Краснов тыльной стороной ладони вытер выступившую на лбу испарину.
– Да-а... Еще одно чудное открытие.
– Зато у нас нет обычных для правоохранительных органов писанины, крючкотворства, волокиты и бюрократии...
Они переместились за беседку, ближе к берегу все еще окутанного пологом тумана пруда. Там, на лужайке, накрытое куском клеенчатой материи, прижатой по углам, чтобы не унесло ветерком, камешками, лежало тело первого из двух пострадавших в ходе этой молодежной вечеринки...
Медик, присев на корточки, отбросил верхний край материи, укрывавшей мертвеца. Это был молодой мужчина славянской наружности. Возраст примерно от двадцати пяти до тридцати лет. Он лежал на спине; пиджак и сорочка расстегнуты; видны впалый живот, бледная кожа, сквозь которую еще не успели проступить очертания вен и капиляров... Лицо спокойное – кажется, что человек крепко спит. О том, что с ним не все, мягко говоря, в порядке, свидетельствуют две детали: уже засохшая полоска крови, тянущаяся от левого уголка рта к шее и ниже, на ключицу, и небольшое круглое отверстие рядом с левым соском, имеющее вокруг коричневатую и темную точечную окантовку размером с донышко стакана и вздутие.
– Имею доложить, что...
– Минутку, Леонтьич! – перебил его Тихомиров; затем, взглянув остро и испытующе на Краснова, сказал: – Мне интересно, что скажет наш Шерлок Холмс?..
– Есть пара запасных перчаток?
Медик достал из своего кофра медицинские перчатки. И протянул их Сергею.
Краснов, натянув перчатки, некоторое время разглядывал труп. Затем, присев на корточки, кончиками пальцев приподнял левую полу пиджака... Какое-то время разглядывал дыру на сорочке. Перевернул тело на бок. Так, чтобы была видна спина. Вернул в прежнее положение. Поднялся на ноги.
– Убит выстрелом с очень близкого расстояния, – негромко произнес он. – Стреляли практически в упор... Скорее всего, ствол был прижат к телу. Свидетельством тому служат и разрыв ткани на пиджаке рядом со швом нагрудного кармана... не менее пяти сантиметров... И отверстие на рубашке... И характерное вздутие кожи вокруг пулевого отверстия, сам ожог, и частицы пороха на теле. Выходного отверстия я не обнаружил. Скорее всего, пуля застряла в мягких тканях... или в позвонке.
– Все? – спросил Тихомиров.
– Выстрел произвел, по-видимому, правша. Предположу... хотя и осторожно, что стрелявший одного примерно роста с пострадавшим. Или даже чуть выше. Выстрел, похоже, оказался смертельным, в сердце. Меня только несколько смущает его поза...
– Отлично! – сказал медик. – К сказанному мне почти что и нечего добавить. А положение трупа меняли дважды: сначала женщина, сотрудник охраны, которая его нашла, а потом и ваш покорный слуга.
– Некоторые ее коллеги утверждают, – уточнил Тихомиров, – что это именно она уложила парня. То есть что застрелила его бодигард Вербинина.
Краснов бросил на старшего удивленный взгляд.
– Откуда вы все это знаете, Саныч?
– Я просто приехал чуть раньше, нежели кое-кто из присутствующих. – Губы Тихомирова вновь тронула добродушная усмешка. – И успел переговорить с несколькими участниками недавних событий. В том числе и с Анной Вербининой. Как думаете, – Тихомиров не отставал с расспросами, – из какого оружия убит этот молодой человек?
Краснов пожал плечами:
– Вот этого я не могу сказать. Если не нашли гильзу... и если эту самую гильзу или гильзы не забрал с собой стрелявший... то, смею предположить, выстрел произведен из револьвера. Калибр, судя по размеру «входного» и по ободку осаднения, девять или даже десять миллиметров. То есть сороковка. – Он посмотрел на эскулапа. – Ага... понял! Вы, Петр Леонтьевич, наверное, гильзу искали?
– Хм... Вы и вправду имеете задатки Шерлока Холмса. – Но губы этого немолодого уже мужчины сложились в добродушную улыбку. – Да вот... решил пару кругов дать вокруг тела. Думал, утру нос нашему Пинкертону... Он еще прежде меня осмотрел. И сказал: «Гильзу не ищи, бесполезно!» Но зато я нашел фрагменты второй петарды...
– Пинкертон – это наш криминалист, – пояснил Тихомиров. – Он сейчас во флигеле работает. Отсюда, когда закончим разговор, пойдем к нему, поинтересуемся, что он накопал.
– То есть... – Краснов задумчиво потер переносицу. – У нас уже есть версия, что парень мог быть убит выстрелом из револьвера?
