– Что-то случилось? – поинтересовался он.
– Мама заболела, – прозвучало в ответ.
– Могу дать только две недели. И за свой счет.
– Хорошо, меня это устроит, – промурлыкала Марина.
Ни к какой маме она, конечно, не поехала. Да и нужды не было – та, слава богу, была совершенно здорова. Однако Марина поняла, что судьба дает ей шанс и, если сейчас не ухватить за хвост синюю птицу удачи, другого случая может и не представиться. «Или пан, или пропал», – решила она.
Марина была провинциалкой даже больше, чем Карина. Ту отец, торговавший мандаринами на Тишинском рынке, привез в Москву в пятнадцатилетнем возрасте, устроил в английскую спецшколу, а потом в престижный вуз. Марине приходилось всего добиваться самой. В ее родном Томске среднегодовая температура была около ноля градусов, а из развлечений от советской эпохи оставалась только пара обветшалых кинотеатров. А Марине хотелось великосветской жизни и пляжей с пальмами. Чего ее родители, врачи районной больницы, обеспечить никак не могли.
По счастью, Маринка с детства была раскованна, обаятельна и очень легко сходилась с людьми. В школе она занималась художественной гимнастикой, ездила на сборы и подружилась там с несколькими девочками из Москвы, с которыми потом старательно переписывалась. Позже это знакомство пригодилось. Закончив по настоянию родителей медучилище, Марина тут же рванулась в столицу, где одна из подружек по переписке пристроила ее администратором в фитнес-клуб. Больших денег она там, разумеется, не получала, зарплаты еле-еле хватало на то, чтобы снимать дешевую квартирку и быть во что-то одетой. Но Марина была рада и этому. Пока у нее в активе было самое главное – молодость и красота. А на такой товар всегда найдутся покупатели, главное только реализовать его с умом. И не продешевить.
Более подходящий вариант, чем Евгений Крутилин, трудно было себе представить. Молодой, симпатичный, богатый, да к тому же, похоже, и человек хороший – что еще надо?
И Марина решила бороться за него до победы.
Первым делом она отправилась в салон красоты и привела себя в порядок. Потом купила на остатки сбережений пару шикарных шмоток. После чего засела у себя дома и стала ждать.
* * *Придя в клуб, Женя был очень разочарован, когда не увидел Марину за стойкой. Не то чтобы он хотел встречи с ней, наоборот, даже побаивался этого, но девушки не оказалось на месте, страх тут же сменился досадой.
– Светик, а где Марина? – небрежно спросил он у другой администраторши после занятия.
– Да отпуск взяла ни с того ни с сего. Дела, наверное, неотложные появились, – пожала плечами та.
Несколько секунд Лохнесс постоял в раздумьях, потом произнес:
– Слушай, а ты мне не дашь ее номер телефона? Она просила меня кое-что узнать… – он ляпнул первое, что пришло в голову, и не заботился о достоверности.
– Вообще нам запрещено. – Девушка явно мялась и не знала, как поступить, но, видимо, у Крутилина был такой вид, что она сжалилась: – Ну хорошо, записывайте…
* * *Лохнесс летел на ежегодную экономическую конференцию фирм, занимающихся информационными технологиями, проходившую в Женеве. Компьютерщики не случайно выбрали этот представительный и респектабельный город для своих встреч. Тут можно и деловые контакты наладить, и отдохнуть, все для этого под рукой.
Крутилин просидел весь день на конференции, выслушивая докладчиков, и к обеду был опять выжатым как лимон.
«И правда, пора отдыхать, Крутилин», – подумал он.
Он был на этой конференции не в первый раз, и многими полезными для бизнеса контактами и связями ему удалось обзавестись именно здесь, но теперь прежний азарт прошел, и он как будто отбывал неприятную повинность. Именно сегодня ему невыносимо тяжело было сидеть в этом огромном зале, пусть и оборудованном множеством кондиционеров, и слушать доклады представителей крупных компаний. Ему вдруг нестерпимо захотелось выбежать куда-нибудь на улицу.
Евгений осторожно поднялся, пытаясь не привлекать к себе внимания, и медленно вышел в холл, там немного постоял, облокотившись о подоконник и думая, что ему делать со своими импровизированными каникулами. В зал он решил сегодня не возвращаться.
Женева – город все-таки не вполне туристический, достопримечательностей не так уж много, но вполне можно кое-что посмотреть.
И он медленно направился к выходу, когда его окрикнул кто-то сзади. Голос, показавшийся жутко знакомым, с трудом произносил русские слова:
– Женька, ты!
Он обернулся и увидел Гинзбурга, с которым расстался всего пару месяцев назад, в Санкт-Морице:
– Ты? Какими судьбами тут?
