Зато в какой ярости находился Великий царь! Он клял себя за мягкотелость, все его преимущество развеялось как дым, и теперь ему надо было что-то делать, чтобы заставить неуловимых скифов принять с ним бой. А Томирис, узнав о гибели сына, все свои силы направила на то, чтобы отомстить виновнику его гибели и гибели тысяч массагетов, это становилось для нее делом чести. Начиналась война не на жизнь, а на смерть, где пощады никто не просит, а если и просит, то не получает.
Между тем у персидского царя была надежда, что царица массагетов, в ярости от личной потери, сразу бросит в бой свою конницу, и ему удастся разгромить ее в правильном сражении. Однако ему доложили, что войско скифов отказалось вступить с ним в битву и начало отступление, очевидно, их предводители после бездарной гибели стольких воинов не надеялись на победу. Вот теперь перед Киром Великим во всей остроте встал вопрос: а что делать дальше — начать преследовать массагетов или же вернуться за Окс? С одной стороны, он нанес им страшное поражение, преподал урок, от которого они не скоро оправятся, захватил огромное количество пленных, а значит, можно являться домой победителем и готовиться к походу на Египет. С другой стороны, скифы сейчас ослаблены, как никогда, и есть все шансы добить их окончательно и навсегда замирить северную границу своих владений. Тщательно взвесив все «за» и «против», Кир решил продолжить поход, резонно полагая, что второго такого шанса у него может и не быть — к тому же он понимал, что Томирис все равно будет мстить персам за сына. И огромная армия царя двинулась за уходившими на восток массагетами, пленных же, сковав цепями, отправили за Окс, во владения Великого царя.
* * *Скифы отступали, а персы их догоняли — Кир пребывал в твердой уверенности, что враг настолько ослаблен, что боится вступать с ним в бой. Он знал, что массагеты прекрасные наездники, отлично владеют луком, и вся их тактика строится на массированном использовании этих самых конных лучников. Их излюбленным местом боя являются широкие равнины, где они могут развернуть ряды своей кавалерии, где возможна свобода широкого маневра большими конными массами и всегда есть возможность отступления. А поскольку местность вокруг была соответствующая, то по его приказу были усилены дозорные отряды, которые рыскали вокруг наступавшей армии, чтобы вовремя заметить неприятеля. Но скифы и не думали нападать, они по-прежнему уходили на восток, спасаясь от грозного царя и надеясь лишь на быстроту своих коней. Их конные разъезды иногда сталкивались с персидскими разведчиками, но после коротких стычек обращались в бегство, отстреливаясь на скаку от преследовавших их ликующих победителей. А вскоре на горизонте замаячили вершины гор, и Киру доложили — войска массагетов уходят через ущелье, их страх перед царем так велик, что они бросают свою поклажу, лишь бы скорее миновать этот горный проход. И снова перед Киром дилемма — идти или не идти через горы, проводить армию через ущелье или нет? С одной стороны, этот переход может быть очень опасен, место идеальное, чтобы дать сражение персам, но с другой стороны, а где массагеты развернут свою знаменитую кавалерию, где их конные лучники будут маневрировать на своих быстрых конях? Если где враг и постарается дать бой армии Великого царя, то только на выходе из горного ущелья, там и конных стрелков можно развернуть, и отступить есть куда в случае неудачи. А вот его армии придется сложно, при выходе с гор на равнину надо будет по ходу марша разворачивать ее в боевые порядки, подвергаясь скифским атакам. Но дело в том, что и сами персы являлись прекрасными лучниками, а также обладали отличными легковооруженными войсками — отряды метателей дротиков, пращников, копьеметателей являлись одной из главных составляющих армии Кира. А потому у него было что противопоставить конным стрелкам массагетов. И другого шанса вступить в битву с убегающим врагом может и не быть, а потому царь распорядился продолжить преследование скифов. Персидское войско двинулось к горам.
* * *Гигантской лентой, словно огромная змея, втягивалась в ущелье армия Кира. Посланные вперед разведчики докладывали, что путь свободен и врага не видно, а это еще больше укрепило царя в мысли, что бой будет на выходе из горных теснин. Персидское войско вошло в горы и продолжило двигаться по следам отступающих скифов, хотя темп движения и замедлился — ущелье было довольно узким. Армия Кира шла через горы уже половину дня, когда прискакавшие разведчики доложили, что путь дальше перегорожен завалами. В принципе царь удивлен не был, он даже ожидал чего-то подобного, понимая, что массагеты постараются всячески замедлять движение его войск. Поэтому он остановил дальнейшее движение армии, а передовой отряд отправил разбирать неожиданную преграду — пока одни трудятся, остальные передохнут от трудного перехода. Но передохнуть не удалось.
