– Какой молоток? Какой загон? – опешила программа.
– Вот бестолочь. Бегом в мою каюту. Буду просвещать. Так, дамы, господа, завтрак закончен. Прошу освободить помещение. Его будут готовить к заседанию. Нола, за это время тебе придется выполнить множество заказов. Лилиан, тоже бегом в мою каюту!
– Это еще зачем? – вскинулась Алиса.
– Хочу обсудить с ней, как с экспертом в вопросах судопроизводства и адвокатом обвиняемой, ряд процессуальных вопросов перед началом заседания, чтоб избежать неприятных сюрпризов с вашей стороны, – ядовито ответил капитан.
Блад поднялся из-за стола и вышел из кают-компании. За ним, ухмыляясь, пошла эльфа. Следом, изображая пай-девочку, семенила Нола, которой предстояло выполнить множество заказов.
– Встать, суд идет! Что значит «суд идет»? Судья идет – я еще понимаю, император идет – тоже понимаю, но суд идет – это уже бред! Ты что, всю судейскую коллегию под мышкой понесешь?
– Лилиан! Кончай мне мозги канифолить! Таков порядок! – отбрыкивался капитан, не зная, как обосновать свое требование. То, что под понятием «суд идет» имеется в виду идет процесс суда, а не конкретный судья, до его все еще похмельной головы не доходило.
– Где? В какой стране? В каком государстве? В нашей Эпсании, простите, оговорилась, в вашей Эпсании, – явно издеваясь, сладко улыбнулась эльфа, – все не так. Первым заходит судья и усаживается на свое место.
– Почему первым?
– Чтобы иметь возможность видеть всех входящих в зал и по их поведению адекватно оценить обстановку: кто с кем сговорился, кто на кого надавил и так далее.
– Можно подумать, я не знаю, кто с кем на «Ара-Белле» сговорился! Девичий кодекс чести в ход пошел. Втроем на меня насесть решили. Однако ладно, уговорила: первым войду я.
– Теперь обсудим обращение. Что значит «ваша честь»?
– Это означает моя честь.
– И что, каждый на суде будет трепать своим языком вашу честь?
Блад почесал затылок, заставив шляпу съехать на лоб. Действительно, если задуматься, получается полная чепуха. Ваша честь! После распада СССР, когда некогда могучей державой начали править закон грубой силы и зеленые банкноты, он столько повидал продажных и бесчестных судей…
– Уговорила. Остановимся на «господин судья». Но молоток я требую оставить!
– Зачем?
– За надом! Треснул им по столу, значит, все заткнулись!
– И даже девушки?
– И девушки, и женщины, и бабы! В первую очередь именно они! Суд не базар. Ударил молотком, и все, кроме судьи, молчат!
– То есть все кроме тебя?
– То есть все кроме меня.
– Дискриминация!
– Еще какая! Так. В праве первого выхода на сце… тьфу!.. в зал заседания я тебе уступил?
– Уступил.
– Уступай мне в праве молотка.
– Ну да! Сейчас я уступлю в праве молотка, потом в праве первой ночи…
– Лили! Ты меня достала!
– Рада это слышать, император. Только за это уступаю в праве молотка.
– Хвала Создателю. У нас по процедуре все?
– Вроде все.
– Тогда уйди с глаз моих долой, о порождение ехидны! Так плешь проесть всего за час не каждый может!
– Этим талантом должна обладать любая уважающая себя эпсанская принцесса. Встретимся в суде, мой император, мой капитан, господин судья и ваша честь!
Эльфа с чарующим смехом выскользнула из каюты Блада.
– Все слышала? – хмуро спросил капитан Нолу.
– Все слышала.
– Тогда иди готовь зал заседаний, согласно новым вводным. И про заказ мой не забудь!
– Если вы о молотке, то Гиви его уже мастерит.
Нола испарилась. Капитан сдернул с головы шляпу и в сердцах шмякнул ее об стол.