– Да я на международную выставку! Говорил же, у нас с Лорой своя фирма.
– А у меня как-то совсем вылетело из головы, что тут много разных мероприятий проводится, – признался Лохнесс.
– Слушай, – Игорь приобнял Крутилина и повел его к выходу, – пошли встречу отметим, а? Кроме того, ты мне ужасно вовремя подвернулся. Видишь ли, у меня к тебе дело есть.
В маленьком французском ресторанчике на берегу Женевского озера Игорь первым делом заказал еду и напитки, а когда их принесли, начал развлекать Лохнесса веселыми историями, которых у него в запасе всегда было множество.
– Игорек, ты чего темнишь? – спросил Крутилин после еды, доставая зубочистку. – Я же вижу, что у тебя ко мне какой-то серьезный разговор. Мы уже выпили, поели, а ты все не приступаешь к делу. На тебя не похоже.
Взгляд Гинзбурга стал необычно серьезным.
– Да я все не знаю, как начать. Хочу, чтобы ты меня внимательно выслушал. Я обычно балагурю, меня и привыкли так воспринимать. Поэтому мне нужно, чтобы сейчас ты сосредоточился. То, что я тебе скажу, может повлиять на твою жизнь.
– Ну-ну, слушаю, – Крутилин, наоборот, почему-то развеселился, настолько необычно было видеть Гинзбурга серьезным.
– Ты ведь знаешь, что Лоре достался в наследство огромный холдинг. Там много разных компаний, так или иначе связанных с древесиной: это и лесозаготовительные компании, и строительные, и судостроительные, и деревообрабатывающие, и много других. Еще в прошлом веке один из ее предков скупил леса в нескольких штатах и разбогател на этом. Холдинг принадлежит Лоре, но не полностью, пакет акций есть и у других ее родственников. Но я не про это сейчас. А про то, что создал новую перспективную компанию, пока не афиширую ее связь с этим холдингом. Она будет только наша. И сейчас эта компания начала выставлять акции на продажу. Их пока никто не берет, – медленно говорил Гинзбург, подбирая русские слова.
– Ну и что ты этим хочешь сказать? – не понял Евгений. А сам подумал: «Надо же, его акцент все сильнее и сильнее. Скоро уже никто не поверит, что он родился в России».
– Пока никто не берет! – многозначительно повторил Игорь. – Так что скупай их на все деньги, какие у тебя есть, и на все, которые сможешь одолжить. Говорю, дело верное, ты меня знаешь, я тебя никогда не подводил.
Крутилин подумал, что не случайно Гинзбург основал эту фирму. Условия брачного контракта, составленного Лорой, наверняка связывали его по рукам и ногам. И он решил иметь хоть что-то полностью свое. «Весьма неглупо», – решил он.
Женя согласился поддержать старого друга. Гинзбург назвал ему неприметного дилера, и Крутилин купил через него акции компании Игоря, благо свободные средства на тот момент имелись. Первое время прибыли не было почти никакой, затем дивиденды стали потихоньку расти. Но однажды, открыв в Интернете знакомую страницу, Лохнесс увидел, что акции фирмы Гинзбурга, еще вчера продававшиеся по двадцать долларов, сегодня упали до четырех.
Крутилин торопливо набрал номер мобильного телефона Игоря, но тот был недоступен.
– Евгений Александрович! У вас все в порядке? – поинтересовалась вошедшая в кабинет Вика.
– У меня пока да. А вот у моего друга…
Телефон Гинзбурга ответил только поздно вечером.
– Игорь? Наконец-то!
– Привет, Жень. Извини, что был не на связи, – Гинзбург казался встревоженным.
– Ты скажи мне ради бога, что у тебя происходит?
– Жека, временные трудности. Ты, главное, верь мне. И запомни то, что я тебе скажу. Может быть всякое, но ни при каких, слышишь, ни при каких обстоятельствах не продавай акции.
– Игорь, ты меня извини, конечно, мы с тобой друзья… Но я буду продавать твои акции, пока они окончательно не упали в цене. Мне сейчас очень нужны деньги.
Это было чистой правдой. Положение дел на фирме Крутилина в тот момент было не лучшим, имелось несколько крупных обязательств, в том числе, что самое неприятное, перед Мамедовыми, братьями Карины.
– Послушай меня! – заорал в ответ Гинзбург. – Ни в коем случае не продавай! Барахтайся как можешь, избавляйся от всего, но акций не продавай. Жди, пройдет время, может, три года, может, год. Все образуется. Мы уходим в тень, акции будут стоить центы. Пользуйся этим и продолжай покупать! Когда потом выбросим – котировки будут сумасшедшие. Ты меня еще вспомнишь, а пока извини, совсем нет времени.