Над ущельем раздался громкий рев боевых рогов массагетов, и тысячи воинов появились на гребнях окружавших теснину гор. Это было так неожиданно, что растерялись не только простые воины и командиры персидской армии — растерялся сам Кир. А пока он пребывал в растерянности, скифы натянули свои тугие луки, и десятки тысяч стрел обрушились со всех сторон на завоевателей — не успевшие изготовиться к битве персы тысячами повалились на камни, и первая кровь оросила землю. От второго залпа персы пытались прикрыться щитами, скрыться за камнями, но смертельный ливень, падающий с неба, вновь нанес им страшные потери — воины Кира стояли слишком плотной массой. Но царь уже оправился от растерянности, за свою боевую жизнь он навидался всякого, а потому начал действовать быстро и решительно. Он сразу понял, что если войско разворачивать назад и начинать выводить из долины, то вряд ли кто из них выйдет отсюда живым — их всех просто перестреляют при отступлении. И потому принял единственное возможное решение — принять навязанный ему бой и постараться разгромить скифов, в конце концов, он сам к этому стремился. Правда, произошло это не так, как он планировал, но выбора не было, все решала быстрота действий. И сразу из рядов персидского войска выдвинулись шеренги лучников, взбежав по склону, они прикрыли беззащитную колонну и вступили в перестрелку со скифами. Подбежавшие пехотинцы прикрыли своих стрелков большими плетеными щитами, а отряды пращников и метателей дротиков пошли вверх по склону в атаку. Лучники Кира были прекрасными стрелками, и скифы один за другим стали падать, сраженные стрелами, и скатываться вниз по каменистым склонам, а атакующие легковооруженные забрасывали их дротиками и камнями. На какое-то мгновение царю показалось, что врагов удастся сбросить с гребня, но персидская атака захлебнулась — скифы прицельно перестреляли большинство незащищенных доспехами пращников и метателей дротиков, и те, кто уцелел, в панике покатились назад, под защиту из плетеных щитов.
Но самое худшее произошло чуть позже — массагеты зажгли свои стрелы, и огненный дождь застучал по большим щитам персидской пехоты. Плетенные из прутьев и иссушенные знойным солнцем Азии, они ярко полыхнули в руках своих хозяев. В панике воины Кира бросали их на землю, но сами становились беззащитными от падавшего с неба смертельного дождя и потому один за другим валились на тела своих павших товарищей. А ливень стрел не прекращался ни на минуту, черный дым от горевших щитов поднимался к небу, персы разбегались по узкой долине, надеясь спастись от неминуемой смерти. С гор на царских воинов скатывали огромные валуны, которые, устремляясь вниз, давили людей и калечили лошадей — войскам Кира было негде развернуться, и потому редкий камень или стрела не находили своей цели. Несколько атак пехоты вверх по склону скифы легко отразили, расстреливая, не сходя с места, набегавших царских воинов, но хуже всего было то, что у персидских лучников стали заканчиваться стрелы, а массагеты, подготовившись заранее, в них недостатка не испытывали. Кир понял, что если сейчас он не найдет решения, которое кардинально изменит ход битвы, то вся его армия будет обречена на гибель, а вместе с ней и он сам. Царь стоял в окружении своих телохранителей, прикрывавших его от стрел, и видел, как сотнями гибнут его ветераны, сами бессильные нанести урон врагу, что все ущелье завалено их мертвыми телами, а шансы на спасение тают с каждой минутой. И тогда Кир Великий вытащил из ножен свой меч и, прикрываясь бронзовым щитом, лично повел войска в атаку, надеясь, что теперь назад никто не побежит. Вся персидская армия, словно гигантская волна, в едином порыве хлынула на горный склон, но массагеты не дрогнули, остались на позициях и, стоя во весь рост, продолжали меткими выстрелами выбивать царских воинов. Мало того, теперь с противоположного склона скифы поражали в спину поднимающихся по откосу персов, но те, ведомые своим легендарным полководцем, продолжали идти вперед. Последний залп массагеты дали почти в упор, скосив передние шеренги, а затем, отбросив в сторону луки, схватили копья, секиры, короткие мечи и лавиной хлынули вниз, навстречу персам.
