– Вы хотите сказать, что Хохлов не участвовал в вашем ночном банкете во флигеле?
– Я его там не видел.
– Но вы знаете, о ком идет речь... судя по вашей реакции.
Коган вытер рукавом струящийся по щекам пот.
– Что вы ко мне прицепились?! И какое вы имеете право задавать меня вопросы?!
– Кто его застрелил? Кто стрелял в Вадима Хохлова? И из чего стрелял? Отвечайте, гражданин Коган!
– Кто застрелил? – Толстяк вытер рукавом струящийся по щекам пот. – Послушайте... как вас там? Вы меня достали!
– Если не хотите отвечать на вопросы следствия здесь, то...
– То что?
– То вас отвезут в камеру в Лефортово! – Краснов покосился на Тихомирова, но тот никак не отреагировал на этот смелый экспромт своего протеже. – Если вы... лично вы, гражданин Коган, ни в чем не виновны, то почему юлите? Почему не отвечаете обстоятельно и правдиво на вопросы следователя?
– Э-эй, ну что вы пристали к чи-илавеку! – подал реплику кавказец. – Вы еще па-ажалеете об этом, да.
– А вы, гражданин Абышев, лично знакомы с Вадимом Хохловым?
– Ни-и знаю такого! – отрезал тот.
Краснов несколько секунд смотрел сверху вниз на этого смуглого красавца. Он из всей их компании выглядел наименее потрепанным, что ли. По крайней мере, у него глаза не красные, как у вампира, попавшего на дневной свет, а нормальные карие глаза уроженца южной республики. И смотрит он на незнакомых ему мужчин вполне осмысленно, внимательно, с прищуром. Во взгляде читается дерзость – если не сказать, привитое или врожденное чувство презрения и даже превосходства над другими, стоящими на более низких ступенях общественного положения людьми. Да, он насторожен. И несколько обескуражен тем, что их, деток баснословно богатых родителей, кто-то посмел задержать и даже отваживается задавать им вопросы. Но напуганным он – как, впрочем, и все остальные, включая именинника, не выглядит.
– А ведь вы, гражданин Абышев, говорите сейчас неправду, – сказал Краснов. – Вы знакомы с Вадимом Хохловым. Более того, вы встречались с ним за сутки с небольшим до того, как вместе с Игорем Полянским и, опять же, Хохловым приехать на мероприятие в замке Майендорф.
– Ни-и буду больше га-аварить! – криво усмехнувшись, процедил Абышев. – Дайте па-азванить! Вам па-атом перезвонят! Или приедут и за-акопают вас прямо здесь, да! Будете гнить в земле, как навоз.
– Я тоже больше не буду с ними говорить! – буркнул Коган. – Эй вы... как вас там?!
– Он поднял глаза на Краснова. – Мне надо принять душ и переодеться. Но сначала... где мой «айфон»? Хочу позвонить отцу.
– Коган, вы приехали на мероприятие с некоей Дианой...
– И что? – буркнул тот, забыв о данном только что обете молчания. – И что из того?
«А то, что эта девушка мертва, – глядя на потного толстяка, подумал Краснов. – И не очень понятно, откуда она вообще такая взялась...»
– Это вы устроили так, что она получила пригласительный?
– Еще должна была приехать ее подруга... знакомая Руслана, – процедил Коган. – И что плохого в том, что молодые люди встречаются и общаются? Это что, запрещено законами?
– Плохого, конечно же, ничего нет. И противозаконного. За исключением тех случаев, когда после подобного рода встречи или общения гражданина или гражданку находят мертвой...
– А я тут при чем?! – Коган вновь стал покрываться потом. – Что вы мне тут шьете?! Я даже эту блондинку в первый раз увидел уже в Майендорфе.
– Ни-и а-атвечай им больше, Боря! – подал реплику Абышев. – Уже си-игодня их уволят. – Он поскреб кончиками пальцев подбородок с проклюнувшейся щетиной. – А па-атом их закопают, да.
* * *Примерно в таком ключе проходил разговор и с Игорем Полянским. Краснов потратил на него не более пяти минут – парень дерзил, вел себя высокомерно. Но в то же время было заметно, что и он, подобно Когану, нервничает.
– Зачем вы пригласили на день рождения вашего лучшего друга Вадима Хохлова, с которым знакомы со времен учебы в МГИМО?
– Не ваше дело.
– Это вы оплатили серию статей о вашем приятеле Мельникове? И дали журналы с этими материалами Хохлову, чтобы тот поднес их имениннику?
– Что вы гоните?! Бред...
– Вы заказали себе точно такой же «Бентли», как и тот, что подарила юбиляру и своему бойфренду Лариса Алексахина. И приехали в замок именно на этой машине. Какой смысл был так поступать? Чего вы этим хотели добиться?
