас это будет очень полезно. А может быть, и для вас.
Идея была отличной. История цивилизаций, только факты и ничего кроме фактов... Я хранил в своей памяти (у меня всегда была хорошая память) невероятное количество имен, событий и дат и верил, что справлюсь с этой задачей. Боялся только как всегда, что могу спутать периодизацию. Так, например, сколько я ни пытался, а не мог вспомнить, появились ли "летр де каше" перед проскрипциями или после этих списков неблагонадежных граждан, были ли выдуманы остготами или печенегами; не помнил точно, в какие века заживо сжигали людей, в одиннадцатом или двенадцатом, не помнил происхождения дзао-фаней, чем отличался Ку-Клукс-Клан от СС и тому подобное... Но за эти мелочи превениане едва ли на меня рассердились бы. Нужно было внимательно относиться к датам, знаменовавшим некоторые изобретения, такие, как, например, атомная бомба, кибернетика, космические корабли и прочее. Здесь любой заметил бы ошибку и возмутился.
- Я согласен, секл Имаян, - поклонился я.
- Великолепно... И еще один совет. До вашего возвращения на Землю живите, так, как будто вы здесь родились и здесь же закончится ваша жизнь. Все будет продолжаться очень долго, Луи, а когда вы вернетесь туда...
- Это я уже знаю, Бан Имаян.
- Ну, в таком случае, наверное, вы догадываетесь, что вам нужно создать двоих детей. Я имею в виду простое воспроизводство... Вашей женой определена Йер Коли.
Я онемел. Хоть я уже и привык ко всяким чудачествам превениан, это сообщение показалось мне верхом всего. Оно ранило и мои чувства почтенного француза, который всегда хранит верность памяти покойной супруги больше, чем живой. На Земле даже Нерон II не позволял себе определять нам жен.
- Но это... так не происходит, Бан Имаян, - нерешительно возразил я. Для этого нужна симпатия, любовь... (Или хорошее наследство, подумал я про себя, но вслух ничего не сказал).
- Извините, я совсем забыл, - спокойно сказал Бан Имаян. - Вы говорите о той сублимации инстинкта, которая в конце концов опять-таки приводит к инстинкту?.. У нас нет времени для этого, Луи.
- Кроме того, необходимо согласие обеих сторон...
- Йер Коли знает об этом с того момента, когда мы приняли решение взять вас на дисколет, - коротко отрезал Бан Имаян.
Сами можете себе представить мое положение после этого разговора с Бан Имаяном. Мое фальшивое положение в отношение Йер Коли, Я был похож на ребенка, получившего дорогую игрушку, но не знающего, что с ней делать, да и игрушка та была интереснее, когда стояла в витрине магазина!.. Дело же усложнялось тем, что Йер не была игрушкой... С другой стороны, всетаки я мужчина, черт побери, и после такого продолжительного поста, стал уже видеть превенианские сны - в том смысле, что во сне ко мне являлись превенианки. Как я должен был поступить?
Ничего не сказал я Йер Коли о том, что узнал от Бан Имаяна. И уже не спрашивал ее, как рождаются дети на дисколете. Предпочитал космологические темы, поскольку мне и в голову не приходило, что как раз с их помощью и придет решение "задачи".
Однажды вечером, когда наш диалог с Йер Коли коснулся, сам не знаю почему, проблемы облучения Е-лучами, я поспешил ее спросить, что нового во Вселенной. Она сообщила мне, немного разочарованная переменой темы разговора, что в настоящее время Вселенная расширяется.
- Хорошенькое дело! - воскликнул я. - Что это значит?
Это означало, что галактики, включая и нашу, убегали друг от друга во всех направлениях и на больших скоростях, что было научно доказано.
- Но тогда же небо очень скоро останется без галактик, - выкрикнул я.
Йер Коли булькнула, а я очень ясно себе представил, как Вселенная раздувается, вроде мыльного пузыря, который надувает неразумный ребенок с помощью тоненькой соломинки в ожидании увидеть, что произойдет. Мне было понятно, что случится, и меня охватил ужас, не я ничего не сказал, чтобы Йер не сочла меня трусом, заметил только, что это бегство галактик может быть разумным и целесообразным, особенно, если наша Галактика является центром Вселенной, на что Йер в свою очередь сказала мне, что французы это люди, с которыми нельзя говорить серьезно.