Два потока столкнулись на склоне, и началась страшная рукопашная — одних сжигали чувство мести и праведный гнев, другие бились за свою жизнь. Рубились долго и упорно, никто не уступал, но когда исколотый копьями Кир повалился на землю, персы дрогнули — сначала тоненькие ручейки беглецов потекли со склона вниз, их становилось все больше и больше, а затем словно рухнула плотина и остатки некогда грозной армии обратились в бегство, устилая своими телами склоны гор. Вся эта толпа бросилась бежать в сторону выхода из ущелья, на запад, в надежде выбраться из проклятых теснин, где погибла слава персов. А за ними с боевым кличем гнались доблестные массагеты, сумевшие в яростной рукопашной схватке остановить персидский натиск и обратить доселе непобедимого врага в бегство. Пленных не брали, резали безжалостно всех подряд — как персидскую знать, так и простых воинов. Пришельцам мстили за все: за наглое вторжение в свою землю, за погибших и уведенных в плен родичей, за свою царицу. Но надежда на спасение покинула беглецов, когда стены ущелья содрогнулись от грохота копыт тяжелой конницы массагетов, которая вошла в ущелье с запада и теперь мчалась им навстречу. Для персов все было кончено.
* * *Царица Томирис стояла на склоне горы и смотрела вниз, на заваленное тысячами человеческих тел и конских трупов ущелье. Десятки тысяч персов, истыканных стрелами, исколотых копьями, изрубленных мечами и секирами, стали добычей хищников, которые ждали своего часа, чтобы наброситься на мертвечину. Двое скифских воинов, сгибаясь под тяжестью, тащили по склону отяжелевшее тело персидского царя, а войско приветствовало их боевым кличем. Бросив свой груз к ногам повелительницы, они отошли в сторону, и Томирис, наконец, увидела того, кто убивал ее народ, того, кто лишил ее самого дорогого на свете — сына. Она долго смотрела на поверженного врага, а затем кивнула своему телохранителю — рослый массагет наступил ногой на тело персидского царя и, несколько раз взмахнув акинаком, отделил голову от туловища. Царица взяла ее за спутанные окровавленные волосы и, высоко подняв, показала окружающим ее скифам. «Ты хотел крови, — крикнула она, глядя в мертвые глаза повелителя Персидской державы, — так напейся ее досыта!» И с этими словами, под восторженный рев тысяч своих воинов, она опустила в наполненный кровью бурдюк голову Кира Великого.
Печальные итоги
Когда в детстве мне читали книжку о походе Кира на скифов, то перед глазами невольно вставала большая равнина, построенные в боевой порядок войска, стремительные атаки конницы массагетов и не менее стремительные атаки персидской конницы. Реальность же оказалась совершенно иной.
Но сначала приведу отрывок из труда древнегреческого историка второй половины V — начала IV в. до н. э. Ктесия Книдского — оно того стоит. «Затем Кир выступил против дербиков, когда Аморий царствовал у них. Поставив в засаде слонов, дербики внезапно атаковали ими всадников Кира, которые были разгромлены. Кир упал с лошади, и индус, преследовавший его, ударил его дротиком с внутренней стороны бедра, в результате чего тот вскоре умер. Индусы, будучи союзниками дербиков, участвовали в сражении, они же и предоставили слонов». Как говорится, полный набор — и слоны, и загадочные индусы, словом, все, чтобы привлечь внимание обывателя того времени. Но дальше — больше! «Аморг, узнав, что случилось с Киром, собрал двадцать тысяч конных саков и поспешил на помощь персам, и саки, совместно с персами, одержали над дербиками замечательную победу. В этом сражении погиб царь дербиков Аморий со своими двумя сыновьями. Дербики потеряли тридцать тысяч, а персы лишь девять тысяч, и Кир стал хозяином этой земли». Чтобы прояснить ситуацию, дебрики — это племя, обитавшее у современного залива Кара-Бугаз, на западе Туркмении, и зачем туда пошел Кир, а тем более индусы со слонами, непонятно вовсе. Создается такое впечатление, что историк намешал в кучу все свои познания о регионе Центральной Азии того времени, а потом выдал их в этом кратком изложении. Ну а кончина Кира в его интерпретации может послужить образцовой концовкой латиноамериканского сериала: «Кир, видя приближавшуюся кончину, назвал своим преемником на царском престоле своего старшего сына Камбиза. Что касается Таниоксарха, младшего сына, то его он сделал деспотом Бактрии, Хорезма, Парфии и Кармании, освободив их от уплаты дани. Спитаку, сыну Спитамы, он дал в сатрапии Дербикею, другому сыну, Мегаберну — Барканию, наказав повиноваться своей матери. Кроме того, он повелел хранить дружбу с Аморгом, заставив пожать в знак этого руки. Он пожелал всем процветания, если они будут хранить добрую волю по отношению друг к другу, и напугал проклятием того, кто это нарушит. Завершив эти слова, он умер на третий день после ранения, процарствовав тридцать лет». К этому добавить практически нечего, за исключением того, что Плутарх, в своей биографии Артаксеркса, упомянув о трудах Ктесия, написал, что «сочинения его полны невероятнейших и глупейших басен». А потому теперь самое время проанализировать источники, которые заслуживают гораздо большего доверия.
