– Скажите, вы ведь видите через корректоры внешности? А можете описать инориту Уэрси?
– Цвет волос и глаз совпадает с тем, что вы можете видеть. В остальном леди взяла от своих родителей самые лучшие черты, можете мне поверить. Больше добавлять ничего не стану, так как догадываюсь, почему девушка хочет скрыть свою внешность.
Все взгляды с хищным интересом устремились в мою сторону, а меня слова дракона привели в полное недоумение. Ведь из них следовало, что он знает моих родителей, если с такой уверенность говорил про внешность. Но откуда? «Догадывается он! – подумала я. – Мне бы еще догадаться, почему я хожу в таком виде». На все дальнейшие просьбы конкретизировать описание, дракон ответил отказом. И я некоторое время даже не знала, радоваться мне этому или огорчаться, так как мне тоже было интересно. Все-таки дожить до восемнадцати лет и ни разу себя не видеть – это извращение какое-то. Может, подойти к нему после лекции, поинтересоваться, что такого он во мне углядел?
– А видеть внутреннюю сущность могут только драконы?
– Почему же? Даже в вашей группе есть человек, способный на это. Слабо, конечно, но тем не менее. Инорита Уэрси, не скажете, какого цвета моя драконья ипостась?
Так как я над этим уже размышляла, то выпалила тут же, не задумываясь:
– Зеленая с золотом?
– Огненный дракон? Зеленый? – раздались смешки.
– А инорита совершенно права. Я единственный среди моих огненных собратьев зеленого цвета, и надо отметить, что до меня зеленых огненных драконов история не знала.
– То есть, инорита Уэрси – уникум?
– Да нет, способности у нее в этой области есть, но довольно слабые. Встречаются намного сильнее, обычно на курсе человека два-три с такими данными имеется, а вот в вашем наборе – только она одна.
– Скажите, – мечтательно поинтересовалась принцесса, – а вы можете рассказать нам что-то, что сейчас видите только вы, используя видение внутренней сущности? Ну, о чем другие даже не подозревают? Какую-нибудь тайну?
– Ну если вы так хотите, – улыбнулся он. – То вот вам секрет – в настоящее время на территории школы есть три носителя королевской крови.
– И кто третий?
– Ну вы же хотели тайн, вот и догадывайтесь. А мне, пожалуй, пора.
Дракон ушел, а в аудитории началось обсуждение его слов. Почему-то всем было крайне важно найти этого третьего. Но в восемнадцать лет пытаться вспомнить королевские интрижки практически такой же давности бесполезно. Поэтому стали искать черты правящего монарха у окружающих, находились они, что закономерно, только у их высочеств. Как вдруг леди Рион осенило:
– Уэрси носит искажающий внешность талисман, дракон назвал ее леди, что подразумевает высокое положение, и сказал, что знает причины, по которой она скрывает лицо. И она видит внутреннюю сущность.
Взгляды скрестились на мне, что оказалось крайне неуютно:
– Леди, вас случайно никто не покусал? В наше захолустье правящая династия уже лет двести не заезжала, – попыталась откреститься я от чести быть родственницей близнецов.
– У короля Генриха просто не мог родиться ребенок с таким низким уровнем магии, – неожиданно вмешался граф Полт, на которого я посмотрела с глубокой благодарностью, ибо быть королевским бастардом мне совсем не хотелось. – К тому же я знаю точно, кто этот загадочный третий носитель королевской крови.
– И? – напряжение достигло своего пика и буквально звенело в воздухе.
– Дракон ведь сказал – на территории школы, а не именно в нашей аудитории. – Лорд Полт усмехнулся и кивнул на окно.
Ринувшиеся туда студенты и студентки увидели кронпринца, неторопливо шедшего от ворот. Кто-то не сдержал своего разочарования – еще бы такая интрига рассыпалась, бастард не найден. Ну и шутки у драконов, дурацкие, право слово. Хотелось бы надеяться, что у оборотней, один из которых должен прийти сюда в следующем семестре, такие развлечения не приветствуются. Но все-таки странно, пришло мне в голову, что никто не обратил внимания, что, когда дракон уходил, на территории академии кронпринца еще не было. Ну в самом деле, не стоял же он все время нашего обсуждения у ворот? Но совсем не в моих интересах было привлекать внимание к данному факту, поэтому я промолчала. И так слова дракона о моей внешности породили новую волну интереса, а я еще со старой никак справиться не могла.
– Мне кажется, – шепотом говорила Дарма Рион Гемме Дорен, – что этот Полт в меня влюблен.
– С чего ты это взяла? – удивилась обычно невозмутимая Гемма.
