На столиках валялись стопки женских журналов, когда-то таких желанных, но она даже не брала их в руки. А раньше тратила чуть не все деньги на покупку глянца, иногда даже лишая себя обеда. Теперь журналы, книги, диски с музыкой и фильмами – все пылится на полках.
Зато Марина полюбила играть в компьютер и сидеть в Интернете. Порой она целыми днями торчала перед монитором, гоняя по экрану цветные шарики или общаясь на форумах. Но переводить виртуальные знакомства в реал не спешила – побаивалась. Мало ли что…
Как и первая жена Лохнесса, со своей работы она ушла еще до свадьбы, по настоянию жениха. Как и Карину, долго уговаривать ее не пришлось.
Крутилин, заметив, что вторая жена мается без дела, все время пытался что-то придумать. То предлагал получить высшее образование, то записаться на языковые курсы, то брал ей абонемент в школу верховой езды. Но ездить на лошадях Марине не понравилось, учить английский показалось скучно, а вуз и специальность она выбирала себе уже второй год и все никак не могла выбрать.
И ребенка, о котором все чаще заговаривал муж, ей тоже пока не хотелось. Молодые еще, надо и для себя пожить. Кто сказал, что надо обзаводиться детьми сейчас? Вон на Западе женщины и в сорок, и в сорок пять рожают…
Словом, изо дня в день Марина занималась тем, что элементарно убивала время. Ходила по магазинам, ресторанам и кинотеатрам, а то и просто каталась на машине по городу или, если была хорошая погода, прогуливалась пешком.
В один из таких погожих дней Марину занесло на Никитский бульвар, где она еще никогда не была. Молодая женщина лениво брела по тротуару, рассматривая витрины и вывески, и вдруг увидела название «Vis Divina», показавшееся ей знакомым. Ну конечно же, это салон Карины! С момента их встречи прошло уже месяца полтора, но сейчас бывшая жена Лохнесса вспомнилась необычно ярко, и ей вдруг почему-то захотелось ее увидеть. Как ни странно, но Карина понравилась Марине, у них в тот день обнаружилось много общих тем и интересов. Вот только оказалась ли эта симпатия взаимной? А то еще неизвестно, как встретит ее Карина…
«Зайти, что ли, в салон? – размышляла Марина. – Как раз можно маникюр сделать, да и массажик какой-нибудь…» К тому же хозяйка вроде бы сама приглашала ее, визитку дала… Но кто ее разберет, эту лису, искренна она была тогда или нет?
«Решено, пойду. Не понравится – так уйду тут же, и всего делов».
Марина поднялась по нескольким ступенькам, стеклянные двери автоматически распахнулись перед ней, приглашая окунуться в мир шика и роскоши. Салон был оформлен в салатовых и золотых тонах. На стенах висели рисованные портреты молодых красивых женщин, было много живых цветов, тихо играла приятная музыка. Во всем чувствовались вкус и уют.
К ней тут же метнулась девушка в идеально сидящем темно-зеленом костюме с безукоризненной прической.
– Чем могу вам помочь? – приветливо спросила она.
– Я правильно понимаю, что это салон Карины Мамедовой? – высокомерно произнесла Марина и капризно надула губы.
На холеном лице администраторши отобразилось понимание.
– Хотите увидеть Карину Азизовну? Она сейчас на месте. Как вас представить?
– Я жена ее бывшего мужа, – сказала Марина и, увидев изумленное лицо девушки, звонко рассмеялась, довольная достигнутым эффектом.
– Подождите секундочку, – пролепетала администратор и, пятясь, скрылась за отделанной золотом дверью. Меньше чем через минуту эта дверь отворилась, и на пороге возникла Карина с раскрытыми объятиями:
– Мариночка! Как я рада тебя видеть! Проходи, дорогая, – и, подхватив гостью под руки, Карина увела ее в свой кабинет. Он был оформлен в том же стиле, что и салон, но тут было гораздо больше хромированных и металлических современных деталей, вроде модного тонкого ноутбука. Одну из стен полностью занимал аквариум, в котором плавали огромные рыбы устрашающего вида. Пахло какой-то приятной восточной пряностью.
– Садись, – Карина указала на удобное кресло. А сама опустила жалюзи на двух выходящих во двор окнах и зажгла несколько свечей. По кабинету разлился уютный приглушенный свет.
– Нравится тебе у меня? – спросила Карина.
– Классно! – искренне отвечала гостья.
– Так заходи почаще! Мы ведь с тобой не чужие. Даже можно сказать, родственницы – по Лохнессу, – рассмеялась Карина. – Что тебе принести? Кофе? Зеленого чаю? А может, что-нибудь покрепче? Ликер, вино, коньяк?
– Я бы выпила бокал вина.
– Красное, розовое, белое? Сухое или послаще?
– Десертное, если можно.