– Пинкертон думает именно так, – сказал медик. – Признаться, коллеги, я тоже так считаю. Вы сами назвали калибр по размеру входного канала. С большой долей вероятности – калибр сорок. Есть и пистолеты под десять миллиметров, но все же револьверы в этой нише превалируют. А тут еще и гильзы не нашлось.
– Вот это важный момент... Как бы нам пулю извлечь?
– Обыкновенным манером – надо вскрытие делать.
– Да я-то это понимаю. – Сергей досадливо поморщился. – Но потребуется согласие родственников, наверное... Или и в этой части можно обойтись без юридических закорючек и проволочек?
Оба старших товарища смотрели теперь на него.
– Что? – спросил Краснов. – Я должен дать команду? Не понимаю...
– Здесь потрошить не следует, – сказал врач. – Солидный объект, люди большие тут заседают. Можно отвезти в Одинцовский морг. Как говорится у нас: одна нога – здесь, вторая – отрезана. Вытащу пулю, аккуратно заштопаю... Будет, как новенький.
«Блин... – выругался про себя Краснов. – Куда я попал? Тут законом и правом даже не пахнет».
Он вытащил из чехла сотовый и набрал Enigma 2.
– Слушаю, Сергей Михайлович! – отозвалась бодрым голоском Ирина.
– Мне нужны данные на родственников погибшего молодого человека. Мать, отец, жена, если есть, братья и сестры. Короче, необходимы данные о его близких. Срочно!
– Хорошо, Сергей Михалыч...
– Очень срочно!
– Могу я вам их доложить?
– Уже есть? Прекрасно... Рассказывайте.
– Близких родственников у этого гражданина нет.
«Это уже похоже на заговор, – промелькнуло в голове у Краснова. – Может, они того... маньяки тут все? И Тихомиров, о котором я, оказывается, почти ничего не знал, и вся эта его небольшая, спаянная компашка? Ну и ну...»
– Повторяю, близких родственников у него нет.
– Он что, круглый сирота?
– Нет, почему же. Отец умер девять лет назад. Мать ушла из жизни полтора года назад – умерла от рака. Братьев и сестер у него нет. На данный момент холост. Детей тоже нет.
Получив эту инфу, Краснов облегченно выдохнул.
– Спасибо, Ирина Федоровна! Я очень доволен вашей работой.
– Благодарю... Вы мне с этого телефона, пока мы на объекте, не звоните, пожалуйста.
– А как мне с вами держать связь?
– Я вам дала гарнитуру. Там четыре разноцветные кнопочки...
– Да, так и есть.
– Нажмете синюю – линия со мной. А красную – циркулярный канал, все наши вас будут слышать. И вы всех – тоже.
– Понял... Отбой связи.
– Ну вот, – пряча навороченный сотовый в карман, сказал Краснов. – Хоть одна хорошая новость!
– Какая?
– У нашегожмура нет близких!
Старшие по возрасту коллеги обменялись короткими, но выразительными взглядами.
– Ну что ж, значит, повезу его в Одинцово, – сказал медэксперт. – Вы не возражаете, Сергей Михайлович?
– Вам, Петр Леонтьевич, понадобится транспорт и сопровождающие?
– Да, конечно, – сказал медик. – Полагаю, Ирина решит этот технический вопрос.
Тихомиров, задрав манжету, посмотрел на часы.
– Время меж тем идет. Тик-так, тик-так...
– Вы мне не даете об этом забыть ни на секунду, – сказал Краснов. – Пойдемте во флигель. Или вы здесь останетесь?
– Одну минутку, – сказал медик. – Раз уж мы здесь собрались, а я собираюсь отъехать, то сообщу еще кое-что.
Краснов повернулся к нему:
– Я вас слушаю, Петр Леонтьевич.
– Я тут взял пробы крови...
– У кого?
– У этого. – Медик кивнул в сторону лежащего на траве тела. – И у мертвой девушки – она в спальне на втором этаже флигеля. И еще у одного из молодых людей. А именно у юбиляра.
– Вы взяли пробу крови у Дмитрия Мельникова? – удивился Краснов. – А как он к этому отнесся?
– Никак, – медик пожал плечами. – Он попросту ничего не понял.
– Как это? Поясните.
– Я прибыл сюда раньше всехнаших, – сказал Игнатенко.
– И что?
– Когда приехал, с ним возились коллеги из прибывшей на объект по вызову бригады «Скорой».
– Мельникова нашли в той же спальне и в той же кровати, где обнаружена мертвая девушка, – пояснил Тихомиров. – Первое впечатление у медиков было таково: парень мертвецки пьян. Он практически ничего не соображал. Сотрудники ФСО, видевшие все это, подтверждают, что именно так и было.
И еще... он был голым в тот момент, когда его обнаружили.