– Димка – бойфренд этой сучки? Ха-ха! Вы не в теме...
– Когда вы видели Хохлова в последний раз?
– Не помню... Кажется, он уехал еще вечером.
– Вы видели его во флигеле? Вы разговаривали с ним этой ночью? Вы знаете, кто его убил, кто стрелял в вашего знакомого, в гражданина Хохлова?
– Я не буду отвечать на ваши вопросы! – угрюмо сказал молодой человек. – Отвалите!..
* * *Краснов – а вслед за ним и Тихомиров – переместился в «тужильную» комнату. Это было сравнительно небольшое и светлое помещение, предназначенное для отдыха, для раздумий, для сокровенных разговоров с глазу на глаз.
– У следствия есть несколько вопросов к вам, гражданин Мельников. И к вам тоже, гражданка Алексахина. – Сергей перевел взгляд на девушку. – Надеюсь, вы не откажетесь на них ответить?
– С какой стати? – мрачно произнес Дмитрий. – Лично я не собираюсь отвечать на ваши дурацкие вопросы. Полагаю, Лара, и ты тоже?
– Конечно, милый... – Девушка высморкалась в носовой платок. – Кто они такие, чтобы допрашивать нас?
– Это пока еще не допрос, – сухо сказал Краснов. – У следствия...
– Меня не интересует ваше долбаное следствие, – резко перебил его Мельников. – Мой отец в курсе, что вы нас тут держите взаперти?
Краснов покосился на «тень». Тихомиров в знак согласия кивнул.
– Ваш отец в курсе, Дмитрий Михайлович.
– А мой? – комкая в руках платок, спросила Алексахина. – Папе уже позвонили? Ему сообщили уже об этом... безобразии?
Краснов вновь посмотрел на Тихомирова, и тот во второй раз кивнул.
– Ваш отец тоже извещен... А теперь моя очередь спрашивать.
– Не тратьте времени понапрасну, – сердито сказал Мельников-младший. – Разговора не будет! В лучшем случае – через адвоката.
– Какая продвинутая молодежь пошла, – заметил Тихомиров. – Пальцы веером, сопли пузырями. А чуть что, прячутся за папу или за адвоката...
Краснов подавил тяжелый вздох.
– Дмитрий Михайлович, здесь, в замке, во время празднования вашего дня рождения, произошло чрезвычайное происшествие.
– Я это уже понял, – поморщившись от головной боли, сказал недавний именинник. – Но детали мне неизвестны. Вы же заперли нас!
– Вопрос у меня следующий. Дмитрий Михайлович, почему вы отказались от своих первоначальных планов?
– На что это вы намекаете?
– Вы ведь собирались сделать важное объявление. Намеревались сообщить о некоем решении в присутствии круга близких и друзей...
Мельников слегка побледнел. Лицо девушки же, наоборот, пошло красными пятнами.
– Это не ваше дело!
– Вы даже приобрели очень дорогое обручальное кольцо в одном из ювелирных домов Франции. Но почему-то не объявили о вашей помолвке... Что же произошло? Что помешало вашим планам?
– Я повторяю: не лезьте в мою частную жизнь!
– И в мою тоже! – сердито произнесла Алексахина. – Что вы себе позволяете?! Я буду жаловаться папе! И вас обязательно накажут!..
Краснов, соглашаясь, слегка покивал.
– Погибли двое молодых людей, – сказал он, выдержав небольшую паузу. – Причем одного из них застрелили. То есть как минимум один из ваших гостей... из вашего «ближнего круга»... умер насильственной смертью. Был убит. Вот так-то, молодые люди. И вы называете это «частной жизнью»? Вы настаиваете, чтобы никто в нее не лез?
Молодые люди на этот раз промолчали.
– Вас кто-нибудь шантажирует, гражданин Мельников? – спросил Краснов, глядя в упор на именинника. – Я задал вам вопрос.
– Н-нет... – Мельников чуть замялся, и эта деталь тоже не осталась не замеченной Красновым. – Никто меня не шантажирует! С чего вы взяли?
– Вы ведь и сами могли пострадать, – сухо сказал Краснов. – Ваше счастье, Мельников, что один из сотрудников охраны, а именно телохранитель одного вашего приятеля, успела поднять тревогу.
– Диме грозила опасность? – Голос Алексахиной дрогнул. – А я думала...
– Что именно? Поделитесь плодами своих раздумий с нами.
– Неужели они могли придумать такую гадость... такое преступление? – пробормотала потрясенная услышанным девушка. – Вот же сволочи!
– О ком конкретно идет речь? – Краснов уставился на нее. – Уточните!
– Да не давите вы на нее! – крикнул Мельников. – Вы что, не видите, что она не совсем в себе?