Не прошло и нескольких минут, как перед ними появились вино, орешки, ваза с фруктами, конфеты, маленькие пирожные… Марина только ахнула.
– Ты прямо целый стол накрыла…
– Ну а как же! Знаешь, как у нас на Кавказе говорят? «Гость в дом – радость в дом»… Сигарету хочешь?
– Хочу. – Марина прикурила от протянутой ей зажигалки и с удовольствием затянулась. – Вообще-то я стараюсь не курить, Женя этого не любит, но иногда так хочется…
Взглянула на Карину и осеклась.
– Извини… Тебе, наверное, неприятно, когда я говорю о Жене, да?
Но та только рассмеялась.
– Перестань! Я же тебе говорила: рано или поздно я бы сама от него ушла. Мы с ним не пара. Что ни делается – к лучшему. Он, в общем-то, неплохой, не жадный. Тебя, наверное, балует…
– Да, он не жадный, – только и могла сказать Марина.
Дома за ужином она с восторгом делилась с Крутилиным своими впечатлениями от Карины:
– Она такая классная, умная, деловая! О тебе – только хорошо.
– Как о покойнике, – зло пошутил Евгений. И добавил: – Знаешь, Маришка, мне не хотелось бы, чтоб вы общались.
Марина удивленно подняла брови:
– Почему?
– Потому, что я уже много раз слышал, что Каринка травку покуривает, а может, и чем покруче балуется, – Лохнесс строго посмотрел на жену. Та потупила глаза.
До того, как начались их отношения, Марина иногда употребляла марихуану и во время одного из первых свиданий предложила косячок и ему. Но Крутилин, ярый противник наркотиков в любом виде, пусть даже в «безобидном», отказался.
Однажды, еще в универе, один из однокурсников дал ему попробовать забитую травкой половинку «беломорины». Сначала он ничего не почувствовал, только легкую слабость и головокружение, и лишь неловко улыбался, глядя на веселившихся однокурсников и не понимая, что это с ними происходит. Но когда он уже ехал домой на метро, сознанием вдруг овладела странная мысль – он непременно должен пересчитать всех пассажиров в вагоне, иначе никогда не сможет выйти из поезда.
И Женька отправился вдоль по вагону, ведя счет сначала мысленно, а потом и указывая пальцем на людей. Раз, два, три… Считать отчего-то было трудно, он все время сбивался и начинал снова. На него оглядывались, кто-то с опаской сторонился, кто-то хихикал. Вдруг парню показалось, что он задыхается, счет пришлось прекратить. «Это конец! – пронеслось в голове. – Теперь я останусь здесь навсегда…»
«Станция «Спортивная», – раздался механический голос из динамика.
Увидев открывающиеся двери, Лохнесс опрометью выбежал из вагона и долго не мог отдышаться. То, что довелось пережить в вагоне, потрясло его. Оказывается, нет ничего страшнее, чем понимать, что твое сознание больше тебе не принадлежит…
Словом, тогда Крутилин не только отказался кайфовать на пару с Мариной, но и взял с нее слово забыть о травке раз и навсегда. Марина, на тот момент всеми правдами и неправдами старавшаяся его окрутить, поклялась завязать и пока не нарушила своих обещаний.
– Конечно, любимый! – проворковала она. – Раз тебе это неприятно, то я больше никогда не буду ходить в салон Карины. Мало, что ли, в Москве других салонов красоты?
Марина оставалась верна своему слову… ровно три дня. А на четвертый снова отправилась на Никитский бульвар. И с тех пор уже ездила туда часто, раза два-три, а иногда и четыре в неделю. Жены Лохнесса, бывшая и настоящая, стали подругами. Их общение мирно протекало за чашкой зеленого чая, за обедом с бокалом вина, за обычными сигаретами, а потом и с травкой. Иногда они ходили в кино, на модные премьеры в театр, на всякие фуршеты и презентации. Но им гораздо больше нравилось проводить время вдвоем. В отличие от Карины, Марина была мягкой, домашней, она своими повадками напоминала кошечку. А ее лодыжки просто сводили Карину с ума.
Как-то Марина засиделась у новой подруги допоздна. Они болтали, потягивая мартини.
– Мариночка, – Карина просительно заглянула ей в глаза, – ты бы не могла размять мне затылок, что-то там тянет.
Марина с радостью бросилась выполнять просьбу подруги. Но то ли пальчики ее были очень неловкими, то ли просто умения недоставало, но очень быстро она сдалась.
– Не могу больше, руки устали. Сил не хватает. И как это ловко твои девчонки делают…
– Здесь не нужна сила, это надо делать очень нежно. – Карина встала с кресла. – Давай я тебе покажу.
– Не могу больше, руки устали. Сил не хватает. И как это ловко твои девчонки делают…
– Здесь не нужна сила, это надо делать очень нежно. – Карина встала с кресла. – Давай я тебе покажу.