– Ему сделали нужный укол, вызвали рвоту, поставили капельницу, – дополнил Игнатенко. – Хотели увезти в больницу...
– Но тут вмешалась верхняя инстанция. – Тихомиров красноречиво поднял глаза к небу. – Как раз Леонтьевич и осматривал этого молодого человека...
– Но тут вмешалась верхняя инстанция. – Тихомиров красноречиво поднял глаза к небу. – Как раз Леонтьевич и осматривал этого молодого человека...
– Он очень быстро пришел в себя, – сказал медик. – Я ему, правда, проколол одно стимулирующее средство, а заодно и «качнул» пару кубиков крови. Уж больно подозрительным мне показалось то, что с ним происходило в те первые минуты...
– Высшая инстанция дала команду не увозить этого молодого человека за пределы объекта, – вновь включился в разговор Тихомиров. – Под нашу ответственность, естественно... Прислали врача. Сейчас тот находится в замке и наблюдает за молодым человеком.
– С ним все будет в порядке, – сказал Игнатенко. – Хотя в какой-то момент, допускаю, его жизнь была под угрозой.
– Даже так? – подал реплику Краснов. – Ситуация становится еще более запутанной. А кто мог покушаться на жизнь Дмитрия Мельникова? Есть какие-нибудь версии?
– Вряд ли это было покушение, – на этот раз уклончиво сказал медик. – Экспресс-анализы я еще не успел сделать – ждал вас, чтобы решить важнейший вопрос... По этому вот телу.
– Петр Леонтьевич, когда вы сможете доложить о результатах вскрытия и хотя бы первых результатах по анализу проб крови?
– Мне понадобится... – Игнатенко на короткое время задумался. – От двух до трех часов.
Сергей медленно процедил воздух сквозь стиснутые зубы. Время неумолимо: «тик-так, тик-так...»
– Добро, так и поступим, – сказал он почти спокойным тоном, взяв себя в руки. – Везите тело в морг, делайте вскрытие, извлеките пулю. Как только у вас появится информация, пусть и неокончательная, требующая более детальной проверки, сразу же сообщите ее мне!
ГЛАВА 19
Краснов и его сегодняшняя «тень» направились к входу во флигель. Вернее, к одному из входов, а именно к тому, через который из строения можно выйти во внутренний двор и возле которого скучал привязанный кем-то конь по прозвищу Инци– тат.
– Третий, это Пятый, мы идем во флигель.
– Я на втором этаже, – прозвучал в ушном динамике густой мужской голос.– Поднимайтесь сразу ко мне.
– Минутку, Саныч, – сказал Краснов. – Один момент...
Он подошел к коню; вновь, как несколькими минутами ранее, потрепал его по холке. Инцитат, или как там его на самом деле кличут, смотрел на него грустными просящими глазами – устал, или голоден, или продрог. А может, все это, вместе взятое.
Сергей нажал на гарнитуре синюю кнопку.
– Ирина Федоровна, слышите меня?
– Да, Сергей Михайлович?
– Нужно как-то решить вопрос с лошадью. У нее есть хозяин?
– Да, конечно. Я уже с ним связалась. Лошадь должны были забрать в двенадцать дня, такова была договоренность.
– А раньше нельзя?
– Можно. Транспорт вот-вот выедет. Примерно через час появится специальный человек – тренер или конюх.
– Понятно. И еще, раз уж вы на связи...
– Слушаю.
– Контрольная видеосъемка не территории объекта производилась?
– То есть работали ли следящие камеры видеонаблюдения?
– Да, именно это я хотел спросить.
– Нет, не работали.
– Ни внутри замка, ни снаружи, в парковой зоне?
– Вся система видеослежения на территории усадьбы временно отключена. Таковым было требование компании, занимавшейся организацией мероприятия в нынешний уик-энд.
«Облом... Но это было бы слишком просто, – подумал про себя Краснов. – И слишком легко – просмотрел видео с камер и ткнул пальцем в того, кто завалил молодого человека у беседки...»
– В этой части понятно. Но я не поверю, что никто из гостей, в особенности близких и друзей юбиляра, не производил видеосъемку или не фотографировал.
– Запись вчера днем и вечером велась двумя камерами. Операторы, специально нанятые компанией «SA Entertainmant Partnership», профи. В остальном действовал запрет на видео– и фотосъемку. У персонала изъяли телефоны и прочие гаджеты. У некоторых гостей на въезде также изымали их сотовые телефоны и цифровые аппараты.
– Можно заполучить те записи, которые делали профи?
– Я уже послала запрос. Как только получим файлы с записями – необработанный материал, – так сразу вам сообщу.
– А что, если эти люди откажут в нашей просьбе? Есть возможность надавить? Потому что хотелось бы поскорее получить эти материалы. Ведь понадобится еще какое-то время, чтобы отсмотреть ключевые фрагменты.