– Напрасно я все это затеял, ой напрасно! Надо было сразу прижать к стенке эту врушку и вместе с Джимом взять ее в оборот. Хотя при нем могла и не сознаться… а без него чревато. Гормон у мальчика бурлит. Поймет неправильно парнишка, а ведь я, если разобраться, ему обязан жизнью. Похоже, придется ломать комедию и дальше.
Ровно в 11–00 по корабельному времени Блад стремительным шагом вошел в кают-компанию, превращенную стараниями Нолы в зал судебных заседаний. Он был облачен в срочно пошитую для него дроидами черную судейскую мантию до пят, на голове красовались букли седого парика, поверх него шляпа с неизменным пластиковым пером, под мышкой шпага, которой, к великому неудовольствию Блада, места под мантией не нашлось, но ради соблюдения протокола (который он придумывал на ходу) он был готов терпеть такое неудобство. Главное, что все по правилам! Согласно этому же протоколу, зал судебных заседаний был пока что пуст. Капитан (нет, сейчас строгий господин судья!) окинул взглядом помещение и с удовлетворением отметил, что оборудовано оно с учетом его пожеланий. Слева у стены, отгороженная стальной решеткой, стояла скамья для подсудимой, у правой стены – скамья для присяжных заседателей, по центру, неподалеку друг от друга, еще две скамьи – для прокуроров и адвокатов, перед скамьями стояла трибуна, а за ней, в глубине зала, кресло для единственного на этом процессе зрителя – Джима. Персонально для судьи, главного действующего лица на этом шоу, дроиды установили массивный стол с роскошным резным креслом, в которое Блад и плюхнулся, положив шпагу на стол.
Судя по всему, уже ознакомленная с судебной процедурой Нола, выполнявшая на этом процессе функции секретаря, только этого и ждала.
– В зал судебных заседаний приглашается сторона обвинения! – торжественно провозгласила она, проявляясь в воздухе.
Двери распахнулись, и в зал вошли Гиви с Зекой Громовым. Гиви тащил на плече увесистую киянку, академик объемистый мешок.
– Это еще что такое? – выпучил глаза судья.
Зека поспешил плюхнуться на отведенную для прокуроров скамью, а бортмеханик плюхнул в руки капитана киянку.
– Судейский молоток, – пояснил гном.
– Ничего себе молоточек, – взвесил в руке киянку капитан. – Ты что, свинец внутрь залил?
– Не, метрил. Он тяжелый, он поможет. И заначка неплохая. В случае чего, хрен кто найдет.
– Мне судейский молоток нужен был, а не кувалда!
– Вай! Капитан! А если подсудимая буянить начнет? Раз! И успокоишь.
– Да этой киянкой упокоишь, а не успокоишь. Ничего доверить нельзя. Садись на свое место. Зека, что у тебя в мешке?
– Вещдоки.
– Ладно, тогда сиди.
– В зал судебных заседаний приглашается сторона защиты, – провозгласила Нола.
В зал чуть ли не строевым шагом, с самым зверским выражением лица плечом к плечу вошли Алиса с Лилиан. Они, так же, как и Блад, были облачены в черные адвокатские мантии, а на их роскошных волосах красовались элегантные черные шапочки. Зека Громов завистливо вздохнул, глядя на них.
– Нам тоже надо было себе такие мантии заказать, – громогласно шепнул он на ухо гному.
– У тебя столько рук, что на все рукавов не хватит, – отмахнулся бортмеханик.
Девушки сели на соседнюю скамейку и начали сверлить глазами Блада. «Уставились, как на врага народа! – возмутился капитан. – Ну я вам покажу!».
– Введите обвиняемую! – приказал Блад.
– Заявляю протест по поводу нарушения протокола судебного заседания! – тут же подскочила Лилиан, выхватывая из складок мантии блокнот и делая в нем пометку. – После прокуроров и адвокатов в зал должны приглашаться присяжные заседатели, потом зрители, затем пострадавшие и только в самую последнюю очередь обвиняемая.