Однако, мысль о расширяющейся Вселенной засела у меня в мозгу, лишая меня покоя. Неужели действительно в конце концов Вселенная взорвется? Что же тогда будем делать мы? Где найдем спасение?
Эти мрачные мысли естественно привели меня к Ртэслри - космоисторику, который все знал предварительно. Он не только ответил на мои вопросы, но и в известном смысле сыграл роль второго провидения в моих отношениях с Йер Коли.
Я застал его дома за странным занятием. Он сидел в своей комнате, непрерывно нажимая на какие-то клавиши: менял ее цвет. Стены становились то красными, то лимонно-желтыми, то небесно-голубыми, то оранжевыми и т. д. Я спросил, зачем он это делает. - пытается выбрать цвет для своей квартиры?
- А, нет, - серьезно ответил он мне. - Таким образом я поддерживаю в себе чувство, что во Вселенной все-таки что-то происходит.
- Я как раз потому и пришел - поговорить о Вселенной, уважаемый Ртэслри, - сказал я. - Недавно я узнал, что она расширяется. Вы это заметили?
- Да, это очевидно. Но почему вас это волнует?
- Хотелось бы знать, что же в конце концов произойдет.
- Ничего особенного, - равнодушно сказал он. -- Потом она начнет сужаться.
- Как же так?
- Все, что может расширяться, может и сужаться, Луи Гиле. Представьте себе меха аккордиона...
- Но это же совсем не плохо. - обрадованно сказал я. - Когда Вселенная начнет сужаться, все как бы соберется воедино и возникнет большая интимность. Мы сможем перепрыгивать со звезды на звезду, как прыгаем с камешка на камешек, переходя речушку.
Ртэслри забулькал со всей силой. Он еле успокоился.
-- Милый Луи Гиле, это будет выглядеть несколько иначе. Когда наступит сужение, небесные тела начнут биться друг о друга, как рождественские яйца, и от этих ударов температура поднимется до нескольких миллиардов градусов. Едва ли мы сможем "перепрыгивать" куда бы то ни было.
- Да. будет жарковато, - задумчиво протянул я. - А что случится с нами?
- Хотите сказать с жизнью? С разумными существами? Будьте спокойны, мы снова возникнем при следующем расширении Вселенной.
-- А потом?
- И потом то же самое. Повозимся с собой и с природой, достигнем совершенства и одним махом его уничтожим, сочиним стихи и неправдоподобные истории, станем убивать друг друга, станем искать истину и будем лгать, выдумаем Цели и Миссии, построим вавилонские и эйфелевы башни, овладеем Космосом и прочее. Единственной разницей будет, что мы - уже будем не мы, а будут другие.
- Ясно. Все - прах и в прах обратится... Ртэсли, так проповедуют кюре во Франции.
- Я не проповедую, а констатирую факты, - холодно возразил Ртэслри.
Да, но зачем они мне, эти факты? Я поспешил удалиться от мрачного пророка, благословляя небо; что родился в период расширения Вселенной. Во всяком случае мое настроение ужасно омрачилось. Такие дни бывали у меня и на Земле - все начинало казаться абсолютной бессмыслицей, и я неожиданно делал всякие глупости: напивался, или забрасывал куда-нибудь значок Патриотической лиги, или же забирался на крышу и принимался прохаживаться по самому ее краю к ужасу прохожих, или же шел в зоопарк и совал руку в клетку со львами - но ничего катастрофического со мной не случалось, как не случается с сумасшедшими.
У превениан, однако, валять дурака было невозможно. А мне было так тяжело, что не возникало даже желания диктовать историю земных цивилизаций. И однажды ночью, когда сужение Вселенной казалось почти ощутимым - я даже почувствовал, что почва под ногами стала гореть, - я дождался возвращения Йер Коли (она все еще занималась последствиями космического гриппа) и пошел к ней.
Йер Коли спала в полуметре от пола в своей черной ночной тунике, подложив руку под щеку. Я разбудил ее поцелуем в губы. Она широко открыла глаза: - Луи, это - ты?
- Я, Йер, - прошептал я, ищя пуговки на тунике. - Я, Луи Гиле, землянин, твой названный муж. Пора подчиниться решению Совета.
Она только вздохнула, подвинулась и освободила для меня место на невидимой силовой кровати. Странное дело! Или она была слишком примитивной превенианкой, как однажды сама сказала, или я был слишком земным землянином, но так или иначе, облучения не потребовалось.