Начнем с того, что непосредственно о самой битве сохранилось очень мало сведений — несколько строк у Геродота и Юстина. Греческий историк, указывая, что «Эта битва, как я считаю, была самой жестокой из всех битв между варварами», ни словом не упоминает, в каком именно месте она произошла — в пустыне, горах или еще где. Абсолютно ничего не ясно и из дальнейшего текста, Геродот просто сообщает некоторые подробности сражения, но не более того. «О ходе ее я узнал, между прочим, вот что. Сначала, как передают, противники, стоя друг против друга, издали стреляли из луков. Затем, исчерпав запас стрел, они бросились врукопашную с кинжалами и копьями. Долго бились противники, и никто не желал отступать. Наконец массагеты одолели. Почти все персидское войско пало на поле битвы, погиб и сам Кир». И все! Здесь действительно можно строить какие угодно догадки по поводу того, где же произошло роковое для персидского царя сражение, но зато в этом описании, по крайней мере, отсутствуют индусы и слоны.
Но совсем другая картина вырисовывается из сообщения Юстина, там есть более конкретное упоминание о действиях царицы Томирис: «Она прикинулась, будто не доверяет своим силам после постигшего ее удара, и, обратившись в бегство, заманила Кира в ущелье, предварительно устроив в горах засаду; там она уничтожила 200 000 персов вместе с самим царем». Конечно, цифра в 200 000 погибших персов явно преувеличена, но здесь обращает внимание на себя другое, а именно, привязка автором события к конкретному местоположению. И что самое главное, если сопоставить данные источников с географическими данными, то можно указать вполне реальное место, где такие события могли развернуться. Дело в том, что если предположить, что армия персов переправилась через Амударью севернее современной Хивы, то к востоку от предполагаемой переправы будут расположены горы Кызылкумов — Букантау, Кульджуктау, Тамдытау — других в данном регионе поблизости просто нет. Местность перед ними представляет собой равнину, а сами горы пустынны, большей частью с выровненными вершинами, скалистыми, сильно расчлененными склонами идеально подходят под описание битвы между персами и скифами. Косвенным подтверждением того, что сражение произошло в горах, а не на равнине, служит упоминание вавилонского историка Бероса о Великом персидском царе: «И властвовал над Вавилоном Кир в течение девяти лет. А потом он, вступив в сражение на долине Дааса, погиб». На мой взгляд, отыскать долину на равнине довольно мудрено, речь явно идет о боях в горной местности. Е. А. Разин тоже придерживался мнения, что «персы преследовали скифов и были завлечены в ущелье, заранее выбранное в качестве ловушки. В этом ущелье было истреблено все персидское войско и убит сам Кир». Правда, в некоторых довольно серьезных работах, где описывается гибель персидского царя, до сих пор присутствует стереотипная огромная равнина, где тысячи скифских стрелков поражают стрелами персидских всадников, а также тяжелая конница массагетов, проламывающая ряды персидской пехоты. Такое впечатление, что, прочитав Геродота, авторы просто не удосужились ознакомиться с другими источниками, нарисовав хрестоматийную картину событий.
Ну а по поводу того, что скифы отказались от привычной тактики проведения массированных кавалерийских атак на равнине, можно сказать, что после гибели трети войска они не чувствовали себя способными на равных противостоять завоевателям в открытом бою. Да и Кир, опытный вояка, явно ожидал от них чего-то подобного и к подобному развитию событий готовился, потому и явилась засада в горах для него полной неожиданностью. Хотя то, что скифы умели воевать и без коней, было хорошо известно и античным авторам: «Сражаются они на конях и в пешем строю (и так и этак). Есть у них обычно также луки, копья и боевые секиры» (Геродот). Так что в том, что скифские вожди отказались от привычной тактики, нет ничего удивительного, а вот для их противников это явилось полнейшей неожиданностью, что в итоге и принесло победу кочевникам. И еще одна цитата из Юстина, которая косвенно подтверждает версию о сражении в ущелье: «Эта победа была еще тем замечательна, что не осталось даже вестника, который сообщил бы персам о таком страшном поражении». Ведь если бы битва произошла на равнине, то тех, кто уцелел, было бы вполне достаточно, а вот выбраться из заблокированного ущелья гораздо сложнее, практически невозможно, что, судя по всему, и произошло. Недаром же это сражение произвело такое сильное впечатление на современников. А что касается его последствий, то на какое-то время скифы остановили персидскую экспансию на свои земли — сын Кира Камбиз не рискнул мстить за отца и затеял войну с Египтом, после его смерти в Персии начались смуты, и лишь Дарий I вновь повернулся лицом на север. Сами же массагеты после разгрома персидской армии тоже не пошли в царские земли, слишком велики оказались их потери в этой войне, и на северной границе державы установилась тревожная тишина.