– Это я-то «не в себе»? – вдруг взвилась Лариса. – Димка, ну ты даешь! А не твои ли френды замутили всю эту грязную историю?! Я ведь тебя предупреждала, что добром твои отношения с этой публикой не кончатся!
– Замолчи, Лара, – уже более спокойным голосом сказал Мельников. – Более ни слова. Ты разве не видишь, что это банальнаяразводка? Добрый полицейский и злой полицейский – старо как мир.
* * *Сотрудник ФСО разбудил – растолкал, что точнее – актеров за несколько минут до того, как в спальне, где их удерживали последние несколько часов, появились двое мужчин.
– Я ничего не помню, – сказала «Друзилла», рыжеволосая девушка лет двадцати пяти.
– Ужас... – Она обхватила голову. – Башка трещит...
«Цезония», шатенка лет тридцати двух, на которой халат был надет прямо поверх нагого тела, сдавленным голосом попросила принести тазик или отвести ее в туалетную комнату.
– Значит, ничего не помните?
– Только самое начало, – сказала «Друзилла». – Когда начался банкет, стали хлестать шампанское. Этот... Руслан все время подливал нам.
– Какой ужас, – простонала «Цезония». – Меня сейчас вырвет.
– А что потом было? Как вы оказались в ванной?
– Не знаю, – сказала «Друзилла». – Вбежали какие-то мужчины и вытащили нас оттуда. А очнулась уже здесь.
– Блин. – «Цезония» едва сдерживала спазмы. – Мужчины, принесите чего-нибудь от головы, а то помру!
– И частенько вы участвуете в таких... гм... мероприятиях?
– Иногда... А что делать? Мы люди подневольные, актеры.
«Калигулу» пришлось будить по второму разу.
– Что? – Он поднял голову от подушки. – Ехать надо? Куда?
– Пока что никуда ехать не надо, – спокойным тоном произнес Краснов. – Вы как, любезнейший, уже пришли в себя?
– Уффф! – Актер, от которого разило перегаром, тоже схватился за голову. – Мне что привиделось-то! Кошмар!
– Что вам привиделось? – поднеся актеру стакан воды, поинтересовался Краснов. – Вот, попейте, станет легче.
– Спасибо... Есть же добрые люди на свете! Хотя лучше бы рюмку водки.
Выпив залпом воду, он вернул стакан Краснову, а тот поставил его на туалетный столик, рядом с бутылкой минералки.
– Короче, я его таки отравил! – сказал «Калигула» осипшим голосом. – Подмешал ему яда! Вот так, как вы... дал стакан, а в нем – отрава.
– Кому вы дали отраву? – Краснов изумленно уставился на всклокоченного и не вполне еще трезвого актера. – И какой именно яд?
– А потом... Он очнулся, представляете? Потянул ко мне руки... грабки свои! Скрюченные пальцы... брррр! Пришлось мне его самому задушить!
– Кого? – опешил Краснов. – Вы о ком говорите?
– Как это – «кого»? – Актер, чьи лицо и фамилия были известны довольно большому числу московских театралов, уставился на Краснова мутным взглядом. – Двоюродного деда! Императора Тиберия Юлия!..
Краснов процедил воздух сквозь сжатые зубы. Пустой номер. Потеряно еще несколько минут драгоценного времени.
– Что скажут в нашем серпентарии, – пробормотала одна из актрис. – Опять пойдут грязные сплетни...
Краснов, а вслед за ним и Тихомиров вышли в коридор.
– Кстати, а что скажут в театре? – задал Сергей тот же вопрос старшему коллеге.
– И что расскажут о случившемся в замке эти трое лицедеев?
– Ничего не скажут, – спокойно ответил Тихомиров. – Их счастье, что они сами ничего толком не видели и ничего не помнят. Их счастье...
ГЛАВА 23
Краснов вошел в каминный зал, превращенный временно в их «штаб».
– Есть ли новости от медэксперта? – спросил он у помощницы.
– Новости по этой линии отсутствуют. Вы можете сами ему позвонить...
– Еще есть немного времени, – глянув в который уже раз на циферблат наручных часов, сказал Краснов. – Нужно решить кое-какие вопросы...
– Слушаю.
– На тот случай, если придется в назначенный срок освободить территорию усадьбы, но продолжить работу с некоторыми гражданами, нужно предусмотреть как минимум две вещи. Первое – нам понадобится объект, куда можно было бы перевезти интересного нам человека или группу лиц. Желательно охраняемый объект, и чтобы он находился недалеко.
– В шести километрах отсюда находится небольшой коттеджный поселок. Он охраняется. Я на эту тему уже переговорила со старшим группы ФСО. Они, если возникнет нужда, в этом плане нас подстрахуют.
– Отлично! И второе. Возможно, понадобится транспорт для перевозки. Что-нибудь с тонированными стеклами.
– Есть два фургона. Они стоят на втором КПП. Автомобили с водителями предоставлены Федеральной службой охраны.