В трубке раздались короткие гудки. Крутилин некоторое время сидел, обдумывая ситуацию, потом отключил мобильный и положил его на стол.
«Ну, пусть будет так», – подумал он.
К счастью, его ситуация не была критической. И он с ней справился, как делал уже не первый раз. А о фирме Игоря просто забыл, поскольку буквально через месяц его жизнь кардинально изменилась.
* * *Лежа в кровати и задумчиво накручивая на палец свои чудесные волосы, Марина говорила Крутилину:
– Знаешь, мне так грустно без тебя по вечерам и выходным. А это плохой признак…
– Признак чего? – смеялся он, лаская ее обнаженную грудь. – Того, что ты любишь меня? Так что ж в этом плохого?
– И все-таки… – Марина мягко, но решительно отстранила его руку. – Я подумала и решила, что нам надо расстаться.
Лохнесс тревожно посмотрел на нее:
– Чего вздумала, глупая? Разве нам плохо вместе? Зачем ты все портишь?
– Затем, что я буду тебе только помехой. У тебя жена, ты ее любишь… А что я для тебя? Так, развлечение ненадолго.
– Не говори так, – твердо произнес Евгений.
– А как? Как говорить? Знаешь, у моей бабушки любимая пословица была: «Правдой не задразнишь».
– Но ты ведь почему-то со мной… Почему?
– А потому что дура.
– Не понял? Объясни.
– Влюбилась в тебя, как дура, как малолетка. Взрослые женщины не позволяют себе такого…
– Видишь ли, Маришка, все гораздо сложнее… – признался Крутилин. – Я раньше тоже думал, что люблю ее, а сейчас и не знаю, честно. Она такая… такая холодная…
– Ой, да перестань, – она махнула на него рукой. – Мужики все в койке на жен жалуются. Ты-то не опускайся до такого. Пусть она будет в моих глазах таинственной и загадочной, а ты – мужчиной с достоинством.
– У тебя богатый опыт, как я посмотрю, – буркнул Женя.
– Ну, а тебе-то что до этого? Кто я в твоей жизни? Да никто, и звать меня никак…
Она внезапно всхлипнула, закрыла лицо ладонями.
– Что ты, Маришка? – испугался Лохнесс, обнимая ее за голые плечи. – Ну перестань, не надо, не плачь…
– Знаешь, Женька, чего мне хочется больше всего на свете? – замурлыкала она, прижимаясь к нему. – Семью. Обычную семью, мужа, детишек… Чтобы встречать его ужином после работы и вместе ездить в зоопарк по выходным…
Когда он ушел, Марина подошла к окну съемной квартиры в Митине и долго смотрела на ночные огни города. Потом достала бутылку вина, сделала глоток прямо из горлышка и расплакалась.
«Он не разведется, как пить дать. Уеду к маме, в Сибирь», – решила она.
На следующий день она и правда собрала вещи и, взяв расчет, уехала домой.
Женю ее неожиданное исчезновение просто лишило почвы под ногами. Ее телефон не отвечал, в квартире вместо Марины обнаружилась хозяйка, которая долго неприязненно изучала посетителя и потом грубо сказала, что жиличка внезапно съехала, даже не предупредив заранее, и что порядочные люди так не поступают.
«Она просто играет со мной, – раздраженно думал Лохнесс. – Куда она денется? Небось и не уехала никуда, прячется где-нибудь у подружки. Наверняка с таким трудом в Москву проникла, эти так просто не сдаются». Но покоя на сердце не было. Он весь день злился и срывался на всех, на вопросы Карины отмахивался, а вечером, чертыхаясь, позвонил своему начальнику службы безопасности, раньше работавшему в органах, и попросил, задействовав старые связи, навести справки в Томске.
Через два дня у него был на руках адрес родителей Марины, еще через день – билет на самолет. Персональный водитель отвез шефа в аэропорт, а спустя несколько дней встречал уже не одного, а со спутницей. В тот же вечер Крутилин объяснился с Кариной и ушел из дома, прихватив лишь ноутбук и небольшой чемодан с личными вещами.
Карина восприняла новость, не изменяя себе, то есть очень спокойно. Уточнила, что квартира и ее машина останутся за ней, обговорила сумму отступных, на которую приобрела себе позднее салон красоты. И все. Ни слез, ни выяснений, ни расспросов, как же так и почему.
Развод и дележ имущества прошли быстро. Вскоре Лохнесс женился на Марине и с головой окунулся в прелести новой жизни. Купил большую квартиру на Солянке, записал на имя жены и с удовольствием отделывал, обставлял, обживал с Мариной свое новое жилище.