– Не волнуйтесь, Сергей Михайлович. – Судя по тембру голоса, Ирина была совершенно спокойна. – Все, что нужно в этой части, предпринимается. В самом ближайшем времени – речь идет о минутах – эти материалы будут в нашем распоряжении.
– Добро, Ирина Федоровна. Отбой связи.
Пока Краснов разговаривал с «начштаба», многолетний босс Ирины, надев пару тонких перчаток, первым прошел внутрь флигеля.
– Жаль, Инцитат, что ты не умеешь говорить по-человечьи, – пробормотал под нос Сергей. – Мне свидетели позарез нужны! А ты, дружище, уверен, многое видел из того, что здесь творилось ночью. И многое мог бы порассказать...
Сергей прошел в небольшой вестибюль. Стены здесь имеют комбинированную отделку. Примерно до середины их высоты они отделаны деревянными панелями из тонированной сосны. Выше к разноцветному готическому своду стена покрыта английским шелком, по которому уже нанесены трафаретные рисунки – какие-то вензеля, гербы, геральдические символы, прочая квазиисторическая символика. В воздухе витает смешанный аромат дорогого сигарного или трубочного табака, духов, алкоголя, съестного... Воздух довольно спертый.
Сергей посмотрел под ноги. На полу валяется пустая бутылка из-под французского шампанского; чуть дальше – и ближе к резной деревянной лестнице – видны осколки стекла. По-видимому, кто-то разбил фужер... Он стал подниматься по лестнице. На одной из ступенек увидел... вырезанный из дерева фаллос. Эта штуковина была внушительных размеров. Чуть выше, на верху лестницы, следы чужой трапезы – кого-то здесь вывернуло наизнанку.
«Определенно, помещения флигеля нуждаются в проветривании и тщательной уборке, – подумал про себя Краснов. – Теперь понятно, почему управделами так беспокоится, почему так торопит следственную группу».
Краснов сейчас испытывал такие же ощущения, как получасом ранее, когда впервые прошел внутрь этого неоготического замка, строительство которого было начато в третьей четверти XIX века близ поселения Подушкино. Несмотря на роскошные интерьеры, на великолепную отделку, атмосфера здесь мрачноватая, тяжелая. Постоянно жить в таких интерьерах, в этой давящей атмосфере? Такого и врагу не пожелаешь.
Послышались громкие мужские голоса. Они доносились из помещения, дверь которого выходила в коридор второго этажа флигеля. Сергей встал в дверном проеме. Из комнаты пахнуло тяжелым духом – убойным коктейлем запахов алкоголя, табака, духов, пота, рвоты... Внутри будуара – а это, определенно, была спальня, причем первоначально предназначавшаяся для женщины, – находились трое. Помещение хорошо освещено: включен и верхний свет, и настенные светильники. Единственное окно – узкое, стрельчатое – расшторено, но через разноцветное витражное стекло свет снаружи сюда почти что и не проникал.
Тихомиров о чем-то переговаривался с криминалистом. Единственная дама в их компании не участвовала в беседе. И не могла участвовать: она была мертва.
Повторилась та же процедура знакомства, что имела место несколькими минутами ранее близ беседки.
– Клинцевич Роман Витальевич, – представил еще одного члена их команды Тихомиров.
– Наш эксперт-криминалист. А это, – Юрий Александрович кивнул в сторону стоящего в дверях мужчины, – наш новый старший следователь Краснов Сергей Михайлович.
Клинцевичу с виду лет пятьдесят пять. Плотный коренастый мужчина. Высокий лоб с залысинами, крупный хрящеватый нос. Одет в темные брюки и простеганный свитер цвета хаки. Глаза внимательные, смотрит на нового человечка с прищуром, с эдакой долей хитрецы...
Клинцевич, во всяком случае, внешне, мало походил на книжный или экранный образ знаменитого Алана Пинкертона, основателя первого в США крупного детективного агентства. А на его реальный образ, известный по фотоснимкам и рисункам, тем более, в отличие от Пинкертона, у Клинцевича не было густой пышной бороды, он был гладко выбрит и не носил сюртук. Во-вторых, этого человека, определенно, ему уже доводилось прежде видеть в коридорах здания по адресу Петровка, 38.
– Рад знакомству, Роман Витальевич, – сказал Краснов. – Кажется, я вас видел уже прежде... Хотя нас и не знакомили.
Клинцевич, несмотря на довольно массивную фактуру, передвигался легко, почти что с балетной грацией. Во всяком случае, перемещаясь от окна к двери, он не наступил ни на один из предметов, разбросанных на полу, ни в лужицу непонятного происхождения, ни на осколки посуды... Хотя, как показалось, при этом не смотрел под ноги.