– В целях безопасности всех вышеперечисленных, – с ядовитой улыбкой сказал Блад, – я вынужден слегка подкорректировать данную процедуру. Введите обвиняемую!
В зал в сопровождении дроидов вошла Стесси со свертком в руках. Она была в легком розовом платьице, в котором выглядела трогательным подростком-несмышленышем. Это впечатление усиливал огромный бант того же колера, венчавший копну каштановых волос. С видом великомученицы, идущей на эшафот, Стесси просеменила в клетку, прижимая к груди сверток, и дроиды закрыли за ней решетчатую дверь.
– Почему у подсудимой в руках посторонние предметы? – нахмурился Блад. – Что это такое?
Стесси молча развернула сверток, продемонстрировав судье полосатую арестантскую робу.
– Правильно! – обрадовался Гиви. – Пусть привыкает. Засудим на хрен!
– Э, братан, поимей совесть, – толкнул его в бок академик. – Девчонка молоденькая, неопытная еще. Гляди, робу с собой взяла. Сразу видно, первый раз чалиться будет. Слышь, дочка, робу тебе и на зоне выдадут, не сомневайся. Я вот тут тебе в дорогу самое необходимое собрал. – Зека подошел к решетке, верхней парой рук раздвинул стальные прутья и протиснул внутрь мешок. – Сухарики, кружка для чифирка, фуфаечка, бельишко сменное, носочки шерстяные…
– Зека, твою мать! – рявкнул Блад. – Сядь на место!
– В мешочке дно двойное, – заторопился Зека, отступая от решетки, – я туда пять пачек чая положил.
– А я о камере уже позаботился, – обрадовал подсудимую Гиви. – Отличную каюту подобрал. Дроиды там в дверь уже решетку вставляют и переговорное устройство оборудуют. Будешь с Джимом через стекло по телефону общаться.
– А если сильно соскучишься, – крикнул уже с места Зека Громов, – то я в лямку мешочка напильник и отмычки вшил.
– Академик, ты же прокурор! – схватился за голову Блад. – Какие отмычки, какой напильник?
– Так говорю ж, девочка неопытная. А я знаю, что хорошему сидельцу надо.
– Тихо! – Судья грохнул молотком по столу, и столешница разлетелась вдребезги, не выдержав натиска нашпигованного метрилом судейского молотка.
В зал заседаний тут же ворвались дроиды, убрали обломки и поставили перед офигевшим судьей новый стол.
– Я видела, из чего прокурор молоток мастерил, и заказала сразу пятьдесят столов, – пояснила Нола.
– Постараюсь за эти рамки не выходить, – пробормотал Блад, поднимая с пола шпагу и кладя ее на стол. – Ладно. Кто там у нас следующий?
– А можно я? – в зал заседания сунул голову подслушивавший под дверью Джим.
– Садись, – кивнул на кресло для единственного зрителя Пит.
Юнга поспешил занять свое место, увидел Стесси за решеткой, судорожно вздохнул.
– Опять нарушение протокола, – сделала еще одну отметку в старомодном блокноте Лилиан.
– А чего ты там строчишь? – насторожился Блад.
– Фиксирую все нарушения. Если в ходе заседания их наберется достаточное количество, то по законам эпсанского судопроизводства буду иметь право выразить вотум недоверия судье и занять его место.
– Так его, Лилька, так! – обрадовалась Алиса.
– Адвокатам слово не давали! – Блад поднял молоток, покосился на столешницу и осторожно положил киянку обратно на стол. Затем в упор посмотрел на Лилиан и чисто из вредности изрек: – Потерпевших в сту… тьфу! Введите потерпевших!