* * *Со стороны казалось, что Карина Крутилина, урожденная Мамедова, вновь взявшая после развода девичью фамилию, перенесла расставание с мужем очень легко. Не плакала, истерик не закатывала, в депрессию не впала. А что на самом деле творилось в ее душе – этого не мог знать никто.
Конечно, самолюбие Карины было уязвлено. Она не привыкла, чтобы ее бросали, чтобы ей предпочитали кого-то – это что ж получается, она хуже, чем новая жена Лохнесса? Но, как ни странно, ни ревности, ни ненависти к удачливой сопернице или бывшему мужу Карина действительно не испытывала.
После развода ей стали сниться повторяющиеся сны, но в центре событий в них виделись не Женя и не Марина, а Лора. Во сне Карина вновь оказывалась в той темной комнате с коврами и подушками, но развивалось действие всегда по-другому, не так, как это было в реальности. Чаще всего она понимала, что находится в комнате одна, и упорно пыталась найти в темноте Лору, а та лишь смеялась откуда-то из-за портьеры, но не показывалась.
Карина завела свой бизнес, с увлечением занялась новым делом и чуть ли не по нескольку раз в неделю стала посещать по очереди все московские салоны красоты – перенимала опыт конкурентов.
Как-то раз она зашла почистить перышки в «Галакси». Это было модное местечко, куда стекались многие дамочки света и полусвета. Кроме обычных, общераспространенных услуг, у «Галакси» имелась и своя особенность – целебные ванны, для которых использовалась вода из серных источников. Администраторы с удовольствием рассказывали клиентам, что воду привозят из-под Кельна, из тех самых водоемов, в которых еще много веков назад лечили свои недуги римские легионеры. Благодаря этим ваннам в помещении «Галакси» к обычным парфюмерным ароматам всегда примешивался запах серы. «У вас тут чертями пахнет!» – шутили клиентки.
Салон работал как часы, точнее, как хорошие швейцарские часы: никогда не приходилось сидеть зря, теряя время. Народу всегда было немного, но обслуживающего персонала наблюдалось, пожалуй, даже больше, чем клиентов. Позагорав под лучами искусственного солнца, получив удовольствие от ароматического массажа, расслабившись под грязевыми обертываниями с морскими водорослями, обновленная и благоухающая Карина присела отдохнуть в гостиной. И тут ее внимание привлекла – просто не могла не привлечь – молодая женщина: рослая, одетая, как и Карина, в белый махровый халат салона. Незнакомка притягивала взгляд своей необычной прической. Коротко постриженные волосы представляли собой как бы плотную черную маслянистую шапочку, из-под которой, как язычки пламени, выбивались короткие ярко-красные прядки. Она сидела в томной позе, на низком столике возле ее кресла стояли бутылочка минеральной воды, блюдо с миндальными орешками и высокая четырехгранная бутылка.
Заметив, что Карина не сводит с нее глаз, незнакомка дружески кивнула и указала пальцем на бутылку: мол, не хочешь ли сделать глоток?
– Я за рулем, – с сожалением сказала Карина.
– Я тоже, подруга, – засмеялась красотка. И пояснила: – Это – киршвассер, водка на вишневых косточках. Если закусывать орешками, никакого запаха не будет. Во всяком случае, – она заговорщицки подмигнула, – менты такого не нюхивали. Эй, Соня! – она чувствовала себя здесь полной хозяйкой. – Принеси бокал и стаканчик!
Соня появилась, исполнила требование и тут же исчезла. В стаканчик со скругленным дном незнакомка налила минеральную воду, в бокал плеснула на два пальца киршвассера. Карина, чтобы не двигать тяжелое кресло, присела рядом с ней прямо на столик. «Интересно, кто она по национальности, – подумала Карина. – Явно не русская и не с Кавказа. Другой тип лица. Нос с горбинкой, высокие скулы… А может, откуда-то с юга Европы – румынка, скажем?» Тут она заметила, что кончики ресниц незнакомки, густых и длинных, тоже окрашены в огненно-красный цвет. «Здорово! – отметила про себя Карина. – Надо взять на вооружение».
Незнакомка подняла бокал и произнесла краткий тост:
– За нас! Таких красивых и таких желанных…
Они выпили, закусили орешками.
– Фреда! – молодая женщина протянула сухую крепкую руку.
– Карина.
– Азербайджанка?
Карина молча кивнула.
– Московского разлива?
– Ростовского.
– Давно в столице, подруга?
– Школу уже здесь заканчивала.
– Ну, тогда считай – москвичка, – сказала Фреда грудным голосом, не отпуская руку Карины. – Как тебе моя стрижечка?
– Я просто глаз не могу отвести. Я вообще-то здесь никогда еще не стриглась…
– Есть тут такой мастер – Джей. Возится, правда, долго, но все делает качественно. А нам с тобой – куда спешить?