Она осторожно, одними кончиками пальцев, провела по шее Марины, нащупала нужные точки и стала их поглаживать. Затем ее руки опустились ниже, она стала круговыми движениями массировать плечи. Когда ее пальцы, горячие и подрагивающие, коснулись груди Марины, пробежались мелкой рябью по ее упругим соскам, она остановилась, затем наклонилась и поцеловала Марину в губы.
Реакция Марины была странной и неожиданной. Она лишь молча смотрела на подругу. Пауза явно затянулась, Карина сказала:
– Согласись, ни один мужчина не сможет так… как это делаю я… Если ты захочешь, я продолжу. Если тебе неприятно, мы никогда больше не увидимся.
– Ну что ты, – Марина поднялась во весь рост. – Я не хочу с тобой расставаться. И мне нравится, мне очень нравится, как ты это делаешь.
И в подтверждение своих слов Марина взяла в свои ладони Каринино лицо и нежно поцеловала.
Начало бурного романа совпало с началом финансовых проблем Крутилина. И хотя ничто пока еще не предвещало полного краха, он видел признаки надвигающегося кризиса, тревога заставляла его сидеть до поздней ночи над документами и ломать голову над тем, как выпутаться из беды. И, конечно, он не подозревал, что все обернется так плохо. Он приходил в час ночи домой, валился в постель и засыпал, едва только голова его касалась подушки. За своими заботами он просто не замечал, что Маринка слишком часто стала приходить домой незадолго до него, что, ложась в постель рядом с ним, она тоже быстро засыпала. Он был издерган неудачами, сыпавшимися на него со всех сторон, и ему было не до того, чем занята его жена. А Марина все чаще и чаще виделась со своей любовницей, она возвращалась домой как шальная, смесь травки, секса и запрета пьянила ее. Она уже перестала думать о том, что может все потерять, тем более что была уверена – Женя ничего не подозревает.
В тот вечер Марина предупредила Крутилина, что пойдет в театр, так как он все равно не планировал появиться дома до часу, а то и двух. Но встречу пришлось перенести, и Лохнесс приехал домой гораздо раньше, чем планировал, где-то около половины десятого.
Марины, конечно, не было. Женя сам разогрел в микроволновке приготовленный домработницей ужин, включил телевизор, поел, посмотрел боевик. Жена все не возвращалась, хотя было уже за полночь.
Лохнесс заволновался. Странно, почему ее так долго нет? Во сколько обычно заканчиваются спектакли? Ну в девять, в десять, самое позднее – в одиннадцать. Давно должна быть дома, учитывая, что практически все театры находятся в центре. Может, в пробке стоит? Так вроде поздновато уже для пробок…
Мобильник жены не отвечал, но такое бывало нередко – иногда она просто не слышала звонка спрятавшегося где-то в недрах сумочки телефона. Крутилин уже собрался позвонить личному водителю супруги, но тут услышал, как проворачивается ключ в замочной скважине, неуверенно и как-то воровато. Затем послышались нетвердые шаги. Марина вошла, слегка покачиваясь.
– Ну, что ж ты так долго? – сделал к ней шаг Лохнесс.
– А ты чего, скучал без меня, что ли? – спросила, с некоторым трудом выговаривая слова, и вдруг расхохоталась, как будто сказала что-то очень смешное. Вид у Марины был взлохмаченный, глаза горели лихорадочным блеском, помада размазалась по щеке.
– Ты что, пьяна? – спросил он с беспокойством.
– Нет! А что? Ты же меня отпустил, – невпопад ляпнула она.
– Но сейчас так поздно! А ты сама говорила, что будешь дома не позже одиннадцати, – он попытался придать голосу строгость, но внутри была лишь радость от того, что она наконец-то рядом и с ней ничего плохого не случилось. Ну, выпила в кафе с подружкой пару лишних коктейлей, ничего страшного.
Она молчала, потом, устало привалившись к стене, стала стаскивать с ног высокие сапоги с длинным тонким каблуком.
– Ну-ну. – Он ушел на кухню и сел за стол.
– Я же пришла. – Она зашла за ним и примирительно положила руку ему на шею.
Он вдруг резко повернулся к ней и принюхался. От нее пахло тонкими духами, сигаретами и чем-то еще, но это был не алкоголь. От одежды тоже шел подозрительный запах.
– Что это? – Он резко тряхнул ее за плечо, она покачнулась, как кукла, и чуть не упала.
Марина капризно надула губки, отвела его руку и, всем своим видом демонстрируя, что обиделась, опустилась на диван.
– Марина, подожди, – до него вдруг начало доходить. – А я не сразу догадался, в чем дело… Марин, ты что? Ты опять травку куришь? – Он был вне себя. – Ты же обещала мне!