И в зал заседания суда начали стекаться потерпевшие. Но как! У всех присутствующих при этой сцене глаза на лоб полезли. Пираты Стесси, кряхтя и охая, костыляли к самой большой скамейке в этом зале, предназначенной специально для них, – кто с оттопыренной на подпорке загипсованной рукой, кто с забинтованной головой, а одного вообще везли на каталке с капельницей. Возглавлял это траурное шествие Грев на костылях, поджимая под седалище загипсованную ногу.
– Да вы охренели! – взвился Блад. – Вы что мне тут устроили? Нола, сколько длится процесс регенерации в нашем медсанблоке?
– От десяти минут до трех часов в зависимости от тяжести повреждений, – отрапортовала гнома.
– Тогда в чем дело?
– Извольте сами посмотреть.
Нола высветила голограмму, на которой уже полностью выздоровевшие наемники, отталкивая медицинских роботов, обматывали друг друга бинтами.
– Так у вас лазарет просматривается? Мы же там голые лежали, это неэтично! – возмутился Грев.
– Я протестую! – подпрыгнула Алиса. – Это давление на суд!
– Протест принимается, – кивнул Блад. – Так, убогие, рассаживайтесь, ваш номер не прошел, – обрадовал он пострадавших, поигрывая молотком. – На жалость надавить не получилось.
«Калеки» сдернули с каталки самого «хворого», и «убогие» начали рассаживаться, оставляя за собой на полу гипсовые крошки. Лилиан торжественно пожала Лепестковой руку.
– С первым успехом вас, коллега. Продолжайте в том же духе.
– В зал приглашаются присяжные заседатели, – провозгласила Нола.
Фиолетовый затащил в зал упирающегося Ура, у которого профессор на ходу пытался отобрать дубинку.
– Не отдам! – верещал дедуля.
– Ур, зачем тебе дубинка? – удивился Блад.
– Насяльника, это не дубинка, это увесистый аргумент, аднака!
– Кто тебе это сказал? – нахмурился Блад.
– Фиалетавая, аднака!
– Николай Петрович, – расстроился капитан, – взрослый человек, а такие низкопробные шуточки себе позволяете. Нола, отобрать у присяжного увесистый аргумент.
Как ни брыкался Ур, дроиды все же отняли дубинку у шестирукого присяжного заседателя и уволокли ее из зала.
– Ну все наконец в сборе, – хмыкнул Блад, обвел глазами пестрое сборище. Дурдом! Самый настоящий дурдом. Другого слова и не подберешь. Но весело. Кроме Лилиан, никто ничего толком не понимает, и, если эта вертихвостка не проболталась, все должны принимать суд за чистую монету. Мало ли какие в моей Эпсании порядки? Так что продолжим цирк. – Нола, будешь вести протокол. Видеозапись этого суда заархивируешь потом в бортовом компьютере.
– Будет сделано, мой капитан!
– В данный момент я господин судья.
– Все будет сделано, господин судья.
– Итак, оглашаю дело, – начал заседание Блад, но Лилиан его снова перебила:
– Протестую. Никакого дела нет!
– Как это нет? – опешил Блад. – Почему нет?
– Уголовные дела такого рода заводятся только на основании письменного заявления пострадавших. Предъявите мне соответствующее заявление, и я сниму протест.
Блад мысленно чертыхнулся. Эта ушастая вредина крыла его по всем статьям, конкретно выставляя дураком, а этого он потерпеть уже не мог.
– Основанием для заведения уголовного дела является мое личное распоряжение. Как капитан корабля я мог бы довольно просто навести здесь порядок, – демонстративно помахал киянкой Блад, – и подсудимой очень повезло, что кораблем командует такой демократичный капитан. Протест отклонен!
Забывшись, судья грохнул киянкой по столу, и всем осталось только ждать, когда дроиды уберут обломки. Как только новый стол занял свое место, заседание продолжилось.