– А ты обратила внимание, что он оспаривает буквально все, что бы я ни сказала. Вот сегодня, к примеру, не успела я предположить, что Уэрси – дочь короля Генриха, как он тут же заметил за окном его высочество Гердера.
– Думаешь, что если бы ты не сказала про Уэрси, наш кронпринц бы не пришел? – усмехнулась ее подруга. – Тебе не кажется, что это несколько натянуто, нет?
– Ну разве что совсем немного, – не сдавалась Дарма, мечтательно улыбаясь. – Как ты думаешь, мне какого цвета лучше свадебное платье шить?
Гемма удивленно на нее посмотрела. Это каким же самомнением нужно обладать с подобной внешностью, чтобы делать такие выводы из фразы, которая даже к тебе не относится?
Граф Эдин в расстроенных чувствах перебирал лежащие на столе документы. Вот и очередное письмо из Гарма от Краута с напоминанием. Просьба принца была, конечно, неофициальной, но не выполнить ее дипломат никак не мог. Ведь время шло, а ему так и не удавалось получить никаких достоверных сведений о принцессе. Академия оказалась еще более закрытым местом, чем дворец, и информации о принцессе получить так и не удалось. Но тянуть с ответом больше было нельзя, так что Эдин взял ручку и начал старательно выводить ровные строчки, время от времени поднимая глаза к потолку в поисках вдохновения.
«Ваше Высочество, на основании собранных мною сведений сообщаю. Принцесса Олирия хороша собой. Глаза голубые. Волосы белокурые с золотистым отливом». Это не потребовало особенных усилий – уж пару раз дипломат объект во дворце видел. А вот дальше… «Прислуга отзывается о ней, как о доброй и благочестивой девушке, которая все свободное время проводит, читая книги или беседуя с подругами». Эдин вспомнил, во сколько ему обошлись эти дифирамбы и недовольно поморщился. Камеристка принцессы взяла деньги без зазрения совести, а потом полчаса разливалась соловьем о том, какая у нее замечательная хозяйка, так что у дипломата возникло обоснованное предположение, что инструктировал этот источник информации лично Гердер. Но Его Величество Лауф ясно дал понять, что брак этот неминуем, так что подобные выводы Эдин оставил при себе и попытался показать принцу его будущую супругу с наиболее выгодной стороны. А вот что касается успехов в учебе, то все, что писал сейчас дипломат, было исключительно плодом его воображения. «Прилежна» – так книги ведь читает, по словам камеристки. «Показывает значительные успехи в учебе» – так с такой матерью и старшим братом просто ничего другого и быть не может, уж королева Инесса точно взяло учебу младших детей под контроль…
Граф Эдин писал отчет принцу с таким уверенным видом, что никто не заподозрил бы – на душе у него неспокойно.
Мне так и не удалось выяснить у дракона интересующие меня вопросы. Когда я вышла из аудитории, на территории школы его уже не было. Разочарованная, я пошла с Алмой в столовую, где нас тоже не порадовали – суп был ужасно кислый, а котлеты – подгоревшими. Понятно, почему близнецы здесь не едят. Хотя им-то наверняка дали бы что-нибудь съедобное.
– Ничего, – жизнерадостно улыбнулась Алма, которой хватило одной ложки супа, чтобы понять, что она совсем и не голодна. – Все равно я худеть собиралась. А тут такой повод.
– Если собираешься худеть – мрачно сказала я ей, – то отказываться надо не от супа, а от принцессиных конфет. А то вечером опять сладкого наедимся.
Ална промолчала. Похоже, что отказ от принцессиных конфет для нее было высшей степенью жертвенности, а если еще и пирожных не есть, то чаепитие у Олирии превращалось в сущую пытку. После обеда я немного поколебалась, не пойти ли с подругой в читальный зал, но все же решила направиться к себе, чтобы хотя бы чаю выпить, а то привкус горелой котлеты так и стоял во рту.
Подходя к своей комнате, я уже привычно ее просканировала и с негодованием обнаружила там совершенно постороннего типа. На этот раз это был не Олин, хотя что-то общее просматривалось. Не общежитие, а проходной двор какой-то! А еще говорят, что комендантша внимательно смотрит, чтобы лица противоположного пола не посещали женское общежитие! Мне пришло в голову, что нужно еще какое-нибудь запирающее заклинание подучить, ценного у меня, конечно, ничего нет, но и того, что есть, лишиться бы не хотелось. Открыв дверь, я громко сказала:
– Будьте любезны покинуть мою комнату. Что вы вообще тут делаете?