Краснов облегченно вздохнул:
– Не знаю, Ирина, что бы я без вас делал...
* * *На разговор с ключевым свидетелем – и возможным обвиняемым – у Краснова осталось всего каких-то четверть часа. И еще столько же времени он отвел на раздумья, а также на то, чтобы посовещаться, если в том будет нужда, с членами их небольшой команды.
Сергей подошел к дожидающейся его в вестибюле молодой женщине. Вернее сказать, Анна Вербинина, пока не появился старший следователь, не знала, что ее вывели из комнаты третьего этажа и сопроводили вниз, в вестибюль, именно для того, чтобы «следак» мог переговорить с ней, задать ей вопросы.
Сергей несколько секунд молчал, собираясь с мыслями. Заодно и разглядывал эту молодую женщину. Вербинина Анна Алексеевна, москвичка, двадцать восемь лет, не замужем, детей тоже нет, имеет лицензии НАСТ и IBA, работает по контракту в крупной международной охранной фирме. Рослая, чуть выше ста семидесяти; стройна, осаниста, хорошо сложена. Приятной наружности; про такую никогда бы не подумал, что она – «личница». Умные серые глаза смотрят прямо на него – спокойно, но и испытующе. Лицо чуть осунувшееся, это результат бессонной ночи и перенесенных испытаний. Поверх левого виска над ухом закреплен квадратик пластыря – в это место пришелся скользящий удар чем-то тяжелым. Для этой женщины все обошлось ссадиной; будь злоумышленник поточнее, в замке нашли бы не два, а три трупа.
Кто-то из сотрудников ФСО дал Вербининой темно-синюю куртку – надпись ОХРАНА на спине и SECURITY на нагрудном кармане. Ее собственный плащ испачкан в крови. Медэксперт, прежде чем увезти одну из жертв на вскрытие, сделал соскобы. Кстати, Игнатенко пока молчит... Уехал в Одинцово, прихватив с собойжмура, и как в воду канул.
Сотрудник ФСО все это время держал Вербинину под локоть. Аккуратно, но держал. Словно опасался, что эта рослая и хорошо тренированная девушка вырвется, выскочит через дверь наружу и попытается скрыться.
– Анна Алексеевна, меня зовут Иванов Иван Иванович. – Краснов посмотрел ей в глаза. – Я старший следователь. Если позволите, я хотел бы немного прогуляться с вами. Заодно и поговорить.
– Это что-то новое. – Вербинина слабо улыбнулась. – Меня сегодня все утро водят под руку, как преступницу. Разве что наручники не надевали. А тут почти что приглашение на свидание.
Они вышли на площадку перед замком. На короткое время остановились. Как и прогнозировал еще ранним утром Тихомиров, выглянуло солнце. Туман тоже почти рассеялся. В лучах дневного светила округа выглядела покойным, райским местечком. По центральной дорожке парка, удаляясь от замка, шел какой-то мужчина, ведя за собой за уздечку уже знакомого Краснову коня. Тот трусил медленной валкой походкой крестьянской лошади. Должно быть, нечто подобное произошло и в древности с его собратом по имени Инцитат, сенатором Рима. После смерти императора Калигулы сенатору урезали жалованье и переместили из роскошной дворцовой конюшни в солдатскую, на скромный прокорм.
– Как вы себя чувствуете, Анна Алексеевна?
– Нормально. Я в порядке.
– Догадываетесь, почему я попросил вас прогуляться на пару со мной?
– Поскольку у нас с вами явно не любовное свидание... Предположу, что хотите поговорить со мной о случившемся этой ночью.
– Верно. Давайте повторим ваш ночной маршрут. Я хочу узнать вашу версию, посмотреть на картину случившегося вашими глазами. А после того, как вы расскажете о том, что видели... и чего, возможно, не видели, но считаете важным... После этого я задам вам еще несколько вопросов.
Вербинина какое-то время молчала, словно решала что-то важное для себя. Краснов, внутренне подобравшись, ждал, что она скажет.
– Хорошо, – сказала Анна. – Я расскажу, что видела сама. Пойдемте к машине... Я стояла возле нее, когда мне позвонили из Лондона.
Они подошли к «Бентли», от которого к ближнему из парковых деревьев тянулась лента – ее пока никто не снял. Выслушав ее сжатый и на удивление четкий рассказ,
Краснов решил уточнить несколько моментов.
– Значит, вы первая обратили внимание ваших коллег, что во флигеле находятся не девять, а десять живых душ?
– Получается, что так. Я полагала, что уж они-то знают это. Я была удивлена, что десятого...
– Вадима Хохлова?
– ...они упустили из виду. Связалась по рации с постом «Майендорф», но как раз в этот момент мне позвонил начальник и сказал, что я уволена.