– Ну и что, я немного, слабенькую… – вяло оправдывалась жена.
– Господи! – закричал Крутилин. – Еще ты… Я запру тебя, ты этого хочешь. У меня все летит к черту, а я еще должен за тобой присматривать?..
– Она несильная, – затараторила Марина. – Привыкнуть к марихуане невозможно, а вреда меньше, чем от обычной сигареты, с помощью вещества, содержащегося в ней, даже делают лекарства, но правительствам невыгодно, чтобы наркотики были легальными, потому что…
– Да что ты несешь? Где ты этой чуши набралась? Ты знаешь, сколько людей умерло от этого так называемого безвредного наркотика?
Он вдруг взорвался, лицо его исказилось гримасой. Евгений схватил жену за плечи, тряс, кричал, ругался, требовал поклясться никогда больше этого не делать.
Марина никогда не видела своего супруга таким разъяренным. «Еще запрет, чего доброго, – испугалась она. – И сиди здесь как клуша…»
– Ладно, я обещаю тебе, больше никогда… Только пусти.
Руки мужа бессильно опустились.
– Как же ты не понимаешь, глупая, я так волнуюсь за тебя…
– Что ты, что ты, успокойся. – Она обняла его и прижалась к нему, как только она умела. – Я больше не буду, обещаю тебе.
Женька обмяк от ее прикосновения. Потом она уже плакала у его ног, а он обнимал и успокаивал ее.
Марина сказала, что после театра случайно встретила в кафе старую подругу и та позвала ее к себе в гости и угостила марихуаной… Она сидела перед ним испуганная, и он вдруг остро почувствовал, как она ему дорога, именно такая, заплаканная, трогательная, с размазанной косметикой на лице. В ту ночь они вообще не ложились спать. А утром Крутилин позвонил Вике и попросил отменить все его встречи. Они с Мариной поехали в центр и гуляли, как школьники, сбежавшие с уроков, по зоопарку, Патриаршим прудам, старым улочкам и переулкам. Острое ощущение счастья не покидало Лохнесса, ему казалось, что все еще можно исправить…
Через пару дней Карина позвонила Марине и пригласила в ресторан.
Марина замешкалась, сказала, что Крутилин, кажется, догадывается о травке и вполне может догадаться и об остальном…
– Не бойся, – рассмеялась Карина. – Сегодня у него важное собрание акционеров, мой брат туда поедет, раньше одиннадцати твой Крутилин домой не явится. А мы с тобой только поужинаем вместе. Тут такое чудное местечко открыли! Какие там омары в апельсиновом соусе, пальчики оближешь!..
«Была не была, – решила Марина, – что я, в самом деле, заперта, что ли, здесь? Ничего он мне не сделает…»
Но, поужинав, они, конечно, поехали к Карине…
И вскоре семейная сцена у Крутилиных повторилась. Не сразу, месяца через два, но по той же схеме. Евгений опять вернулся в неположенное время и наткнулся на ту же картину: тот же остекленелый взгляд в никуда, тот же беспричинный смех…
Тогда они серьезно поссорились. Лохнесс даже грохнул об пол керамический кувшин, привезенный ими из Италии, крича:
– Я не хочу, не желаю, не допущу, чтобы моя жена употребляла наркотики, слышишь?
А Марина сидела на кресле, с интересом наблюдая за мужем, и громко смеялась.
* * *Карина ждала Марину у себя дома, сидя в глубоком кресле и потягивая ликер. С утра она побывала у себя в салоне, обновила прическу, сделала макияж, спа-процедуры, галечное обертывание и теперь чувствовала себя на седьмом небе. Возраст, как давно поняла Карина, заключается в грузе проблем и накопленном опыте, который давит на человека, а не в количестве прожитых лет. Просто обычно эти параметры совпадают. Она нагляделась на женщин, очень богатых, которые постоянно только тем и озабочены, чтобы выглядеть моложе. И что же? Сколько они ни стараются, все равно что-то им мешает. Не зря говорят, что возраст выдают глаза. Бывает, удается напрочь стереть с лица все индивидуальные черты, все признаки возраста, остается гладкий белый лист. Но глаза никуда не денешь. А в них все – проблемы, усталость от жизни, тревоги, озабоченность, как бы не выпасть из обоймы, как бы не упустить богатого любовника, продюсера, влиятельных знакомых… Что происходит с глазами? Они становятся как у загнанной волчицы… Поэтому давным-давно Карина решила себе взять за правило никогда и ни из-за чего не переживать. Что бы ни произошло. Даже если это проблемы с родными. Пусть хоть все горит синим пламенем. Правда, в последнее время выполнять это правило ей не очень-то удавалось. Новые отношения захлестнули ее с головой, и она все чаще ловила себя на том, что переживает, по-настоящему переживает из-за них. Особенно она переживала из-за Фреды, но теперь это осталось позади.