И с ужасом обнаружила там кронпринца, который стоял у стола и лениво перебирал учебники. Он поднял голову и внимательно меня осмотрел. Похоже, что увиденное ему понравилось, так как он сделал попытку вежливо улыбнуться, что его не особенно украсило, так как был Гердер, ну как бы это сказать помягче, отнюдь не эталоном красоты. Сероватые волосы, блеклые, как будто выцветшие глаза, слишком вытянутая физиономия. Высокая фигура была тощей и сутулой. Говорили, что кронпринц внешне очень похож на свою мать, и, если разговоры соответствуют истине, то туранский монарх достоин жалости. Хотя, может, у нее характер хороший?
– И что я, по-вашему, здесь могу делать? – спокойно спросил он.
– Судя по всему, заполняете пробелы в образовании за первый курс. Правда, я не понимаю, почему это нельзя делать в библиотеке?
– Дорогая, хамить наследному принцу очень вредно для здоровья, – жестко сказал Гердер. – Иногда не только хамящего, но и всей его семьи. Это, если вы не поняли, я восполняю пробелы в вашем образовании. Или изучение этикета теперь не является обязательным?
– Прошу прощения, ваше высочество, – опомнилась я. – Но я настолько не ожидала вас здесь увидеть…
Дверь вдруг, резко дернувшись, забросила меня в комнату. Скрежет задвижки испугал до безумия.
– Итак, инорита, мне стало интересно посмотреть на особу, которая вызвала такой ажиотаж в этой академии, – сказал кронпринц, подходя все ближе. – Это, конечно, можно делать и в библиотеке, – издевательски ухмыльнулся он. – Но ваша комната привлекает меня значительно больше. Снимите артефакт, я хочу видеть, с кем разговариваю. Что вы скрываете, инорита?
Он протянул руку к медальону, я резко повернулась к двери и попыталась ее открыть, но задвижка даже не шелохнулась. Рука Гердера прошлась по моей шее на границе с цепочкой, и я вдруг испытала настолько сильное отвращение, что невольно вскрикнула:
– Не трогайте меня! Что вам от меня нужно?
– Снимите медальон. Ну же.
– Нет, это моя единственная защита.
– Вы думаете, что она меня остановит? – Он подцепил цепочку кинжалом. – Это лунный металл, он режет все, даже чары. Вам не жаль цепочки, у нее такое тонкое плетение?
– Не жаль, – ответила я и зажмурилась. Кронпринц потянул цепочку на себя, медальон мягко прикоснулся к моему горлу. И все…
– Что за черт! – возмущенно завопил он. – Лунный металл это не берет! Кто делал этот артефакт?
– Моя мать, ваше высочество.
– Вы серьезно полагаете, дорогая, что мы не проверяем всех, кто поступает в столичную академию? Тем более что сейчас здесь учатся члены королевской семьи. Я читал ваше досье – ваша мать была настолько слабо одарена, что ее родители даже не посчитали нужным отправлять ее на обучение, а здесь видна рука серьезного мастера. Итак, будем врать дальше?
– Но я говорю правду, ваше высочество! Его создала моя мать и закляла своей смертью. Поэтому он и получился такой сильный. И снять я его не могу, вообще, – испуганно сказала я. – Отец неоднократно обращался к различным магам, снять не мог никто. Сказали, только сама смогу, если дар разовьется и знания будут.
– Ну-ка, – Гердер небрежно развернул меня за плечи лицом к себе, потянул за медальон и начал водить над ним руками, что-то шепча при этом. Медальон засветился, загудел, из него вылетела маленькая молния и ужалила кронпринца в руку. – Похоже на предупреждение. При более сильном воздействии, ответ сильнее, так?
– Да…
– В алхимии есть очень интересные рецепты, пробовали?
– Единственный результат – испорченная одежда, ваше высочество.
– За что это родительница вас так возненавидела?
– У нее был слабый дар прорицания, и она знала, что умрет. Я думаю, она просто хотела меня защитить, но из-за слабых знаний что-то пошло наперекосяк, ну и получилось то, что получилось.
– Забавно, – он оценивающе посмотрел на меня. – Пожалуй, в одном вопросе я вполне, могу вам помочь, инорита, – в увеличении магического потенциала. Вы же знаете, что при вступлении в любовную связь с сильным магом у более слабого магический дар начинает быстро расти. А я очень сильный маг, дорогая…
Он властно привлек меня к себе, и тут впервые за всю сознательную жизнь я поняла, что просто-таки счастлива, что на моей шее висит это замечательное украшение:
– Я вам так признательна, ваше высочество, за желание помочь, – сказала я, упираясь со всей силой обеими руками ему в грудь. – Так признательна. Только, к моему глубочайшему сожалению, воспользоваться вашим предложением я смогу, только сняв артефакт. Года через четыре.