– Итак, оглашаю дело. Этой ночью подсудимая, нарушив установленный специально для дам комендантский час, вышла на прогулку в пять часов утра, где и столкнулась возле мужской душевой с одним из потерпевших, сержантом Гревом. После короткой, но очень энергичной перепалки она загнала его в душ, где к тому времени находилось еще семнадцать членов экипажа из числа вновь прибывших на корабль наемников, зверски избила их…
– Я протестую! – опять подпрыгнула Алиса. – Они сами себя избили, а свалили все на обвиняемую. Вы только посмотрите на нее! – Она театрально простерла руку в сторону Стесси. – Разве могла эта слабая, беззащитная девушка справиться с толпой вооруженных до зубов здоровенных лбов?
– Да запросто, – почесал затылок Зека, вспомнив, как летел вместе со стулом в этой же кают-компании, отброшенный в сторону нежной девичьей рукой. – Ух как она меня недавно шибанула!
– А улики потом нам подбросила! – поддержал коллегу Гиви. – Вот только на перчатках произошел облом. Не наш это размерчик!
– Нет, ну надо же, даже дело огласить не дали, – обиделся Блад и мрачно покосился на молоток.
– Я протестую! – теперь уже поднялась Лилиан. – Как только что выяснилось, у прокуроров с подсудимой сложились неприязненные отношения, а потому на их объективность рассчитывать не приходится. Они не смогут вести дело беспристрастно! Я требую дать обоим прокурорам отвод, если они как порядочные люди не сделают самоотвод.
– А мы не люди, – резонно возразил Гиви.
– Начальник, в натуре, – взвился под потолок академик, растопырив пальцы на всех шести руках. – Никогда козлами не были, только по чесноку пойдем!
Тут уж Блад не выдержал, согнулся пополам и ткнулся лбом в столешницу.
– Отвод не принимается, – прохрюкал он оттуда. – Как видите, уважаемые адвокаты, прокуроры обещают работать по чесноку… в смысле объективно. – Судья разогнулся, стряхнув с век выступившие от смеха слезы. – Ну короче, вы меня поняли.
– И вот чего ты влезла? – зашипела Алиса на Лилиан. – Если он на меня запал, то протест бы принял и суду конец. Что это за суд без прокурора?
– Да, ты права. Учту на будущее, – кротко согласилась эльфа.
– Небольшая просьба к прокурорам. Прошу говорить чисто конкретным – тьфу! – чисто нормальным языком без вульгаризмов и жаргона. И, если позволите, я все-таки продолжу оглашение дела, – сказал Блад, который все прекрасно слышал.
– Разрешаем, – милостиво кивнула Алиса.
– Итак, подсудимая зверски избила пострадавших, разоружила, после чего подкинула отобранное оружие в каюту нашего уважаемого академика, где он с господином штурманом отдыхал после серии научных экспериментов над своим дедушкой.
– Гы-гы…
Блад поднял глаза. Около входной двери на хвосте сидел Фантик с аквариумом в передних лапах, внутри которого хлопала глазами лягушка.
– А ты говоришь: пьянствовали, – мяукнул Фантик лягве. – Научные эксперименты ставили, а не пьянствовали!
– Вы здесь в качестве кого? – кротко спросил Блад.
– Зрителей, – ответил кот.
– Ну так займите место на галерке, освободите проход.
Дроиды притащили еще одну лавку, и пристроили ее поближе к креслу Джима. Кот осторожно поставил на нее аквариум и только после этого запрыгнул наверх сам.
В своем артистическом прошлом Бладу не раз приходилось разыгрывать на сцене судебные процессы, и он прекрасно знал, что после оглашения дела сначала выступала сторона обвинения, потом сторона защиты, затем давалось слово пострадавшему, потом обвиняемому и только после этого начинались прения сторон с привлечением свидетелей как с той, так и другой стороны. Но вокруг был такой балаган, что до сути дела, если вести процесс по протоколу, он никогда не доберется, а потому решил сразу взять быка за рога.