А за четыре-то года, я была уверена, интерес к моей скромной персоне наверняка утихнет, да и желающих усилиться магически наверняка хватает – во дворце-то, поди, очередь стоит. А там, в трудах по увеличению магической мощи королевства, и забудется бедная провинциальная дворяночка.
– Не нравлюсь, значит, – криво усмехнулся дароусилитель, даже не делая попытки меня отпустить.
– Что вы, ваше, высочество, я в восторге от вашего предложения. Просто мой артефакт, он работает еще и как пояс верности и, боюсь, не сделает исключения даже для вашей венценосной особы.
– Вот как? – он наконец отпустил меня, и я с облегчением выдохнула. Оставался еще один щекотливый момент…
– Ваше, высочество, – я просительно приложила руки к груди, – могу я попросить оставить наш разговор в тайне?
– Почему вы в этом заинтересованы?
– Видите ли, ваше высочество, здесь в академии позаключали пари на то, кто первый снимет медальон, а я через друга поставила против всех. А если студенты узнают, что спасовали даже мэтры магии, то ставить на это больше никто не будет…
– И велики ли ставки? – Он насмешливо поднял бровь.
– Ну, на оплату второго семестра уже точно хватит.
– Что ж, это будет забавно, – сказал он, подвинул меня в сторону и вышел. Я с огорчением подумала, что так и не поняла, расскажет ли он своим родственникам о неудаче или нет? Но было похоже на то, что этот мелкий приработок все же накрылся.
– Вот чего они все вьются вокруг этой Уэрси, – мрачно сказала леди Рион. – Такое впечатление, что других девушек, кроме нее, в нашей группе просто нет. Да что там в группе, в академии.
– Ой, да не бери ты в голову, Дарма, – махнула рукой принцесса, которая как раз в это время решала, какие сережки ей нужно надеть, поочередно прикладывая их к ушам, – Олин мне рассказал, что на ее артефакт поспорили, кто первый снимет. Пока это никому не удалось, вот и стараются. Если бы на тебя спорили, то все внимание было бы твое. Тебе это надо?
– Нет, – честно сказала леди Рион, с ужасом представив последствия.
– Вот и я о чем, – удовлетворенно сказала Олирия. – Больше меня занимает, что в ней ее жених нашел. Он ведь на нее не спорил. Уэрси эта такая заурядная провинциальная дворяночка. А Граудер, он такой, такой… – и она мечтательно закатила глазки.
Леди Рион и леди Дорен удивленно переглянулись. Они замечали интерес их покровительницы к жениху Лиары, но не думали, что она будет так явно его выказывать. Все же королевское воспитание предполагало, что некоторые мысли и чувства следует держать при себе.
– Как он там ей писал? «Ты звезда моего сердца. Без тебя все дни пусты и холодны». Вот бы мне кто такое написал, – продолжала говорить принцесса с мечтательным выражением на лице.
– Ваше высочество, думаю, что ваш жених, который вскоре должен приехать, увидев вас, воспылает такой страстью, что его письма будут несравненно лучше писем этого Граудера, – дипломатично заметила Гемма.
При упоминании о собственном женихе глазки принцессы потухли, и она раздраженно дернула плечиком.
– Я не хочу лучше, – заявила Олирия. – В конце концов, я же принцесса, в меня все просто обязаны влюбляться! Так во всех рыцарских романах пишут!
На удивление кронпринц никому ничего не рассказал, неизвестно, что на это повлияло – моя просьба или то, что он также потерпел фиаско. Только артефакт с меня пытались снять с завидным постоянством, а когда сроки пари закончились, раздосадованные маги-недоучки решили увеличить время и заключили новое, в соревнование включились азартные старшекурсники, и студенты стали искать другие подходы, в основном конфетно-цветочные. Так что функция непривлечения внимания у артефакта оказалась явно с дефектом, зато первый выигрыш был уже получен, большая часть опять поставлена против всех, а меньшая потрачена на всякие мелкие радости. Принцесса продолжала оказывать «провинциальным дворяночкам» знаки внимания, что не встречало понимания в ее окружении, а меня очень нервировало. Хорошо хоть, что у Бирана пока не было возможности приехать в столицу – не то чтобы мне не хотелось его видеть, наоборот, просто мне очень не нравилась реакции ее высочества на чужого жениха. Даже сейчас она продолжала интересоваться его письмами и, восторженно закатив глазки, слушала зачитываемые ей отрывки. Время от времени в академии появлялся и Гердер. По всей видимости он посещал библиотеку академии, где было множество редких магических книг. Меня радовало, что он не только не возникал больше в моей комнате, но даже и не заговорил не разу. Правда, при встрече смотрел он как-то странно, и от его взглядов у меня даже мурашки по коже бегали. От страха.